Панцироносица. Дар Ориона. Книга третья.

11 Во двор 1929-й школы Мирослав прошёл за полчаса до окончания занятий у десятых классов. В целях предосторожности он немного подправил свою внешность, сбросив заодно и несколько лет - с тем расчётом, чтобы его приняли за какого-нибудь мающегося от скуки ученика. Он отыскал в скверике скамейку и сел, ожидая, когда на крыльце покажется Костик Беляков. Едва ли парнишка поймёт, что за ним следят, а стало быть, по пути домой ему гарантирована неприятная встреча... Мирослав отыскал на фасаде окна класса, в котором когда-то учился. Окна как окна, ничем не примечательные, разве что деревянные рамы сменились на пластиковые, да занавески другого цвета. А в остальном всё вокруг было прежним, от скамеек до вкопанных в землю покрышек - если не считать, что иные деревья в скверике успели вырасти, а другие засохнуть и попасть под пилы озеленителей. Ему вдруг вспомнился названный отец. Он помнил те времена, когда Братеевский район существовал только в проекте, и был свидетелем того, как проект превратился в улицы и жилые кварталы. "Когда мы были пацанами, - рассказывал Михаил Иванович, - мы все знали, что светлое будущее неизбежно наступает, а потом оно заглохло. Нет ни летающих машин, ни полётов на Марс, ни шагающих танков с паучьими ногами, ни моста на Аляску - ничего..." - И в самом деле... - усмехнулся про себя Мирослав. - Ничего не поменялось. Светлого будущего нет. Даже урна возле крыльца стоит та же, что четырнадцать лет назад - её только покрасили серебрянкой, чтобы слегка подновить. Только и всего. И всё-таки школа оставалась школой. Мирослав сидел и вспоминал мальчишечий и девчоночий люд, прошедший через стены 1929-й среднеобрзовательной. Сколько пакостей, переживаний, открытий, больших и маленьких трагедий повидали эти стены... Он поймал себя на том, что его глаза снова и снова возвращаются к турникету. Там вовсю хозяйничал вытрясающий монетки у малышей Еслик. Возле него неизменно отиралась кучка подпевал из младших классов. Было бы любопытно узнать - где они все сейчас и чем занимаются. Серёжа Ялуго вроде бы состоялся как личность и живёт отдельно... равно как и будоражит панцироносиц своей непросматриваемостью. Его закадычный дружок и компаньон по хулиганским выходкам Тёма Кондратюк вроде бы уехал на Дальний восток и служит там свехсрочную. "Интересно, - подумал вдруг Мирослав, - когда я впервые увидел машину ГАИ и двух человек в незнакомом обмундировании - удивился ли я? Испугался? Трудно сказать. Всё, что со мной происходило в тот год, было похоже на медленное пробуждение... я словно спал несколько лет и наконец начал просыпаться - на час в сутки, на два... тогда, в отделении, выяснилось, что я могу читать все надписи на объявлениях и плакатах, и даже умею писать и считать как предписывает программа первого класса. Знал ли я больше? Нет, не знал. Зато я был очень суровым и настойчивым - это во мне осталось от меня прежнего..." - А встречалась ли мне Кира до того, как я съездил в Уват на свадьбу? - спросил себя Мирослав и был вынужден ответить - этого он не помнит. Тринадцатилетняя или десятилетняя Кира была для него неразличимым и нераспознанным пятном на тысячах отложившихся в памяти картинах братеевских улиц и дворов, пусть даже он и мог где-то её видеть... даже неподалёку от себя. Он услышал едва различимый школьный звонок, выкинул из головы всё лишнее и сел поудобнее, готовясь ждать Костика. И вот наконец в разрозненном потоке учащихся мелькнула знакомая фигура. Мирослав сразу его узнал, ибо у него было достаточно времени ознакомиться получше со всей Кириной роднёй. Он сразу заметил, что нынешний Костик нисколько не походил на себя самого полугодичной давности. Прежний Костик, выходя из школы, вёл себя так, словно находился в постоянном ожидании подзатыльника или пинка, а сейчас он явно относился к тому типу ребят, которые сами без всякой причины угощают первого встречного пинками и подзатыльниками. Он стал излишне самоуверенным, излишне наглым, сверх всякой меры бесцеремонным - это читалось и на его лице, и во всяком движении. В общем, налицо была та удивительная трансформация, какая произошла с Сашкой Есликом после того, как в его комнате появился таинственный Голос. Костик вместе с кучкой приятелей ушёл за угол - дышать никотином. Минут через десять, со всеми распрощавшись, зашагал к Наташинскому проезду. Мирослав знал дорогу, по которой тот ходил, знал и кратчайшие пути для перехвата, ибо в свои отроческие годы изучил микрорайон до последнего бордюрного камня, пусть даже с тех пор в его планировке многое поменялось. Было ли то случайностью или предопределённостью, но в тот момент, когда они встретились в скверике на полпути к костиковскому дому, вокруг не было ни одного свидетеля, который смог бы подивиться абсурдности того, что случилось на глухой аллее. - Ну и чего ты за мной бегаешь? - Костик остановился и слегка сдвинул ремень сумки - ровно настолько, чтобы от неё можно было быстро избавиться. - Я тебя давно засёк, ещё из класса. Ты на скамейке выжидал, ага? Мирослав напрягся, не желая показывать, что ему не нравится услышанное. Допустим, Костик видел его из окна, но сразу ли он понял, что парень пришёл именно к нему? Сразу ли понял, что под изменённой внешностью скрывался именно Мирослав? И почему он так уверен, что тот за ним следил всю дорогу? Очень наблюдателен? - А я хочу сказать тебе пару тёплых слов, - пояснил Мирослав, - ты ведь приходишься Кире двоюродным братом... так вот, мне не нравится, как ты себя ведёшь с ней. Особенно если учесть, что она не совсем свободна... - Ух ты... - ничуть не обескураженный Костик поднял голову; его лоб наполовину скрывали длинные светлые вихры, из-под которых остро-насмешливо сверкали глаза. - Это в каком смысле - не совсем свободна? Ты её купил? Или напрокат взял погонять? Между прочим, она детдомовка, а это значит, что наше родство фиктивно, ага? - Я ещё не повышибал тебе зубы только потому, что ты сопляк, - прервал его Мирослав, - к тому же не хочу лишних осложнений с твоим отцом и его братом... понимаешь? Я вдруг узнаю, что некто Костик, формально - её кузен, начинает при встречах и по телефону зазывать её на какие-то сборища с пьянкой, травкой и таблетками... ты догадываешься - где можешь после всего этого оказаться? Лицо Костика налилось краской, ремень сумки соскользнул с его плеча, и он сказал: - А ты догадываешься, каких проблем себе нажил, когда пошёл за мной? - Особенно меня разозлило то, - продолжал Мирослав, - что перед тем, как подойти к Кире, ты заряжаешь себе в жопу чёрного пластмассового красавца с электровибратором... - он вытянул руку и схватил парнишку за ухо. - Имей в виду, что при случае этого красавца я забью тебе в глотку вместе с пультом управления, инструкцией и баллончиком лубриката, если... - Вот даже как?! - рыкнул Костик. Его глаза в один миг стали совершенно безумными; он ухватил Мирослава за запястье и с силой, которую в нём никак нельзя было ожидать, вывернул его вместе с локтем. Парень даже не сразу понял, что пролетел над тротуаром в сторону скамейки, о сиденье которой проехался лицом. Готовясь к встрече с Костиком, Мирослав не ожидал серьёзного противодействия. Его "Панцирь" был частично отключен, а стало быть, не мог защитить хозяина от побоев. Сейчас Костик мог воспользоваться банальным ножом, и лишь проникающее ранение или кровопотеря выдернула бы ванахемского принца на Третью базу, а входить в режим боевой трансформации было никак нельзя, ибо Костик... кто он такой, или что на него нашло? Вернее сказать - что в него вселилось? А Костик вынул спрятанный под учебниками узкий полотняный мешок, на дне которого находилось что-то тяжёлое - может, камень, или шарик от подшипника - в любом случае его оружие идеально подходило для избиения противника. Костик раскрутил импровизированную палицу и нанёс удар в спину недруга. Последовала резкая острая боль - удар не иначе сломал одно из рёбер. Последовал второй удар, третий, четвёртый. Мирослав лишился сознания на пятом ударе, а Костик раз за разом раскручивал своё орудие, остановившись лишь после тринадцатого удара. - Вот так... - хмыкнул он. - Оказывается, даже инопланетный царёк есть всего лишь жалкий царёк. Ха-ха... Он отбежал в сторону, воровато огляделся, свернул и спрятал оружие и подхватив сумку с учебниками, помчался прочь из скверика. Кира не могла объяснить, что именно её разбудило. Она посидела на постели, пытаясь вспомнить - не приснилось ли ей снова что-нибудь кошмарное? - и, окончательно прогнав сон, соскочила с кровати и подошла к окну, за которым наблюдались признаки приближающегося рассвета. Встроенные в магнитофон часы показывали без четверти шесть. Сегодня в школе будет всего четыре урока; десятый класс полностью прошёл свою годовую программу, и на занятия - по крайней мере, до итоговых контрольных - можно было бы и не приходить, но школа есть школа, пусть и надоевшая хуже горькой редьки. - Кому-кому, а мне следует ценить это, - сказала себе Кира, - целых десять лет в обыкновенной школе, как все обыкновенные ребята, пусть и на Земле, а не дома. Ей вспомнился минувший Круглый Стол. Говорилось там о многом, но Кира думала сейчас не о гипотетических инкарнациях каких-то древних полубожественных правителей, а о своём отце. Об Александре Васильевиче Белякове. Едва ли возможно описать, какое облегчение испытала девушка, когда узнала, что этот человек, её приёмный отец - нет-нет, всё-таки он был самым настоящим папой! - не был в сговоре