Новая партия

      — Что, если Перси убил я, Гарри?       В тишине допросной эта фраза прозвучала подобно мешочку звонких галлеонов, внезапно рассыпавшихся на пол.       Затем всё завертелось с головокружительной скоростью: Том еле заметно взмахнул рукой, и Гарри вмиг припечатало к стене. Отрывистый и скрипучий смех какофонией смешался с очередным вопросом:       — Так что же ты сделаешь, Поттер?       Гарри с трудом пошевелил руками, чувствуя себя абсолютно беззащитным с проклятыми ограничителями на запястьях. Он попытался сформулировать какой-нибудь ответ, но ещё больше растерялся, задыхаясь и хватая спёртый воздух губами…       — Поттер? — вырвал его из мысленной сумятицы голос Тома.       В одно мгновение воображение стёрло подобное развитие событий, и Гарри усмехнулся. На самом же деле он застыл каменным изваянием посреди комнаты. Однако пребывание в таком состоянии оказалось недолгим: развернувшись, Гарри сделал круг и остановился в углу, рассматривая совсем крохотные углубления в стене, чтобы тут же обернуться и иметь возможность наблюдать за тем, как Том неторопливо приближается, пока его самого посещает смутная тревога. Риддл остановился напротив и, протянув ладонь, коснулся его лба, будто собираясь ущипнуть или же щелкнуть. Улыбнувшись, он насмешливо осведомился:       — Ты серьёзно полагаешь, что я бы стал так напрягаться, чтобы занять тебя?       И действительно, Гарри так не думал. Тем не менее ощущение тревоги продолжало стремительно нарастать, как снежная неудержимая лавина, угрожая погрести под собой. Казалось, всё внутри вибрирует от напряжения, заставляя кровь закипать в жилах, а кожу — мелко покалывать. То было надвигающееся предчувствие.       — Одну секунду, — сказал Гарри и обогнул слегка изумлённого Тома.       Чужое удивление на порядок возросло, когда он вцепился в книгу и уставился на неё, точно на откровения самого Мерлина. Опустив том на стол, Гарри резко открыл его и впился глазами в первые попавшиеся строки.       — Демон может возбудить ненависть между супругами, так как ему доступно влиять на силу воображения, — вслух прочитал он и перевёл взгляд на Риддла.        Тот глянул поверх его плеча, будто все ещё не понимая, что происходит, а спустя мгновение с лёгкой улыбкой поинтересовался:       — Неужели Библиомантия?       Гарри едва заметно кивнул в ответ, не зная, как прояснить этот первобытный позыв: руки будто нуждались в книге, а глаза — в этих строчках.       — И что же ты выяснил? — заинтересованно спросил Том, скользя цепким взглядом вдоль страницы. — Считаешь, что Одри подстроила смерть супруга, чтобы стать не столь весёлой вдовой?       — Нет, это не она. Всё несколько иначе. Хуже, — парировал Гарри, захлопнув книгу, будто та могла укусить.       Если его догадки насчёт кончины Перси сами по себе были ужасными, то к утру всё стало в разы хуже: Гарри уселся за стол переговоров. С одной стороны расположились Шеклболт, Сэвидж, Касса Флокс — ранее ответственная за Азкабан — и Артур Уизли — бледный и будто похудевший, но всё так же улыбавшийся (вот только улыбка стала блёклой и вымученной). Рядом с мистером Уизли нашёлся напряжённый Люциус Малфой. С другой стороны находился Том, а напротив Гарри — Альбус.       Какое торжественное собрание было созвано, однако.       А вечером ведь ничего не предвещало беды…       Ну или почти ничего.       После внезапного озарения, посетившего его между страниц книги, Гарри ощущал себя не в своей тарелке, да и Риддл внезапно сорвался с места, заявив, что и так задержался, а затем, ничего не объяснив, покинул помещение. Гарри подобная спешка не удивила — у каждого имелись свои дела. Наступила пора признать, что изничтожение маглов в подворотнях не являлось первостепенной задачей Тома. Можно сказать, что такой цели и вовсе не существовало у того, кто покинул допросную, но Гарри стал опасаться поспешных выводов. Тем не менее это подкинуло пищу для размышлений, и полночи он мысленно анализировал всё, что смог узнать о Риддле, пока не вернулся к беспокоившей его теме: каким боком в убийстве Перси замешана супруга Джорджа? Его волновало и другое: мог ли он довериться своей интуиции и поверить в провидение?       Сон так и не шёл, а течение времени в подобном месте не ощущалось — в камере, казалось, царила вечная ночь.       Вот только стоило ему приблизиться к разгадке, как дверь раскрылась и за ним снова пришли — по расчётам, уже ранним утром. Первой посетившей его мыслью было то, что к нему пришла Ваблатски, однако вместо допросной Гарри провели в комнату для совещаний, где он и встретил такую разношёрстную компанию.       Все присутствующие сохраняли какую-то церемониальную тишину, которая, впрочем, лишь способствовала возраставшему напряжению.       Альбус смотрел на него из-под половинок своих очков, а во взгляде читалась стылая тоска. Было ли это ощущение временным или же та присутствовала всегда — Гарри никак не мог понять, однако то, что сейчас ощущал чужую печаль особенно остро, было неоспоримым фактом. И, по всей видимости, Дамблдор осознал это, потому что внезапно нахмурился и поспешно отвёл взгляд. Гарри в ответ едва заметно вскинул брови, но заговорить так и не решился, переключив всё своё внимание на другого: на Тома.       Виделись они едва ли не несколько часов тому назад, и тем не менее что-то неуловимо изменилось. Как и чудную печаль Альбуса, он впитал в себя отчуждённость Риддла, глубокую и почти болезненную для него: тот даже взглядом его не удостоил, когда Гарри прошёл мимо его места и опустился на стул. Возникло весьма неприятное ощущение, как если бы двух незнакомцев посадили за один стол, но до сих пор не представили друг другу… Даже незнакомая ему лично Флокс уделяла Гарри больше внимания, чем… — близкий? Родной? Какой именно, он боялся даже подумать — Том. Что, надо заметить, несколько обеспокоило. И не только это, но и необычный вид Риддла: часами ранее тот был полон энергии, а сейчас казался старше Дамблдора. Что даже несмотря на довольно-таки юный облик, явственно проступало наружу, пролегая горестными морщинами на лбу и вокруг глаз.       