Новая партия

Мы были вместе, Но я всё увидел, И это было невыносимо. Ты был моей жизнью, Но жизнью, далёкой от справедливости. Было ли глупо любить тебя? Было ли безрассудно помогать? Было ли очевидно для остальных, Что я купился на ложь? Ты никогда не был на моей стороне. Обманул меня раз, обмани и дважды. Ты моя гибель или мой рай? Ты никогда не увидишь меня в слезах, Сейчас просто не время умирать. Entropy Zero & Soul Extract — No Time to Die (Billie Eilish cover)

      Просвет и тень. Впереди появилось очередное окно. Просвет. Монолитные стены внезапно будто тряхнуло, и, пошатнувшись, Гарри припал плечом к камню, ощутив даже сквозь плотную ткань рубашки и мантии его холод. Он прикрыл глаза, вслушиваясь в остаточное эхо собственных шагов.       Показалось.       Приоткрыв веки, он рассеянно опустил взгляд на шелковистую, до боли знакомую ткань, зажатую в кулаке, но рука оказалась пуста.       И снова: показалось.       9:06 АМ       — Вы готовы дать мне ответ? — Экриздис замер в тени дерева.       Бледный, сутулый, будто бы кутающийся в мантию, он не выглядел опасным… скорее, уставшим. Словно истлевал. Медленно, но неотвратимо.       — Я могу просить вас отступить? — тихо спросил Гарри. Экриздис задумчиво качнул головой из стороны в сторону. Это было и не да, и не нет. Странный жест, словно он отрицал сам вопрос.       — Вы выглядите больным, — уточнил Гарри.       Ответом ему была усмешка.       — Я слышу беспокойство обо мне в вашем голосе?       Гарри поморщился.       Был только один человек сейчас, который вызывал беспокойство… Но почему-то, смотря на Экриздиса, Гарри никак не мог воззвать к тем чувствам, что обуяли его в Азкабане: к желанию уничтожить его. Ни после тоже — когда они встретились у Норы. Правда, тогда и чувств-то не было — сплошной расчёт.       — Если это месть, то просто…       — Что просто? Месть ли это? Я не знаю. Наверное… Всё верно, — кивнул Экриздис и посмотрел куда-то в сторону.       Взгляд его на мгновение затуманился.       — Госпожа не терпит неповиновения, — заметил он, и голос скрежетал.       — А вы простой исполнитель? Разве вы не требовали отбросить маски?       Взгляд того снова остановился на Гарри.       — Мы с вами вернулись к исходной точке, Гарри. Мы снова на вы и мы снова не понимаем друг друга, — угол рта дёрнулся, но улыбка так и не появилась.       Гарри его сегодня вообще не понимал.       Он выглядел… странно.       — Вы готовы дать мне ответ?       — Что это изменит?       — Многое. Наверное.       И снова это «наверное».       — Так произойдёт, потому что так должно будет произойти, — произнёс Экриздис и нахмурился.       — Потому что Смерть этого хочет.       — Верно… Верно, — и складка между бровей тут же исчезла.       Экриздис улыбнулся.       — Вы готовы дать мне ответ? — спросил он.       Снова?       — Что с вами? — Гарри неосознанно шагнул вперёд.       — Со мной всё прекрасно, юноша. А вот с вами может приключиться много нехорошего, если вы будете постоянно вмешиваться… — Он сделал паузу и внезапно прорычал: — Вмешиваться не в свои дела!       Лицо исказилось гневом. Но тот как появился, так и исчез: без следа. Всякое выражение исчезло, словно Гарри смотрел в глаза пустой оболочки. И от этого у него волосы на затылке зашевелились, пока Экриздис не моргнул, едва ли не осоловело переводя взгляд в сторону.       — Не стоит заставлять Госпожу гневаться: её гнев — он не для вас. Её планы столь велики, что вам не постичь весь масштаб… Слишком долго она это планировала, слишком скрупулёзно. Десятилетиями, может быть? Я лишь могу догадываться. Не стойте у неё на пути.       Гарри сцепил зубы.       — Сейчас вы мне угрожаете?       — Нет… Нет-нет, — качнул головой Экриздис. — Предупреждаю. Ведь мой долг предупредить вас.       Он дотронулся до век и нажал на них, скрывая лицо от Гарри.       — Солнце слишком ярко слепит в глаза, Гарри… Я, кажется, забылся. Вы дали мне ответ? — и он отнял руку, глянув исподлобья.       Гарри отступил.       — Нет…       — И не будете, — кивнул Экриздис, рассмеявшись. — Вы ведь планировали водить нас обоих за нос, я верно понимаю?       Он резко подался вперёд.       — Я ничего вам не обещал, — только и успел сказать Гарри, ожидая чего угодно.       Палочка была сжата, а он приготовился защищаться. Однако Экриздис вновь застыл, смотря перед собой. Отсутствующее выражение лица вернулось, а затем он вскинул голову и просто растворился в воздухе, аппарировав.       Гарри остался стоять там. Ожидал почему-то, что тот вернётся, чтобы получить ответ. Но этого не случилось ни спустя пять минут, ни десять, ни даже двадцать, что Гарри простоял в тени дерева.       Похоже, их разговор действительно был закончен.       Точка поставлена.       Пыль всё ещё оседала — такое создалось ощущение. Словно она сгустками прорывалась из прошлого, чтобы вновь очутиться на полу, на рамах окон, на скамье, мимо которой он прошёл, задержавшись на ней взглядом.       Это было всего лишь ложное впечатление.       Не было ничего: ни пыли, ни скамьи. Вместо неё сначала лежали обломки, а затем обломки убрали.       Сломанные вещи выкидывают… или же чинят. А что делать со сломанными людьми?       Можно ли починить их так же легко, как скамью, на которой они некогда часто сидели с друзьями?       11:37 АМ        — Я могу сообщить ей, но, боюсь, пациентка не согласится принять вас, — точно заготовленной заранее фразой ответила медсестра.       Тедди завозился у Гарри на руках, радостно засопел, и на строгом лице женщины промелькнул намёк на улыбку, тут же исчезнувший в тени напускной строгости.       — Сообщите, пожалуйста, — попросил Гарри и задумчиво посмотрел на ребёнка: — Сообщите, что к ней пришли Гарри Поттер и Тедди Тонкс.       Воспоминание расплывалось перед глазами, точно собранная из чернильных клякс картинка, и вновь собралось, запульсировав болью в виске вместе с тихим восклицанием:       — Это нечестно, Гарри!       — Я просто хотел проведать тебя.       Джинни поджала губы. Её осунувшееся лицо, неровные обгрызенные ногти, которые та безуспешно пыталась скрыть, путаясь в длинных рукавах свитера, и поблёкшие волосы, наспех собранные в спутанный пучок на голове, вызывали тревогу. Это был не домашний вид, а скорее измученный и утомлённый сражением с горем, о котором он сам немало знал.       — И использовал ребёнка, чтобы я не смогла отказать… Где Андромеда?       — Осталась в кафетерии. Как ты? — Гарри запустил ладонь в волосы, нервно их взъерошив, и тут же добавил шёпотом: — Я не знаю, что спросить. Прими мои соболезнова…       — Не надо, — жестом резко остановила она его.       Тедди, сидящий на её кровати, ударил ладошкой по кубикам, прихваченными с собой Гарри, и башенка развалилась. Малыш восторженно захихикал и вновь принялся за строительство.       — Ты винишь меня в произошедшем?       — Может быть… Да. Но не только тебя, — уголки губ скорбно потянулись вниз. — Вся эта чертовщина, всё, что происходило в последнее время… О Боже!       В её голосе было столько подавленного отчаяния, что у Гарри холодок пробежал по спине.       — Такая глупость, — начала Джинни бубнить себе под нос. — Родители должны были держаться в стороне от всего этого и дальше. Они и держались. Но зачем-то вмешались… Зачем-то влезли во всё это, и посмотри, что вышло… — она оборвала себя на полуслове.       Её взгляд мазнул по нему и потерялся где-то за окном.       — Это твой мне ответ? — тихо уточнил Гарри. — Если бы я никогда не подружился с Роном, никогда не переступил порог вашего дома, никогда не сошёлся бы с тобой, — он не сдержал горькой усмешки, — они бы продолжали придерживаться нейтралитета, твои братья остались бы живы и ты не оказалась бы здесь?       — Именно так, — бесцветно ответила она.       Тедди вновь разрушил башню, но на этот раз захныкал.       Гарри повернул налево и оказался в тупике. Коридоры школы водили его кругами, или же он сам вдруг забыл расположение кабинетов: всё выглядело одинаковым, словно он оказался здесь впервые. Серый камень, высокие своды потолков, витражи, янтарный свет, мерцающие в нём крупицы пыли — ничего здесь не менялось.       Он резко развернулся и пошёл обратно.       Это был не тот коридор.       Не та комната ему была нужна.       11:49 АМ       — Невероятно! — Джиневра дёрнулась, будто собираясь вскочить, а затем посмотрела на успокоившегося ребёнка и лишь недовольно поджала губы. — Ты пришёл только для того, чтобы мне это сказать?       — Сожалею, что причинил тебе боль…       — Сожалеешь, значит… Сожалеешь. А сожалеть ты начал до или после кувырканий в постели с этим… с ним?! — подавшись вперёд, вскинула она брови.       Стул-качалка скрипнул от столь резкого движения.       Гарри промолчал.       — Ты даже не отрицаешь, что это было! Сожалей ты, прекратил бы! — тем же тоном заявила она и хмыкнула: — Но ты будто ищешь моего благословения… Я не собираюсь одобрять эту связь: она порочна… Противоестественна! А ты не хочешь признавать, что запутался и тебе нужна помощь.       Гарри прикрыл раздражённые из-за недосыпа глаза.       — И дело совсем не в том, что… что он мужчина, — добавила она на выдохе.       С каждым словом Гарри всё меньше вслушивался в её слова и сильнее цеплялся за мерный стук настенных часов, звук падающих кубиков, увлечённое бормотание Тедди…       — Я не нуждаюсь в советах, Джинни, и не пришёл к тебе с исповедью, — приоткрыв веки, перебил её Гарри и заметил фанатично-лихорадочный блеск в глазах. — Я хотел попросить у тебя прощения и сделал это. Принимать ли мои извинения или нет — дело твоё. И я не жду, что всё между нами наладится в мгновение ока, но мне показалось важным положить примирению хотя бы начало.       — Тебе ладить со своей совестью, Гарри, — не мне, — ломко протянула Джинни, коснувшись шеи, точно слова её душили. — И сладить с ней тебе не по силам: совесть всегда будет твоим слабым местом. Сила любви? — Джинни безжизненно хмыкнула. — Неужели ты веришь в эту чушь? Нельзя полюбить чудовище. Эта любовь неправильная.       В кажущихся сегодня мрачными стенах школы было на удивление светло.       Гарри озадаченно застыл подле окна, щурясь и прикрывая лицо рукой. Перед глазами раскинулся восстановленный мост. Пострадавшая каменная кладка хранила только воспоминания произошедшего, и деревья в отдалении торчали аккуратно срубленными пеньками, а трава вновь поросла поверх разрытой земли стараниями профессора Стебль. Запретный лес поредел, но отсюда этого не было заметно.       Словно ничего и не произошло, и даже трещин не осталось на стенах школы.       Гарри отступил в тень, задумчиво коснувшись губы и потянув за неё.       