ни с Гробаном, ни с Самуэловичем, ни с начальником ОВД Шафиевым, ни вообще с кем бы то ни было... Сразу после его переадресованного на Третью базу звонка Мирослав отправился на свой участок в Дроздово и через полчаса вернулся с добычей - одним из людей Самуэловича. А Хлоя побывала в Соболево и тоже вернулась с трофеем - небольшой пластиковой коробочкой, кем-то подцепленной к телефонной линии Беляковых. Новый пленник(по поводу его появления Стешка не преминула заметить, что на базе прямо какой-то день открытых дверей) хоть и пытался изображать героя, но створ мусоросжигателя с панорамой газовых факелов сломил его в один миг, и панцироносный отряд узнал следующее - Наум Апполинарьевич рассержен, причём его рассерженность граничила с шизофренией. Он мотал нервы себе и окружающим, желая получить для утех приглянувшуюся девочку, и не менее страстно желал разделаться с Кратовым, для чего и послал в Дроздово киллера... Узнав всё, что требовалось, Хлоя свернула шею вышеозначенному киллеру и телепортировала его домой к Самуэловичу, в ту самую стеклянную пирамиду, в которой нефтяной делец устраивал себе женские дни. Там же были складированы ещё шесть человек со свёрнутыми шеями - это были охранники его загородного дома, а по сути обычные бандиты, исполнители грязных прихотей и приказов. Самого хозяина дома не оказалось, но устраивать за ним охоту никто не собирался - ему хватило и того зрелища, которое он застал вечером по прибытии в свою любимую пирамиду. Окончательно его добила краткая надпись - "Вот тебе девочки", оставленная на брошенном поверх груды мертвецов тетрадном листе. Куда сбежал после этого Наум Апполинарьевич - никто не знал(ну, или почти никто - Хлоя помнила свой прокол с Ахметом Радиковичем и на сей раз приняла меры для отслеживания перемещений очередного беглого олигарха). Дело о массовом побоище в Мещерино обещало быть громким, но его подробности затерялись в неприветливых стенах Большого Дома на Лубянке. Кое-кто(а именно полковник Приставкин) находил в этом деле много параллелей с другим интересным событием - Софьинским расстрелом, в котором почти наверняка участвовали панцироносицы... ...Часом позже, сидя за столом, Кира усердно старалась сосредоточиться на завтраке, вот только получалось это плохо. Она ожидала неприятных папиных вопросов о Мирославе и его участии в побоище на рынке, мысленно готовила себя к тому, что ей могут ограничить свободу и потребовать прекратить все контакты с проблемным парнем - но, вопреки всем ожиданиям, этого не случилось. Мастер пера, попрощавшись с домашними, вышел за дверь, но всё равно Кире было тревожно. "Весь район уже год ломает голову - кто такая Хлоя, - думала девушка, - и папа как пить дать озабочен тем же. Почему он ни разу не пытался расспросить меня о ней? Если он заподозрил её... или Славу... то что?" - Я уже полчаса гадаю и не могу понять - чем так сильно занята головка у моей девочки? - Анна Павловна сняла передник, подошла к Кире и потрепала её за хвостики. - Тем же, чем у всех, - Кира постаралась улыбнуться, и у неё это почти получилось, - ужасно боюсь контрольных. Особенно если учесть, что я разозлила весь педсовет и лично гражданина Удодова из РОНО. Ведь все знают или догадываются, что бойкот для Инги Мицроевич - моя задумка, а она спит с его сынком. - Ну не скажи... - усмехнулась мама. - Мне тут недавно донесли, что педсовет заключает пари - когда директор вернёт Лексу. Кстати, ты знаешь, что в прошлую пятницу эта Мицроевич написала заявление об увольнении? - Неужто совесть проснулась? - фыркнула Кира. - Скорее всего, ты со своим классом окончательно достала её. Вот и всё. Поговаривают, что директор очень не хотел брать заявление, потому что Удодов, видите ли, пригрозил всю школу разнести до последнего кирпичика. - Там видно будет... - Кира неопределённо махнула рукой. - А ещё мне кажется странным то, что... На этом месте девушка взяла паузу. Стоит ли сейчас говорить, что папино поведение кажется ей подозрительным? Пожалуй, нет. Что же тогда следовало сейчас сказать? - Что именно? - поторопила мама. - Лекса, - нашлась наконец Кира, решив, что называется, провести разведку боем, - все вокруг говорят о её неуязвимости, непотопляемости, видят в ней какого-то суперпрофессионального агента - то ли ФСБ, то ли вообще какого-нибудь ЦРУ... - Мало ли кто и что брешет по углам... - Анна Павловна поджала губы, стараясь изобразить лёгкое презрение, дабы скрыть волнение. Она-то знала о некоторых странностях этой женщины, знала и то, что её личностью интересуется контрразведка, а вот теперь у Киры возникли интересные вопросы. "Может, Кирины подозрения в её адрес стоит подогреть? - подумала Анна Павловна. - Тем легче будет в случае необходимости ограничить их общение... хотя нет, этот вариант не пройдёт. По сути, она друг семьи, и прежде чем ссорить её с Кирой, надо поссориться самим. А Кира... её очень нелегко обмануть, особенно теперь. Год назад получилось бы, но..." - За ней ведь ничего нет? - спросила вдруг Кира. - Какого-нибудь сомнительного следа? Папа ничего не говорил про это? - Знаешь, Кирушка, - сказала вдруг мама, - все говорят про панцироносцев, но никто не считает при этом всерьёз, что они есть взаправду. Может, ты подзабыла, но прошлым летом я видела одного из них. И я думаю - может, это была Лекса? - Какой он был? - подхватилась Кира. Кому как не ей знать, кто был этим панцироносцем, но играть роль следовало до конца. - Быстрый, подвижный... - говорила мама. - Среднего роста, весь блестящий, словно лакированная кожа. Будто сотканный из чёрных клякс. Не знаю, было ли у него лицо, но уверена - он смотрел прямо мне в глаза. - А что ты чувствовала при этом? - спрашивала Кира. - Кем он мог быть? - Даже не знаю. В какой-то момент я решила, что мы с ним виделись когда-то. Очень-очень давно. Думаю, он всё же человек, а не какой-нибудь марсианин. А ещё мне запало в память то, что он был бесшумен. Он не издавал абсолютно никаких звуков, представляешь? - Да уж... - Кира передёрнула плечами, пытаясь представить себя со стороны и оценить свои небогатые актёрские таланты. - И если Лекса и впрямь какая-то не такая - что делать тогда? Анна Павловна лишь вздохнула. Перехитрить Киру будет гораздо сложнее, чем ей казалось вначале. - Если она никого за собой не тянет в свои сомнительные занятия - если, конечно, они у неё есть - то ничего делать не надо. В конце концов, вся её панцироносность известна только из сплетен, зачастую имеющих алкогольное происхождение... только и всего. "Это если исключить из уравнения её странную ДНК и повышенное внимание к ней Приставкина," - добавила женщина про себя, но вслух этого не сказала. - Ты помнишь, как папа отвёз тебя, Шурика и Лексу к проходу к древнему метро? - спросила она. - Помню, - кивнула Кира, - но почему ты говоришь об этом сейчас? - Я хочу, чтобы ты имела в виду одну вещь. Даже две. Папа доверил тебя Лексе, хотя сам он так же не раз задумывался - кто и что она есть на самом деле. А доверил потому, что его приучили видеть дела человека, а не его оболочку и слагаемые о нём легенды. Он решил, что своими делами Лекса заслужила право о тебе заботиться... а может, она заслужила и большего. Это во-первых. А во-вторых, ты, Кирушка, через два года сможешь принимать самостоятельные решения. Тогда, зимой, папа решился дать тебе такую возможность, хоть это и было нелегко. Он в тебя поверил, понимаешь? Вот на днях твой Слава устроил Гробану выволочку. Мы ведь все знаем, что Гробан и его шестёрки - сущее зверьё, и что они так просто этого не оставят? Кира медленно кивнула. Мама продемонстрировала прямо-таки сверхъестественную проницательность. То, над чем девушка раздумывала целые часы, ломая голову - как это преподнести родным людям - у мамы вышло легко и непринуждённо... - Не оставят, - сказала она, - так что же нам теперь, целый век трястись? Под кровать прятаться от каждого шороха? Слава трястись и прятаться не будет. И я не стала бы прятаться, если бы... - Вот это мы с папой и хотели услышать, - обрадовалась мама и вновь потрепала дочь за её любимые хвостики, - ты фактически готова к свободному плаванию. Жаль только, что твой паспортный возраст показывает обратное. Когда папа узнал, что сделал Слава на рынке, то решил встретиться с ним... понимаешь, почему? - Потому что папа имеет больше возможностей... - Кира задумчиво поскребла макушку. - И он так же не привык убегать и прятаться. Она не стала выспрашивать, чем кончились папины попытки навести мосты для совместных действий. Ей и так было известно, что ничего из этого не вышло - пока не вышло, ибо Мирослав последние дни находился вне дома и вне досягаемости мобильной связи. - Всё это так странно... - сказала вдруг мама. - Мы знаем наверняка, что когда-нибудь настанет такое время, когда ты и Шурик будете принимать решения без нас, но мы даже прошлой зимой не думали о том, что это может произойти так скоро. Кире очень хотелось заглянуть в мамины глаза и прочесть в них хоть что-нибудь - но не получалось. Мама всё время находилась в неудобном для сканирования ракурсе. - Я хочу, чтобы ты, Кирушка, знала - мы очень переживаем и боимся за вас, но наша задача, как родителей, состоит не в том, чтобы до скончания веков над вами трястись, - говорила мама. - Что бы с вами ни случилось, кем бы вы ни стали - мы хотим однажды отпустить вас с уверенностью, что всё, что вы сделаете, будет сделано вами правильно - по совести и по уму. Понимаешь? Вместо ответа Кира сошла со стула, села на пол и обняв материнские колени, ткнулась в них лицом. Из её глаз побежали горячие ручейки. ...