Гарри не знал, что могло произойти за столь короткий срок, но предполагал, что собрались они все здесь явно не из-за него и даже не из-за Перси. Хотя такая внезапная встреча с Сэвиджем и Кингсли была ему только на руку — как знать, смогла бы Ваблатски заманить их к Гарри ради разговора о деле Уизли.       Он вновь перевёл взгляд на отца Рона, понимая, что правда станет очередным ударом для этой и так натерпевшейся семьи столь же близкой ему, сколь сейчас далёкой. И ударит сильно, ведь сложно кого-то винить в произошедшем.       Если исключить Малфоя, то это собрание могло означать только одно: объявление Экриздиса и потерю ещё одного Дара. Что, по сути, было связанными происшествиями.       Малфой прочистил горло, подняв взгляд на Тома, и тут же опустил глаза, выверенным жестом смахнув платиновую прядь волос с лица.       — Раз мистер Поттер уже здесь, не пора ли нам… — начал было Люциус, но Шеклболт скосил взгляд на Гарри и заговорил одновременно с тем:       — Обойдёмся без формальностей, Люциус.       — Полагаю, что так будет лучше, — согласился тот. — Позвольте поинтересоваться, с какой целью вы меня сюда пригласили? — с презрительной любезностью осведомился он и тут же замолк, когда послышался короткий смешок.       К удивлению Гарри, принадлежал тот Сэвиджу:       — Не дрожи ты так, а то стол трясётся. Ты здесь в полной безопасности.       Малфой поджал губы, а Кингсли смерил обоих суровым взглядом, ясно намекающим, что подобные колкости сейчас излишни. Гарри же увидел в этом способ разрядить обстановку. Тем не менее у него были схожие с отцом Драко вопросы: цель собственного присутствия здесь, к примеру.       — Не кажется ли вам, господа и дамы, что собравшиеся здесь, гм, — Малфой вновь кашлянул, избегая смотреть как на Дамблдора, так и на Тома, вследствие чего льдистый взгляд оказался направлен прямо на Гарри. — Что собравшиеся здесь волшебники имеют некую идеологическую несовместимость между собой, если подобное выражение уместно… Поэтому мой интерес обоснован, а вопрос — вполне логичен.       — Так зачем ты принял приглашение, Малфой? — пробасил Сэвидж, вскинув густые брови и усмехнувшись из-под рыжеватой бороды. — Решил разведать обстановку и понять, куда нынче ветер дует, м?       Касса Флокс скучающе переводила взгляд с одного на другого, однако Гарри буквально почуял, что под этим показным безразличием к происходящему скрывается напряжение, и он бы даже не побоялся назвать это страхом.       — А я сам скажу тебе зачем. — Сэвидж не дал вставить Люциусу и слова, невозмутимо продолжив: — Ты готов на всё, лишь бы отираться рядом с Министерством, куда тебе путь закрыт на сто лет вперёд, — сказал он, почесав подбородок, и, положив огромную ладонь на стол, торжествующе заключил: — Так что не строй из себя жертву обстоятельств и признай, что твоё беспокойство вызвано простым страхом перед сидящим здесь Волдемортом.       — Кхм, уважаемые, — подал голос Дамблдор, — сейчас не время для мелких дрязг. Люциус, я крайне сожалею, что о подобном ты узнал буквально на месте, — Альбус обратился уже к Малфою, — однако у нас просто не было времени для подготовки, да и вряд ли это помогло в подобной, можно сказать, немыслимой ситуации. Сейчас некоторые из твоих навыков нам просто необходимы — именно поэтому ты здесь.       — Навыков? — непонятливо переспросил Люциус и вновь скосил взгляд на Риддла.       Гарри же последовал за ним и тоже уставился на того, и как раз в этот момент Том заговорил:       — В твоём распоряжении по-прежнему находится «Глина Хнума», так как артефакт не числится в списке конфискованного имущества.       Кингсли утвердительно кивнул.       — Так ли это? — спросил он.       Малфой-старший вновь опустил взгляд и, как показалось Гарри, побледнел ещё больше.       — Мне ведь не нужно объяснять, что это такое? — неспешно добавил Том.       — Н… нет, м… — он оборвал себя на полуслове и вздохнул.       Однако Гарри был уверен, что всем присутствующим стало понятно, как тот хотел закончить фразу: «Нет, мой Лорд».       — Вы знали? — внезапно спросил Люциус, подняв взгляд.       Потерянное на секунду хладнокровие вновь вернулось, и Малфой вопрошающе уставился на Риддла.       — А ты сомневаешься в этом? — криво улыбнулся Том.       Малфой покачал головой.       — Просто удивлён, что вы ничего тогда не сделали…       — Так, о чём речь? — непонятливо вклинился Сэвидж.       — Последний раз Глина принимала форму дневника, — всё с той же улыбкой пояснил Том, — и, безусловно, в такой форме и осталась, поэтому на неё и не обратили внимание. Верно?       — Верно. Могу ли я поинтересоваться, зачем вам сей тёмный артефакт? — Малфой обращался ко всем, но настоящим адресатом явно являлся Шеклболт.       Гарри прекрасно понимал суть вопроса: «Если я отдам его, будет ли наказание за наличие подобной вещицы в сокровищнице и её утайку?»       — Кто-нибудь может объяснить мне толком, в чём дело? — подал он голос, уставившись на Риддла.       Тот даже не удостоил его взглядом, продолжая с нечитаемым выражением лица смотреть на Люциуса.       — Экриздис хотел забрать Воскрешающий камень, — тут же откликнулся Дамблдор, но Гарри уже не слушал его, полностью переключив всё своё внимание на Тома.       Он догадывался, у кого находился камень, что, в свою очередь, означало, что Риддл снова сошёлся с Экриздисом в дуэли.       — Когда? — еле слышно спросил Гарри, обращаясь к Тому.       — Вчера вечером, — ответил ему Кингсли, однако.       Гарри не мог не прощупать взглядом чужую фигуру, скрытую под плотной тканью одежды, и именно поэтому заметил, как тот при небольшом отклонении вбок почти неуловимо поморщился. Событие, подстегнувшее волну тревоги, и без того усиленную всей этой непонятной атмосферой. Не отдавая себе отчёта в действиях, Гарри слегка подался вперёд, буквально ощущая, как чешутся руки в желании ощупать тёмную мантию, ощутить тепло под ней и понять, что с Томом всё в порядке.       Наверное, подобное поведение могло показаться чем-то скандальным всем присутствующим, но ему не было до этого абсолютно никакого дела: с некоторых пор его вообще перестало волновать, что о нём могли подумать остальные. Тем более при таких вот обстоятельствах: весьма странных, как удачно подчеркнул Малфой-старший. И тем не менее Гарри понимал, что беспокойство с его стороны может быть унизительным для самого Тома, поэтому инстинктивно перешёл на Парселтанг:       — Ты ранен?       