Боль — я испытаю ее всю, а сегодня ночью — еще больше.
Огонь — он разъедает кожу, но сердце все еще холодно. Это сердце бьется само по себе. Маленький ангел, твой мир может быть таким жестоким. Я поджигаю твои крылья каждую ночь Каждый раз я умираю ради тебя. И вижу, как ты плачешь. Charon — Little angel
Новый день всё-таки наступил. Солнечным светом пролился Гарри на лицо, слепя и вызывая недовольное бурчание. Он заворочался, натягивая одеяло повыше в попытке спрятаться от настырного луча, а затем закопошился и, еле разлепив веки, часто заморгал, совершенно не понимая, где сейчас находится. Рассеянным взглядом окинув комнату, он притих. Лавина воспоминаний обрушилась на едва очухавшуюся голову: покупки, Эдмунд, опоздание, передача силы, разрушенная стена, снятые ограничители, Нора, ужин, ссора, Рон, синяк, ванная, секс, Риддл. Риддл... Гарри подпрыгнул, переворачиваясь на другой бок, и прислушался к внутренним ощущениям: тело было лёгким, и спину больше не ломило. Кряхтя, он кое-как сел… и ничего не почувствовал: ни тянущей боли, ни жжения, как в прошлый раз. Вообще ничего. Что было весьма странно, если учитывать несдержанность Тома. Да он даже выспался отлично. Впервые за долгое время, надо заметить. Вновь окинув комнату уже более сосредоточенным взглядом, Гарри затаил дыхание, подмечая одну немаловажную деталь — Риддла здесь не было. Это открытие за считанные секунды смахнуло остаточную сонливость. Соскочив с кровати, он обнаружил свою одежду на стуле и, прыгая на одной ноге, пока натягивал джинсы, заскочил в ванную. Пусто. — Том? — позвал Гарри вполголоса, словно боялся, что тот выглянет из-за какой-нибудь высоченной стопки книг. Но куда больше Гарри страшился не услышать вообще никакого ответа. — То-ом?.. — снова позвал он. — Завтракает, наверное. Разговаривая сам собой, Гарри пытался хоть как-то занять мысли и развеять тягостную тишину. Интересно, сколько уже времени? Машинально посмотрев на кровать, он задумался. Одна из подушек — та, что Риддл вырвал у него из-под рук, — валявшихся на полу, резко взмыла в воздух и медленно опустилась на место. Гарри нахмурился и вновь заглянул в ванную. Никого. Но… кто тогда? Эльф бы не стал скрываться, наводя порядок. Он вновь нашёл взглядом развороченную постель и прищурился. Махнув рукой, Гарри застыл в напряжённом ожидании, а затем повторил жест. Ничего не произошло. Естественно. И чего он ожидал? Стать повелителем подушек? Перестав махать руками как идиот, Гарри спрятал их в карманы джинсов и выпрямился. Взгляд упал на прикроватный столик: там лежал ограничитель. В памяти тут же всплыло воспоминание холодного прикосновения металла к коже, и Гарри подманил нынче бесполезный артефакт. По всей видимости, тот был не согласен с термином «бесполезный»: яростно зашевелив изящным туловищем, змея попыталась оплести его руку, и Гарри молниеносно отбросил изделие на кровать, где гадюка снова свернулась калачиком, прикусив хвост. Вопросов стало ещё больше. — Том… — вновь неуверенно позвал Гарри и вышел из комнаты. На кухне, вопреки ожиданиям, никого не обнаружилось. Даже вечно слонявшегося где-то поблизости Кричера. Гарри мог за долю секунды поинтересоваться у Димбла, но вместо этого обошёл весь дом. Крохотная надежда теплилась внутри, а сердце замирало каждый раз, как он открывал очередную дверь. Сегодня комнаты закончились слишком быстро. Он стоял около десяти минут напротив своего кабинета, воображая, что мог мешать Риддлу, и тот решил уединиться или, например, варит какое-нибудь зелье, или… Шумно вздохнув, Гарри резко дёрнул за ручку и шагнул внутрь. Встретила его такая же осязаемая пустота. — Кричер? — позвал он неуверенно. — Да, хозяин? — эльф склонил голову набок, потирая ладони. — Риддл… где-нибудь в доме? Может, на чердаке? — голос подвёл его, превратившись в сиплый шёпот на последних словах. — Нет, хозяин. Он покинул дом рано утром, — протянул Кричер, довольно щурясь, — и больше не возвращался. Невозможно! — Во сколько? — Было семь утра, хозяин. — Димбл! Второй эльф тут же материализовался, тревожно поглядывая на Гарри. — Ты знаешь, где сейчас Том? Домовик кивнул. — Где? — Димбл переместил Тома Риддла, но не может сказать Гарри Поттеру куда, — в его голосе было столько безысходности, что Гарри моментально пожалел о своём решении вызвать его. — Прошу, только не бейся головой! — взмолился он, опережая намерения эльфа. — Я всё понимаю! До сегодняшнего утра ты его куда-нибудь ещё переносил? Виновато насупившись, Эльф помотал головой. Как обухом по голове огрели. Раз Том покинул дом, значит, вернул достаточно магических сил, чтобы перестать быть зависимым от чужой воли; значит, достаточно силён, чтобы больше не скрываться. И ему есть где остановиться, ведь Гарри сам вчера интересовался, но даже отдалённо представить не мог, что всё случится так скоро. Тем более сразу после… Понимание резануло остриём по сердцу. Он шумно выдохнул, чуть сгорбившись. — Хозяин, если вы хотите, я могу найти Тома Риддла, — прокаркал Кричер, самодовольно поглядывая на Димбла. Гарри вздрогнул. Он желал сказать «Да, да, да… Да!», но в ответ только покачал головой. Всего