Кира довольно быстро проделала почти половину пути до школы и немного сбавила шаг возле витрины "Лунного венца". Во-первых, первым уроком будет русский язык, а на него она на пойдёт, пусть даже директор и найдёт замену Инге Мицроевич. Задача участников бойкота заключалась в возвращении Лексы, а не в поиске удобного для всех компромисса. А во-вторых, она всё ещё пребывала под впечатлением от разговора с мамой. Что-то её настораживало в родительской реакции. Как, зная, что лучший друг дочери отважился бросить вызов местечковым "авторитетам", можно вот так спокойно оставлять девушку в городе? Рядом со словесницей Яковлевой, которая вызывает столько вопросов и кривотолков? Что такого случилось за минувшие выходные, если уж мама... что же она сделала? Её слова чем-то походили на благословение - во всяком случае, имели схожий подтекст. - А если они что-то узнали? - сказала себе Кира, едва не выкрикнув эти слова на всю улицу. - Ведь когда-то я думала, что никто не узнает о золотой коробочке с медальоном ванахемской королевы! А Хлоя умудрилась выведать всё, что было нужно... может, папа с мамой получили информацию о нашем с Хлоей альтер-эго от какого-нибудь неизвестного нам источника? Но, Боже милостивый, откуда и как? Кира не имела ни малейшего представления - как и какая информация могла попасть к самым близким людям, да и попала ли вообще. Не знала она и о том, что её догадка о неустановленном источнике оказалась правильной. - Впрочем, одна я эту загадку не разгрызу, - решила Кира и ускорила шаг, - а там, где ты ничего не можешь, там нечего и хотеть. Надо посоветоваться с Хлоей, и тогда мы что-нибудь придумаем... В холле главного корпуса Кира столкнулась с компанией ребят из выпускного класса. Занятые обсуждением каких-то своих дел, они почти одновременно расступились, давая девушке дорогу. Хоть это и не говорилось во всеуслышание, но все знали, кто организатор объявленного новой грамматичке бойкота, и в первые дни Кира чувствовала себя очень неуютно от избытка внимания. Теперь она почти смирилась со своей скандальной известностью и даже несколько задержалась в компании - ученикам хотелось знать, как половина учеников десятого-А переносит последствия своих протестных действий. - У нас тоже думали поактивничать, - сказал один из ребят, - но желающих прогуливать много не набралось. Сошлись на том, чтобы прятать дневники, ничего не делать, не отвечать и на всё про всё дружно молчать, хотя бы эта Цинга из трусов выскочила. - Уже и кликуху придумали? - хихикнула Кира. - А как педагог она что из себя представляет? - Говно собачье с пейсами и на тоненьких ножках, а не педагог. Мелкота с пятых классов рассказыывала, что она то и дело орёт, раздаёт лещей, книжки с пеналами об стенку швыряет... - Прямо как наша первая училка, - хмыкнул кто-то, - когда я слышу, как люди с опытом говорят, что школа хуже зоны, то почему-то ничуть не удивляюсь. Распрощавшись с ребятами, Кира отправилась искать Эммочку. Попутно она узнала, что директор так и не нашёл замены для Инги Мицроевич, ибо десятый-А частью бродил по корпусам, частью разбился на небольшие группки, оккупировавшие подоконники и отопительные радиаторы. Умную ученицу никто не видел, но всезнайка Ромчик, засевший в библиотеке, поведал интересную историю - мол-де, в школу спозаранку приехал инспектор Вулфенсон и что сейчас они вдвоём сидят в кабинете директора. - Как ты, сидя в библиотеке, ухитряешься знать всё, что творится за её пределами? - изумилась Кира. - Ну... - Ромчик сунул закладку в книгу и встал из-за стола. - Есть один секретик, существующий с тех пор, как у нас появилась своя локальная сеть, но только учти - ты ничего о нём не знаешь, и я ничего тебе не говорил, идёт? - Идёт. Так что такого ты придумал? - Думаю, тебе это можно доверить... - Ромчик сел за соседний стол и раскрыл ноутбук. - Ты ведь знаешь, что меня тут считают невероятно умным и часто экономят на компьютерщиках, поручая мне установить или удалить какое-нибудь приложение? Вот я и установил на всех ноутах кое-какие программные примочки. Их автора я не назову, но они помогают мне получать удалённый доступ к другим ноутам нашей сети и незаметно включать встроенные микрофоны. Смотри сюда... - всезнайка подвинулся и подтянул ещё один стул. - Вот неприметная архивированная папочка, якобы из программных файлов. Набираем пароль, и перед вами все тридцать два ноута. Ну как? - Ну ты прямо мастер-взломастер какой-то... - хихикнула Кира. - И что, тебя ещё не просекли? - Васёк Чудесов знал про эту штуку и тоже пользовался. Ещё знал Вовка Колбасюк - помнишь его? Кира молча кивнула, хотя успела почти позабыть о Вовке - позапрошлогоднем выпускнике, отличнике-медалисте, с которым Ромчик, несмотря на некоторую разницу в возрасте, был очень дружен. Автором упомянутых всезнайкой программных примочек был именно Вовка - эту информацию Кира сняла с глаз одноклассника при помощи телепатического сканера на оптическом блоке. - А ноут директора? - спросила она. - Очень жаль... - Ромчик состроил скорбную мину. - Тут я бессилен. Директора проявляли подлинную заботу лишь о своём кабинетном железе, и там работал настоящий профи. Внезапно Ромчик сказал: - Знаешь что... тут такое дело возникло. В тот день, когда мы только-только начали бойкот, я сразу пошёл сюда, включил ноут и услышал странный разговор в учительской. Я его даже записал. Думаю, тебе следует его послушать. Он открыл папку с аудиофайлами, и Кира услышала то, что так заинтересовало всезнайку. Это был разговор Хлои с Борисом Рудольфовичем, и девушке пришлось напрячь все свои силы, чтобы не выдать своего волнения. Она-то знала о разговоре от самой словесницы, но что его исхитрился подслушать Ромчик - этого никак нельзя было предугадать заранее. - Это интересно, - сказала наконец Кира, - но, мне кажется, ты немного перестарался. Доказательства, свидетели, да ещё этот Борька должен сесть... что-то тут не так. - Я тоже так думаю, - согласился Ромчик, - поэтому... в общем, ты вторая, кто это слышит, не считая меня. Что будем делать? - Скопируй себе, если нужно, потом удали отсюда, - сказала Кира, - если на этом железе твои примочки обнаружат вместе с архивом записей, то мало ли что произойдёт? - и она, вынув из кармана накопитель, села к столу. Затем её место занял Ромчик, и Кира, убедившись, что опасный файл уничтожен, перевела дух. Вообще было бы желательно, чтобы вместе с исходником исчезли и копии, но ей не хотелось сеять в однокласснике ненужные подозрения на свой счёт. - Может, Лекса и впрямь конторщица какая-нибудь? - больше обращаясь к себе, нежели к девушке, спросил Ромчик. - Даже не знаю, что и думать. Кстати, пойдём-ка послушаем, что там у директора творится? Вдруг там нашу умницу запытали? Они зашагали к директорскому кабинету и притаились за углом, в паре шагов от двери. Любопытствующая парочка изо всех сил напрягала слух, но ни одного слова из кабинета не долетело. - Что такого особенного они обсуждают шёпотом? - расстроился Ромчик. - Сердечные дела Лексы и её щиколотки, что ж ещё-то? - усмехнулась Кира, незаметно настраивая канал связи с умной ученицей. Ситуация прояснилась через пару минут. Павел Олегович приехал в 998-ю школу по двум причинам - восстановить на работе словесницу Яковлеву(в надежде, что в благодарность за это она с ним сходит в ресторан и раздвинет ноги - во всяком случае, Эммочка была уверена, что отсканированные с глаз инспектора картинки несут именно такое значение), а заодно устроить выволочку умной ученице - как оказалось, по причине поставленной ею отметки "нравится" под чьим-то выложенным в Интернет историческим докладом о репрессиях Сталинского периода. Доклад носил очень своеобразное название - "Дерьмо имеет право вонять", и его автор выражал недоумение - почему в безвинные жертвы репрессий записаны личности, нанесшие огромный ущерб обороноспособности СССР, например, маршалы Уборевич, Блюхер и Тухачевский. - Давно подозревал, что Вулфенсон дурак, - тихо заметил Ромчик, - а теперь убедился в этом окончательно. Я ведь тоже читал этот доклад и поставил лайк... Кира не успела ответить - рядом послышались шаги, и из-за угла вышел Камиль Башевляров. - А чё это вы тут делаете, а? - спросил он. Кира, на миг обернувшись, едва не прыснула со смеху, ибо в этот момент Камиль был похож на одного небезызвестного пионера-киногероя в исполнении Славы Царёва, прославившегося именно благодаря вышепрозвучавшему вопросу. - Тебя забыл спросить, что нам делать... - не поворачиваясь отозвался Ромчик. - Двигай куда шёл. Камиль никуда не двинулся. Приняв картинную позу, он облокотился о стену и приготовился ждать неизвестно чего - должно быть, надеялся стать свидетелем выяснения отношений или иной занимательной сцены. Тем временем в холле хлопнула дверь, и юные шпионы увидели, как к директорскому кабинету направляется завроно Удодов - весьма решительно настроенный, и вдобавок чем-то разозлённый. В кабинет он вошёл без стука, причём хлопнул дверью так, что едва не оторвал раму, а пару секунд спустя в холл выскочила раскрасневшаяся и слегка взъерошенная Эммочка. Её тут же завернули за угол, и Кира спросила: - Ну как, хорошо пропесочили? - И не говори... - отличница презрительно скривила губы. - Вот дался им этот лайк под докладом... там их три тысячи было, а все шишки на меня. Маразмалипсис какой-то, а не школа... - А что такое случилось-то? - встрял Камиль. - Какой лайк и где? - Ты ответ из