Единственным в этой комнате, кто смутно мог уловить смысл его слов, был только Альбус… Однако Риддл даже не посмотрел в сторону Гарри, будто бы намеренно игнорируя, что отозвалось волной нарастающего недовольства внутри.       Его поведение не на шутку озадачивало.       После того как Гарри очнулся… Нет, раньше: наверное, в тот момент, когда они уснули вместе… Или же ещё раньше? Когда именно, сейчас было не столь важно, главное, что с некоторых пор Гарри начал осознавать, что Том Риддл за человек. Понимать намного глубже, чем за всё то время, что прошло с тех самых слов, сказанных некогда стариком Олливандером во время выбора палочки: «…Тот-кого-нельзя-называть сотворил много великих дел — да, ужасных, но всё же великих»; понимать, что некоторое осталось неизменным: например, то, что Том был гордым и считал слабость непозволительным для себя недостатком. Он был свободолюбивым и властным, что проявлялось почти что инстинктивно: в каждом его жесте и повороте головы, словно неотъемлемая часть его самого. Что приводило к всё той же уникальности, а именно, завышенному самомнению, которое когда-то вызывало у Гарри лишь стойкое отвращение и толику иронии, ведь именно оно и послужило причиной падения ужасающего Тёмного Лорда. А теперь... теперь он видел чувство собственной уникальности Тома в совершенно ином свете.       «Сам понимаешь, Поттер, блистательнее меня только я…» — сказал тот тогда, и Гарри увидел в этом толику озорства, а сейчас ощутил не только это, но и притаившуюся за этим словами горечь. Словно подобная блистательность была для Риддла нежеланной. Будто собственная уникальность казалась ему наказанием, подобно той исключительности, которой Том наградил его: героической и печальной участи «Мальчика, который Выжил».       Но почему?       Гарри, несомненно, понимал его лучше теперь, однако всех ответов по-прежнему не имел. Многое другое размылось или вовсе изменилось: чужое свободолюбие или же независимость от всего и вся, казалось, потеряла очертания. И всё потому, что Том оказался опутан разными цепями уз, выкованных собственными руками. Угнетали ли они его?       Он прекрасно помнил разговор с крёстным: «Волдеморт не ходит от дома к дому и не стучится к людям в двери, — прояснял тот. — Он обманывает, околдовывает, шантажирует. У него богатый опыт тайной деятельности, и вербовка сторонников — только одно из её направлений…» Гарри же — и небезосновательно, надо заметить — в то время больше волновали его действия, чем сам деятель, которого он считал столь же интересным, сколь и примитивным. Однако ныне он не мог перестать улавливать в этом своеобразную форму отчуждения, целенаправленную и в то же время хаотичную: быть истинным злодеем для всех — и своих, и чужих. Но у Гарри не было полной картины событий. По правде говоря, не было ничего, кроме смутных подозрений, чтобы с точностью утверждать, что Том не хотел привязываться к своим соратникам, потому что знал, что рано или поздно их сотрудничеству придёт конец. Потому что если тот был эмоционально неполноценным, то о какой привязанности могла идти речь без чувства любви, долга или же простой симпатии? Или наступил момент, когда что-то неуловимо поменялось для него?       — Гарри?.. — обеспокоенный голос Дамблдора в мгновение ока отвлёк от тысячи мыслей, что пронеслись в уме за долю секунды, которую он провёл, вглядываясь в хмурое лицо Риддла.       — Всё нормально, — отозвался он и сцепил руки замком.       — Мне бы хотелось перейти к сути дела, — заговорил Шеклболт и повернулся к Гарри. — Во-первых, раз уж мы впервые видимся после столь досадного инцидента… официально заявляю, что вы, мистер Поттер, повели себя неподобающим для представителя закона образом и этим весьма озадачили меня. Я считал вас командным игроком и, возможно, ошибся в своих суждениях, ведь ваше трио частенько действовало самостоятельно, не считаясь с остальным миром, о чём я, признаюсь, забыл. А неофициально, Гарри… ты не нашёл никого более подходящего, чтобы сообщить о своих намерениях, кроме Риты Скитер? — Кингсли резко вскинул брови, что вкупе с его спокойным тоном вызвало у Гарри невольную улыбку. — Как ты, надеюсь, понимаешь, ропот общественного мнения и претензии Визенгамота давят на меня. Будь это кто другой, дело можно было легко замять и даже обойтись без слушания и судебных разборок, но Скитер … — вздохнул с горечью он.       — Требует мою голову на вертеле? — вполголоса поинтересовался Гарри.        Шеклболт снова вздохнул.       — Замять, министр? — подал голос Сэвидж. — Замять, потому что обвиняемый — Гарри Поттер? — уточнил он. — Если вы забыли, то указ о его задержании имел и другие истоки: МВП. Или же я чего-то не знаю, и мы собираемся выйти из состава Конфедерации?       Гарри опустил голову, сдерживая усмешку, а Сэвидж тем временем повернулся к нему и вновь заговорил:       — Гарри, я не приемлю отсутствия дисциплины и самоуправство, ведь мы олицетворяем правопорядок и являемся столпами, поддерживающими его. Тем более сейчас, когда времена всё ещё смутные. Если каждый мракоборец начнёт действовать самостоятельно, исходя из лучших побуждений, как говорится, то в наших рядах начнётся неразбериха. Мы же здесь как раз для того, чтобы упорядочивать хаос. Поэтому, — он снова перевёл взгляд на Кингсли, который едва заметно кивнул, — я считаю, министр, что «замять» — неподходящий термин. Я не осуждаю саму цель, Гарри, ведь подобная операция могла бы быть, но осуждаю ваши методы. Полагаю, вам было не до рамок закона, в чём и таится загвоздка: вы, Поттер, бунтарь.       Гарри, мазнув взглядом по столу, заметил еле различимую из-под густой бороды улыбку Дамблдора и насмешливо-ироничное лицо Люциуса после этих слов.       Бунтарь?       — Мистер Сэвидж, — подал Гарри голос, — меня не сильно беспокоит возможность предстать перед верховным судом, ведь в свою защиту могу сказать, что действовал в соответствии со статьёй 57.7 процессуального кодекса защиты магического правопорядка, то есть, как представитель закона был вынужден без промедления действовать в соответствии с экстренной ситуацией. Насколько я понимаю, угроза населению от рук тёмного волшебника считается экстренной ситуацией, — мягко улыбнулся он. — И я принял меры: попытался отвлечь внимание на себя и тем временем изъять интересующую его вещицу у жертвы. Вы можете назвать это лазейкой, но я понял суть вашей претензии и хочу извиниться, потому что понимаю, насколько усложнил вам работу. И, если вы позволите, я бы хотел попытаться компенсировать неудобства — мне есть что вам предложить. А что конкретно — предпочту пояснить с глазу на глаз, если вы, конечно, не против.       Слегка прищурив один глаз, Сэвидж с заинтересованностью потёр подбородок, словно мысленно рассуждая, стоит ли ему поддаваться на уговоры или игра не стоит свеч.       — Что ж, я поощряю инициативу — в разумных пределах, естественно, — поэтому выслушаю вас, Гарри. Что, тем не менее, не отменяет слушание.       — С этим я разберусь сам, — кивнул Гарри, не зная радоваться ему или же огорчаться подобному исходу.       — К этому мы вернёмся чуть позже, — добавил Шеклболт. — Во-вторых, хочу напомнить о том, что данная встреча носит конфиденциальный характер, мистер Малфой, мистер Уизли, — слегка повернулся Кингсли.       Люциус еле заметно скривился:       — Разве данная мной клятва — не отличное напоминание?       Артур же сухо кивнул. Его лицо было спокойно, но молчаливость и полное отсутствие удивления из-за присутствия Волдеморта угнетали Гарри. Казалось, мистер Уизли далек от всего происходящего: где-то в своих мыслях. Впрочем, состояние весьма понятное после всего-то произошедшего с ним.       — Кто тебя знает, Малфой — может, ты утаил ещё что-нибудь в своей сокровищнице. Что-нибудь, позволяющее стереть отпечаток клятвы, к примеру, — Сэвидж нагло усмехнулся, словно его целью было вывести Люциуса из себя.       — В-третьих, — чуть громче продолжил Шеклболт, — я понимаю, что для некоторых стало полной неожиданностью присутствие мистера Риддла среди нас…       «Среди нас» явно было мягкой формой сказать «среди живых», но Кингсли ничуть не смутила параллель, которую, скорее всего, провели все присутствующие, и он с непоколебимым спокойствием продолжил:       — Хочу прояснить, что немногие знали Волдеморта в этом обличии или же до сих пор помнят его таким, за исключением тебя, Люциус, и других… Пожирателей, чьё заключение избавляет нас от проблем узнавания. Частично моё напоминание и клятва касаются и этой ситуации: сказанное и увиденное в этой комнате останется внутри этих стен. Также я надеюсь, что распри остались позади, в качестве вступительной части, а если вам есть что сказать друг другу, то попрошу сделать это за дверью и чуть позже.       Кингсли обвёл каждого взглядом, дожидаясь кивка, и, скупо улыбнувшись, продолжил:       — А теперь позвольте мне перейти к насущным проблемам. Все собравшиеся здесь так или иначе причастны к объединившей нас всех угрозе в виде Экриздиса. Касса, — он бегло глянул в сторону встрепенувшейся волшебницы, — первой столкнулась с ним в Азкабане. Нам точно не известно, как он смог выжить, но известно, что он неопределённое время скрывался в серии туннелей и комнат, пронизывающих весь Азкабан. Есть предположение, что Экриздис спал, погружённый под оцепенение проклятия «Вечный сон», однако проблему это не решает: кто-то должен был его пробудить.       — Разве ритуал пробуждения не утерян? — вклинился Люциус.       — Верно. И не только это, но и человек, пробудивший его, должен был знать, где покоится Экриздис, — усмехнулся Риддл, — а пробудив, предложить подарок. Подарок же должен заинтересовать проклятого, иначе тот снова уснёт.       Тень сомнения и тревоги отразилась на лице Малфоя.       — Если ритуал утерян, откуда ты знаешь о нём? — спросил Гарри.       — Это упоминается в качестве предисловия к проклятию «Вечного сна», — пояснил вместо Тома Альбус.       — Предостережение, — подтвердил Кингсли. — Но это всего лишь догадка. Нам так же известна его первостепенная задача — собрать так называемые Дары Смерти, — но не сама цель. Противник действует без страха, решительно и целенаправленно: он явно обладает информацией о нынешних владельцах артефактов, но не знает точное местоположение самих Даров. Артур стал ступенью на его пути к одному из них, прошлое мистера Риддла — ко второму… С одной стороны, это делает его действия предсказуемыми, с другой, — внезапность играет против нас. Даже зная о цели, мы не успевали отреагировать вовремя. Экриздис не таится и не нуждается во времени, чтобы набраться сил, — он действует на опережение, — заключил Кингсли и глянул на Малфоя: — Люциус, что ты об этом думаешь?       — Вы уже пытались вовлечь меня во всё это, — с лёгким раздражением откликнулся тот, — и мой отказ, видимо, вас не устроил, министр. И всё же я испытываю облегчение от того, что вы не додумались привлечь сегодня мою супругу, — он кинул настороженный взгляд на Риддла, а потом перевёл его на Гарри, — или же моего сына… Однако, зная о вашей поддержке, я всё ещё не понимаю, зачем вам понадобились другие эксперты. — Люциус скривил губы, а затем задумчиво добавил: — В любом случае, мне кажется, что этот Экриздис просто спешит, возможно наивно веря в предание, мол, владелец всех трёх Даров может стать повелителем Смерти. Подобное наталкивает на определённые мысли о физическом состоянии Экриздиса. Такая спешка подкрепляет теорию об увядании, но она не безрассудна — магические способности и могущественный ресурс в виде дементоров позволяют ему действовать без оглядки. Поэтому, считаю, что самый простой выход из ситуации — это ожидание, — осторожно заключил он и довольно кивнул самому себе, а затем, поменявшись в лице, тут же пробормотал: — Милорд, вам для этого нужна «Глина Хнума»… — Малфой осёкся, поджав губы, и опустил голову, явно уязвлённый этим вырвавшимся обращением.       — Ты прав, Люциус, — раздался низкий, хрипловатый голос Тома. — Как уже сообщил вам Альбус, вчера вечером Экриздис сровнял с землёй Литтл-Хэнглтон и забрал Воскрешающий камень.       Сровнял с землёй Литтл-Хэнглтон?..       Гарри вздрогнул. Внутри удивление смешивалось с растущим раздражением.       