Где-то он оставил Мантию, но где? Ещё бы вспомнить. Это было утром, безусловно. Пока он таскал коробки туда-сюда. Стоило бы избавиться от этой привычки бросать свои вещи где попало.       Может, Димбла позвать?..       11:56 АМ       — Ты меня не слушаешь или не слышишь, уж не знаю, — покачал головой Гарри. — Сейчас мы говорим только о наших с тобой отношениях, а не о моих отношениях с кем-то.       Джинни замолчала. Её глаза сфокусировались на одной точке, а затем она всхлипнула, еле слышно выдохнув:       — Я не могу… Он всегда стоял между нами. Может, всё началось, когда я доверилась дневнику? Не знаю, Гарри, но эта тень… Даже после похорон Фреда, когда мы расстались, именно он стал причиной.       — Мы расстались, потому что я боялся, что Пожиратели доберутся до тебя, — возразил Гарри, пытаясь сохранить спокойствие. — И ты поняла меня.       — Поняла, как поняла и твоё желание оставаться в Хогвартсе после. Я многое понимала, — пожала она плечами. — Но не заметила то, что было на поверхности: эта тень мне не мерещилась. Между вами всегда была странная связь.       Гарри сцепил зубы и тяжело выдохнул сквозь них.       — Когда мы встречались, я был с тобой и мыслями тоже. Не было никакого третьего.       — А главную проблему ты не замечаешь? — её губы дрогнули в подобии усмешки. — Мы с тобой и повстречаться толком не успели. Начали, тут же расстались по соображениям безопасности, потом всё вроде как закончилось и мы вновь сошлись, но ты… не вернулся. Мы встречались, что-то делали вместе, проводили праздники в кругу семьи, спали вместе, но сейчас, когда я думаю об этом, понимаю, что каждый раз, прощаясь с тобой, я будто отпускала тебя домой… Домой к жене. Словно была в роли вечно ждущей чего-то любовницы — неужели ты не видишь этого?       Гарри вздрогнул.       Он помнил, как возвращался в Хогвартс и шёл к пленнику, чтобы просто проверить Риддла, помучить его своим присутствием и задеть парой колких словечек… Но думать в подобном ключе — что он уходил от своей девушки (любовницы) к пленнику (мужу?..) — было дико… Нелепо.       Бред.       Тогда он назвал бы это именно так.       — …Но ты для меня не был любовником — ты был моим парнем, и я надеялась, что вскоре женихом, — продолжила Джинни. — И сейчас ничего не изменилось. Я не могу общаться с тобой после всего, — её плечи опустились. — Для меня ничего не изменилось в отношении тебя: я не влюбилась в другого, не остыла к тебе, не потеряла внезапно интерес… Н и ч е г о. Ничегошеньки не поменялось, Гарри, вот тут, — повторила она шёпотом, хлопнув себя по грудной клетке. — И, когда ты шёл сюда, хоть думал о моих чувствах? Думал? Полагаю, что нет. Иначе бы не пришёл. Поэтому повторю: это не сработает.       — Я не прошу вернуться к тому, что было между нами раньше, — после короткой паузы вздохнул Гарри и покосился на притихшего в стороне Тедди: тот начал прятать кубики в складках одеяла. — Ещё до того, как мы начали встречаться. Просто хочу понять, возможно ли вообще вернуться к чему-либо после всего. Не хочу тебя терять, и в своём желании я эгоистичен — не буду даже спорить на этот счёт.       — Всего лишь это? Нет… — Джинни качнула головой. — Действительно. Ты не только в этом законченный эгоист, Гарри. Ты всё испортил. Я признаю, что тебе было трудно, ты сломался, а я не заметила этого вовремя и поэтому… не смогла помочь.       — Не надо снова об этом. Словно я стал инвалидом после войны, а ты должна была пожалеть меня. Это не объяснение — это отговорка, — заметил Гарри хмуро.       Он уже слышал это третий раз — если не больше.       — Значит, ты не жалеешь?       — Что ты хочешь от меня услышать? Чтобы я повторил твои слова? Что я сошёл с ума, и так далее?       — Не жалеешь, — кивнула она и хмыкнула: — Не жалеешь. А я вот жалею о многом. О нас, о шансе, что так преждевременно дала тебе. Зачем тебе шанс? Зачем?! Ты же… Ты же рядом с этим чудовищем и ничуть об этом не жалеешь!       — Почему всё сводится к Тому? — не сдержавшись, резко спросил Гарри.        Тедди, будто ощутив его раздражение, вновь захныкал.       — Не будем больше об этом. Не сейчас… не сейчас, — эхом повторила Джинни и поднялась, направившись к ребёнку.       В конце коридора Гарри заметил Слагхорна и стремительно шагнул в сторону, замерев в тени тяжелого гобелена.       В отличие от остального преподавательского состава, Гораций во время «осады» находился внутри стен — снабжал на пару с мадам Помфри остальных Укрепляющими растворами и Крововосполняющими зельями. И как тот, кто не видел происходящего воочию, заделался самым активным поборником веры во всё самое светлое в этом мире, будто сменив Дамблдора на посту. Гарри его энтузиазма не разделял: не было сил выдавливать улыбку и делать вид, что его воодушевляли речи Слагхорна и смешили совершенно пресные шутки.       — Добрый день, Гарри, — шёпот рядом удивил его, и Гарри опустил взгляд на откуда-то взявшегося рядом Флитвика.       — Профессор, — кивнул он, мысленно усмехнувшись.       Видимо, избегал Слагхорна не он один.       — Ушёл? — тот боязливо выглянул.       — Ушёл.       01:17 РМ       — Появиться, снять поддельную мантию, ждать предательства Риддла, обменяться с ним кольцами и свалить восвояси, — повторил в который раз Гарри, уже не скрывая своего раздражения.       — Не восвояси, Гарри, а скрыться внутри стен школы, а затем в Тайной комнате.       Альбус Дамблдор посмотрел на него привычным ожидающим взглядом поверх очков. Гарри вздохнул:       — Скрыться внутри стен школы, а затем в Тайной комнате.       — Всем всё ясно? — после заминки уточнил Альбус.       Остальные присутствующие, в том числе и профессора, считавшиеся частью — внимание! — «отряда Дамблдора», сдержанно кивнули, а Гарри передёрнул плечами и склонился над куском глины, над которым вскоре должен был начать колдовать Малфой-старший.       Тёмный артефакт выглядел совершенно обычно: глина как глина. Трудно было поверить, что она сможет не просто воссоздать Дары, но и наградить копию теми же способностями. Пусть и на короткий срок.       За сделанными наблюдениями он упустил момент, когда все покинули зал. Том же и вовсе не присутствовал на «экстренном» совещании.       — Что тебя беспокоит? — раздался совсем рядом голос Дамблдора.       Профессор, в отличие от остальных, остался в зале.       — Вы прекрасно знаете что.       Дамблдор промолчал, а Гарри ещё более раздражённо повёл плечами.       Отсутствие Тома его напрягало. Он хотел встретить его здесь… хотел знать, что с ним всё в порядке, хотел видеть его кивок на вопрос Дамблдора: «Всем всё ясно?». Может быть, поцеловать ещё раз — как знать, сколько времени понадобится, чтобы вымотать Экриздиса? И будет ли другой шанс — вот об этом Гарри старался вообще не думать.       Напрягало ещё и другое: Экриздис не откликнулся на последнее сообщение. После его странного исчезновения, Гарри всё же попытался связаться с ним, но ответа не последовало. Словно связь обрубили. Гарри понимал, что сам найти его не сможет, а когда всё начнётся, будет слишком поздно для бесед. Да и что в таком случае он мог сделать? Снова попросить повременить, пока он со всем разберётся?       — Может, вам помочь со сборами, Гарри? — предложил Флитвик с робкой улыбкой.       — О нет! — покачал Гарри головой. — Там совсем немного. А если что останется, то всегда можно попросить домовика.       — Хорошо, наверное, наконец покинуть эти стены?..       Профессор неловко вскинул брови и тут же опустил голову.       — Я думал, вы продлите больничный, — проигнорировал Гарри намёк.       — Я тоже так думал, но этот год оказался удручающе нестабильным. Дамблдор хочет поскорее вернуться к нормальности… Студентам это нужно.       — Да, — глухо отозвался Гарри и дёрнул уголком губ в намёке на улыбку. — Кстати, спасибо, что не выдали меня Слагхорну, Филиус.       — Спасибо и вам, — вернул тот улыбку.       Развернулись они одновременно, но Гарри чувствовал взгляд профессора, когда продолжил путь.       01:25 РМ       — Эта операция абсурдна, — заметил Гарри. — Будто очередное представление… Неужели вам безразлична конечная цель? Зачем вы ему подыгрываете?       «Или же вы знаете больше меня, сэр?» — тот вопрос, что он так и не задал. Только скосил взгляд на Дамблдора и вернулся глазами к карте Хогвартса.       Нынешний глава мракоборцев чересчур усердствовал с визуализацией передвижения отрядов… Отрядов?.. Мистер Уизли, старик Дамблдор и кучка профессоров, мистер Малфой с переодевшимися мракоборцами, сам Гарри и кто там ещё?       Всё это виделось столь… бредовым — другого слова у него не нашлось.       Дамблдор остановился подле него, поправляя приталенную мантию. Выглядел он хорошо: ещё более помолодевшим. Так и хотелось съязвить в ответ на слова Джинни: любовь всё же творит кое-какие чудеса. Безусловно, о чём бы они ни «договорились» с Гриндевальдом, это пошло профессору на пользу. Казалось, ему даже было стыдно за своё счастье, которое будто изнутри подсвечивало смягчившиеся черты лица.       — И что же ты предлагаешь? — поинтересовался он, словно по привычке потянувшись к бороде.       Гарри промолчал.       Предложений у него не было.       Том всегда ставил его в одинаковое положение: проблема есть, а решение… где-то там. Чтобы найти его, нужно решить двести головоломок, подслушать пару разговоров, навестить несколько подземелий и, желательно, поковыряться у самого Тома в голове. Наверное, будь Гарри снова лет шестнадцать, он бы ни в чём не усомнился, но сейчас…       Да, несомненно, это был прогресс.       Или же паранойя.       — Я понимаю, что тебя тревожит, — задумчиво кивнул Дамблдор. — Экриздис — довольно-таки непредсказуемый противник, нежелание Тома воспользоваться более существенной помощью в подобной ситуации — тоже неожиданное, если можно так выразиться. Но, — тихо заметил профессор, — я уже сооружал препятствия на его пути, в результате чего погибло множество волшебников и маглов. Возможно, больше, чем было суждено… — он опустил взгляд.       — Я бы не назвал эти препятствия существенными, сэр. Вы довольно-таки долго наблюдали и, простите за откровенность, ничего не делали.       Губы Дамблдора зашевелились, и Гарри одёрнул себя.       Сейчас не время, чтобы снова начинать этот разговор. Возможно, Джинни так же не могла отступиться от Волдеморта, как и он сам не мог прекратить мусолить тему того, что сделал Дамблдор, а чего не сделал.       — В любом случае мы с тобой можем сделать только две вещи, — воспользовавшись его заминкой, продолжил Дамблдор, — воспрепятствовать происходящему, возможно, ухудшить ситуацию и смириться с сопутствующими потерями или подыграть и посмотреть, что из этого выйдет.       — И тоже смириться с сопутствующими потерями, — усмехнулся Гарри. — Меня поражает, что именно вы решили примкнуть к нему.       — Как и я просил его о помощи. Теперь я решил остаться простым наблюдателем.       — Находясь в самой гуще событий?       Дамблдор слабо улыбнулся, глянув на Гарри исподлобья, и пожал плечами:       — Я директор Хогвартса, и защита школы по-прежнему является моим приоритетом.       — Тогда стоило бы возразить, когда школу выбирали местом для очередной катастрофы.       — Что ж, подобный выбор — ещё одна странность, не правда ли?       Наконец-то.       Дверь в кабинет ЗОТИ послушно открылась, и Гарри бегло глянул на стол. Он оставил часть своих вещей здесь с дозволения Генри Метикулуса — нового преподавателя Защиты. Как только тот появился в школе, так сразу стал преследовать Гарри, чтобы он поделился с ним опытом преподавания.       И каким же опытом Гарри мог с ним поделиться?       Генри был молод… Смешное замечание от человека одного с ним возраста, но Гарри всё чаще ловил себя на мысли, что чувствует себя стариком. А вот Генри соответствовал своему возрасту: улыбчив, энергичен, полон надежд на светлое будущее и страха опростоволоситься перед студентами. Поэтому он и напрашивался на разговоры, расспрашивая его о нраве учеников.       Гарри лишь отмахивался. Первогодки обычно были напуганы сильнее самых юных преподавателей. Генри делал вид, что верил ему, но на самом деле, кажется, сомневался. Тем не менее он привнёс хоть какое-то разнообразие в опостылевшие будни, наполненные абсолютным ничем.       — А вот и ты, — прошептал Гарри и шагнул к столу.       Мантия-невидимка лежала поверх самой большой коробки.       02:43 РМ       — Ты должен покинуть Хогвартс! Сейчас же! — голос Люциуса Малфоя дребезжал от злости. — Идём. И молись, чтобы каминная сеть ещё была открыта.       — Отец! — возразил ему Драко. — У меня здесь такие же дела, как и у тебя. И я в состоянии сам за себя принимать решения.       — В состоянии он, — ехидно процедил тот. — Ты не в состоянии оценить опасность, которой подвергаешь себя и всех нас!       — В отличие от тебя, — понизил голос Малфой-младший, — у меня панических атак не случается в присутствии Сам-Знаешь-Кого и в ноги я ему не кланяюсь, готовый лизать пол, по которому он ступает!       — Наглый мальчишка!       — Я уже не мальчишка! И тебе пора это принять!       — Ты… ты, — Люциус будто задохнулся от возмущения, и раздался глухой стук — явно от удара трости об пол. — Ты разочаровал меня!       — А мне больше и не нужно твоё одобрение. Если хочешь, можешь вычеркнуть моё имя из фамильного древа — мне начхать!       Гарри решил появиться и тактично кашлянул, предупреждая об этом прежде, чем завернуть за угол. Оба Малфоя тут же замолчали и оглянулись на него. И на Гермиону, тенью застывшую у Гарри за спиной.       — О, Гарри! Добрый день, — раздался за спиной дружелюбный голос, и Гарри обернулся.       — Прости, что вошёл сюда, не предупредив тебя заранее, — сразу же извинился он.       Генри покачал головой:       — Не стоит извиняться. Я же сам позволил тебе оставить здесь вещи. Сам ещё толком не перенёс сюда ничего своего. Только одежду, а так… люблю, когда просторно и чисто. Без тысячи всяких побрякушек на полках, сундуков в углах и прочей дребедени. И полок тут многовато. Стоило бы снять часть из них — света так будет больше.       А ещё Генри много болтал. Ему даже собеседник в этом плане был не нужен. Для Гарри, который нынче предпочитал больше слушать, чем говорить, это было удобно.       — …Ты тоже не любишь? Не заметил, чтобы у тебя было много вещей.       — Я часть забрал, а часть вот… — скупым жестом обвёл Гарри коробки.       — Понимаю, — расплылся тот в улыбке.       Понимает ли на самом деле?       Гарри столько раз за последние две недели слышал это «понимаю», что хотелось наложить заклинание табу на слово.       03:15 РМ       — Рон… Рон, послушай меня…       — Ты с ума сошёл, папа? Что ты здесь забыл? Мы даже с Перси не успели ещё проститься, а ты уже решил влезть в непонятную заварушку, чтобы что? Сэкономить нам на похоронах? — друг перешёл на крик.       — Это не то, о чём ты подумал… — вздохнул мистер Уизли.       — Не то? Я что, слепой, по-твоему? Или считаешь меня совсем дураком?! Я видел тебя с этим бородатым… замом!       Будь ситуация другой, это, наверное, было бы даже забавно. Отец Драко ругал сына, Рон ругал своего отца…       Рон.       Рона он не ждал. Он ему ничего не сообщил. Гермиона сжала ладонь Гарри, напрягаясь. Впрочем, Драко не был доволен и её присутствием рядом, только подтверждая догадки Гарри о том, что у него были свои резоны присутствовать здесь.       — Тебе здесь не место, — заявил Малфой сразу же.       — Как и тебе! — огрызнулась Гермиона в привычной манере.       — У меня приказ от Дамблдора, а у тебя какое оправдание? — вскинул он брови, насмешливо осклабившись.       — Разве вы не все вместе проникли в некий отель в поисках некогда исчезнувшего друга, то бишь меня? — как бы между прочим поинтересовался Гарри, и оба недовольно поджали губы.       Казалось, он стал для них неким раздвижным мостом: тем, кто способен их объединить. Пусть и на короткий промежуток времени, пока различия вновь не дадут о себе знать. То, что он в какой-то момент смог понять Малфоя, а тот — его, не означало, что это распространяется на остальных. Гермиона просто была более лояльна и могла терпеть Малфоя.       С Роном же провернуть подобное было сложнее.       Гарри вздохнул.       Они всего-то хотели добраться до конца коридора и затаиться в том же женском туалете. Сигнала ещё не было, а присутствие Гермионы он не хотел афишировать.       — Мама ждёт дома… — рыкнул Рон и, судя по шороху ткани и шагам, пошёл сам и потянул за собой отца.       — К сожалению, я не могу последовать за тобой, сынок. У меня есть обязательства…       — Какие ещё, к чёрту, обязательства?! — взревел Рон. — Ты опять позволяешь этому старому хрычу втянуть нашу семью в какое-то дерьмо! Он использует тебя, как использовал Гарри!       — Дамблдор здесь ни при чём, — возразил Артур.       Друг его не слушал:       — Хватит с меня! Хватит с нас! Ну сколько можно, пап? Сколько можно, а?!       Гермиона еле слышно выдохнула. Хватка стала стальной, и Гарри успокаивающе погладил её ладонь.       Он жалел, что втянул её, что сам стал тем, кто опять рисковал её благополучием, чтобы развязать себе руки в случае нужды.       — Всё хорошо, — шепнула она ему на ухо, будто поняв, о чём Гарри думает.        Драко следом прошелестел:       — Уходим.       Уйти тихо не получилось. Стоило развернуться, как перед ними возник Сэвидж.       И что за манера тайком подкрадываться?       Гарри бездумно подхватил коробку и пошёл из кабинета, а затем вернулся — смысла таскать на себе лишний вес не было. Он освободил её, переложив вещи в другую, и вышел снова. Он мог бы переправить все свои пожитки магией, но ему нравился сам процесс. Нравилось складывать, перебирать вещи, вспоминать, аккуратно запечатывать, переставлять, переносить…       Всё это умиротворяло.       Казалось, он провёл не так уж и много времени в качестве профессора, да и не тяготел никогда к этой профессии, ставшей его временным прикрытием, но сейчас все те мгновения отзывались теплом. Они порождали светлую тоску в опустевшем мире.       А тоска была уже чем-то значительным, за что можно было зацепиться вне четырёх стен квартиры.       03:31 РМ       — Боже, Поттер! — воскликнул Сэвидж, расхаживая из стороны в сторону. — Ваша троица… — он резко остановился, окинув строгим взглядом притихшую Гермиону, разозлённого Рона и его, пребывающего в странном состоянии отрешения. — Вашей тройке что, мёдом здесь намазано?       Драко же стоял чуть в отдалении и смотрел в окно. Он сделал вид, что ничего об этом не знал — адаптировался под ситуацию. Всё же с отцом у него было куда больше общего, чем он хотел признавать теперь.       Вопрос явно был адресован Гарри, но вклинился Рон:       — Вы втянули моего отца и мою девушку и ожидаете, что я останусь в стороне? Нет уж! Не бывать этому! Эта образина напала на мой дом, по её вине погиб мой брат, мои близкие в опасности, и…       — А что, юноша, вас зовут Артур Уизли или вы стали его тенью, чтобы следовать за отцом? Ваш отец, к слову, служащий Министерства магии, как, впрочем, и мисс Грейнджер, и мистер Поттер.       — И это развязывает вам руки, что ли?! Ещё скажите, что обучение здесь даёт вам на пару с Дамблдором право впутывать всех нас во всякое дерьмо из года в год! Вы не можете распоряжаться нашими жизнями! — повысил голос Рон, угрожающе шагнув вперёд.       Присутствие Гермионы лишь ухудшило ситуацию. Он разозлился и на неё в том числе и теперь избегал смотреть в ту сторону.       — Это я попросил Гермиону присутствовать, — подал голос Гарри, тоже сделав шаг вперёд. — И просил ничего тебе не говорить.       Рон посмотрел на него. Глаза сначала сузились, затем широко распахнулись, словно он не ожидал этого. Точно это был удар под дых.       — Это моя вина, что она здесь, — подтвердил Гарри.       Сэвидж недовольно покосился на каждого.       — Безрассудство у вас в крови, Поттер. Вам не хватает дисциплины и…       — Прекратите, — поднял он взгляд. — Я тоже имею право действовать по собственному усмотрению, — сделал он ударение на этом словосочетании и заметил, как глава помрачнел.       — С вами, Поттер, мы разберёмся позже. Сейчас не время и не место.       Его взгляд упал на лежащую на столе коробку, и Гарри понял, что было спрятано там: копия Мантии-невидимки. Значит, все приготовления были завершены, осталось только ждать… Ждать, ждать и ждать, что следующим, на кого он наткнётся, будет Том, а не… Эдмунд, к примеру. Этот день был и без того странным, на пути ему попались почти все профессора, парочка мракоборцев… незнакомые лица и даже те, кого он не ожидал здесь встретить: Драко с мнимым приказом и Рон, вцепившийся в отца. Но Тома не было, а Экриздис так и не ответил.       Тишина нервировала Гарри — заставляла скрипеть зубами, растирать запястья, спускаться в Тайную комнату, гипнотизировать взглядом такой же молчащий, как и сфера, дневник, и снова подниматься в школу.       Почему Том даже не заглянул?..       Гарри изнывал.       — Сейчас я открою камин, — проинформировал всех Сэвидж, — и вы двое, — перевёл он взгляд с Рона на Гермиону, — вернётесь в Министерство…       Договорить тот не успел.       Воздух задрожал. Стены Хогвартса тряхнуло, а затем снова, и снова, и снова — это был мерный, ужасающий ритм. Словно невидимая рука гиганта стучала в столь же гигантский барабан, а ударная волна разбивалась о школу.       Патронус Кингсли секундой позже прошёл сквозь стену.       Началось.       Всё ещё безымянная сова перескакивала с балкона на балкон, пока Гарри её не заметил. Птица постучала клювом в стекло, и, оставив коробку на полу, он распахнул створки.       — Прости-прости, — коснулся Гарри её головы, поглаживая мягкие перья.       Столь скорого ответа он не ожидал. Сова же, взмахнув крыльями, скинула ему в ладони письмо.       Конверт скрипнул; зашуршала между пальцами бумага.       «Мистер Поттер,       Цель этого письма проинформировать вас в очередной раз, что в прошении вам отказано, и напомнить, что размер штрафа соответствует нарушению и прописан в соответствующем пункте законодательства. Также напомнить, что слушание отменено в связи с новыми обстоятельствами. Возобновления дела не предвидится до новых указаний.       С уважением,       Секретарь Министра магии Великобритании, Пьеро Дутти.       P.S. Мистер Поттер, прошу вас, прекратите слать жалобы! У меня и без ваших капризов работы выше головы! Вас не будут судить. Не будут, и точка!»       Он скривился, вчитываясь в строчки раз за разом.       Судить не будут? Штраф достаточен? Хватит капризничать?       Ах ну да… Интересно, сколько они готовы простить ему в связи «с новыми обстоятельствами»?       04:12 РМ       Впереди маячил Дамблдор.       Мантия развевалась за его спиной, когда он вышагивал к узкой прорехе в барьере и сдерживал норовящих втиснуться туда дементоров. Его Патронус взлетал и пикировал на них, а он почти играючи, если бы не напряжённая линия плеч и вытянутая струной спина, удерживал позиции. Гарри видел всех остальных, рассредоточенных по периметру: Синистра выглядела выдохшейся, Стебель мелькнула и исчезла, устремившись куда-то в противоположную сторону, где, как Гарри заметил, образовалась очередная дыра.       Дементоров прибывало слишком много.       Такого количества не было даже во время осады Волдемортом.       Взгляд упал на профессора Флитвика, которого перемещала МакГонагалл. Тот порывался встать и снова падал на невидимые воздушные носилки. Видимо, Дамблдор латал дыру, с которой не справился Филиус.       А самого Гарри сюда не звали. По идее было рано, но он места себе не находил, и сейчас… видя всё это, думал, что, быть может, он ошибся: таких представлений не бывает. Всё оказалось серьёзнее, чем выглядело на карте, на словах; серьёзнее, чем обрисовал Дамблдор.       Чёрт!       Очередной взрыв, будто от Бомбарды, прогремел совсем рядом. Заклинанием снесло часть стены, и, оступившись, Гарри упал на землю, глотнув пыли и оглохнув на мгновение. Вот что создавало дыры: клочки земли горели, словно туда ударило метеоритом, а непонятная чёрная жижа булькала, подобно лаве. Поднимаясь, он ощущал привкус гари на языке. Всё вокруг необычайно быстро стихло. Всё ещё оглушённый взрывом, он сделал шаг и снова споткнулся обо что-то. В воздухе застыла дымовая завеса, столь знакомая ему, будто он уже видел это раньше. Будто участвовал в происходящем когда-то…       Может, не в реальности, но во сне.       Знакомые голубоватые огоньки замелькали, просвечивая сквозь плотный туман. Более уверенно шагнув вперёд, он посмотрел под ноги, и полог тишины растворился — звуки ударили по нему с силой взрыва: где-то грохотало, разносилось эхо слов заклинаний, звучали отданные приказы и прорезались крики, звенел купол под напором магических снарядов…       Он знал заранее, кого сейчас увидит. И увидел Кингсли, а вот мистера Малфоя не было рядом, как в том сне… Почему?       Ответа не нашлось. Как и времени на раздумья. Потому что сейчас… вот прямо сейчас мимо него должен был пробежать мистер Уизли. Он и пробежал, но тоже один. Без Рона. А ещё Артур ничего ему не сказал и будто даже не увидел.       Тут же захотелось хлопнуть себя по лбу, коря за рассеянность в подобный момент: конечно же, его не увидели — на нём была надета копия Мантии. Без неё Гарри не рискнул бы появиться здесь раньше времени.       Взгляд вновь наткнулся на Альбуса Дамблдора, чья фигура то появлялась, то исчезала, скрытая облаком пыли и чёрного дыма. Профессор отступал, и, как по сигналу, за его спиной оказался кентавр. Флоренц подхватил профессора Флитвика, успевшего вновь занять своё место в обороне, и под прикрытием Минервы направился вглубь. Та сразу же вернулась, оставшись подле Дамблдора.       Сердце тревожно сжалось.       Гарри вскинул взгляд и посмотрел на купол. Он знал… знал, что сейчас должно было произойти.       Секунда.       Купол сверкнул.       Вторая.       Он окончательно исчез.       Третья.       Синеватые всполохи рассеялись полупрозрачной паутиной.       Дементоры сплотились. Их рёв, подхваченный гулом ветра, морозом опустился на землю, туша немногие вспыхнувшие пожары, рассеивая дым и накатывая ознобом. Гарри будто ледяной водой окатили, и он резко пришёл в себя, осознавая, что это не сон, что всё это происходит в реальности. Прямо здесь и сейчас.       Он отступил на шаг.       Что-то шло совсем не так. И одновременно всё было до ужаса правдоподобно — если Экриздис наблюдал за ними, то знал: они сдают позиции. Они проигрывают, а значит… можно наступать.       Пятясь, Гарри заметил Рона. Вместе с Гермионой тот стоял на ступеньках, и необычная гримаса горя застыла на измождённых лицах, но Гарри не успел сделать и шага к друзьям, как ощутил это вытягивающее радость присутствие: слева на него нёсся дементор.       Заклинанием Патронуса он воспользовался почти инстинктивно и застыл. Вместо привычного оленя на врага, извиваясь и шипя, понёсся окками. Чья меньшая и более миролюбивая копия сейчас посапывала в Тайной комнате, далеко от всей этой заварушки. А это означало…       Что это означало вообще?       Гарри сглотнул и коснулся поддельной мантии на плечах, осознавая, что та сползла, раскрывая его местоположение.       Именно в этот момент Патронус Дамблдора описал круг под куполом и исчез. Сигнал. Следовало подобраться ближе к профессору. Прямо сейчас.       Спускаться в Тайную комнату не хотелось категорически.       Время, проведённое там, превратилось для него в нечто между сном и пыткой. После всего, и особенно пятерых отказов в слушании, он даже не понимал зачем оставался там так долго: наверное, всё ещё пытался прийти в себя, переваривал, вспоминал… ждал. Ждал какого-то чуда.       Впрочем, возвращаться на Гриммо тоже не было желания, пусть Кричер и бранился, а Димбл грустил… Эльф теперь ступал за старым ворчуном, а тому, по крайней мере, не было так одиноко — если домовикам вообще может. Гарри полагал, что вполне может быть. Особенно, если он не собирался возвращаться туда. По крайней мере, не в ближайшее время.       Гарри снял небольшую квартиру в Косом переулке и даже не изолировал её от шума. Ему нравилось там всё: от раннего скрипа ставней, когда лавочники открывались, до возможности спускаться, занимать столик чайной напротив, заказывать чашку чая или кофе и просто наблюдать за проходящими мимо людьми. Нравилось выходить вечером на балкон и снова смотреть, как неспешным потоком течёт река из людей и как те же лавочники закрывают магазины, а везде зажигаются вечерние огни.       Смотря на Косой переулок, казалось, что ничего не изменилось, но изменилось всё.       Мир сходил с ума, и Гарри вместе с ним.       — Вот ты где… — застали его врасплох около женского туалета.       Гарри уже пожалел, что не отправился домой сразу же, а решил забрать как можно больше вещей с собой.       04:35 РМ       — Репело Инимикум, — донеслось совсем рядом и купол сверкнул искрами света, формируясь. — Протего максима, — он разрастался, оттесняя назад дементоров. — Фианто Дури, — защита ярко засветилась и тотчас стала прозрачной.       Гарри хотел обернуться, но ему не позволили. Руки обхватили талию и дёрнули назад. Еле заметный аромат древесины и чего-то терпкого пробился даже сквозь едкий запах гари и дал ему возможность перевести дух.       — Ты появился раньше времени, чтобы изваляться в грязи? — шепнул Том и крепче прижался со спины. — Стоило бы догадаться.       — А ты за весь день и вовсе не нашёл нужным появиться.       У них было минут пять, может, чуть больше: купол вновь стал содрогаться под натиском дементоров и тех странных снарядов, вспыхивающих всполохами пламени в момент удара о щитовые чары. Почудилось, Гарри даже увидел Экриздиса в отдалении. Его бледное, подобно маске, лицо выглядело пятном в обрамлении извивающихся как змеи волос.       Он был ему отвратителен и как человек, и как волшебник, и… в то же время было в нём нечто прекрасное. Гарри никак не мог объяснить себе это, а именно: почему их встреча отпечаталась внутри, почему он поддался ему, почему разрывался между принятием и отвержением. Экриздис был подобен неточному движению палочки или некорректному произношению заклинания: внутри него будто закралась какая-то ошибка. Именно она отрезвляла Гарри и отталкивала после изначального притяжения. Что и произошло в кабинете.       — Ты зол? — спросил Том.       Не время сомневаться.       — Скорее удивлён.       — Я тоже поражён до глубины души: ты почти идеально следовал плану. Даже встал там, где я крестик нарисовал.        Вместо того чтобы разбавить напряжение, его насмешливая интонация взволновала Гарри пуще любой трагичной. Пусть сейчас, посреди творящегося хаоса и разрушения, ему было на удивление спокойно. Будто то, что Том пришёл, могло исправить всё и решить нависшую над ними угрозу в виде тучи дементоров. По сути, так и должно было случиться, тем не менее всегда оставалось какое-то «но».       Дамблдор застыл чуть поодаль. Он окинул их нечитаемым взглядом и отвернулся к барьеру. Уже ставшее привычным за эти несколько дней чувство тревоги укрепилось и не хотело отпускать.       Выпутавшись из объятий, Гарри заглянул в глаза Тома.       — Что теперь? — «Где кольцо?» — Он видел Мантию? Видел всё?..       — Полагаю, что так: ты весьма эффектно появился и обтёр мантией все углы, — усмехнулся Том, скосив взгляд на висящий на его руке поддельный артефакт. В следующий момент улыбка потускнела и окончательно исчезла. — А теперь я хочу попросить тебя кое о чём.       — Мне нет до этого никакого дела, — отмахнулся Гарри.       Гермиона опередила его, встала на пути и упёрла руки в бока.       — Ну что?       — Мне не верится, Гарри.       У него вырвался смешок.       — Это твои проблемы, Гермиона. Какая-то идиотская формальность должна что-то значить для меня? Ничего не значащая, и… — он задохнулся, вцепившись в коробку пальцами. — Зачем ты искала меня? Лишь для этого?       — Да. Лишь для этого. Все уже ушли. Я пойду с тобой, если хочешь.       — Не хочу.       — Ты даже местом не поинтересовался. Никого не спрашивал. Как так можно? Дамблдор…       — Тише, — покачал он головой и, обойдя её, направился к нужному умывальнику. — Мне плевать, что сейчас думает Дамблдор и какими советами на мой счёт напичкал тебя.       — Он ничего не говорил. Просто предложил позвать тебя, когда все уйдут. Драко тоже ждёт.       — Что ж, веселого вам времяпрепровождения. Можете станцевать, если хотите.       Новый смешок оказался очень горьким на вкус.       — Откройся, — сразу же прошипел он.       — Я подожду тебя здесь, — тихо ответила она.       — Не жди. Я всё равно не пойду.       04:39 РМ        — Не считаешь, что о таком нужно было раньше просить? — прошипел Гарри.       Затем прикрыл глаза, глубоко вдохнул и выдохнул.       — Почему сейчас, Том? Почему ты не явился раньше? У тебя было целое утро, половина дня… Ты мог сделать это ночью, в конце концов!       — День оказался чересчур коротким.       — Коротким. Надо же, — он хмыкнул и уставился на мешанину из камней, травы и земли под ногами.       Хотелось что-нибудь пнуть.       — Послушай меня, — Риддл склонился к нему, и была в его голосе затаившаяся мольба, в ответ на которую язык не повернулся съязвить.       Гарри внезапно стало всё равно, что они оказались у всех на виду; ему было совершенно наплевать, что подумают на этот счёт бывшие «коллеги», что подумают друзья, пусть уже осведомлённые, но никогда до этого момента не видевшие их вместе; Гарри было абсолютно безразлично, что подумает его, можно сказать, начальник, застывший на мгновение соляным столбом, и мистер Уизли, едва не свернувший шею в попытке разглядеть их… Он просто хотел, чтобы время застыло, а тревоги оказались напрасными. Хотел, чтобы всё это вновь превратилось в обычный ночной кошмар, после которого он бы вновь проснулся в его объятьях. И Том бы спросил: «Тебе постоянно снятся кошмары?» И он бы ответил что-то вроде: «Благодаря тебе они мне обеспечены до конца жизни. Гордись».       — Мы мыслим по-разному. Ты думаешь, что я никогда не ошибаюсь, но это весьма далеко от правды. Утром мне казалось, я обойдусь и без этого.       — Почему ты не забрал всё?       — А ты сам-то как думаешь?       Слабая улыбка тронула его губы, а Гарри в ответ лишь поджал свои.        Он понимал… ещё как понимал. И понимал также, что Том сейчас был странным. Очень.       — Теперь я прошу вернуть мне остаток. Конечно, ты волен отказать. Подожди, не перебивай… Купол долго не выдержит, сколько вы продержитесь, ты и сам понимаешь — нам нужно переходить к следующей части плана, Гарри.       — Может, ты специально подгадал с моментом, чтобы всё это выглядело столь отвратительно слезливым, а? В тебе снова проснулся любитель пафоса и фарса? И что мне делать: отойти в сторонку и подрочить или прямо тут отдаться, чтобы побыстрее было? — не выдержал Гарри, но всё та же мягкая улыбка в ответ заставила резко замолкнуть.       — А ты бы это сделал?       — Почему бы и нет? В этом театре абсурда станет на одну нелепость больше.       — Если ты готов на подобное, то просить тебя не совершать глупости — это просить слишком многого, м?       — Разве ты не дал мне свободу набивать собственные шишки?       — А тебя напугала вручённая свобода, как и возможность совершить непоправимую ошибку. Так на чём мы остановимся?       — Том, — раздался со стороны напряжённый голос Дамблдора.       Риддл скосил взгляд на профессора, и он коротко кивнул тому, после чего снова сфокусировался на лице Гарри.       — Просто отпусти, — попросил он и едва ли не ласково спросил: — Отпустишь?       — Я и не держу твою чёртову магию! — хрипло воскликнул Гарри, ненавидя то, что у них даже времени не было нормально поругаться.       Гарри поставил коробку на стол. Внутрь полетела парочка книг, которые он только поверхностно пролистал, на треть пустая коробка корма для Ами, наушники-заглушки… Гарри открыл ящик и достал дневник. Не глядя он сунул его туда же — к книгам. За ним последовал флакон чернил и потрёпанное перо, которое вполне можно было выкинуть.       Первый ящик закрылся.       Из второго Гарри извлёк фотоальбом, коробку с набором волшебных фигурок, что ему попались с хлопушкой, и осколок сквозного зеркала Сириуса. Всё это оказалось в коробке.       Третий ящик он освобождал, тоже не глядя: смазка и презервативы были в дальнем углу. Он бы их там и оставил, но…       Чёрт.       Гарри скинул набор в коробку, прикрыв его альбомом, и замер, вцепившись в края стола. Под пальцами оказалась шероховатость неровных линий, вырезанных на дереве. Он зачем-то помечал дни, словно был на необитаемом острове, не имея доступа к обычному календарю. Впрочем, пребывание здесь было очень на то похоже.       04:42 РМ       Отпустить? Не просто так, нет. Не за просто так. Нет-нет… Ничего просто так не даётся — этому научила его жизнь. Этому научил его сам Том. Если Риддл хочет, то он отдаст, но за определённую плату. Смехотворную для кого-то плату. Пусть сам Гарри превратит эту сцену в то самое отвратительно слезливое клише с соплями и поцелуями. Пусть. Ему уже было всё равно, кто и что думает на этот счёт. Гарри просто больше не мог выносить изнуряющий внутренний озноб, потому что, кажется, он знал, к чему всё идёт.       Пятьдесят на пятьдесят.       Утром Тому что-то там казалось, а сейчас всё изменилось, а значит…       Чёрт возьми!       Обхватив шею Риддла и вписавшись своим телом в его, да так, что тот пошатнулся и отступил на шаг, Гарри вжался губами в губы. Однако Том на этот раз не остался в стороне: руки стиснули бока Гарри и чужое тело навалилось на его, заставляя отступить, отклониться, выгнуться навстречу ласке. И снова поцелуй начался со злости: чистой и ничем не разбавленной злости. А затем в нём появился чистый страх и отчаяние — всё он подавал Тому в чистом виде. Чтобы тот знал — знал, что породил внутри него своими фокусами, своими дурацкими планами и играми со смертью. Цепляясь, Гарри терзал его губы и кусал их, сейчас уже не боясь причинять боль: Том постоянно делал ему больно. Это был ответ и попытка удержать рядом, пока магия свободным потоком струилась из его тела в тело Тома. И вместе с магией Гарри позволил просочиться через поцелуй иным эмоциям, в которых тонул всё это время, но которым сейчас и здесь было не место. Ему хотелось, чтобы передача длилась как можно дольше; хотелось, чтобы они замерли посреди этого процесса, как застывшие в янтаре ископаемые.       Рука Тома сжала его ладонь. Он почувствовал вес и сжал холодящее кожу кольцо в кулаке. Дыхание сбилось, а терпкий воздух, наэлектризованный магией, тяжело проник в лёгкие. Гарри ощутил, что щеки стали влажными, и в ту же секунду Риддл отстранился. Немигающий взгляд потемневших глаз взбудоражил. Том коснулся его щеки, скользя пальцами вниз, словно подбирая что-то — слёзы?       Какого чёрта?       — Гарри, — низкий голос отозвался мурашками по коже.       Тревога стремительно нарастала, но не успел он подумать об этом, как купол вновь тряхнуло и появилась трещина. Прямо над их головами.       — Гарри, — со странной ностальгией в голосе вновь протянул Том, точно смакуя его имя, после чего отошёл.       — Что ты делаешь? Кольцо…       Гарри смотрел на кольцо на пальце Тома, но не мог понять, какое настоящее, а какое поддельное.       — Готово, — вновь заговорил Том, явно уверенный в успешной передаче, и кивнул профессору, будто всё было сделано. Затем он склонился и забрал упавшую на землю подделку Мантии.       Гарри даже не заметил, как рядом с ним оказался молчаливой тенью Драко, а сам Дамблдор остался сторонним наблюдателем. Однако волновало Гарри не это, а взгляды, которыми наградили его что Малфой, что профессор. Настороженными и сочувственными. Точно Гарри был взрывоопасным артефактом, готовым вскоре рвануть.       Однако взорвался не он. Взрыв прозвучал совсем рядом: одну из колонн моста снесло, а вместе с ней и дерево. В барьере образовалась ещё одна дыра, через которую начали лезть дементоры, точно свора голодных коршунов. Гарри увидел вдалеке кошку-Патронус МакГонагалл и хотел глупо спросить у Тома, что происходит и почему они отклонились от плана: почему, чёрт возьми, тот не забирает фальшивую старшую палочку, но, когда обернулся, Том уже стоял на границе купола. Его взгляд лишь мазнул по Гарри, а сам он вновь кивнул.       — Ами, — позвал Гарри, и окками появился, тихонько и недовольно зашипев что-то в ответ.       Его «детский лепет» был ему совершенно непонятен. Гарри интересовался у него разными вариациями имён в течение нескольких дней, но в ответ на каждое тот только хвостом бил по любой близко находящейся поверхности, поэтому Гарри не стал заморачиваться и просто сократил: окками-Ами. Удивительно, но окками щёлкнул клювом и даже, кажется, заурчал — Гарри принял это за согласие.       — Уходим, — добавил он.        Ами уменьшился, юркнув в карман его мантии, и свернулся там клубочком, по ощущениям.       Гарри подхватил коробку поудобнее и не стал оборачиваться. Всё здесь давило на него, заставляло желать закрыть глаза, да так и бродить по помещению. На ощупь. Чтобы ничего не видеть, ничего не слышать, ничего не помнить… Если бы он только мог наслать на самого себя Обливиэйт, Гарри бы сделал это.       Однако стоило дойти до конца коридора, как он застыл. Замер каменным изваянием, понимая на свою беду, что Гермиона, скорее всего, всё ещё караулит у туалетов, дожидаясь его. Слишком мало времени прошло, а ему больше нечего было забирать из Тайной комнаты и хотелось куда больше оставить здесь, чем забрать с собой.       Воссозданный маленький рай из его рисунков не подарил облегчение, не стал его утешением, а превратился в вечное напоминание того, что он мог иметь, но потерял навсегда.       04:45 РМ       — Нам пора, Гарри, — спокойный голос Драко, вместо того чтобы успокоить, разозлил.       — Да замолчите вы уже! — прошипел он, предвосхищая повторение и в исполнении Дамблдора в том числе, после чего вновь встретился взглядом с Риддлом.       Лёгкая улыбка тронула губы Тома — в ней было столько затаённой скорби, что Гарри сразу понял: всё это чистой воды брехня. Всё что он говорил про треклятые проценты. Всё это…       Сорвавшись с места совершенно необдуманно, скорее действуя на голых инстинктах — сейчас или никогда, — Гарри успел сделать несколько шагов, прежде чем путы удавкой накинулись на его плечи, кнутом обхватив поперёк тела, выбив весь воздух из лёгких, и он упал на колени, полностью обездвиженный.       — Так вот какова моя свобода выбора! — рыкнул он, зная, что Том всё равно не услышит его. — И вот каков твой приказ, да, Драко? Отпусти меня! Сейчас же!        Драко вновь попытался что-то сказать, но Гарри не слушал его. Он скосил взгляд, пытаясь обнаружить местоположение Гермионы, которая, к слову, тоже должна была отсиживаться в сторонке и наблюдать за ним. Как и Драко. Однако вмешательство Рона попутало ему все карты.       И осознание того, что предчувствие его не обмануло, ни капли не радовало. В этом был весь Том: позволить выбрать на словах и лишить выбора на деле. Даже если выбор пугал его, он был вправе сделать его.       