лишь догадки. Гарри не знал, какой конкретно процент силы возвратил Том, так как сам не ставил ограничений в клятве. Дурак. Думал, делает назло Дамблдору, а получилось как обычно — только себе навредил. Идти за ним было просто бессмысленно… Да и зачем? Что он мог сказать и не выглядеть при этом совсем уж жалким? А сейчас Гарри именно таким себя и чувствовал. Точно его бросили, а он, наперекор логике, да и гордости тоже, желал рвануть следом, чтобы увидеть его лицо в отчаянной попытке найти там какие-нибудь эмоции. Хоть что-то, что могло облегчить тяжесть внутри. Намекнуть, что не он один пережил всё это. Впервые несокрушимая вера в лучшее выглядела наивной фантазией. С самого начала Гарри знал: надеяться ему не на что. Когда он принимал решение, что длилось от силы секунд тридцать — что и путь между Норой и домом, — заранее понимал, чем всё это обернётся лично для него. Понимал, что нельзя вовлекать себя на эмоциональном уровне, нельзя отдавать Риддлу ничего, кроме магии. Конечно он всё понимал... И что наделал? Вырубил все предостережения, отключил здравый смысл и полностью отдался чувствам. И эмоциям. И ощущением. И чему-то, чего никогда прежде не переживал. Здравствуй, похмелье. В груди болезненно потянуло, а в горле встал ком. — Хозяин, будете завтракать? — поинтересовался Кричер, поглядывая на него с несвойственной тревогой, сменившейся тут же привычной хмуростью. — Нет, спасибо, — машинально ответил Гарри и отправился наверх. Заскочив в комнату Риддла, он неровным шагом прошёлся, заглядывая по пути в шкаф, под кровать и покрутился около стола. Пусто. Записи исчезли. Остались только книги, одежда, початая бутылка огневиски — всё ненужное. Как и он сам. Гарри плеснул в стакан и выпил залпом, вновь натыкаясь взглядом на браслет. Только сейчас он заметил отсутствие второго. Закатился куда-нибудь, наверное. Подманив артефакт, он аккуратно взял его, но змея вновь зашевелилась: оплела руку, открыв пасть с предельно ясными намерениями. — Остановись! — и гадюка прижалась мордой к коже, застыв простой побрякушкой, изогнутой вокруг запястья. Гарри не спешил снимать, бережно касаясь переплёта из драконьей кожи. — Переберись на левую руку, — наобум прошипел он. Браслет вновь ожил, изогнулся, ловко переползая на другое запястье. Интересно. Горькая усмешка искривила губы. Что это? Прощальный подарок? — Задуши меня. Змея резким, жалящим движением скользнула вверх и молниеносно обвилась вокруг шеи, сжав горло. Гарри хрипло рассмеялся, ощущая, что воздуха стало не хватать. — Такая же беспощадная и хладнокровная… как твой создатель, — сквозь хриплые смешки шептал он. Давление усилилось. Перед глазами всё поплыло, и Гарри тут же процедил: — Остановись! Хватка ослабла. Приступ кашля раздирал горло, и он содрогнулся всем телом, хрипло смеясь и откашливаясь одновременно. Что ж, ему оставалось надеяться, что Том не забыл это в надежде на то, что он задушится от горя, а остатки магии перейдут обратно к хозяину. Не дождётся. — Вернись на запястье, — прошелестел Гарри, шумно вдыхая. Змея послушалась, обхватила его руку и замерла. Хотелось выбросить её как неприятное напоминание, от которого внутри всё переворачивалось, заставляя его сжимать губы, лишь бы не закричать от бессилия; вместо этого он смотрел на тонкую полоску серебра и упивался тоскливым томлением внутри. Гарри отвёл взгляд, несколько раз моргнув, а затем грузно опустился в излюбленное Риддлом кресло. Наполнив стакан, он откинул голову, пытаясь восстановить дыхание. В пять должен был состояться обед у Малфоев, а у него не было никакого желания кого-то видеть, даже если этот кто-то — Драко. Хотелось бы поделиться вестью теперь, когда они освободились от ипостаси стражников, от бремени на своих плечах. Наверное, это хорошая новость — даже если и временная. Для Малфоя уж точно. А Гарри не мог понять, что чувствует по этому поводу. Вчера он ожидал, что Риддл может выкинуть его из спальни, и даже мысленно подготовился к такому исходу, однако этого не произошло. Но произошло нечто куда хуже — он исчез, выкинув его не из спальни — из жизни. Не сказав ни слова и даже записки не написав, вместо ненависти он подарил всепоглощающее чувство тоски, что возрастало с каждым обжигающим горло глотком. Будто Том и правда вырвал из Гарри часть, забрав с собой, и оставил огромную щемящую пустоту. Хотел бы он верить, что это всего лишь побочный эффект от передачи магической силы и со временем это чувство исчезнет, но где-то глубоко внутри Гарри не мог отрицать существование робкой надежды на то, что Том просто временно отлучился и с минуты на минуту зайдёт в эту комнату, скажет что-то едко-насмешливое и сгонит его с собственного кресла. Эта дурацкая надежда так сильно раздражала, что хотелось вырезать ноющую часть, удалить её, растерзать и уничтожить. Это была настолько нелепая надежда, что он до скрежета сжимал зубы, лишь бы не засмеяться снова, страшась, что вместе со смехом вырвутся и другие эмоции. Гарри впервые задался вопросом, что станет с клятвой, когда условие будет выполнено. «…Клянусь передать Тому Марволо Риддлу столько магической силы, сколько