Получалось, что Риддл так торопливо покинул его, так как понял, возможно, из-за наложенных сигнальных чар, что на территории, где хранился артефакт, появился посторонний. Но какого чёрта он сунулся туда один?.. Почему вновь оставил камень в прежнем хранилище? Почему не сообщил никому?.. Где был Кунц?       Ещё более раздражающим оказался факт, что его самого тыкали носом в такое же самодурство. Мог ли Том ощущать себя подобным образом, когда обнаружил его посреди сражения с Экриздисом около Норы?       — По крайней мере, он так думал, — продолжил Риддл, вырывая Гарри из пучины кипящего возмущения. — Его спешка сыграла против него, и наша дуэль была сочтена за намерение вернуть артефакт — Экриздис не попытался им воспользоваться и не заметил, что это была всего лишь копия. Однако обман, скорее всего, уже раскрылся.       — Вы хотите заманить его в ловушку?.. — впервые заговорил мистер Уизли, переводя взгляд с Шеклболта на Тома и мимолётно глянув на Альбуса.       — Именно так, Артур, — кивнул Дамблдор.       — Только не говорите мне, что собираетесь устроить засаду в Хогвартсе, — кисло сказал Люциус, — и что попросите нас выступить против него. Разве Сэвидж не упоминал об органах правопорядка? Разве это не их долг задерживать преступников, так почему же мы должны заниматься этим?       Кингсли замолчал, словно растерявшись, а Сэвидж раскрыл рот, собираясь что-то сказать, но его опередил Том:       — До существования так называемых мракоборцев и формальных органов обеспечения магического порядка, когда количество волшебников было значительным, а стычки с другими расами — делом обыденным, существовала армия, — почти ласково вещал он. — Армия, в которой всегда состояли наследники чистокровных родов: Леонис Малфой — командор, Октант Малфой — кавалер… Разве ты забыл о наследии своих предков, Люциус? Или перестал им гордиться? Так что считай, что ты был призван в армию.       — Да… — задумчиво промычал Малфой и обыденным жестом смахнул с лица волосы. — Да, я… понял.       — Я рад, что мы пришли к соглашению, ведь мои возможности здесь несколько ограничены всеми присутствующими, — осклабился Том.       Люциус вздрогнул и побледнел. Впрочем, трио из Шеклболта, Флокс и Сэвиджа тоже напряглось, и только Гарри ощущал, что эти слова не несли в себе никакой угрозы. Это было простое замечание.       — Какого рода ловушку? — пользуясь затянувшимся молчанием и пытаясь как-то разрядить обстановку, спросил Гарри. — И какова моя роль в этом?       — Роль дракона, — вкрадчиво произнёс Том, впервые удостоив его вниманием.       Гарри поймал его взгляд и не хотел отпускать, потому что теперь, когда они наконец-то установили зрительный контакт, он понимал, что что-то явно было не так.       Чужие глаза словно были подёрнуты безразличием ко всему: Том смотрел на Гарри, но будто бы сквозь него. Даже когда они встретились у Ваблатски, Риддл всего лишь делал вид, что не замечал его, теперь же, казалось, что он и правда смотрит на постороннего человека. Это опустилось неприятным осадком внутри, подпитывая непонятно откуда взявшийся страх.       Гарри сглотнул.       — Мне нужно будет охранять оставшиеся Дары?       — Несомненно, ты весьма талантливый волшебник, Гарри, но охранять — это слишком громко сказано, — парировал Том.       Гарри моргнул, нахмурившись.       Может быть, его поведение было обосновано желанием скрыть установившиеся между ними отношения?.. Отношения?       Собственные мысли заставили на мгновение окаменеть.       — С помощью «Глины Хнума» будут созданы копии Даров, включая Мантию-невидимку, — заговорил Шеклболт. — Нам необходимо заставить Экриздиса усомниться в подлинности находившегося у него артефакта. Созданные дубликаты позволят на пятнадцать минут воспользоваться способностями оригиналов — этого будет достаточно, чтобы посеять зерно сомнения и заставить его рискнуть… — Кингсли вдруг запнулся, будто обдумывая свои слова.       — Чем бы он ни был болен, — продолжил за него Том, а Гарри озадаченно перевёл взгляд с одного на другого, — но состояние ухудшается быстрее, чем он рассчитывал. Хогвартс выдержал осаду единожды, выдержит и во второй раз, тем более что сейчас не будет фактора неожиданности. Верно, Альбус? — Риддл скосил взгляд, а тот кивнул, слегка нахмурившись.       — Моё мнение в качестве члена совета попечителей не учитывается? — еле слышно поинтересовался Малфой.       — У нас есть около трёх дней на подготовку, пока он оправляется после дуэли, — проигнорировав вопрос, продолжил Риддл. — Исходя из очерёдности и того, каким образом Экриздис нападал до этого, то Бузинную палочку он считает самым труднодоступным артефактом, поэтому следует ожидать, что вместе с ним пожалует не один десяток дементоров.       Альбус вновь кивнул, а Гарри озадаченно моргнул, не понимая, откуда взялась чудная идиллия между этими двумя.       — В школе будут присутствовать преподаватели, что не вызовет у него опасений, и, в свою очередь, мы поддержим защитный купол, — перехватил эстафету Дамблдор. — Сердцевина плана — это видимость защиты и отступления. Экриздис понимает, что мы будем готовы к нападению, но он не страшится нас из-за колоссальной поддержки со стороны дементоров. Когда он начнёт наступать, мы поступим так, как он того ждёт: будем защищать палочку и медленно отступать под его натиском, чтобы в последний момент попытаться транспортировать артефакт из школы.       — Мне кажется, вы кое-что упускаете — сощурил Гарри глаза, — и это то, что Экриздис далеко не дурак и даже спешка не сделает из него полного идиота. Или вы, профессор, собираетесь покрутить перед ним Мантией, камнем и рвануть с палочкой наперевес, дескать, догони меня, если сможешь?       — Ты почти угадал, Гарри. Шестерёнкой, которая заставит план работать, будет Том, — слабо улыбнулся Дамблдор.       — О! Ну конечно же, — протянул Гарри еле слышно.       — Риддл договорится с Экриздисом, — вновь подключился Кингсли, а в тоне проявилась железная уверенность. — Информация и помощь в извлечении артефактов…       — Позвольте узнать, в обмен на что? — перебил его Люциус. — Что может заставить весьма искусного в тёмных искусствах волшебника, возможно, немного безумного, но явно не глупого, пойти на сделку с другим… тёмным волшебником? Простите мой скепсис, — безрадостно усмехнулся он, — но мне дорога моя жизнь.       