Купол задрожал над головой, точно тонкая стеклянная завеса, и засверкал в который раз. Метнувшись взглядом к Тому, Гарри наблюдал, как тот резко вскинул палочку. «Репело Инимикум… Протего максима… Фианто Дури», — скорее, интуитивно понимал он, чем читал по губам. Дамблдор вторил за ним, как и другие — Гарри заметил взлетевшие ввысь огни чар, поддерживающие купол.       Опустив взгляд, Том посмотрел на него. Позади него открылась прореха.       — Гермиона, — позвал он что было мочи, но очередной взрыв заглушил его крик.       Раз он не мог идти, Гарри собирался ползти, но, стоило двинуть коленом, как путы затянулись. До боли. Наблюдая, как Том неспешно поднялся в воздух, он не мог дышать. Гарри задыхался, царапая ногтями ткань мантии — единственное движение, которое он мог себе позволить в попытке дотянуться до палочки.       Его подняли над землёй, перемещая.       — Гермиона, — он попытался рвануть вперёд, но лишь смог дёрнуть ногами в воздухе, и закряхтел. — Чёрт!       — Уходите, — коротко бросил Дамблдор, отбросив от них успевшую юркнуть за пределы барьера пару дементоров.       «Уходить?» — едко переспросил Гарри в мыслях, найдя профессора взглядом и испепеляя его спину. Но ярость ослепила его всего лишь на мгновение: за ней вновь последовал страх, и он впился взглядом в Тома.       Левитировали они одновременно. Риддл пересёк границу, и открытая брешь в барьере сомкнулась, а Гарри потянули назад по воздуху, точно безжизненную тушу.       — Нет… Нет-нет-нет, — шептал он, замечая Экриздиса. — Малфой, остановись!       Экриздис скалился, глядя на Риддла, а его тело было наполовину скрыто настоящей Мантией-невидимкой — вот почему Гарри видел тогда только пятно лица.       Прошла, наверное, четверть часа… Он не знал, когда точно спустился в Тайную комнату, но сидеть тут дольше не имело смысла. Нужно было заканчивать с этим. Дико хотелось попасть домой. Попасть домой, перекусить, провести с ним немного времени, поговорить и лечь спать. Гарри вообще чаще всего проводил время за сном. «Сон исцеляет не только тело, но и душу», — гладя его по голове, как маленького, шептала Ваблатски.       Он верил ей.       Возможно, когда-нибудь всякая рана может затянуться, всякая пустота заполниться, всякая потеря затеряться в прошлом… Возможно.       Возможно.       Гарри даже не заметил, как поднялся наверх.       Миртл, которая любила выпрыгивать и спрашивать у него какие-то глупости, впервые не появилась. Видимо, ей надоело пытаться его растормошить или добиться какой-то реакции своими едкими комментариями.       Но вот она никуда не делась. Гермиона сидела на том же месте, где когда-то варила оборотное зелье для них троих.       — Ты опять пользовался Омутом памяти, да?       — Да. Пользовался.       04:49 РМ       Кровь пульсировала в висках, все остальные звуки стихли, оставляя лишь оглушительный грохот собственного сердца. Полностью игнорируя купол, дементоры окружили Тома, закрывая его собой. Тошнотворный гул, порождаемый треском их костей, шорохом одежд, самой магией и ментальным давлением, было не заглушить ни расстоянием, ни барьером: тот разнёсся эхом. Казалось, лишь один этот звук вытягивает радость из всего живого.       — Нет… — надрывный голос казался чужим, далёким.       Гарри подавился воздухом, вцепившись пальцами в мантию.       — Не могу дышать… Альбус, — позвал он профессора, пытаясь выгадать немного времени, — вы совершаете очередную ошибку. Я…       Он уставился на кольцо, которое успел надеть на палец.       — Оно фальшивое! — заявил Гарри.       «Всё изначально было не так, — сказал бы ему тот второй Гарри, который теперь стал им. — Ты дурак, Гарри. Дурак». Но всё было понятно и без шепотков второго «я».       — Драко, не медли, — проигнорировал его Дамблдор.       Знал ли тот или решил остаться в стороне и наблюдать?       Остаться в стороне.       Гарри рванул вперёд, и ощутил лёгкость в теле, пока не впечатался плечом в колонну моста. Он переместился — взволнованный голос Драко за спиной был тому доказательством. Однако бесполезные способности не работали как надо. Даже в подобной ситуации. Он по-прежнему был связан, больше напоминая обмотанный бечёвкой окорок, нежели волшебника.       Гарри хотелось рассмеяться из-за подобного сравнения — он ощущал бурлящие зачатки истерики. Смех застрял в груди, стянутой путами. Он заметил совсем близко Тома, а вместе с ним и Экриздиса — оба парили друг напротив друга и о чём-то говорили. Ядовитая усмешка сменяла обладателя, мелькая, то на одном лице, то на противоположном. И сейчас, видя их рядом, лицом к лицу, Гарри замечал схожесть. Голем, созданный из чужой крови… Глиняный монстр с извращённой душой, рядом с которым Гарри не чувствовал опасности. Не чувствовал именно поэтому, и этим Экриздис воспользовался. Жесты, мимика… всё отражалось, словно через кривое зеркало. Однако главным отличием была особенность Экриздиса. Вычурная и какая-то неестественная: тот постоянно оглядывался на кого-то. Но стоило ему оглянуться, как внезапно колдун перемещался на несколько шагов назад, вытягивался и в то же самое время горбился, вновь обращался к Тому, после чего начинал кружить вокруг него и размахивать руками, будто плетя невидимую паутину. Казалось, он разыгрывает какой-то спектакль.       Перед глазами внезапно оказались полы знакомой мантии.       Его снова потянули назад — уже сам Альбус Дамблдор.       — Альбус, — прошелестел Гарри, подбирая слова.       Нельзя было паниковать, и злиться тоже было нельзя, только выторговать свободу… но как это сделать?       Гарри протолкнул отчаяние глубже, будто очередной ком.       — Альбус, — повторил он в попытке прочистить горло, — не делайте этого снова. Вы ошибаетесь, неужели не понимаете?.. Вы принимаете решение за меня, и оно ошибочно. Всё это ошибка… ошибка, которую вы повторяете, — шептал он, краем глаза всматриваясь в дымовую завесу вокруг.       Гермионы нигде не было, чёрт возьми!       Гермиона шла следом, не отставая.       Она молчала, но её упрямый взгляд, порождающий зудящее ощущение в зоне затылка, он прекрасно чувствовал, как и слышал чёткие шаги.       — Не сегодня, так завтра, но тебе придётся с этим столкнуться лицом к лицу.       — Нет, — парировал он, мечтая оказаться как можно раньше около камина и перенестись домой.       — Тебе это нужно, упрямый ты осёл! — повысила она голос. — Больше чем воспоминания! Они ничем тебе не помогут!       — Можно я сам решу, что мне нужно? И это никак не постоять пять минут под дождём перед холодным камнем, пялясь в пустоту и разговаривая с пустотой.       — Боже, дай мне терпения… — еле слышно взмолилась она за спиной. — Не закрывайся от нас, Гарри.       — То, что я переехал, не значит, что я от вас закрылся.       — И куда ты переехал?       — Потом как-нибудь сообщу.       За спиной послышался вздох.       — Потом…       — Гермиона, — перебил её Гарри, — не сейчас. Правда.       04:53 РМ       Его подняли выше, и Гарри, наконец, смог смотреть профессору в глаза.       — Я дал слово, мой мальчик, — тревожный тон Дамблдора встряхнул его.       Ничего он не добьётся уговорами: «мой мальчик»… мальчик. Ребёнок. Гарри продолжал выглядеть в глазах профессора всего лишь ребёнком. Неразумным мальчишкой. Тем, кого можно использовать в качестве пешки, но кому не позволено принимать собственные решения.       Гарри забился в путах, разрываясь между нуждой выторговать, да хоть выгрызть зубами свободу и желанием не терять Тома из виду.       — Вы ничего не понимаете. Снова!.. Вы опять вмешиваетесь, считая, что всё знаете! Но вы ни черта не смыслите в происходящем и вновь облажаетесь! — Слова застревали в горле, и Гарри едва ли не выхаркивал их насильно: — Я… Вы что, не осознаёте, не чувствуете… Он не собирается никуда уводить Экриздиса! Не… собирается! Настоящий камень у него! Если всё так… Если Экриздис…        Предчувствие неминуемой беды посетило Гарри в тот самый момент, когда он скосил взгляд в сторону.       Яркие всполохи магии сошлись, рассеиваясь густым алым туманом. На том месте, где он недавно видел Тома и Экриздиса, ветер завыл, вихрясь и формируя торнадо, которое подобно змее изгибалось то в одну сторону, то в другую, порождая и разнося по округе столпы пыли. Ударная волна от неизвестного заклинания сотрясала каменные стены школы позади. Он не чувствовал землю под ногами, но увидел, как запрыгали мелкие камушки и задрожал мост; увидел, как пошатнулся Альбус, почему-то устремивший напряжённый взгляд в сторону школы. Его брови сошлись на переносице, а затем на лице мазком промелькнула горькая усмешка, когда он покачал головой, будто коря себя за что-то или же не одобряя, но смиряясь.       — Я знаю, — спокойно ответил Дамблдор.       Гарри сглотнул.       Зачем Тому кольцо?..       Зачем?       Зачем?!       — Я говорил тебе, — продолжил Дамблдор, — защита школы по-прежнему является моим приоритетом. Как и её профессоров и учеников. Пока что ты числишься в штате, и я буду защищать тебя. Даже от тебя самого, — заключил он и перевёл взгляд куда-то за спину Гарри. — Драко, идите через внутренний двор. Лестницами сейчас нельзя пользоваться.       Его развернули в воздухе. Гарри увидел появившуюся группу Малфоя-старшего, и Экриздиса, а Тома нигде не было. Взгляд его метался из стороны в сторону в поисках пропажи. Рука, которой он пытался извлечь зелье, вновь соскочила, упав на бедро. Сколько бы он ни молил, как бы ни пытался сфокусироваться, дурацкие способности не хотели сотрудничать: они помогали ему тянуться вперёд, но недостаточно — только всё замедляли; не хотели порвать путы и чудесным способом освободить его, пока Драко перемещал его тело по воздуху, направляясь внутрь школы. Оказавшись спиной ко всему творящемуся за куполом, Гарри вновь забрыкался: панический страх сковал его лучше любых чар.       — Не смотри. Не надо, — тише добавил Малфой, и коснулся ладонью его плеча.       Гарри повернул налево и остановился. Очередной тупик.       Всё здесь работало неправильно.       И как Дамблдор собирался встречать в этих стенах учеников, если, чтобы перейти из одного крыла в другое, нужно потратить полчаса?       — Совет попечителей собирается помочь, — раздался за спиной голос Гермионы. — Финансово и магически.       — Они уже месяц как собираются и всё собраться никак не могут.       — Недавно избирали нового члена на место мистера Малфоя, — тихо сообщила она.       Гарри нахмурился.       — Они хотят организовать что-нибудь во дворе… в его честь, — добавила та.       — Как что? Памятник ему поставить? Ан нет, он же недостоин подобных почестей, — флегматично заметил Гарри. — Где это видано — ставить памятники Пожирателям. Пусть и бывшим. Пусть и сдохшим…       — Гарри!       — Что Гарри? Пусть лучше орден Мерлина первой степени выдадут. Как Петтигрю.        Она ничего не ответила, но Гарри буквально слышал так и не озвученный ею вопрос: «Откуда в тебе столько цинизма?»       — На какую реакцию ты рассчитывала, Гермиона? — оглянулся он, вскинув брови. — Все эти почести лишь шелуха, чтобы показать себя с наилучшей стороны: смотрите все, какие мы добрые, щедрые, понимающие… Драко от этого легче?       — Сам его и спроси: мне кажется, что я сталкиваюсь с ним чаще, чем ты.       — Не надо вот этого всего — я был на похоронах Люциуса.       — Был. Поэтому я тебя спрашиваю: разве… разве это чем-то отличается? Ведь обстоятельства те же…       Сцепив зубы, Гарри выпрямился и пошёл дальше по коридору.       5:00 РМ       — Поверни меня, — потребовал Гарри.       Драко даже ухом не повёл. Плечи друга опустились, и он мотнул головой.       — Ты не можешь мне отказать, Малфой… Не можешь называть себя моим другом и отказывать мне! — захрипел Гарри.       — Таково было его желание. Это всё мои сомнения. Мы уже должны были быть на месте, сейчас… будет сложнее добраться до Тайной комнаты.       — Почему?       Драко промолчал, а Гарри смог зацепиться носком ботинка за край проёма и лязгнул зубами, ощутив, как от боли свело челюсть.       — ПОЧЕМУ?!       — Ты ничего не сможешь сделать, — Драко обернулся и, заметив его ногу, скривился, потянув за верёвки собственноручно. — Ничего, кроме как последовать за ним, а я… именно потому, что мы теперь вроде как друзья, не позволю тебе сделать этого, — в его тоне проснулась та холодность и надменность, которой Гарри не слышал уже давно.       Малфой будто эмоционально отдалился от него, чтобы выполнить чёртов приказ.       Почему все выполняют приказы Тома, его пожелания, его, его, его…       — Последовать куда?       — Прекрати, Гарри. Я не хочу накладывать на тебя Силенцио.       А чего сразу не Ступефай или Петрификус? — спросил бы он, если бы не знал ответ заранее. Гарри должен мочь говорить, чтобы они вошли в Тайную комнату.       — Последовать куда?! — повторил он громче и тут же засипел.       Верёвки стягивались, стоило им ощутить сопротивление с его стороны.       — Где Гермиона? — прошипел он, осознавая, что та давно должна была его найти.       Она бы не забыла и не отвлеклась. Даже на Рона. Выходит, его маленький план потерпел неудачу.       — С ней всё в порядке. Мы оба достаточно умны, чтобы понять замысел друг друга, — буркнул Драко.       — Сомневаюсь, — прозвучал вкрадчивый голос.       Гермиона выскочила на их пути, как садовый гном из норы. На лице остались разводы сажи, рукава были порваны, словно она выбиралась откуда-то, а волосы спутались, но рука с палочкой не дрогнула, когда Гермиона указала ею на Драко и тут же сдвинула в сторону:       — Эманципаре!       — Протего, — отмахнулся щитом Малфой, и Гарри оказался у него за спиной.       — Отпусти его или…       — Или? — перебил он её, подбираясь. — Хочешь устроить здесь дуэль и помочь ему совершить самоубийство?       Палочка Гермионы, вновь направленная на Малфоя, дрогнула.       — Левикорпус!       Драко отступил, но, видимо, утратил контроль над Гарри: его развернуло в воздухе. Достаточно, чтобы он смог увидеть происходящее за куполом.       Там творилось нечто непонятное. Он не мог понять, где Том среди мелькающих теней дуэлянтов: тёмные мантии и маски группы Люциуса делали их слишком похожими друг на друга и на самих дементоров. Однако Экриздиса он видел ясно: тот с лёгкостью отбивался от летящих в него снарядов, будто рисуя пальцами по воздуху.       Гарри нервно дёрнулся. Сделал он это совершенно неосознанно. Тело словно тянуло туда. В эпицентр бури.       Зелёный свет смертельного проклятия подсветил клубы дымовой завесы, и знакомый луч ударил в Экриздиса. Но тот лишь слегка повернулся боком, следом стряхнув с себя «последствия» Авады, точно пыль с рукава. Экриздис развёл руками и рассмеялся. Казалось, он красовался перед всеми. Показывал, насколько бесполезны их атаки.       Это порождало в Гарри странную смесь ужаса и едва ли не благоговения, как и раскатистый, сотрясающий стены оклик:       — Куда же ты спрятался, Волдеморт?! Мне тебя искать? Или сначала открутить им головы?!       Гарри ненавидел чувство облегчения и растерянности, что скрутило его внутренности: он позволил сомнениям улечься. Потому что если всё так и Тома нет на поле битвы, а группа мистера Малфоя отвлекает Экриздиса, как и положено, то, возможно, план работает. Следовательно, Риддл пустился в бега… Вот только стоило сделать несколько оговорок, из-за которых растерянность преобладала над облегчением: почему Том не взял копию Старшей палочки? И почему Экриздис не только не последовал за ним, но и не знает, в каком направлении тот исчез?       — …Это не тебе решать, — вмешался в его мысли голос Гермионы.       — Ты совершаешь ошибку, — нахмурился Драко, будто говоря его же словами.       Теми, к которым Альбус Дамблдор не прислушался.       — Я делаю то, ради чего здесь: страхую своего друга. А что делаешь ты? Посмотри! Ничего не меняется: всё так же исполняешь поручения Тёмного Лорда. Прихлебатель!       — А ты… ты! Чёрт возьми! — воскликнул тот, тряхнув головой. — Куда ты засунула свою разумность?! Пока выбиралась, башкой приложилась?!       — Гарри должен сам решать, что ему делать, а не Тёмный Лорд и уж тем более не ты…       — Ты что, не видишь того вот психопата за стеной, угрожающего открутить голову моему отцу и ещё парочку голов на десерт?! — перебил её Драко раздражённо. — Хочешь и Гарри отправить туда, а он именно туда намылился: доблестно сражаться и погибнуть за минуту!       Гарри поджал губы, скользя прижатой к телу рукой к внутреннему карману штанов.       Если бы он только мог достать зелье… Но верёвки вновь стянули его конечность, прижав к животу и впившись в кожу. Боль растеклась по телу — там, скорее всего, стёрлось всё до ран. Пальцы дотронулись до краёв кармана, и он медленно выдохнул, выпуская весь воздух из лёгких и втягивая живот.       Сейчас…       Свет привлёк внимание. Конфринго отразилось от щита и попало в стену. Волшебники наступали, но Экриздис исчез за спинами сгруппировавшихся дементоров, чьё построение было нарушено голубым светом чьего-то Патронуса.       Сейчас.       Гарри сжал губы, еле сдерживая болезненное мычание, и ощутил холод склянки. Он попытался вытянуть её, но не тут-то было.       — Ты делаешь только хуже! Петрификус Тоталус!       — Протего!       — Эманципаре.       Он вошёл в кабинет без стука, зная, что Генри здесь уже не было. Его «совесть» следовала за ним по пятам.       Это начинало раздражать.       — Я знаю, что подвела тебя. Знаю, Гарри. И ты вправе наказывать меня за это, но за что ты себя-то наказываешь?       Гарри устало вздохнул. Только не снова.        Эти риторические вопросы вызывали одно лишь недоумение. А ещё раздражение.       — Всё было слишком… — продолжила она, будто не видя, что ему нет никакого дела до всего этого. — Слишком запутанно и произошло так быстро. Я растерялась. Видела происходящее, видела твоё состояние и в какой-то момент допустила мысль, что Малфой может оказаться прав…       — Я уже это слышал. В переводе: ты тоже посчитала меня неразумным созданием. Мои слова не отрезвили тебя, — произнёс он. — Ты мне не поверила. И так далее.       — Ради всего святого, Гарри! Я не считаю тебя неразумным созданием! Я запаниковала и… и совершила ошибку.       — Это верно, — согласился Гарри, осматривая камин.       Куда, чёрт возьми, подевался летучий порох?       — И что мне теперь с этим делать? Я пытаюсь помочь тебе. Мы все пытаемся, но ты не позволяешь даже приблизиться. Мне приходится вылавливать тебя в школе, выспрашивать всех вокруг, караулить… — она осеклась.       — Помочь мне? Зачем мне помогать? У меня всё прекрасно: продолжаю спасать мир в режиме двадцать четыре часа семь дней в неделю. Мне даже кабинет должны выделить с видом на площадь, — задумчиво пробормотал Гарри. — Может, секретаря дадут. Надеюсь, не такого заносчивого, как у Кингсли.       Он скривился.       — Ты это серьёзно?       — А кажется, что я шучу? — Гарри вновь мазнул взглядом по полке и даже провёл по ней рукой.       Генри что, весь порох использовал?       Что ж, не ему было его винить: теперь из кабинета в кабинет удобнее перемещаться каминной сетью, а не пешком.       Да что ж такое?!       — Знаешь, почему я не хочу идти туда? — Гарри внезапно ощутил злость.       Та словно приоткрыла один глаз, всё ещё находясь в спячке.       Он резко обернулся, глянув на замершую Гермиону.       — Потому что, не будь здесь, — он хлопнул себя по груди, — так пусто, я бы злился. Не на тебя и не на Драко, даже не на Дамблдора. Лишь на него. Он решил всё за меня… А остальные стали эхом его решения. Даже я… пожинаю плоды: снова играю роль мессии, потому что он так захотел.       — Не думаю, что он знал…       — Ты просто плохо его знаешь, — хмыкнул Гарри и наконец-то наткнулся глазами на блюдце с порохом. — Поэтому я не хочу идти туда. Пустая могила, плита без имени, затерянная поляна… Это всего лишь… ничего, — пошевелил он пальцами в воздухе, загребая порох. — Туман. Впрочем, весьма подходящая аналогия в этом случае, не находишь?       Гарри отвернулся, коротко рассмеявшись.       — Мне пора.       Адрес он произнёс мысленно.       Сегодня гости ему были ни к чему.       5:16 РМ       Казалось, у него было время. Но его резко не стало. Совсем.       Алый туман вновь всё заполнил, то странное торнадо вытянулось над Хогвартсом, занося дамоклов меч, и опустилось ударом. Магия взорвалась. Барьер не выдержал, лопнув мыльным пузырём, а стены неприступного Хогвартса пошли трещинами.       Гарри замечал разрушения мимоходом, пытаясь освободиться, пока Драко не очухался и Гермиона тоже. Они стояли в просвете и их обоих приложило. Не сильно. Крови Гарри не заметил.       Видел только, что всё обернулось кошмаром.       Не для них, нет: для них всё только поспешно закончилось. Будто по щелчку чьих-то пальцев. Дементоры замерли и разом обернулись, уставившись в одну точку, а затем полетели, как стая ворон, туда же, растворившись за плотным туманом.       Чары Гермионы достигли цели перед взрывом.       Склянка грела руку, когда Гарри смог раскупорить её, чувствуя, как кровь окропляет ткань. Путы порезали плоть почти до кости, но ему было наплевать на терзающую тело боль. Она помогала сфокусироваться. Отрезвляла.       «Поздно» — билась мысль, когда он смотрел, как Том утягивает дергающегося Экриздиса за собой, как и сам Драко делал с Гарри минутами ранее. Только то заклятие было иным, те путы объединили их — от них не избавишься контрзаклятием, их никак не порвёшь и ничем не разрежешь. И Экриздис, будто осознав своё положение, прекратил бездумно рваться из плена, вместо этого протягивая руки вперёд, словно моля о спасении кого-нибудь.       Гарри не знал, не мог разглядеть, какое было выражение на его лице, но ощущал отчаяние колдуна, потому что он чувствовал то же самое, видя Тома. И он потянулся навстречу, ощутив, как верёвка рассекла бок. Зубы заскрежетали. Он сделал шаг вперёд, а Том, наоборот, шагнул назад…       Палочка.       Пальцы шарили по полу.       «Не смотри, не смотри…» — разносился эхом голос Драко, но Гарри, не моргая, смотрел в одну точку. Туда, где алый туман был поглощён другим: плотным и чёрным — будто неровная водная поверхность.       Шагнув назад, Том и Экриздиса дёрнул назад. Ещё один шаг, и вой раненого зверя разнёсся по округе.       Гарри прижался губами к склянке и осушил её, закрывая глаза и открывая их лишь для того, чтобы увидеть, как туман арки поглощает Риддла. Как когда-то поглотил Сириуса: подхватил и унёс его за занавес.       Подхватил… и унёс.       Как и тогда, казалось, понадобилась целая вечность, чтобы он исчез, утонул в занавесе, только вот эмоций Тома Гарри не видел, но был уверен, что не разглядел бы на родном лице ни страха, ни удивления.       Том знал, на что шёл… Знал, что пятьдесят на пятьдесят — лишь проценты успеха забрать врага туда, откуда не возвращаются. И он почти не солгал Гарри.       Смерть ли это? Нет…       Гарри кричал тогда. Кричал громко: «СИРИУС! СИРИУС!» Гарри верил, что сейчас вытащит его из-за завеса. Но не сделал этого: ему тогда не позволили. Точно как сейчас. Ему тогда сказали, что он ничего не сможет сделать. Точно как сейчас. Он тогда умолял спасти его… ведь крёстный секунду назад стоял там. На месте. А ему отвечали: «Слишком поздно, Гарри». Но Гарри не сдавался. Он яростно извивался, пытаясь вырваться. Точно… точно как сейчас. И не смог сладить — изменилось хоть что-нибудь? Тогда он не мог ничего сделать. Сейчас… Что он мог сделать сейчас?       «…Его уже не вернуть», — эхом звучали слова Люпина.       Так смерть ли это?       Если ты просто перестаёшь существовать, можно ли назвать это смертью?       Гарри сглотнул, смакуя вкус зелья, унявшего тревогу.       Объективно говоря, это смерть.       Возможно, это понял и Экриздис.       Связующая нить слабо замерцала, и тот откинул голову назад, расхохотавшись. Гарри видел это движение, но не слышал звук его смеха, не знал, каким тот был. Не знал, каким был его последний смех, но ему было… больно — всё ещё больно — видеть обоих. Эмоция, которая не поддавалась логическому объяснению: Экриздиса он едва знал, они говорили от силы пару раз, целовались — верно, почти переспали — по случайности, — но он его... не понимал и осуждал. Может даже, ненавидел. Не так, как некогда Волдеморта. Эта была иная ненависть. Праведная. Далёкая от чего-то личного. Это был зов справедливости, которому хотелось следовать и наказать Экриздиса. Так почему же он не хотел смотреть, как тот умирает с безумной и почему-то кажущейся родной улыбкой на устах?..       Очередной всполох, и занавес прожорливо проглотил новую жертву. Экриздис в последний момент отвернулся, словно смирившись с неизбежным, и сам сделал последний шаг.       Перед глазами появилась пелена.       — Чёрт… Чёрт! Остановите его! — всхлип Гермионы слышался писком позади.       Боль в теле растекалась сладким ядом.       — Мерлин…       Он обернулся.       Гермиона плакала, указывая на него, Рон мягко встряхнул её, переведя жёсткий взгляд на Гарри. Драко кривился, порываясь последовать за ним, но теперь сам был узником пут, наложенных Роном, который громко и смачно бранился.       Барьера не было, чтобы чему-то препятствовать.       Зелье всё ещё горчило на языке. Раз, два, три — он шагнул вперёд, а затем снова, пока не полетел, с лёгкостью левитируя над землёй. За спиной набатом звучал оклик друзей или уже не друзей — сложно понять, если говорить объективно, кем они приходились друг другу.       Они его предали. Каждый по-своему.       Он двигался по направлению к алым всполохам, но видел лишь тьму. Произошло нечто ужасное, и он опоздал, потому что был чересчур слаб — объективная оценка. Потому что чересчур эмоционально на всё реагировал — ещё одна объективная оценка. Потому что, вместо того чтобы сразу попытаться достать зелье, взывал к разуму людей столь же слабых и эмоционально нестабильных, как и он сам, — последняя объективная оценка.       И теперь… новая арка.       Он оказался настолько близко к ней, что ощущал покалывающее прикосновение холода рваной поверхности. Ладонь поднялась и заскользила параллельно. Гарри будто игрался с ней, предугадывая, что скоро будет её проклинать.       — Поттер… — голос Сэвиджа за спиной прозвучал предупреждающе. — Лучше не шатайтесь здесь: мы не знаем, где заканчивается арка.       — Вы, может, и не знаете, — ответил он и отошёл. — О!       Склонившись, Гарри подобрал валяющуюся среди комков грязи Мантию-невидимку. Настоящую. Где была подделка — непонятно. Может, сгинула.       Всё же Экриздис — дурак, раз притащил её с собой. Действительно повёлся и решил сравнить. Если Смерть была на его стороне, то она бы отличила настоящий дар. Следовательно…       — Смерть? Или мне обращаться к вам, как к Госпоже? — позвал Гарри и обвёл взглядом полуразрушенный мост и раскрошенные до основания опоры, поваленные деревья и раскуроченную землю. — Вам всё ещё нужны Дары? Или будете прятаться от меня и дальше? А может, вас вовсе не существует?       — Не играйте с огнём, Поттер, — вновь загудел позади глава мракоборцев.       — Лучше подсчитайте ваши потери, сэр, — безразлично заметил он и окинул взглядом сцену, на которую попал слишком поздно. — А мне придётся мириться со своими.       Взгляд зацепился за кровавый всполох. Прямо перед аркой Гарри увидел кольцо. Камень воскрешения слабо поблёскивал алым светом, и он подобрал его, заменив вновь ставший глиной артефакт на настоящий.       Теперь это его кольцо. И только его.       Присутствие Дамблдора он ощутил сразу же. Как кожный зуд.       — Пришли сделать мне замечание или дать очередной совет? — не оглядываясь, спросил он.       — Твои раны…       — Они, увы, не смертельны. Не хотите выразить мне соболезнования по поводу утраты любимого?       — Гарри…       — Старшая палочка при вас? — обернулся Гарри и шагнул к Дамблдору, широко раскрытыми глазами всматриваясь в заледеневшие глаза старика.       — Га…       — К делу, профессор, — перебил его Гарри и опустил взгляд на дрогнувшую руку. — Вам же она не по душе? Я с радостью сниму с вас этот груз.       Он взял палочку из ослабевших пальцев и крепко сжал.       — Так как моя сломалась и мне почему-то не хочется её чинить. Эта так и просится в руку, — задумчиво пояснил Гарри и тут же отвернулся. — Что нужно сказать? Ах да, как Повелитель смерти повелеваю! — Гарри расхохотался и сквозь смешки изрёк: — Явись ко мне, Смерть! Верни мне его!       Гарри помахал палочкой из стороны в сторону и вскинул брови.       — Надо же. Не получилось, — он посмотрел на Дамблдора. — Интересно, может, я теперь бессмертный? Или просто очередной безумец, надорвавший горло посреди этого дурдома.       На лице Альбуса было столько скорби при взгляде на Гарри, будто это он умер, а не Том.       — Позволь мне выразить свои соболезнования.       — Я бы сказал, куда вы их можете засунуть, но… — Гарри усмехнулся и вновь отвернулся. — Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! — заорал он и, сделав несколько вдохов, вновь рассмеялся. — Представляете, профессор, бытуют легенды, что, если сказать это, — можно умереть.       Гарри ступил в гостиную и опустил коробку на пол.       — Привет, малыш, — раздался знакомый голос, и Гарри улыбнулся, не спеша идти к Тому.       Квартира всё ещё была не совсем обустроена. Часть мебели оставалась занавешенной, а его вещи — не распакованными, однако Гарри не хотел обращаться за помощью к домовым эльфам. Ему хотелось сделать всё самому. Точнее, не совсем самому, но своими руками, можно сказать. Не торопясь. Теперь спешить было уже некуда.       — Выглядишь уставшим. Что-то случилось? — поинтересовался Том.       — Хогвартс всё ещё неповоротлив, как Марджори Дурсль на коньках, — усмехнулся Гарри. — Я заплутал и еле выбрался. Надо же, я только сейчас осознал, насколько удобны были те лестницы.       — Полагаю, Альбус не в духе.       — Ты буквально «обесточил» школу — этого стоило ожидать. Но не думаю, что он злится. У него такая счастливая рожа, пока я не попадаюсь ему на глаза, что, кажется, сейчас треснет. Мне даже тошно.       Гарри был рад за него. Да, какой-то частью своей души, которая пыталась не завидовать.       — А ещё меня поймала Гермиона. Всё как обычно: часть нотаций, часть вины. Ещё и очередной отказ в проведении слушания пришёл, — Гарри покосился на вернувшуюся сову, с которой отправил очередное прошение и с которой Дутти тут же отправил ему уже заготовленный заранее ответ.       Та, точно чувствуя вину, переступила с ноги на ногу и звучно ухнула.       — Может, стоит назвать её как-нибудь? — спросил Том.       — Слишком много имён приходится придумывать в последнее время.       Окками, как будто осознав, что говорят о нём, зашевелился в кармане и высунулся. Сначала показался крошечный клюв, а затем и блестящие янтарные бусины глаз, недобро сверкнувшие. Характер у него был специфический.       — А вот и твой новый дом.       Перья на загривке стали топорщиться, показывая недовольство происходящим.       — Знаю, места тут поменьше, чем в школе…       Риддл рассмеялся.       — Какое преуменьшение, Гарри.       — Смейся-смейся, — улыбнулся он.       Ами вылез полностью из кармана и вновь оглянулся, наклонив голову в одну сторону, затем в другую, и следом вновь зашипел что-то на своём собственном Парселтанге.       — Не одобряет, — перевёл Том.       — Думаешь, я поверю, что ты понимаешь то, что он там лопочет? — Гарри скинул мантию на ближайшее кресло.       Ами, вернув себе прежние размеры, тут же устроился на ней, как на лежанке.       — Можешь не верить, но я всегда лучше сговаривался с животными, чем с людьми, — улыбнулся Том, и Гарри обернулся.       Он замер, чувствуя, как пошатнулась иллюзия.       Улыбка тут же стёрлась с лица Тома, и его портрет обеспокоенно зашевелился:       — Что такое?       — Ничего, — Гарри выдавил из себя улыбку и подошёл к картине, прислонившись к ней лбом и скользя пальцами вдоль рамы. — Я просто соскучился по тебе.       — Знаю, — нарисованная рука переместилась перед глазами, но коснуться его она была не способна.       Картина, пусть и волшебная, была всего лишь картиной.