ему будет нужно». Безусловно, он круглый идиот. Неудивительно, что Том ничего не сказал: Гарри даже не поставил никаких временных рамок для своих требований, а ведь решение было так близко. Одно слово: слово «никогда» в нужном месте. Стоило ли ему остерегаться, что как только Риддл получит обратно нужную порцию магии, то клятва сочтёт главное требование выполненным и аннулируется? Мысленно застонав, Гарри поискал взглядом копию дневника. Во время обыска тот не попадался ему на глаза. Том или забрал его… или выбросил. Притянув свою версию вместе с чернилами, он раскрыл страницу и замер. Что можно написать? О чём спросить? Почему вместо клятвы он хочет задать кучу вопросов о совершенно иных вещах? Капля чернил упала на страницу и растворилась. «Мог хотя бы попрощаться — однозначно не годится. — Я тебя ещё увижу?..» Саркастическая фраза превратилась в непонятно что. Гарри злобно захлопнул дневник и осушил уже третий стакан. Жуткая горечь обожгла горло, слегка одурманив разум. Так было лучше. Лучше отрубиться в кресле, чем исписать дневник совершенно тупыми фразами и стать посмешищем. Громко фыркнув, Гарри помотал головой, преисполненный сожалениями, что и правда был слеп: Риддл победил, не пролив и капли крови. Даже смысла отрицать это не было. Словно только что осознав, он расстегнул рубашку, опуская растерянный взгляд. То, что вся грудь и живот были покрыты засосами, ярким воспоминанием въелось в память. Теперь же не осталось и следа. Хотелось бы принять такой жест за заботу, но добровольно вводить себя в заблуждение он более не желал. Гарри отказывался искажать истинное положение вещей: Том уничтожил все следы своего пребывания не только в комнате, но и на его теле. Запоздалое осознание обжигало не хуже огневиски. Коснувшись щеки, Гарри также не обнаружил ссадин. Пока он дрых без задних ног, Том мог делать что угодно и даже убить его, раз влил зелье или применил заклинания, — что именно, он был не уверен — а Гарри даже не проснулся. Чёртов Риддл… Устало потерев лицо, Гарри уставился в потолок, воспроизводя в голове прошлую ночь. Как ни удивительно, но сейчас он остро ощутил нехватку второго «я» внутри. На мгновение Гарри возжелал вновь сходить с ума, забить голову одной-единственной задачей — не стать новой и очень злобной проблемой для магического мира. «Дожил ты, Поттер, до таких желаний…» «Я здесь…» Он даже не услышал, а скорее почувствовал совсем тихий голос. Глухой шелест. Гарри резко подался вперёд, как если бы мог физически слышать свои мысли, но продолжения не последовало. «Гарри?» «Мы… Мы! — слова были переполнены такой болью, что Гарри содрогнулся всем телом, будто болезненные ощущения принадлежали ему. — Мы не очнулись. Сложно…» Это был какой-то бред. — Что ты сделал? «Время… — еле слышный шёпот. — Ты отдал!» Интересно, когда-нибудь кто-нибудь в этом грёбаном мире ответит ему прямо на вопрос? Устало потерев переносицу, Гарри вновь откинулся на спинку, безразлично рассматривая половицы. — Ничего не понимаю. «Нужно время…» — шёпот стих, а Гарри напрягся. Что это, чёрт побери, значит? — Хозяин, — проскрипел Кричер совсем рядом, привлекая внимание. — К вам пожаловала… — Гарри! Гермиона влетела в комнату и застыла. Вид у неё был немного ошарашенный. Гарри мог представить, как сейчас выглядит: взъерошенный после бурной ночки, с бутылкой под мышкой и стаканом в руке, блуждающим взглядом и в полурасстёгнутой мятой рубашке. Хорошо хоть, что ссора с Роном давала повод пребывать в состоянии крайнего горя. — Герми! — отсалютовал он, подняв стакан, и безжизненно улыбнулся. Она ещё больше нахмурилась, а затем огляделась и опасливо подошла. — Выпьешь со мной? — предложил Гарри, приманив второй стакан. — Рон вчера был сам не свой, — вполголоса начала она, зорко наблюдая за каждым его жестом, точно имела дело с опасным зверьком. — А утром запретил мне с тобой видеться. А если он рискнул мне что-то запретить, да ещё и таким тоном… — гневно вспыхнув, она притянула соседнее кресло и чинно уселась. — Что он натворил? — С чего ты взяла, что это Рон виноват? — Давай не будем играть в загадки, — Гермиона тяжело вздохнула, скорчив огорчённую гримасу. — Что случилось? Он молчал, рассматривая янтарную жидкость в стакане. — Вы оба просто невыносимы! — всплеснула она руками, резко откинувшись назад. — Я думала, твоя спальня выше. Здесь же жил Клювокрыл? — Ага, — хмыкнул Гарри. И снова неловкая пауза. — Ты в порядке? — Я расстался с Джинни, подрался с лучшим другом, сижу и напиваюсь, а ещё одиннадцати даже нет, потому что… — в голосе просочилась тоска, и Гарри откинул голову, вновь уставившись в потолок. «Потому что хочу увидеть его, боюсь его, страшусь того, что он может делать в этот самый момент… Хочу увидеть его, чёрт…» — Всё ужасно, Герм, — на выдохе прошептал он. — Про Джинни я знаю, — она чуть наклонилась вперёд, покачав головой. — Знала давно, что всё к этому идёт — хотела подтолкнуть тебя к принятию какого-то решения в прошлый раз, но ты опять спрятался за свои дела. Только не совсем понимаю, чего Рон так взъелся? Люди расстаются — это нормально. Ладно, Джинни — его сестра, но он сам