Повисла тягостная тишина, которую нарушил Гарри — этот план ему категорически не нравился:       — Мне тоже весьма любопытно, что может заставить его поверить тебе, Том.       — У него есть что мне предложить, — беспечно откликнулся Риддл.       — Надеюсь, это не бессмертие, иначе нам и правда стоит начинать беспокоиться, — еле слышно пробурчал Сэвидж.       — Я не собираюсь уточнять, что именно, лишь скажу, что он будет уверен, что я исполню свою часть сделки, — добавил Риддл без тени улыбки. — Экриздис будет ждать, что я помогу ему изнутри, пока держится купол. Альбус воспользуется палочкой в сражении, в нужное время подменив оригинал дубликатом; Гарри, — Том скосил взгляд, — как обычно, появится на поле боя, сняв с себя поддельную Мантию. Что до камня, в качестве жеста доброй воли я вручу ему копию, которой он на этот раз незамедлительно воспользуется, призвав кого-нибудь из почивших.       — Что, если он заметит подмену во второй раз? — спросил Гарри, ощущая, как холодеют руки, ибо он понимал к чему всё идёт.       — У него не останется времени на сомнения.       — Когда начнётся атака со стороны Экриздиса, Том якобы сменит сторону, — продолжил Альбус, смотря на Гарри. — Он отобьёт у меня палочку, заберёт у тебя Мантию. Колец с камнем же будет двое: одна копия из Глины, вторая — обычная. В процессе Том оставит тебе оригинал, с собой же заберёт дубликат и вместе с артефактами попытается исчезнуть, предав не только нас, но и Экриздиса. Что разделит противника и дементоров, а погоня за Томом даст то самое время, о котором говорил ты, Люциус, и истощит его окончательно. Ты же, Гарри, вместе с настоящими Дарами останешься на время там, куда только змееуст может попасть, а именно: в Тайной комнате.       — Как дракон, охраняющий сокровища, — усмехнулся Гарри, покачав головой. — Вот только не понимаю, зачем мне там сидеть?.. Я же не очередной Дар, чтобы меня скрывать от Экриздиса.       — Только змееуст сможет открыть комнату, — спокойно повторил Дамблдор. — Снаружи и изнутри.       — Хочу напомнить, что любой волшебник, выучивший нужное слово на Парселтанге, может туда попасть…       — Я исправил этот изъян, — резко перебил его Том.       Изъян?       — Подтверждаю. Теперь даже я не смогу туда попасть, — подтвердил Альбус. — А вот провести туда можно.       — Боитесь, что я могу попасться в лапы Экриздиса и привести его к настоящим артефактам? — вскинул брови Гарри.       Ничего более нелепого он ещё не слышал.       — Разумеется нет. Скорее, что ты можешь пострадать… — с примирительной улыбкой заговорил Альбус, что насторожило Гарри ещё больше, — и артефакты останутся в Хогвартсе навсегда. Что, конечно, неплохо, если они канут в небытие… Тем не менее возможен и другой исход: всё тайное рано или поздно становится явным, и школа окажется под ударом, если о скрытых внутри сокровищах станет известно.       — То есть теперь я должен буду переехать в Тайную комнату? — с толикой иронии и неверия переспросил он.       Казалось, это всё просто дурной сон.       — Там всё уже обустроено…       — Разве это так сложно, Поттер? — внезапно процедил Том, вмешавшись, и медленно повернулся к нему. — Побыть несколько недель на одном месте. Посидеть в самом безопасном месте — это так сложно для тебя?       Гарри опешил от сквозившей в чужом голосе ярости.       — Да, сложно, — очнувшись от оцепенения, парировал он. — Пока ты будешь бегать от чокнутого колдуна, я должен сидеть на месте и ждать новостей?       — Считаешь, что я не могу тягаться с силой Экриздиса?       «Считаешь, что я слаб», — вот что подразумевалось под этими словами, а внутри Гарри всё бунтовало против этого странного, местами слишком рискованного, местами проседающего плана; плана, в котором Том, а не он, был центральной фигурой, что пугало его ещё больше, чем если бы он сам был бы вынужден скрываться от Экриздиса вместе с фальшивками.       — Дело не в этом, — раздражённо отозвался Гарри. — Я… — голос дрогнул, и он осознал, что вновь перешёл на Парселтанг.       — Давайте успокоимся, — еле слышно попросил мистер Уизли и ободряюще улыбнулся.       — Гарри, — позвал его Шеклболт и, щёлкнув пальцами, указал на материализовавшийся перед Гарри пергамент. — Указ о твоём временном освобождении, которого я добился, включает в себя несколько ограничений, и одно из них — это территория: ты можешь находиться только в пределах этих локаций. Поэтому считай, что до дисциплинарного слушания Тайная комната стала твоей временной камерой. После же, когда твоё дело будет рассмотрено и, полагаю, всё обойдётся простым штрафом, ты будешь свободен.       Добился?       Гарри горько усмехнулся, переводя взгляд на Тома. Он понимал, что это ограничение, даже если он покинет Тайную комнату, свяжет его по рукам и ногам, не позволяя последовать за Риддлом не только за пределы страны, но и в её пределах.       — Артур, — заговорил Сэвидж, а Гарри прикипел взглядом к Тому и ощущал, как его потряхивает изнутри от напряжения и желания переговорить с ним с глазу на глаз. — Ты не обязан участвовать в операции…       — Я сделаю что должен, — отрезал тот.       — А что же вы уготовили для меня, мистер Сэвидж? — усмехнулся Люциус. — Встать на передовой?       — Передаю слово Волдеморту, — хмыкнул Сэвидж, откинувшись на стуле.       Малфой тут же перевёл взгляд на Риддла.       — Вы вместе с несколькими мракоборцами облачитесь в Пожирателей, — спокойно заявил Том, а цвет лица Малфоя сравнялся с оттенком его волос. — Твоё прошлое — не тайна, и, возможно, Экриздис осведомлён об этом, что до остальных — маска скроет их личности. Вашему небольшому отряду, выступившему от моего лица, предстоит встать на его пути и задержать, когда я решу покинуть школу вместе с дубликатами, тем самым дав мне отсрочку.       — Но…       — Не бойся, Малфой, — вновь заговорил Сэвидж, — ты даже напрячься не успеешь — с другой стороны выступит Касса.       — Да, — впервые заговорила та. — Я и мой отряд начнём наступление одновременно с вашим. Со стороны будет выглядеть, словно две противоположные силы выступили против единого врага, — это даст дополнительное время мистеру Риддлу.       — Вы, кажется, забыли о туче дементоров, которая не будет бездействовать? — со скепсисом напомнил Люциус.       — Этим займусь я, — сообщил мистер Уизли, а Дамблдор добавил:       — Нашей же задачей будет поддержание барьера вокруг школы и их сдерживание.       — Экриздис потеряет интерес к Хогвартсу, стоит мне покинуть территорию: дементоры последуют за ним, а он — за мной. Всё, что от вас требуется, — это задержать его на время, — сухо пояснил Том.       — Я против, — процедил Гарри, подавшись вперёд. — Ты слишком рискуешь.       Удивление тотчас озарило лица всех присутствующих, кроме Дамблдора. Альбус лишь погладил бороду, посмотрев куда-то поверх головы Гарри.       Повисла гробовая тишина.       — Ты ведь не забыл, — терпеливо начал Шеклболт, будто обращаясь к неразумному ребёнку, — по какой причине Том Риддл временно амнистирован?       — На мне не работает Империус, если я правильно понял намёк.       — Тем более что он сам дал согласие, ведь так? — продолжил тот, переводя взгляд на Тома.       — Согласие стать приманкой? — уточнил Гарри, слегка привстав. Он понимал, что ведёт себя вызывающе, но ничего не мог с этим поделать. — То есть в случае положительного исхода и как только с Экриздисом будет покончено, он будет заключён под стражу и заточён в тюрьме?       Очередная волна изумления рябью отразилась на чужих лицах.       — Том Марволо Риддл, также известный как Лорд Волдеморт, предстанет перед судом, — с проскальзывающим удивлением в голосе пояснил Кингсли, — и будет осуждён судебной коллегией за все совершённые преступления, как все остальные Пожиратели…       — Не все, — перебил Шеклболта Гарри. — Некоторые были амнистированы, сдавая своих приспешников и давая показания против них. Простите, мистер Малфой, если это вас как-либо задевает, просто хотел подчеркнуть, что высказывание носит слишком категоричный характер.       — Есть некоторые различия, — потерев лоб, произнёс Кингсли, будто не понимая, как ему следует объяснить эти различия, — между Пожирателями и… Волдемортом, Гарри.       — И какие же, министр? — подчеркнул Гарри последнее слово. — Что те могли скинуть на мертвеца свою вину, заявив, что выполняли приказы или действовали под влиянием Империуса? — усмехнулся он. — Или сдавая бывших товарищей? Что ж, тогда как насчёт риска, на который он пойдёт?       — Полагаю, — кивнул Кингсли, — что суд учтёт… роль Волдеморта при поимке Экриздиса в случае положительного исхода, — а затем он нахмурился и уточнил: — Никак не могу понять, Гарри, на суде ты собираешься давать показания в его защиту?..       Люциус странно булькнул, вновь опустив голову, на лице мистера Уизли застыло чистое изумление, и лишь Альбус остался сидеть с невозмутим видом, словно ничего удивительного в подобных высказываниях не было.       — Я…       — Гарри Поттер, — перебил его Том.       В этом шипении прорезались давно забытые интонации, и Гарри словно перенёсся назад в прошлое: «Ты, Гарри Поттер, стоишь на останках моего покойного отца…» Однако на лице Риддла ничего не отобразилось, когда он продолжил:       — Альбус, ты воистину воспитал само воплощение сердоболия: он готов простить всякого преступника. И даже меня. Можешь собой гордиться, — усмехнулся он.       Профессор, ничуть не удивившийся словам Гарри, казалось, этому высказыванию искренне удивился, но ничего не ответил.       — Скажу лишь раз, Поттер, — тут же добавил Том, — твоя защита мне без надобности. Надеюсь, мне не придётся это повторять. А теперь вернёмся к делу.       Гарри вздрогнул, сжав кулаки, и медленно опустился на стул, уставившись вниз. Он хотел бы ощутить негодование из-за слов Тома, но внутри пускала корни одна лишь тревога.       — Поддерживаю, — встрял Сэвидж и поднялся, подойдя ближе. В его руке тотчас возникло перо, которое он передал Гарри со словами: — Поставь свою подпись, и я сниму с тебя ограничители.       Гарри развернул свиток до конца, бездумно вчитываясь в строчки. Ему были безразличны все ограничения: единственным его желанием было остаться наедине с Томом, чтобы отговорить его от этого рискованного плана. Если с Экриздисом он ещё в состоянии справиться в одиночку — наверное? — то как быть с дементорами… Как?..       И не только это: ему было просто жизненно необходимо понять, что произошло ночью и были ли безразличие и даже видимая неприязнь показными? Потому что если это так, то к игре Тома не придраться.       Гарри растерянно моргнул, пытаясь понять смысл расплывающихся перед глазами строк.       Ограничения были разумными: заполнить бланк, внеся плату в Гринготтс, и не покидать пределы Лондона, а также Хогвартса, Хогсмида и Годриковой впадины. Чиркнув пером по бумаге, он ощутил, как в ту же секунду ограничители ослабли и раскрылись, в следующее мгновение оказавшись в руках Сэвиджа.       — Палочку можешь забрать на выходе, — сказал тот. — Также до разрешения суда ты временно отстранён от должности, поэтому значок будет изъят до конца всех разбирательств.       Гарри лишь кивнул, отклонившись назад.       — И всё же, — резко выдохнул Люциус, — я не понимаю, почему не решить дело силой? Насколько я знаю, — Малфой перевёл взгляд на Сэвиджа, будто сомневаясь говорить об этом или нет, — в распоряжении наших дражайших органов правопорядка сейчас находятся немецкие отряды… Так почему не воспользоваться их помощью и не обезвредить колдуна, как любого другого преступника?       — То есть ты предлагаешь навалиться всем скопом на Экриздиса? — усмехнулся Сэвидж.       — Вполне справедливое замечание, — подал голос Гарри, растирая запястья. — Почему бы не прибегнуть к помощи извне, раз есть такая возможность? — он прищурился, уставившись на Тома, и заметил, как тот еле заметно передёрнул плечами. — Экриздис ведь не бессмертный.       — Это наиболее благоприятное решение, — внезапно вмешался Дамблдор.       — В каком месте оно благоприятное, профессор? Это рисковый и сомнительный план, — возразил Гарри.       — Что же ты предлагаешь? — поправил тот ворот мантии и сложил руки на столе.       — Если нужно выгадать время, то численное преимущество может заставить его передумать атаковать. Он начнёт медлить, а пока он сомневается — его время истечёт, — развёл руками Люциус, отвечая за Гарри.       — Сосредоточиться на одном преступнике… Насколько? Сколько дней мы сможем держать основные силы в школе в ожидании момента, когда у Экриздиса не останется времени и он рискнёт? Насколько придётся заморозить все остальные дела? Ведь, кроме этого колдуна, в нашей стране нет больше никаких проблем, — с иронией заметил Сэвидж.       — Это не отменяет, что он может начать убивать гражданских волшебников и маглов, что потребует вмешательства магического патруля и мракоборцев и школа вновь останется без защиты, чем он может незамедлительно воспользоваться, — дополнил Шеклболт.       — Зачем же их держать в школе безвылазно? — возразил Люциус. — Воспользоваться быстрым призывом…       — То есть ты предлагаешь мне сорвать мракоборцев с операций? — пробасил Сэвидж. — Вчера некий… волшебник взял в заложники магла, угрожая снести ему голову Бомбардой, а теперь представь, что было бы, подействуй в этот момент призыв… Хаос, Малфой, вот что. После понесённых в Азкабане потерь и шести мёртвых сотрудников наши силы продолжают таять, а немецкие отряды затыкают прорехи, как могут. Выходки Экриздиса сейчас неудобны для нас.       — Есть много помещений, где артефакты смогут быть в безопасности. Некоторое время, по крайней мере. Ячейка в банке, к примеру, — вполголоса заметил Гарри.       — Ты прав: к гоблинам лучше не соваться, — подтвердил Кингсли, — но чем это нам поможет? Его действия могут стать более агрессивными, а разрушения — массивными. Помимо столкновения с ним, нам придётся устранять последствия от его действий.       — Экриздис… безумен, — заговорила Флокс. — Для него не важны жизни ни маглов, ни волшебников, а поддержка в виде дементоров делает его на несколько ступеней опасней рядового нарушителя. Не все гражданские обладают знаниями и могут воспользоваться Патронусом, поэтому невозможно предугадать, насколько масштабны будут разрушения в случае, если Экриздис начнёт бушевать, когда поймёт, что артефакты стали недоступны.       — Тайная комната? — нахмурился Гарри.       — Забавно, Поттер. Ты хочешь, чтобы мы с тобой вместе с Дарами забаррикадировались в Тайной комнате на неопределённый срок, — усмехнулся Том, — и ожидали, когда проблема сама разрешится? Такой вариант опять же предусматривает многочисленные потери, которые, — он посмотрел на Шеклболта, — министр не захочет допускать.       — Не захочу, — подтвердил тот.       — Не только это, но и возрастает риск разрушения Хогвартса, — задумчиво заметил Артур.       — Просто выжидать не получится — Экриздиса необходимо нейтрализовать, — безапелляционно заявил Кингсли.       — Именно поэтому контролируемая сделка — самый предпочтительный вариант, — провозгласил Альбус.       Шеклболт кивнул.       — С одной стороны, третья, никак не связанная с Министерством сторона, минимизирует потери. С другой — даже обладай он сведением, что Волдеморт сейчас сотрудничает с нами, то его желание освободиться от нас выглядит весьма правдоподобно. Пока Экриздис будет занят преследованием, появится то самое время и риск для остальных будет снижен, как и исчезнет смысл в угрозах уничтожения или же заложниках. Это станет делом двоих тёмных волшебников: их проблемой, скажем так.       Гарри судорожно сжал кулаки, метнув взгляд на Риддла.       — Другими словами, вы хотите, чтобы Том развлекал Экриздиса, пока тот не выдохнется, а мы все спокойно ждали, — подытожил он и тут же обратился к Тому: — И насколько тебя хватит, чтобы бегать от него и одновременно давать отпор?       — Я умею скрываться, Поттер, — на его губах заиграла змеиная улыбка.       — И сколько же ты… — Гарри оборвал себя на полуслове, до боли закусив губу.       — Главное, — заговорил Сэвидж и вперил в Тома пристальный взгляд, — чтобы твоя легенда не стала правдой. Думаю, излишне напоминать, что мы будем пристально следить за каждым твоим шагом во время операции? — И, замолкнув на мгновение, добавил: — И не только за твоим.       — Мистер Сэвидж, — от улыбки Риддла веяло могильным холодом, — согласитесь, если бы я хотел вас предать, теперь, когда я, можно сказать, не связан никакими ограничениями, кроме своего честного слова… — Том мазнул по Гарри взглядом, и ему показалось, что чужая улыбка на мгновение потеплела. Однако это мгновение было столь коротким, что вполне могло сойти за иллюзию. — Мне не нужно было разрабатывать план, присутствовать здесь, выслушивая ваши детские перепалки и многочисленные претензии к моей персоне. Логично? Логично. Я бы просто дождался разрешения этой ситуации.       — Ваша нарциссическая натура, Риддл, не позволила бы вам соседствовать с другим претендентом на мировое господство, на что и опирается наш план, — перебил его Сэвидж.       — В таком случае я бы всё равно подождал, пока любезный Экриздис сделает всё за меня, а потом бы отнял лавры победителя, — насмешливо протянул Том. — Зачем мне лишние хлопоты на пути к всемирному господству?       — Позвольте уточнить, — вклинился Люциус, привлекая к себе внимание Сэвиджа, — вы хотите сказать, что мы все здесь собираемся рискнуть жизнью, но при этом вы никому не доверяете?       — Почему же никому? — усмехнулся тот и многозначительно заявил: — Я не доверяю преступникам и перебежчиками, тем более если те сидят на привязи.       Гарри нахмурился. Ему не нравился ни тон, ни содержание, и, хоть он понимал, что в этих словах была заключена простая истина — истина, с которой он бы согласился всего несколько месяцев назад, — но своё отвращение к сказанному контролировать не мог:       — Ваша пристальная слежка может привлечь ненужное внимание и сорвать и без того сомнительный план.       — Но может и подтвердить легенду Тома, — парировал Дамблдор, глянув на него поверх очков. — Всё будет зависеть от встречи Тома с Экриздисом и от того, смогут ли они достичь согласия.       А что, если не смогут?..       Что, если Экриздис атакует Риддла, как только увидит? Что, если поймёт, что кольцо фальшивое? Что, если… если... если... — этих возражений у Гарри собралось слишком много, чтобы уложить их все в одной фразе.       Он шумно выдохнул, ощущая свою беспомощность.       — Что ж, — со вздохом начал Кингсли, — теперь, когда всё более менее прояснилось, давайте обсудим наши дальнейшие шаги.       Альбус поднялся, заведя руки за спину:       — Тогда позвольте начать мне...