Европарламента получил? - хмыкнул Ромчик. - Топай давай куда подальше. Наши дела тебе не по уму. Камиль и не думал уходить. Он ждал того момента, когда его навязчивое присутствие приведёт к вспышке гнева у тех, кому это присутствие мешало. Ему всегда нравилось наблюдать за такого рода спектаклями. А между тем в кабинете директора разгорались нешуточные страсти. Удодов сходу набросился на Артура Эльдаровича с гневными претензиями - как он, такой-разэтакий, посмел уволить любовницу его сыночка? Инспектор Вулфенсон строил из себя миротворца, пытаясь доказать, что в преддверии экзаменов для школы в качестве словесницы сойдёт и такая неудобная кандидатура, как Яковлева - мол-де, один год её можно потерпеть... - Я терпеть ничего не собираюсь! - заявил Удодов, не подозревая, что его слова слышны в коридоре, и что количество слушателей понемногу растёт. - Назначайте кого угодно, но только не Чёрную Суку, иначе... - Что иначе?! - директор повысил свой визгливый голос. - Вы вообще понимаете, что происходит? На нас и так все смотрят как на придурков! Где я вам перед экзаменами достану незадействованного педагога? Они все растыканы по комиссиям! Я обращался даже к тем, кто уже на пенсии... - И чо? - Хер через плечо! Все дружно встали на сторону Чёрной Суки... у меня нет выбора, понимаете вы это?! - Мы в тупике, - изрёк Павел Олегович, - надо восстановить Чёрную Суку, иначе из этого среднеобразовательного дурдома сбегут все, включая техничек и гардеробщиц. Так что, дорогие товарищи, лучше синица в руках, чем дятел в жопе. Потом мы что-нибудь придумаем с удобными для перевода оценками... - Я знаю... - злорадно прошипел Удодов. - Вы надеетесь на её благодарность. Хотите таким образом прослыть в её глазах мужественным защитником, поборником добра и справедливости, затащить её в постель и отодрать во все дырки? Не надейтесь, не выйдет!!! - Ты за базаром следить не забывай, удодик-пиздодик... - резко меняя тон, бросил инспектор. - И не забывай, благодаря кому ты возглавил это сраное РОНО. Захочу - покатишься обратно в свой сраный Павловск, даже не на прежнюю должность, а будешь говно в школьном сортире отшкрябывать. Усёк? В кабинете повисла пауза, и наконец Удодов сказал: - Чёрная Сука никогда не переступит порога этой школы, пусть бы даже мне ради этого пришлось пойти в услужение к самому Сатане. Всем всё ясно? - с этими словами он вышел в коридор и изо всех сил хлопнул дверью, да так, что та соскочила с нижней петли и нелепо повисла в проёме. - Сука блядь!!! - не своим голосом заорал Удодов, пнув поставленное у стенки ведро с грязной водой. Ни в чём не повинный хозяйственный предмет, расплескав содержимое по полу, вылетел в коридор и с весёлым звоном покатился к дверям спортзала. Удодов вышел во двор, даже не заметив, сколько учеников стали свидетелями его выходки. А их было не меньше полсотни, и сейчас они бурно обсуждали увиденное, единодушно сойдясь во мнении, что у завроно сорвало крышу на сексуальной почве. - Уверен - каждый раз, придя с работы, он грохается на диван и дрочит на фотку Лексы! - смеялся кто-то из ребят. - Ту самую, с фейсбука! Зрители начали понемногу расходиться, и никто не обратил внимания на Камиля Башевлярова, который, воровато озираясь, вышел через аварийный вход и зашагал в сторону стоянки. Завроно нервно прохаживался возле своего "Ауди" с чёрной пятиконечной звездой на водительской дверце, и жадно курил. - Иван Николаевич? - Камиль остановился и незаметно вынул из кармана некий предмет, похожий на зажигалку. Удодов не заметил этого движения, всецело поглощённый разработкой плана - как бы устранить со своего пути ненавистную Чёрную Суку. - Что ещё? - он остановился, со злым недоумением разглядывая парня. - Может, я смогу помочь? - вкрадчиво поинтересовался Камиль. - У вас множество проблем, и я помогу вам с ними разобраться. Избавиться от Вулфенсона, разделаться с Чёрной Сукой, а заодно и попользоваться ею... - Помочь? Это, интересно, как? - насмешливо фыркнул Удодов. - Что для меня, позвольте узнать, может сделать какой-то пацан? В этот момент он даже не спросил себя - почему он вообще вступил в разговор с незнакомым парнем. Должно быть, желание пойти в услужение к Сатане, пусть даже и невольное, на какое-то время парализовало его способность здраво и критически мыслить. - Пять минут назад вы изъявили желание пойти к кое-кому в услужение... - Камиль сделал многозначительную паузу. - Ну так что же? Будем знакомы, я перед вами. - Пойти в услужение... - Удодов был так зол, что даже не расслышал последних слов мальчишки. - Да с радостью!.. В этот же момент Камиль надавил кнопку на зажигалке, и луч чёрного света вышиб из Удодова крохотное, еле светящееся кристаллическое образование - Дар Чистого Сердца, или тусклую, грязно-бордовую пародию на такой дар. - Посиди чуток и отдохни... - Камиль затолкал бестолково суетящегося и пытающегося что-то сказать завроно за руль его "Ауди". - Тебе предстоит многое узнать и обдумать... Школа гудела словно потревоженный улей - все говорили только о скором возвращении словесницы Яковлевой и о приступе бешенства у завроно. Дисциплина у учащихся была, как говорится, на нуле, но никто из педагогов не проявлял стараний на ниве водворения порядка. Директор так же смотрел сквозь пальцы на все нарушения - ему было не до них. Он лишь известил педсовет о предстоящем восстановлении Яковлевой и ушёл в кабинет вымещать все свои расстройства в форме ругани, адресованной и столичному департаменту, и завроно, и прочим начальственным лицам, как причастным к скандалу, так и никаким боком к нему не относящимся. Десятый-А отмечал победу. У всех учеников, или почти у всех, было приподнятое настроение; Севка Бакисов в шутку посетовал, что, мол-де, было бы неплохо сбегать за шампанским... Кто-то вспомнил, что Кира первой объявила о своём желании устроить саботаж, и теперь все хотели понять - знала ли она заранее, что всё закончится именно так, как закончилось? А Лена Гулиц не упустила случая немного подгадить, и не абы кому, а лично Кире. - Я недавно слышала, - сказала она, пристроившись у подоконника, - что в нашей районной ментовке был такой случай. Рому Горбалюка вежливо попросили отмыть машину Гробана от говна, а тот отказался и наполучал по тыкве, которая заменяет ему голову. И ради чего, спрашивается, ерепенился? Хотел небось героем стать? Тоже мне, непокорённый Карбышев выискался... Неужели так трудно было взять тряпочку и помыть? Кира считала себя обладательницей очень крепких нервов, но именно сейчас ей хотелось встать из-за парты, подойти к юной хамке и хорошенько вдарить ей промеж ушей. Ещё ей хотелось знать, откуда Лена услыхала про этот случай. Хотя тут всё понятно - её не иначе проинформировал папочка. Нетрудно представить, в каком ключе и в каких выражениях он преподнёс своим домашним эту историю! - А на днях тут у нас ещё один герой объявился... - продолжила Лена. - Тот самый, который надел Гробану на голову ведро с говном. И чего добился, спрашивается? Ушёл Гробан с рынка - так заместо него мусора приехали. И вот теперь народ злится - раньше потихоньку Гробану отстёгивали, и всё было тихо-мирно, а мусора весь рынок по кирпичикам разнесли. Кому, спрашивается, от этого хорошо стало? На эту сентенцию никто не ответил. Вообще никто старался не обращать на Лену внимания - лишь время от времени её награждали полными презрения взглядами, но та словно не замечала их. Неподалёку от Лены крутился Камиль, который, по слухам, не раз приглашал её погулять по вечерам. Гадкий парнишка беспрерывно улыбался и постоянно норовил перехватить Кирин взгляд, с нетерпением ожидая вспышки гнева с её стороны. - А почему бы тебе, - подала голос Эммочка, пристально вглядываясь в глаза юной хамки, - не захлопнуть свою варежку? Мы ведь не железные, можем встать и двинуть по шее... - Никуда вы не встанете, - ухмыльнулся Камиль, - идейные ботанички никогда не дерутся. Говорят, у них даже говно белого цвета и воняет одеколоном. И вообще, если вы начнёте махать кулачками, то всё это будет заснято на мобильники, а потом независимая пресса напишет про вас, что вы совковые дегенераты, домостройщики, кремлесосы и всё в том же роде, поэтому сидите и не пикайте. Мазу в городе держим мы, а люди вашего разряда обязаны своевременно подставлять спину под кнут, вытягивать шеи в ожидании ошейника с поводком и постоянно оглядываться в страхе - как бы взрослый серьёзный дяденька с телевидения не повесил на вас табличку с кликухой. Все всё поняли? В классе повисла изумлённая гробовая тишина, и пользуясь этим, Лена заговорила снова: - А вот был ещё такой случай. Здесь работал один очень хороший человек - Баженов. Это фамилие такое. И вот однажды у Чёрной Суки говно на него закипело - что тому гранты дали, а ей хер с горчицей. И вот она на него наехала, а потом такое было, что... Что было потом, никто не узнал, потому что в дело вмешался Севка Бакисов. - Вот что ты сейчас сделаешь, - медленно, но достаточно громко объявил он, подойдя вплотную к Камилю, - ты заткнёшь рот своей сученьке и выведешь её отсюда. Понятно? - Ой как страшно! - парнишка скорчил такую широченную улыбку, что, казалось, его челюсть вот-вот отвалится. - У нас тут верун решил права покачать! А ведь православнутым ругаться нельзя, тем более на девочку! И ручки распускать нельзя - это же грех... Он протянул руку к Севкиной шее и взялся было цепочку с крестом... а в следующую секунду Севка двинул голову вперёд, попав макушкой в нос нахала, и добавил ему ногой под дых, отчего