мне говорил, что в случае такого исхода не будет вмешиваться в ваши отношения. — А мне вот интересно, что случилось у вас? — Медленно опустив взгляд, Гарри добавил: — Ты ждёшь откровений, но про твою скуксившуюся мину после упоминания о свадьбе я так ничего до сих пор и не знаю. Тень легла на её лицо, и Гермиона сложила руки на коленях. Пальцы слегка подрагивали. — Я попросила повременить со свадьбой, — голос звучал отстранённо, словно она говорила о чьей-то другой свадьбе. Досадливо прикусив губу, Гермиона казалась такой же потерянной, как и он сам. — Ты ведь знаешь, — продолжила она совсем тихо, — насколько мне важна карьера в Министерстве: я хочу подняться на ноги, чего-то добиться на политической арене. А Рон… — её губы тронула еле заметная улыбка. Тёплая, но и горькая одновременно — Рон мечтает о большой и дружной семье, а мне будет совершенно некогда заниматься шестью детьми. Шестью, понимаешь? — и она надрывно рассмеялась. — Я осознаю, что для него много детей — это образец семьи, но и у меня тоже есть свой пример для подражания. Я обожаю миссис Уизли, но я не она и никогда не буду такой, — на последних словах её голос охрип, а пальцы будто рефлекторно растирали запястье. — Мы просто болтали за ужином, а он начал расспрашивать про приготовления к свадьбе, говорить о доме и о числе комнат… «Как минимум пять комнат, Герм. Ничего страшного, если мальчишки будут спать вместе, мы же спали в Норе. Может быть, родятся близняшки. Ты ведь знаешь, это передаётся по генам…» — исказила она голос, подражая Рону, а Гарри криво улыбнулся. — Мы ещё не женаты, а он уже дал нашим детям имена, даже стал гадать, на какой факультет они попадут… Это невыносимо! — прошипела она, а лицо покраснело. Судорожно вздохнув, Гермиона нервно потёрла лоб и сбивчиво продолжила: — И я попросила дать мне два года. Рон, конечно же, обиделся. Сказал, что раньше у меня на первом месте была учёба, а теперь работа, а он по важности идёт после Живоглота. Потом отошёл немного, даже с условием согласился, хотя я видела, что он на горло себе наступает. С тех пор это его гложет, а я ничего с собой не могу поделать: мне нужны эти два года как воздух. Необходимы просто. Они просидели несколько минут в тишине, каждый погружённый в свои мысли. Гермиона привстала — в её руке блеснул стакан. Отобрав у Гарри бутылку, она плеснула огневиски и тут же сделала большой глоток. — Ты совершаешь ту же ошибку, что и я. Время ничего не даст, — покачал Гарри головой, внимательно наблюдая за ней. — Но вы любите друг друга… — В отличие от тебя и Джинни? Кажется, её это не сильно удивило. — Наверное. Я… не знаю. Вздохнув, Гарри озадаченно посмотрел по сторонам, точно ответ был где-то на поверхности. Сейчас он и правда не знал: хранил ли в сердце любовь все эти полтора года или это были чувства иного рода. Не любовь, а привязанность — привычка. Не любовь, а нужда любить её, потому что альтернатива ужасала его. — Она всегда будет мне дорога, но её доверие я утратил, — произнёс Гарри пессимистично и вновь вздохнул. — Ты так и не сказал, в чём суть вашей ссоры, — мягко упрекнула она. — Всё очень сложно… — Гарри! Что он мог сказать? Гермиона не проглотит очередную байку: она слишком проницательная. Слишком упёртая. Внутри всё перевернулось, а в голове образовалась каша. — Рон услышал, как она говорит о моей измене, — устало сказал Гарри и запил эти слова обжигающим глотком алкоголя. Гермиона застыла, во все глаза глядя на него, а потом сморгнула и звонко рассмеялась. Однако её смех с каждой секундой становился всё более ломким и искусственным. Он затихал по мере того, как на лице появлялось удивление. — Ты серьёзно? — приподняла Гермиона брови. — Или это был выдуманный повод, чтобы расстаться? Гарри, мне сложно поверить, что ты способен на такое… — Для меня это не было изменой, скорее неконтролируемыми обстоятельствами. Я не мог этим управлять — вот в чём я себя убеждал день за днём. Резко побледнев, Гермиона в неверии раскрыла рот, явно желая что-то спросить, и тут же плотно сжала губы. Гарри ожидал с минуты на минуту гневной тирады, осуждения или упрёка. Гермиона с лёгкостью могла отчитать его, но она лишь шумно выдохнула и озадаченно кивнула, чрезмерно внимательно рассматривая его. — Ты влюбился в кого-то другого в школе? Это всё бы объяснило… — Я не влюблялся! — процедил Гарри. — Тогда ты просто переспал с кем-то? По ошибке? — Не спал. Сначала... нет. Как объяснить? — Тогда что это за измена, позволь узнать? В мыслях с кем-то кувыркался? — Увлёкся прелюдией. Гарри провёл рукой по лицу в попытке собраться с мыслями, но всё без толку. — С другим… человеком, — пробурчал он, машинально глянув на кровать. Гермиона проследила за его взглядом и охнула, растерянно спросив: — Ты что, жил в доме с другой девушкой? — Это была не девушка, — неохотно ответил Гарри, нервно постукивая указательным пальцем по прохладному стеклу стакана. — Вейла? — ещё больше изумилась она, тут же задав следующий уточняющий вопрос: — Гоблин? Эльф? Не подумай, я не ос... — Мужчина, — перебил её Гарри. Тонкие брови медленно поползли на лоб, а глаза широко раскрылись от изумления — будто переспать с гоблином более обычно, чем с парнем. Хотя, безусловно, переспать с гоблином выглядит обыденнее секса с Тёмным Лордом. Гермиона молчала. Гарри тоже. Пауза затянулась, но ему было комфортно и даже спокойно — в её глазах не было злости или осуждения, лишь желание понять, как такое могло случиться. — То есть ты жил здесь с мужчиной? — наконец повторила она, точно не решалась произнести это вслух. Или сомневалась, не закрутил ли Гарри роман с Кричером за их спинами. Вот же ж... — Я не могу тебе всего рассказать, — покачал Гарри головой. — Тебя это смущает? И смущает тоже. — Сложно, гм, сказать. Гермиона нетерпеливо сузила глаза, тряхнув копной волос, отчего выглядела возмущённой. — Мне начать гадать, кто это? У Гарри вырвался нервный смешок. — Боюсь, мы тогда отсюда не выйдем к следующему Рождеству. — Подсказку ты мне дал, — не сдавалась она. — Я его знаю? Гарри кивнул. И зачем он тянул? — Он... — она замялась на секунду, — был на ужине? — Нет, Гермиона, это не Чарли, — покачал головой Гарри. Её взгляд буквально говорил: «Ну, может, Невилл. Не Перси же». — Это бессмысленно, — добавил он. — Гадать... — Тогда сэкономь нам обоим время и просто скажи. Даже если это Дамблдор, Гарри... Смешок булькнул во рту, вырвавшись наружу хрипом. Нет, безусловно, что бы их ни связывало с профессором, но Гарри никогда... никогда не рассматривал его с подобного ракурса. Да он даже представить его не мог объектом своих симпатий. «Как и Тома», — мелькнула скользкая мысль. — Я слушаю, — вкрадчиво напомнила о себе Гермиона — Не хочу впутывать, ведь... — Гарри застонал в голос, резко ткнувшись лбом в стакан. — Ох, боже! Всё так сложно, Герм… Ты даже не представляешь насколько. — Так расскажи мне, чёрт побери! — вспылила она за секунду, видимо устав от недоговорок, и приподнялась, тучей нависнув над ним. В её глазах отражалось столько эмоций — от сочувствия до невысказанной угрозы в случае отказа, — что Гарри чертыхнулся, а стакан в руке дрогнул, чуть не выскользнув. — Меньше всего мне хочется, чтобы ты взвалила на себя новую проблему. Вчера я и не думал об этом: лишь волновался об Уизли; навоображал себе, что покупаю им немного спокойствия — несколько недель счастливого неведения... А затем пришёл домой и сам же всё испортил. Я давно всё испортил, Герм, — обречённо признался он. — Стоп, Гарри, — она выставила вперёд руки, заставляя его замолчать. — Мне кажется, точнее, казалось, что мы друзья, — в её голосе проскользнула усмешка, — и всё происходящее всегда взваливали на плечи поровну. Почему ты думаешь, что вправе решать за меня? — Гермиона прищурилась. — Давай говори. Не зли и ты меня: Рон уже получил с утра… — она снисходительно усмехнулась и откинулась назад, всей свой позой демонстрируя нетерпение. Гарри сжал стакан до побелевших костяшек. Ещё чуть-чуть — и тот треснул бы. Том непонятно где и неясно чем занимается. Стоит ли тишина того? Возможно, уже ночью всем будет известно о нём, а может, в этот самый момент Ежедневный пророк собирается опубликовать сенсацию, пока Гарри занимается ерундой, разрываясь между двумя совершенно противоречивыми желаниями. — Том, — еле слышно сказал он, — то есть Волдеморт... он как бы жив. И здоров, — Гарри не к месту хохотнул, но вместо смешка из горла снова вырвался хрип. — Прошу тебя, только Рону не говори... Сегодня же Рождество, пусть хотя бы этот день проведут мирно. Какой же его просьба была нелепой. Гарри бесцельно обвёл комнату взглядом. Горло саднило: в отличие от обычного виски, это имело воистину обжигающий вкус. Он боялся переключить внимание на Гермиону. Может быть, он совершил очередную и довольно-таки глупую ошибку, рассказав ей, втравив в ещё одну проблему катастрофических масштабов, с которой он сам ничего не собирался с делать. Но Гермиона? Она станет бездействовать? — Какой же ты болван! — её звонкий, наполненный возмущением голос заставил его вздрогнуть и боязливо встретиться глазами с искажённой праведным гневом гримасой. — Если я правильно поняла, то таинственный мужчина — это Волдеморт. И ты просто скрывал его ото всех и выдумал измену, чтобы сохранить тайну от Джинни? Или… — она инстинктивно подалась вперёд. — Только не говори мне, что она встретила его у тебя дома?! Если бы только он выдумал это. Гарри криво улыбнулся — она опять обстреливала его вопросами. Её потрясение всегда отличалось от шокового состояния остальных людей: Гермиона становилась лишь ещё более любознательной. — Не было никакой реформы, Герм, — устало пояснил Гарри. — Я просто всё это время следил за ним внутри стен школы. С подачи Дамблдора, разумеется. Вновь повисла тишина, но продлилась та от силы пару секунд. — Но как? — выдала Гермиона очередной вопрос. — Как можно было скрывать Волдеморта внутри стен Хогвартса? Просто не понимаю как? Как об этом все ещё не прознали! Слишком много «как». Гарри думал, что ему будет сложно говорить об этом. Он столько раз мысленно рассказывал друзьям, столь раз это проговаривал, но пытался не думать о том, каким будет этот разговор, случись он в реальности. Однако Гарри продолжил говорить, а Гермиона с каким-то ненасытным