Камиль, протаранив несколько парт и стульев, грохнулся на пол. - Ты нас ещё просто не знаешь, - сказал Севка, подходя поближе к хныкающему Камилю и приседая рядом, - больше так никогда не делай... взрослый дяденька с телевидения. Если бы взгляды, которыми обменивались находящиеся в классе ученики, можно было бы потрогать и увидеть - то весь кабинет был бы опутан стальной проволокой. Лена в растерянности сошла с подоконника, и Кира, перехватив её ошеломлённый взгляд, тихо сказала: - Я ничего не видела. Эммочка картинно развела руками. Норка с Жавдатом так же поддержали Киру. В итоге оказалось, что происходящего не видел никто - даже те ребята, что не участвовали в бойкотировании Инги Мицроевич. - Народ! - в класс с громким криком влетел Гена Тыгинцев. - Знаете, что сейчас случилось? Нашего предродкома взяли на МКАДе с трупом в багажнике! Все недоуменно оглянулись, затем повскакивали с насиженных мест, разом позабыв про побитого Камиля, и устремились к Гене, желая узнать свежие новости(как давно было замечено, Гена всегда узнавал первым о самых сногсшибательных событиях из жизни района). Лишь Кира осталась на месте, не сводя глаз с разом посеревшего Лениного лица, да ещё Норка, которая обратилась к ней со следующими словами: - В самом деле, иди-ка ты отсюда. И впредь постарайся здесь не маячить. Лена медленно покинула класс, и было заметно, что ноги её почти не держат. В этот момент никто не сомневался, что Лена находится в стенах 998-й школы в последний раз - и, к слову сказать, так оно и оказалось. - Ну и что теперь скажешь? - поинтересовалась Эммочка, выведя Киру из галдящего на все лады класса и заведя её в неприметный закуток коридора. - А что тут говорить... - Кира тревожно огляделась и взялась ладошками за виски. - Ой, Эмка, у меня в голове сейчас чёрт-те-что... не голова, а Дворец Съездов какой-то. И то надо, и это надо... у меня дома не пойми что делается, а тут ещё эта тряхнутая на всю голову школа, и какой-то новый враг... почему так получается, что мы непременно норовим увязнуть по уши в дерьме? - Больше сила - больше и ответственность, как говаривал покойный дядюшка Человека-Паука, - улыбнулась умная ученица, - иногда, знаешь ли, полезно смотреть американское кино. Там есть и много нужного, а не только ругательства, дебильный юмор и нелепая жестикуляция, с помощью которой наша школота пытается корчить из себя крутизну. - Кстати... - Кира убрала руки от головы и понизила голос. - Лена чистая, хотя говно из неё, сколько помню, всегда пёрло, изо рта в том числе. Она видится с непросматриваемым Камилем, поэтому за ней надо следить. Вдруг они научились превращать нормальных, или условно нормальных людей в себе подобных? - Хочешь сказать, что она знает что-то такое про Камиля? - А вдруг? Если исходить из того, что новый враг учёл ошибки предыдущих... В этот момент кто-то зашёл в закуток, и подруги, замолкнув, обернулись. - А вот и вы... - майор Пи прошла к девушкам. - И как я вижу, мои малышки только что покинули эпицентр необузданных страстей. Правильно? - Куда уж как правильно... - проворчала Кира и принялась рассказывать о имевших место в школе событиях, начиная с появления Удодова с Вулфенсоном и заканчивая новостью о задержании Бориса Рудольфовича. Хлоя, в свою очередь, просветила девушек по части нигде не озвученных деталей сего задержания - как два отставных госбезопасника почти неделю выслеживали Гулица, отыскали место захоронения убитых им девчонок и передали информацию о перепрятывании останков некому старому знакомому, работающему в ОВД "Зябликово". - Но, - словесница оглянулась по сторонам, - я пришла сюда не только праздновать победу. Сегодня вечером мы идём к Сербскому. - А там точно что-то есть? - насторожилась Кира. - Я нашла свидетеля, который мог видеть, что происходило в лесу и кто стрелял в Сёму, - и Хлоя поведала о том, как ей в ходе слежки за майором ФСБ Прапетько - тем самым, что наведывался с оперативной группой в Молоково и окрестные деревни - удалось выйти на некого Ивана Секержицкого, жителя Москвы, задержанного неподалёку от места преступления. Его наличие в молоковских лесах было тем более странно, что, во-первых, ему давно перевалило за семьдесят, а во-вторых, он не смог дать никаких показаний, ибо был совершенно невменяем и постоянно, если только не спал, твердил лишь одну фразу - "в рот я срал твоему смотрящему". - И вы надеетесь, что я сумею его разговорить? - уточнила Кира. - Именно. Помнишь, как ты снимала историю пользования с черноподковочнических телефонов? Уверена - ты, пользуясь данными тебе полномочиями, сможешь вернуть Ивану Трофимовичу утерянный рассудок. - Тогда зачем нам всем вместе идти к Сербскому? - поинтересовалась Эммочка. - Двух человек разве не хватит? - Видишь ли, Эмма, после нападения на Москву целой армии злобных мальчиков я стала слишком подозрительна. Кто знает, что будет сегодня вечером, если противник обнаружит, что мы под него копаем? - Ясно. И когда нам выходить? - Часам к восьми. Понаблюдаем за объектом, с наступлением темноты выберем момент и заберём старичка на базу... Хлоя хотела сказать что-то ещё, но её прервал сигнал тревоги с Третьей базы. Спрятавшись за спиной Киры, она обнажила наручу телепортера, просмотрела запрашиваемую телеметрию с координатами и сказала: - Давайте быстренько разбегайтесь. Я стартую отсюда, а вы из туалета. Что-то случилось со Славой... Нечего и говорить, что молодые панцироносицы ожидали увидеть в скверике возле Борисовского кладбища что угодно - но никак не то, что устроил внезапно переменившийся Костик. Мирослав лежал на аллее рядом со скамейкой, и он был избит, да так сильно, что не мог встать. Хлоя, просканировав ванахемского принца, сходу обнаружила пять сломанных рёбер, и это помимо десятка гематом воистину устрашающих размеров - такие гематомы могли быть оставлены угодившими в бронежилет пулями. Кира без промедлений извлекла Серебряный Кристалл и приступила к лечению тяжёлых травм, изо всех сил стараясь при этом не расплакаться, а так же стараясь не замечать трезвонящий из кармана мобильник. - Где Костик? - спросил Мирослав, едва боль в боках отпустила. Он даже попытался самостоятельно встать, и эта попытка едва не закончилась падением, но Хлоя успела подхватить парня под локоть и усадить на скамейку. - Рассказывай, что тут у вас было, - потребовала она, и Мирослав подробно описал встречу с гадким парнишкой. Тем временем Кира спрятала Серебряный Кристалл и наконец вынула из кармана разрывающийся мобильник. - Ну что? - спросил её голос Камиля. - Хорошо твоего хахаля отпиздыкали? Скажи ему - будет трогать наших пацанов, отпиздыкаем ещё разок, и не его одного. Его дядька вроде один живёт? А у него дом старый, деревянный... вдруг там пожар средь ночи случится? Да и ты сама поберегись. Вдруг попка ненароком обгорит или в глазки попадёт что-нибудь такое едкое, типа кислоты, и тю-тю... Кира выключила телефон, ругая себя за то, что не посмотрела на номер звонящего. До сегодняшнего дня Камиль не звонил ей ни разу, и она никак не ожидала услышать его. "Вот ведь тварь... - подумала она с досадой. - Как будто знал, где я буду. А если взаправду знал?" - Как ты, Слава? - она поспешила подсеть к любимому человеку. - Жить буду, - усмехнулся он, - глупо всё вышло. Я думал немножко попугать Костика, но к такому готов не был... Он осторожно потянулся, отметил, что его позвоночник не задет, и попытался глубоко вздохнуть. Рёбра не болели - переломы зажили буквально в считанные минуты. Позади скамейки, в кустах, послышались шаги, и на аллею выскочила Стешка. - Еле-еле отцепилась от Натки, - выдохнула она, - не дай Бог, если она что-то заподозрит... что у вас? - она в один прыжок очутилась возле Мирослава, и тот по второму разу начал рассказывать о встрече с Костиком. - Ясно, - заключила Стешка, - этим распрекрасным утром ты вдруг вспомнил, что давно в бубен не получал. А почему никому не сказал заранее? - Не кипятись, Стеша, - вмешалась Хлоя, - заранее такие последствия предвидеть трудно... - она повернулась к Мирославу. - Но всё равно ты у нас хорош... с позволения сказать. Ты читал моё утреннее сообщение? - Читал, - кивнул тот, - идём в клинику, проверяем Ивана Трофимыча... - Да. А сейчас ты пойдёшь со мной в нашу клинику, и я подлечу тебя ещё немного. До вечера посидишь на базе - у нас там есть чем заняться. Ясно? - Ясно, мамочка... - усмехнулся Мирослав. Майор Пи прыснула со смеху и наградила ванахемского принца лёгким подзатыльником. Остальные девушки так же не смогли сдержаться и разразились дружным хихиканьем. - Трудный у меня пасынок будет... - фыркнула женщина. - Хорошо хоть с дочкой повезло. А Кира коротко поведала о звонке Камиля, выразив надежду, что никто не пойдёт убивать его прямо сейчас. - Я и не собирался, - Мирослав изобразил улыбку, - к этим ребятам будет нужен особый подход... который у нас ещё не выработан. - А я? - вмешалась Стешка. - Если ничего срочного нет, то мне надо поскорее обратно в Плехановку. Вдруг там у сортира очередь в километр, а я сижу и молчу, аки пленный партизан... Хлоя кивнула, и кулинарша ушла в кусты к точке перехода. Сама же она, забрав Мирослава, отправилась на Таймыр, а Кира с Эммочкой перенесли себя в подвал 998-й школы, откуда им надлежало проникнуть в корпус, благо у них был там заранее припрятан лишний ключ. Кире казалось, что этот день никогда не кончится. Стоило ей показаться в своём классе, как к ней, словно муха к липучке, пристал Камиль. Он беспрерывно крутился рядом, старательно изображая сочувствие - мол-де, он очень опечален, что Мирослва избили, что надо найти тех, кто это сделал, и проделать с ними и то, и это, и ещё что-нибудь... Невооружённым глазом было видно, что Камиль внаглую издевается - очень уж ему нравилось таким вот образом, без применения кулаков, доводить школьных товарищей до белого каления. Даже осведомился - где сейчас Мирослав, в какой больнице? А может, Кире надо чем-нибудь помочь? - как будто это не он звонил ей и говорил про залитые кислотой глаза... Скольких усилий стоило Кире сдержаться и не вдарить Камилю по макушке чем-нибудь тяжёлым - одному лишь Богу было ведомо. Покинув наконец школьные стены, она сразу, не заходя домой, отправилась на Третью базу. Мирослав был цел и невредим, его гематомы почти сошли, и находился он не в палате, а в библиотеке вместе с Димкой Феофановым. Друзья были погружены в обсуждение уже знакомой Кире проблемы - как следует помочь стране выбраться из ресурсно-энергетической ямы. Программиста просветили о наличии в городе Непросматриваемых - людей с необычными способностями, полученными, по всей видимости, в ходе контакта с неким Высшим Разумом. - К сожалению, оптического блока мы тебе дать не можем, - говорил Мирослав, - но прослушивать разговоры можно и другими способами... думаю, для тебя с твоим багажом знаний о иных цивилизациях это не будет лишним. - И вы хотите узнать - что они делают и насколько они опасны, - догадался Димка, - так ведь? - Хотим, но пока не знаем - как. Мирослав не стал рассказывать о Костике, ибо посчитал это преждевременным. Димка и без того вынужден был многое пересмотреть в своём видении окружающего мира, и не стоило чрезмерно нагружать его необычными проблемами. Распрощавшись с Мирославом и Хлоей до вечера, Кира взялась за телепортер. Одна-две секунды - и вот она на техническом этаже в паре лестничных площадок от родных дверей. Дома только мама с Шуриком. Обед давно остыл, но всё-таки даже остывшая жареная картошка с прошлогодним зелёным луком была воистину царским угощением... если учесть, что былого разнообразия в питании уже год как нет и не будет ещё года два. Немного подзакусив, Кира выключила мобильник и заглянула к маме в спальню. - Если кто будет звонить - меня нет ни для кого... хорошо? Мама лишь кивнула, стараясь не подавать виду, что эта просьба её насторожила. "Захочет - сама всё расскажет", - решила она и вновь взялась за вязальные спицы. Остаток дня Кира почти безвылазно провела в комнате. Чем бы она ни занималась - читала ли, просматривала страницы в Интернете - её голова была занята исключительно вопросами, на которые у неё не было ответа. Допустим, предстоящий поход в институт Сербского не столь существенен. У панцироносиц есть след, и он куда-нибудь да выведет. И помощь Земле можно оказать, не опасаясь раскрыть себя. Пусть даже ещё один посторонний человек узнает кого-нибудь из них в лицо... А как поступить в этом неопределённом, напряжённом положении, когда самые родные люди что-то подозревают, или находятся в заблуждении, и притом явно напуганы? Кира при всём желании не сможет рассказать даже маме о странных переменах в жизни Костика и Серёжи Ялуго, не выдав при этом источников своей силы и не в меру широкой осведомлённости. Кира сидела у окна, разглядывая вечереющее небо и подёрнутые серыми красками улицы. Вот на другой стороне пруда стоит серая громада дома, где живёт Эммочка. Искривлённый и размазанный отблеск идущего на закат Солнца оранжевым огнём падает прямо на окна её комнаты. "Мрак... повсюду мрак, - думала мидгарианская принцесса, - и повсюду пропасти, над которыми парят держащиеся на честном слове подвесные мосты - вот что значит лично для меня быть панцироносицей. Боже, ну почему я не старше на два года... хотя бы на полтора? Тогда всё было бы иначе. Я могла бы рассказать..." - Кира? - послышался голос от раскрывающейся двери. - Я войду? - Конечно, - девушка чуть улыбнулась. Она так крепко задумалась, что даже не заметила, как папа вернулся домой. - Что у вас сегодня случилось в школе? - Александр Васильевич стал у девушки за спиной и погладил её левый хвостик. - Значит, на Удодика псих напал... - хмыкнул он, выслушав Кирин рассказ. - А ты знаешь, Кира, я рад, что вы всем классом сумели их всех дожать. Очень рад. И что вы все вместе ткнули носом в кучу этого... - Камиля Башевлярова, - подсказала Кира. - И этому я тоже рад. Можно сказать, вы там всё сделали за меня. Есть только опасение, что Удодик будет иногда стараться подгадить... но вам нечего бояться. Вы взяли хороший разбег, а потому, учитывая скандальную огласку, Удодика можно и сковырнуть с насиженного места. "Можно-то можно, - подумала Кира, - вот только кто знает - не подкинет ли эта весёлая компания такую подлянку, после которой и костей не соберёшь. Особенно Камиль с Серёжей и Костиком..." - Знаешь, Кира, - сказал вдруг Александр Васильевич, сев рядом, - когда я узнал про Гробана и его удивительные приключения на рынке - я испугался. Я даже думал запретить тебе видеться... в какой-то момент это решение буквально захватило меня, но потом я вспомнил, что сам в течении многих лет фактически держал вас всех под прицелом. Мои фигуранты, попавшие в эфир, очень разные... - И я тоже рада, что ты по ним бьёшь, - сказала Кира, - а насчёт прицела... сколько раз я сидела у этого окна и сколько раз ходила по этим улицам в одиночку? И сколько раз нас могли взорвать, угостить пулями, выстрелить из РПГ? - Много раз. - Я хочу... - Кира запнулась, подбирая нужные слова. - Хочу, чтобы моего папу помнили как человека, который боролся - и никогда не сдавался. Что бы ни случилось... Александр Васильевич ничего не сказал на это. Он лишь в очередной раз отметил подтверждение своих наблюдений - дочь переменилась. Причём неузнаваемо. Прежняя Кира годичной давности едва ли могла сказать то, что сказала сейчас. - Как ты думаешь, - спросил он, - почему каждый, кто пытается гадить Лексе, плохо кончает, либо в страхе убегает из города? Ты ведь слышала, что Гробан со своими шестёрками на днях смылся к себе на Кавказ? - Мне это тоже интересно. Про неё говорят, что она конторщица, но... не знаю. Что могла ФСБ забыть в нашей школе? - Кира встала, прошла к шкафу и начала перебирать одежду. - А ты, пап, как думаешь - похожа ли я на человека, который принимает судьбоносные решения? Который должен бороться - и никогда не сдаваться? - Ты изменилась, - сказал мастер пера, - но чтобы прийти к таким выводам... нет, не похожа. Здесь Александр Васильевич немного слукавил, потому что, как ни пытался, не мог понять, на кого вообще похожа нынешняя Кира. Стала лучше в сравнении с прежней? Да, стала. Но это слабое утешение, ибо теперь неизвестно, чего от неё ожидать. Раньше она была предсказуемой и понятной, а сейчас... Кира увлечённо рылась в шкафу, а потому не видела, как папины глаза чуть расширились. Ему пришёл на ум эпизод из стёртого отрезка бытия - военное положение в городе, патрули на улицах, вертолёты в небе... и Кирины подруги, которые, презрев всё это, сорвались с мест и пришли к Кире. Надя и Раяна при этом пересекли половину города. "Зачем? Почему? - спрашивал себя мастер пера. - Неужели Кира была для них более ценной, чем родные люди? Как Стеша могла оставить мать? И Эмма... и почему Рая была не возле дедушки? А главное - в кого стрелял Еслик? Точнее, за кем он пришёл? Труп его брата в нашей квартире... его подкинули, чтобы подставить Киру? Но..." В воображении мастера пера возникла картина - Кира, выйдя на улицу, ищет укромное безлюдное местечко, и из её спины выскакивают отростки, на лету превращаясь в некий биомеханический скафандр, которому не страшны ни пули, ни осколки, ни взрывная волна. Ему захотелось прямо сейчас спросить дочь открыто - не панцироносица ли она? - Я сегодня вечером посижу немного у Славы, хорошо? - сказала Кира, выныривая из шкафа. - Хорошо, - с лёгкой заминкой сказал Александр Васильевич, - только будь на связи. Девушка ушла в ванную, а мастер пера прошёл на балкон и подкурив сигарету, рассеянно оглядел вечернюю улицу. Ни на один вопрос, что давно беспокоили его, он не получил ответа, но его охватила уверенность, что с Кирой этим вечером не случится ничего дурного. Как с ней, так и с её пятью подругами, если считать Лексу. Затушив окурок, он вынул многоканальную трубку и начал обзванивать родителей дочериных подруг. Если его подозрения верны хотя бы на один процент, то почти наверняка Эммочка, Стешка и Надя отпросились погулять именно сейчас. Кира перенесла себя на заранее обговорённую точку в Преображенском районе - подвал дома 6-2 на Богородском Валу, в одном квартале от НИИ психиатрии. Отыскав дорогу среди бетонных клетушек, она вышла во двор и сразу заметила Эммочку - та расположилась в одной из беседок на детской площадке. - Больше никого? - Кира уселась рядом с подружкой. - А Хлоя где? И Слава? - Шарят по крышам и наблюдают за активностью на объекте... - Эммочка оглянулась на дом, из которого пару минут назад вышла. - Как найдут удобную позицию - мы сразу поднимемся. - А почему так долго? Неужели этот Иван Трофимович под колпаком? - Нет, нас не ждут, но ведь у госбезопасников есть свои фирменные примочки. Помнишь, как Надя портила им ретрансляторы? - И? - Надо их обойти. Госбезопасники считают, что психушки, дома инвалидов, диспансеры для алкашей могут быть самыми удобными целями для захвата заложников. Потому Хлоя и осторожничает. У нас свои задачи, у ребят из ЦСН свои, и пересекаться нам нежелательно. Браслеты-передатчики заработали