голодом — проглатывать каждое его слово. Если она упускала что-то, резко дёргала его за руку и требовала повторить, точно пыталась на память запомнить каждую деталь, каждую совершённую им глупость. На удивление говорить было легче, чем он ожидал. Голос слегка дрожал, но говорил он твёрдо, с каждым словом всё меньше сомневаясь и чувствуя заметное облегчение — Гарри словно потихоньку вытаскивал занозу из уже загноившейся раны. Он рассказал обо всём: от первой встречи в кабинете директора до исчезновения Риддла этим утром. И Гермиона слушала и слушала его сумбурную речь, вцепившись пальцами в подлокотники, изредка раскрывая рот от удивления и порывалась задать всё новые вопросы. Однако она вовремя смолкала, не желая перебивать. Всё его внимание было сконцентрировано на её мимике и жестах в попытке уловить признаки начинающейся истерики, но всем своим видом она демонстрировала ему бескрайнее любопытство — будто они не о Волдеморте говорили и о том, что произошло между ними. Гарри даже захотелось укорить её за такую беззаботность. — …И я понятия не имею, чем он сейчас занимается, — заключил он и сглотнул. Последняя часть рассказа далась ему сложнее всего: тембр стал скрипучим, режущим. В горле пересохло, а во рту горчило. Он столько не говорил уже давно. Гермиона закрыла лицо руками, следом нервно провела пальцами по волосам и собрала их в хвост, сбросив на одно плечо. Она вздохнула. А затем снова, будто сама силилась собраться с мыслями. — Что ты к нему испытываешь? — несвойственная робость в голосе удивила Гарри, но на её лице из-за массы сменяющихся эмоций было сложно что-то определить. Смущается ли она, спрашивая о таком, или её заботит сам факт наличия подобных чувств к Риддлу? — Можешь дать своим чувствам какое-то определение?.. — будто перефразировала она свой вопрос. — Не знаю, — пожал он плечами, потянувшись вновь за бутылкой, но та резко отъехала в сторону. В руке Гермионы в мгновение ока оказалась палочка и так же быстро исчезла. — Хватит пить, Гарри. Этим делу не поможешь. Насчёт клятвы… она будет связывать вас, пока Сам-Знаешь-Кто не решит, что ты выполнил условие: стоило добавить временные рамки. Таким образом она аннулируется, а защита, что ты выторговал, тоже будет считаться уже оказанной услугой: ведь он нас и правда не трогал, пока шёл обмен. Вопрос только в том, сколько силы ему нужно… Гермиона цокнула, оглядела его с ног до головы деловитым взглядом и внезапно ткнула в грудь пальцем, возмущённо запричитав: — Дурак, ну почему мне-то было не сказать?! Я могла помочь составить правильный договор! С нормальными условиями! Ты не только прошляпил такой случай, но ещё и кучу поблажек ему сделал, Гарри! Сейчас же спроси, сколько магической силы он у тебя оттяпал, — потребовала она, поднимаясь, чтобы сделать круг вокруг кресла. — Нет… — Гарри! — Я не хочу! — Ну что ты как ребёнок — боишься взглянуть правде в глаза! — Боюсь, — кивнул Гарри, вновь потянувшись за бутылкой. — Давай я спрошу, — хмуро буркнула она, — а тебе не скажу. — Он почувствует. Только клятва обязывает его отвечать, — отмахнулся Гарри, сверля взглядом кожаную обложку дневника. — Хорошо… Но! Ты мне так и не сказал главного, — напомнила Гермиона. Схватив бутылку, она спрятала её за подушку в кресле и вновь уселась, полностью ему перекрыв путь к алкоголю. — А ты не слишком-то и напугана, — злобно заметил Гарри. — Хотя должна была испугаться больше прочих. Сомневаюсь, что он не попытается вновь воплотить свои планы в жизнь. Как мы оба помним, они касались маглорождённых... А я ни черта не знаю о его планах, не знаю, чем он там занимается сейчас, почему сорвался рано утром и оставил меня… — Гарри задохнулся, сжав плотно губы. Звенящая тишина повисла тем самым не оглашённым словом. — Ты влюбился в Волдеморта, — буквально вынесла вердикт Гермиона. Она закрыла лицо рукой и сдавленно рассмеялась. — Ни в кого я не влюблялся! — рыкнул он и машинально вытянул руку, тут же ощутив холодящую поверхность стекла. Бутылка, прилипнув к ладони, замерла в воздухе, а Гарри изумлённо пялился на это. — Что?.. — Даже неудивительно. Парселтанг, легилименция, передвижение предметов силой мысли, а левитировать ты умеешь? — заинтересованно спросила она. — Смотрите-ка, у нас маленькая копия Тёмного Лорда. — Ты в своём уме?! — вскочил Гарри, но, покачнувшись, грузно упал в кресло. — Это не смешно! — Гарри! — её тон мгновенно стал серьёзным. — Я напугана. О-о, ещё как напугана… — губы искривила безрадостная усмешка. — Я ничего не могу с этим поделать, но и Сам-Знаешь-Кто, скорее всего, тоже. Как ты правильно заметил, Пожиратели смерти ослаблены, а самостоятельно он предпринимать ничего не будет. Судя по твоим рассказам он пока что в своём уме. Тем более сейчас в Министерстве начались очень серьёзные реформы не только в связи с созданием нового отдела, но и другие, нацеленные на безопасность. Кингсли решил рассредоточить мракоборцев, формируя по всей стране дополнительные подразделения. Как ты понимаешь, чтобы захватить Министерство, придётся прежде всего обезвредить эти точки, что будет совсем не просто. Конечно, — дёрнула она плечом, — он может появиться посреди Трафальгарской площади и начать убивать маглов ради забавы... — Этого не будет, — выдал Гарри едва ли не инстинктивно и тут же добавил: — Слишком просто. Гермиона мазнула по нему внимательным взглядом и кивнула. — Ты сам заметил, что он ведёт себя довольно-таки странно. Если всё, что ты мне рассказал, правда, то я склонна тоже так думать, — подытожила она. — Он мог притворяться, — возразил Гарри. — Ты сам себе противоречишь, понимаешь это? —Ты не знаешь, как умело он притворяется. Как хорошо играет, — Гарри тихо рассмеялся. — Я даже поверил. На мгновение, но поверил… Гермиона замялась. Протянув ладонь, она коснулась его руки и слегка сжала. Ласковый жест и тепло заставили встрепенуться, и Гарри невольно стиснул её ладонь в ответ. Обыденный жест поддержки, что был лишним, ведь он был ничуточки не расстроен. Ни капли. — Мне жаль… Ему было необходимо усыпить твою бдительность. Но это указывает и на другое: Сам-Знаешь-Кому нужно время, а твоя быстрая реакция — помеха для него. Поэтому… — Это ничего толком не значит, — хохотнул он. — Ты даже не представляешь, как долго я пытаюсь понять хоть что-то — разобраться в этом дерьме. В его замыслах. В твоей голове он всё такой же, наверное, я же познал его другим — именно это выбивает из колеи. И должен сказать, если он и планирует что-то, то в этот раз добьётся успеха. — Ты преувеличиваешь. Дамблдор… — Альбус ни черта не знает, — резко перебил её Гарри. — А ещё он сам всё это сотворил — вот о ком я не хочу говорить, так это о нём. — Хорошо-хорошо, — примирительно улыбнулась Гермиона, еле заметно вздохнув. — Но что нам тогда делать? — Ничего, — он долил остатки огневиски в стакан и выпил залпом. — Он официально свободен. Пока. Он не сбежал, — напомнил Гарри. — А ушёл, потому что мог это сделать. А я устал и просто не смогу… — осипшим голосом пробормотал Гарри, — не смогу бороться с ним. Снова. У меня нет на это сил. — Ты и не обязан. Гермиона плавно поднялась, приблизилась и заключила его в объятья. Горячая ладонь касалась спины, медленно поглаживая и даря живительное тепло. Он расслабленно выдохнул, прикрыв глаза. — Конечно же я никому ничего не скажу. Раз Министр Шеклболт дал своё согласие на эту… операцию, полагаю, лучше пока не афишировать, что Сами-Знаете-Кто разгуливает на свободе. Твои предположения не совсем верны: думаю, пока он будет держаться в тени, — продолжила Гермиона, и Гарри хохотнул, уткнувшись в её плечо. — Но с Экриздисом-то надо что-то делать. — Надо, — твёрдость в его голосе заставила её мгновенно отойти. Встревоженный взгляд окинул его с ног до головы. — Гарри… — Не смотри так: я просто исполняю свою давнишнюю мечту стать мракоборцем, — отмахнулся Гарри. — Вот так вот сразу... Думаешь, это не подозрительно? — Шеклболт примет меня с распростёртыми объятьями: помощь сейчас им просто необходима. Он не станет мелочиться: раз создаются подразделения, раз есть существенные потери в их рядах, то он не посмеет отказать добровольцу, — губы невольно расплылись в искусственной улыбке. — Я буду знать о передвижениях Экриздиса, о местах, где были замечены Пожиратели, а также о действиях... Риддла. — А ещё ты будешь в смертельной опасности, если тебя вообще подпустят к этой операции, — буркнула она. — Ужасный план. — Как раз в моём стиле, — тряхнул он головой и поставил пустой стакан на стол.***
— Я где-то посеял отчёт. Что там с внедрением? — Мы опережаем события, но вопросов не возникнет. Великобритания, к моему удивлению, не самая проблемная точка, и особых волнений среди масс замечено не было, что нельзя сказать об Испании, Румынии, Болгарии, Аргентине… В Германии спорное положение. Россия молчит. — Россия всегда молчит около полугода. Они наблюдают за развитием событий в других странах и выносят вердикт — тебе ли не знать. Меня это сейчас не волнует. Прошения Испании и Румынии об отмене, — он раздражённо повел плечами, — это бунт ради бунта. Смирятся. Ты так и не ответила мне, что думаешь о Шеклболте? — Думаю, Министр сыграет большую роль, чем мы предполагали, — она покосилась на него и добавила: — Он умён, уравновешен, надёжен и… в отличие от последних кандидатов, занимающих пост Министра, не жаден до власти. Точнее, если и жаден, то тщательно это скрывает. — И очень упорный, — сдержанно кивнул он. — Вот только ты не учла связи, когда предложила его кандидатуру — ставить на него рискованно. — Связи с бывшим Президентом конфедерации? И всё же я настаиваю. Стоит сделать ему предложение, и дальнейшее будет зависеть лишь от Министра: откажется — значит не созрел, согласится… — она отвела взгляд. — Я полностью уверена в его благонадёжности. — Неужели вы настолько сблизились, пока я был занят? — шутливо уточнил он. — Ты размякла в преддверии отставки. Она усмехнулась. — До отставки мне ещё лет сорок трудиться, — и возразила. — Хочу сообщить ещё кое о чём. Он приподнял брови, вопросительно оглянувшись. — Ши Лан выразила желание отправиться со мной, но в последний момент передумала: решила проследить за волнениями в столице. И просила передать, что больше не злится. Шум прибоя ударил по ушам вместе с порывом