у обеих панцироносиц, но теперь им не было нужды разговаривать с их помощью. Голос Хлои после пары извещающих сигналов проник прямо в их головы: - Кира, Эмма, поднимайтесь. Мы в десятом доме на Потешной, на чердаке. Рая, Надя, Стеша... - Слышим, - отозвались из отмеченного точкой перехода подвала вновь прибывшие панцироносицы. Кира поспешила вслед за умной ученицей к подъезду, и пятеро девушек сошлись возле люка под самым нижним лестничным пролётом. - Давайте заныривайте, - поторопила их выглянувшая наружу Стешка, - пока нас не увидел кто... Девушки ушли подальше от люка, крышка которого, как назло, не хотела плотно закрываться из-за деформированных петель. Они уже собрались было в плотное кольцо, как в темноте раздалось чертыхание Нади. - Я в какую-то дрянь наступила! - пропыхтела будущая звезда экрана. - Теперь туфли запачканы... - Нашла из-за чего расстраиваться! - проворчала Раяна. - Давай шевелись, дома отмоешь... Кира невольно улыбнулась, представив себе выражение Надиного лица. Та всегда чувствовала себя обиженной, если никто не разделял её переживаний относительно недочётов во внешности или в одежде. Особенно если рядом в такие моменты оказывалась Раяна со своим острым язычком. Впрочем, сейчас им было не до словесных баталий. Девушки включили телепортеры и перенеслись в указанную Хлоей точку выхода. Это был угол погружённого в темноту техэтажа малогабаритной хрущёвки, и панцироносицам пришлось задействовать оптические блоки, дабы не споткнуться и не налететь лбами на что-нибудь твёрдое. - Все сюда! - Хлоя позвала девушек к окошку, из которой были хорошо видны корпуса 4-й психиатрической больницы, два корпуса НИИ и школа-интернат. Неподалёку расположился Мирослав, наблюдающий за окрестностями через соседнюю окошко. - Увидели что-то интересное? - осведомилась Кира, разглядывая фасад больничного корпуса. - Ничего особенного, если не считать, что у них там рабочая запарка, - пояснила майор Пи, - вон за школой парковка, и она битком набита. Если к девяти дневные смены не разъедутся, мы рискуем попасть на глаза многим свидетелям... - А нам нужно всего ничего - залезть в исследовательский сектор, - продолжил Мирослав, - Секержицкого держат где-то там. И нам не нужна многотысячная аудитория с бурными аплодисментами и продолжительными овациями. - А может, я применю "Туман войны" и потихоньку прогуляюсь туда? - предложила Эммочка. - Увидим по обстоятельствам. А пока просто ждём. Хлоя стала спиной к окошку, включила голопроектор и вывела на него схему больничного комплекса. Она указала на контролируемые госбезопасниками участки ближайшей набережной, прилегающих улиц и парковочных зон, затем отметила те строения и помещения, которые в данный момент не представляли большого интереса - гаражи, лаборатории, бойлерные и прочие хозяйственные сооружения. - Таким образом, - заключила она, - нам остаётся лишь нейтрализовать охрану на трёх постах возле основного корпуса. КПП нам не нужны - всё равно мы ими не воспользуемся. Затем поднимаемся по пожарной лестнице к исследовательскому сектору. Туда идёт Эмма, Кира, я и Слава... Хлоя указала не участвующим в проникновении девушкам те крыши, с которых им следовало наблюдать за событиями на охраняемом периметре, затем велела открыть люки на крышу и проверить проходы в подъезды на тот случай, если техэтажом заинтересуется какой-нибудь местный пропойца или хулиганистая молодёжная компания. Когда все её распоряжения были выполнены, девушки разместились у окошек, разглядывая улицы и дворы. До начала операции оставалось около получаса, и им хотелось хоть ненадолго остаться наедине с собой. - На что смотришь? - послышался голос Раяны, и Кира едва заметно вздрогнула. - А вон... - девушка указала на громадную, испещрённую светящимися окнами стену стоящего через двор дома, над крышей которого виднелся гребнистый край почти чёрной тучи. - Мрачнющая-мрачнющая туча - мрачнющая, как и вся наша жизнь... - Не скажи... - грустно улыбнулась духовница. - Всё-таки мы здесь для чего-то нужны. - Нужны, но... - У тебя какие-то проблемы? - Может быть. Просто не хочу лишний раз никого грузить. В конце концов, это мне придётся улаживать проблемы с родителями, а не вам. Они посидели молча, наблюдая за гребнем тучи. Она не изменила форму - должно быть, находилась очень далеко от города. - В самом деле твои родные что-то подозревают, или... - Не знаю, но вот папа повёл себя странно. Не запретил мне покидать квартиру, хотя любой другой на его месте намылил мне шею. А твой дедушка, если уж он начал забывать документы, то... - Правильно поняла. Он ни разу не спросил, где я бываю и что делаю... - Раяна встала и зажгла фонарик. - Погляди-ка сюда. Кира увидела протянутый под самой крышей толстый чёрный кабель, на котором в ряд расселось два десятка сонных голубей. - Можно даже в руки взять, - сказала Раяна, - помнишь, у нас был перехват на Рижском проезде? Кира, вспомнив прошлогоднюю вылазку в Алексеевский район, не сдержалась и хихикнула. Собственно говоря, вылазка кончилась плохо - семеро инкопов убили четырнадцать человек, и шестерым удалось удрать, но в ту ночь панцироносицы, войдя на техэтаж, спугнули огромную стаю летучих мышей. Кира, пожалуй, больше испугалась именно этой стаи, а не инкопов - и это воспоминание насмешило её. - Мы тебе на шестнадцатилетие такой сюрприз подготовим... - шепнула Раяна ей на ухо. - От радости умрёшь, это уж точно. - Да ладно? - Кира прыснула со смеху, а на её щеках расцвёл румянец. - Девочки... - позвала Хлоя. Кира вздрогнула - ей было пока ещё непривычно слышать переговоры подруг прямо у себя в голове, при выключенном "Панцире". - Давайте быстро к люкам. Пора выходить. Панцироносный отряд собрался в центральной части техэтажа, возле металлической лестницы, ведущей на крышу. Люк был открыт, и на небольшом кусочке тёмного небосвода виднелось несколько тусклых звёздочек. - Сейчас бы нам не помешали наркомовские сто грамм, - заметила Стешка, - да только никто об этом не позаботился. Кто-то, несмотря на всю серьёзность ситуации, тихо хихикнул. - Чего нет - того нет, - кивнул Мирослав и улыбнулся, - впрочем, не будем о грустном, ладно? Ванахем, дай мне силу... Семь фигур в непроницаемой стеклоподобной броне, почти неразличимые в темноте из-за включенного режима поглощения, выпрыгнули на крышу и подошли к самому её краю. Улица внизу хорошо просматривалась, так же хорошо просматривались скверы, парковки и хозяйственные постройки за решетчатым забором. Чуть вдали находилась искомая цель - два корпуса НИИ, соединённые крытой галереей. - Вперёд... - скомандовала Хлоя, делая резкий, почти без разбега, прыжок. Отряд последовал за ней, и через пару-тройку секунд группа заговорщиков приземлилась под деревьями, в паре десятков метров от стены лечебного корпуса. Фонари, освещающие территорию, были повёрнуты обратной стороной к скверу, а большая часть окон была или занавешена, или забрана под жалюзи. За стенами шла неспешная больничная жизнь, пациенты дома скорби спокойно сидели в палатах, пребывая в им одним известных грёзах или готовясь ко сну. - Кажется, полчаса назад был ужин, - заметила Кира, - интересно, как там кормят? Как в школьной столовой, или хуже? - Не хочется выяснять, - майор Пи обернулась к девушкам, - сейчас мы тихо, стараясь не попадать на свет, огибаем корпус. Насчёт телекамер не волнуйтесь - будем идти по мёртвым зонам. А это... - она вынула из бедра нейродеструктор и протянула Эммочке. - Это тебе. Обойдёшь посты и усыпишь всех, кто там будет. Эммочка кивнула и сразу же задействовала "Туман войны". Для посторонних наблюдателей она просто растворилась в воздухе, и её присутствие выдавали лишь гравитационные возмущения, вызываемые любым занимающим какой-либо объём телом. Путь до цели был недолгим, но достаточно извилистым. Никто не споткнулся о брошенные ветви и не наступил на бутылки - вся территория комплекса была тщательно прибрана. Кира то и дело смотрела на окна. Время от времени в немногих освещённых ртутными трубками комнатах мелькали фигуры людей в белых и бледно-зелёных халатах. А в угловой зале на третьем этаже кто-то стоял у раскрытого окна, облокотившись на подоконник, и время от времени затягивался сигаретой. Он, казалось, смотрел прямо на панцироносиц, но не видел ничего, кроме теней. Впереди показалась тыльная стена главного корпуса. Почти все его окна чернели темнотой, за исключением тех, что выходили из исследовательского сектора. Это были хорошо укреплённые, бронированные окна, с жалюзи и бронеставнями. За ними кипела какая-то работа, ибо приборы выдавали присутствие около дюжины сотрудников. - Может, там рассматривают чьи-то извилины? - раздался в эфире голосок Раяны. - А может, кого-то насилуют, - добавила Стешка, - это совсем не редкость. Помните, в видеоархиве Сентябова было досье на министра обороны Норвегии? Он очень любил маленьких шизофреничных девочек и погорел на них в 96-м, когда приезжал в Петербург. - Тогда он ещё не был министром, - отозвалась Хлоя, - зато теперь он самый настоящий агент Кремля, а не газетно-карикатурный. Ну да ладно. Эмма... начинай. Эммочке предстояло сделать круг и обойти все три охранных поста. На это у неё ушло чуть больше минуты, и усыпление охранников - всего их было восемь - прошло быстро и без лишнего шума. Майор Пи подвела своих спутников к торцу, где располагалась пожарная лестница. Её конфигурация повторяла лестничные марши внутри здания, и на каждой площадке имелось по окну, забранному старыми, ещё советского производства