ветра, хлестнувшего по лицу. — Разве у неё были причины злиться на меня? — он смахнул с лица прядь волос, задумчиво склонив голову. — Что-то не припомню. — Я в это не вмешиваюсь, ты знаешь. — Это разумно. Я тоже не хочу вмешиваться. — Но... — Мы всё решили ещё давно, — перебил он её. — Что за тревоги высказывал Густав? — Нас волнуют остаточные вспышки в Буркина-Фасо: несколько Пожирателей скрылось там. Они собирают сторонников, опираясь на недовольство некоторых семей волшебников — влиятельных семей — на почве нововведений. — Насколько я знаю, Экинбад уже занялся этой проблемой. — Африка — континент просторный. Есть где спрятаться, — настороженно заметила она. — Без лидера они всего лишь разносортная кучка беглецов. Потерянные зверьки в чуждом для них ареале обитания. — Напуганный зверь опасен. Особенно если это Долохов. — Антонин не в Буркина-Фасо. Полторы недели назад вернулся в Англию. — Заметив немой вопрос в её глазах, он беззаботно ответил: — Нет, не нужно. Сам с ним разберусь. — Не сомневаюсь. — Спешить не стоит в любом случае. Гм… Я был приятно удивлён кандидатурой нового премьер-министра маглов — человек широких взглядов. — Министр Шеклболт мог бы устроить встречу... — Вот ты с ним и встретишься, — пожал он плечами, замечая лёгкое недовольство. — Раз уж Кингсли под боком. — Меня беспокоит позиция вице-президента Эйкена и хотелось бы отбыть в США как можно скорее, — возразила она с нажимом. — Ты встретишься с ним, — в голосе проявилась сталь. Волна ударилась об утёс, поглощая смиренный вздох. — Раз ты просишь... Ну а что насчёт проблемы с Азкабаном? Всё это зашло слишком далеко, — подчеркнула она, полностью повернувшись. — Возможно, пришло время для более решительных мер, даже если придётся немного подкорректировать события. — Не стоит в это вмешиваться: всё это не должно быть напрасным. Посмотрим, как справится Кингсли. С небольшой помощью, конечно. — С чьей? Он вскинул брови, а на губах заиграла мягкая улыбка. — Понятно, — кивнула она. — Тебя что-то беспокоит? — Число жертв увеличится, а нам это не нужно. Если хочешь слышать моё скромное мнение, то это может сказаться на тебе. Нельзя оставлять его в живых: сейчас он представляет из себя угрозу. Стоит или устранить его, или найти другого кандидата… Более разумного. — Что сделано, то сделано. Если что-то пойдёт не так, я решу эту проблему, — произнёс он, гипнотизируя подсыхающую на скале пену. — Лучше скажи, где носит Кунца? Она окинула его нечитаемым взглядом. — Если? Всё уже идёт не так. Нужно было выбрать другой метод. Они бы подчинились, а мы могли избежать лишних жертв. — Это было невозможно тогда, невозможно и сейчас. Ты прекрасно понимаешь почему. — Я не оспариваю твои решения, — еле заметно вздохнула она. — Просто мракоборцы и так ослаблены… Это удар ниже пояса. — Твои слова или Шеклболта? — Ты неисправим, — невесело улыбнулась она. — Меня тоже не радует такой исход, насколько это возможно, — покачав головой, он отвернулся. — С моей точки зрения, это стало отличным методом для выявления слабых мест системы. Одна тюрьма — брешь, одно лишь подразделение — брешь. Смешно, видишь ли, сидеть пятой точкой на штабе мракоборцев и думать, что ты в безопасности, но что Фадж, что Скримджер были недальновидны. Совсем юные мракоборцы, несомненно, многообещающие молодые волшебники, но всё же неопытные — ещё одна брешь. Пока мракоборцы отлавливали Пожирателей, кто остался в тюрьме? Парочка опытных бойцов, а все остальные — чуть ли не выпускники. Именно на них он и позарился. Конечно, те не ожидали найти в Азкабане ничего, кроме ослабленных преступников. И всё же прецедент побега Блэка, а затем новый инцидент массового бегства ничему их не научил. — Ты ждал, что за такой короткий период времени Кингсли сможет совершить чудо? Кажется, она была возмущена. — Нет. Однако перестановки уже начались, если я не ошибаюсь. А я ведь не ошибаюсь? Она вздохнула. — Кингсли собирается открыть ещё два подразделения: в Кардиффе и Эдинбурге. Следом в планах Белфаст, Лидс, Ньюпорт, Глазго. — Итого: семь подразделений, — улыбнулся он. — Захват власти, что случился два года назад, будет невозможен. По крайней мере, с той же лёгкостью невозможен. Ах да, вблизи Шетландских островов возводится тюрьма, как я слышал… Помрачнев, она хмыкнула. — Я бы начала восхвалять тебя, но здесь слишком грязно, чтобы преклонить колено. Словно в подтверждение её слов волна ударилась о берег, забрызгав тёмный костюм, что тут же был высушен чарами. — Так где сейчас Кунц? — резко перевёл он тему, покручивая палочку меж пальцев. — Прибывает завтра. — Почему же мне сказал, что будет сегодня с тобой? Она озадаченно склонила голову, прищурив раскосые глаза. — Они с Густавом должны вернуться двадцать шестого числа, утром — такую информацию Ренненкампф сообщил мне в понедельник. — Густав и правда должен вернуться завтра. Занимательно… — Он замер, а затем процедил: — Полагаю, Кунц сейчас валяется где-то в Лютном переулке. Вдребезги пьяный, — и угрожающе прищурившись, он отвернулся от бушующих вод и спешным шагом направился к небольшой таверне на берегу моря. — Нам как раз по пути.