решётками, чем-то похожими на ощетинившиеся лучами солнышки с детских рисунков. - Всё чисто, - доложилась умная ученица, и Хлоя, дождавшись её возвращения, повела свою группу вверх по лестнице. Они вскрыли замок - а если быть точнее, превратили в пыль - и прошли на лестничную площадку третьего этажа. Посторонних людей в пределах досягаемости замечено не было, так же на лестнице отсутствовали телекамеры. Зато все коридоры в здании хорошо просматривались с внутреннего поста, и майор Пи велела Эммочке вывести из строя оставшихся охранников и смену операторов со всеми подконтрольными им системами наблюдения. Лишь когда умная ученица справилась с этим заданием, группа двинулась к примыкающему к исследовательскому сектору больничному блоку, где располагалось несколько палат. Хлоя не упустила случая подсмотреть за сотрудниками с обсервационной галереи. Ничем криминальным они не занимались - в их распоряжении находился некий обвешанный электроаппаратурой и усаженный в кресло пациент, нуждающийся, по мнению учёного совета, в тщательном наблюдении. Сути производимой деятельности панцироносицы понять не могли, да и не слишком старались, тем более у них была иная задача. Вот и искомая дверь с квадратным окошком. В палате тускло светила лампочка с выведенным в коридор регулятором реостата. Престарелый пациент, одетый в серую, несколько потрёпанную пижаму, спал. Как следовало из прикреплённого к двери краткого резюме, Иван Секержицкий был тихим пациентом и не имел опасных склонностей, будь то к побегу или самоубийству. Тем не менее его держали в строгой изоляции, с решётками на бронированных окнах, и к нему нельзя было попасть без электронного ключа. Хлоя, вновь задействовав "быструю агонию", вырезала в двери аккуратный прямоугольник - ровно такой, какой позволял пройти, не задев при этом электрические цепи сигнализации и запорного механизма. - Мне начинать работать здесь, или... - Кира прошла в палату следом за словесницей. - Можешь попробовать. Если хочешь, развоплощайся, но будь готова... - Хлоя оборвалась на полуслове и прислушалась. Где-то совсем рядом послышались шаги. Кто-то из сотрудников покинул исследовательский сектор, и все услышали его голос: - Да... да, мы готовы. Пациент спит. Когда это вы нам звонили? Что значит - никто не отвечает? Кто и что выключил? Не может быть, вся смена здесь, лично видел. Сейчас я всё сам проверю и перезвоню... как, уже подъезжаете? Голос замолк, и его обладатель бегом направился куда-то вниз по лестнице. - Что происходит? - спросил Мирослав. - К нам едет ревизор с секретным предписанием? - Может быть... - Хлоя выглянула в окно. - Рая, Стеша, что у вас? - Пока ничего, но... стоп! - отозвалась Раяна. - Кажется, вижу гостей. Чёрный "волгарь" с мигалкой и карета неотложки на Русаковской. Сворачивают на мост... Странная процессия подрулила к парковке, и через минуту Раяна переслала лица пассажиров. Одного из них Хлоя узнала сразу - им оказался майор ФСБ Прапетько, и его появление в стенах учреждения могло обернуться большими неприятностями. Да и карета неотложки наводила на размышления. Было похоже, что Ивана Секержицкого решили перевезти в более надёжное место - в клинический госпиталь ФСБ в Тушино, или куда-то ещё. И этот некстати приехавший майор оказался не единственной проблемой. Откуда-то с тыльной стороны корпуса послышался звон разбитого стекла - кто-то от всей души поработал над окнами, особенно если учесть, что они способны выдержать очередь из АК... - Кира... - Хлоя тряхнула девушку. - Твой супертелепортер... перенеси Секержицкого в наш медсектор! Кира выполнила требуемое, и блокадник исчез без следа, словно его и не было. Между тем здание наполнилось топотом ног и взволнованными голосами. Где-то за стенами, во дворе, творилось что-то непонятное... - На стене, майор, на стене! - услыхала Хлоя крик Нади. - Оно лезет в комнаты... Боже!.. Рассудив, что в больничном блоке делать больше нечего, Хлоя вывела свою группу в основной коридор. Что бы там ни лезло в здание, это "оно" следовало встретить подальше от не могущих о себе позаботиться пациентов. Навстречу им спешили трое сотрудников в белых халатах. Панцироносицы, игнорируя всякие попытки остановить себя, вывернулись и побежали туда, где стёкла бились чаще всего. Ещё один сотрудник с выпученными от страха глазами выбежал из своего кабинета, волоча за собой телефон. Он был настолько испуган, что убежал вместе с оторванной от аппарата трубкой. А когда причину его бегства увидела Хлоя, то на какой-то момент страшно стало даже ей. Существо размером со взрослого медведя, закованное в чёрный хитин, старательно работало коленчатыми лапами и клешнями, расширяя оконный проём. Назвать его насекомым можно было лишь отчасти, ибо на его голове громоздилась сложная биотехническая конструкция из хоботков, ногощупалец и иных хватательно-ротовых приспособлений, не свойственных ни жуку, ни бабочке, ни пауку - одних только человеческих челюстей было три пары. О глазах и говорить не стоило - их было не меньше дюжины, и каждая пара была разной как по цвету, так и строению и размерам. Это был один из тех пауков - или супер-пауков - что потрошили пчелиные ульи подмосковных селян в поисках сладкого. Сейчас супер-паук был занят протаскиванием своей туши в кабинет. Он видел странных людей в стеклоподобном одеянии, но не выказывал желания разорвать их или проглотить. У него была какая-то иная задача, тем более он не слишком-то торопился. Был сыт? Или слишком в себе уверен? - Предельная глубина... - проговорил Мирослав, рассчитывая раздавить существо до кашеобразного состояния. Сформированный им сжимающийся подпространственный карман начал уменьшаться в объёме... не нанеся твари никакого вреда. "Быстрая агония" так же не произвела на него впечатления - поток частиц, усиленный почти до предела возможного, без всяких видимых последствий поглощался хитиновым покрытием твари. - Что же его может взять? - воскликнула Кира. Она уже с минуту пыталась заставить существо сгнить с помощью "Силы красоты" - опять-таки без всякого толка. Супер-паук втиснулся наконец в кабинет, прополз к двери, аккуратно сдвинул в коридор майора Пи и застучал лапами, держа путь в сторону палат с пациентами. Нетрудно было догадаться - кто именно ему нужен. Что же он предпримет, когда обнаружит, что искомый человек исчез? В коридор выскочила пришедшая на помощь Надя, но и она со своей гравиквантовой петлёй ничего не смогла сделать. Супер-паук резко отдёрнул зацепленную лапу, и будущая звезда экрана с изумлённым возгласом сорвалась с места и полетела по коридору. Её голова полностью ушла в бетон, оставив в стене забитую цементной пылью дыру. - Вот блядина-то, а... - прокряхтела Надя, с трудом вынув застрявшую голову. - И что теперь делать? - Майор, - позвала Кира, - скажите Сетсу - пусть создаст вневременной карман... на пару суток. На базе в Тибете. - Хочешь поймать его? - уточнила Хлоя. Ей не нравилась эта идея, но просьбу она передала. В конце концов, Кира может знать куда больше, чем она сама. - Это не паук, а человек... - сказала Кира перед тем, как включить супертелепортер и отправить существо на длительное хранение вместе с кусками стен и пола. Произошло это в больничном блоке, в десяти шагах от палаты Секержицкого. - Вроде всё... - выдохнул Мирослав, дотрагиваясь до гладкого среза бетонной плиты на полу. - Или что ещё? - Рая со Стешей, - напомнила Кира, - что с ними? После секундной заминки все помчались в вестибюль, к главному входу. Этот сектор контролировала засевшая на крыше школы-интерната Раяна, и было очень подозрительно, что всё это время она и Стешка не давали о себе знать. ...Раяна, фигурально выражаясь, просидела на иголках всё то время, пока Хлоя и её группа пыталась задержать или уничтожить супер-паука. Ей хотелось покинуть свой пост и бежать в главный корпус, но делать этого было никак нельзя. И не только потому, что приказы не обсуждаются, а ещё и потому, что она имела свой сектор контроля, в котором могло проявиться что-либо опасное. Надя - другое дело, ибо неведомая тварь появилась как раз на контролируемом ею участке. А на парковке с выездом на набережную не происходило ничего особенного. Из подъехавшей чёрной "Волги" и кареты "Скорой помощи" вышло несколько человек в штатском, в их числе - майор Прапетько. Оперативные сотрудники и военные врачи. Все вооружены, и не только огнестрельным оружием, но они не несут угрозы. Среди них нет ни одного Непросматриваемого - их разговоры отлично перехватываются сканирующими приборами. "Я могла бы в один короткий импульс сжечь и их, и обе машины, - подумала Раяна, - и это было бы так же легко, как сжечь стог сена..." Она выкинула из головы эту мысль. Нужно сосредоточиться на том, что выпадает из обыденной мирной обстановки, а если ничего такого нет, то... "Выпадающее из мирной обстановки" словно услыхало мысли девушки и не замедлило показать себя. Люди майора Прапетько отошли от машин шагов на двадцать, когда крышка капота "Волги" медленно приподнялась, выпустив наружу странное человекоподобное создание. Его руки, ноги и туловище с головой представляли сложную металлическую конструкцию, составленную как из переработанных деталей двигателя и прочих автомобильных агрегатов, так и неметаллических образований, отдалённо напоминающих мышцы и сухожилия. Иначе говоря, это существо являлось инфантропом - инициированным предметом с подселённым в него Прогрессором. Инфантроп встал на асфальт, огляделся по сторонам и поднял руки. Его предплечья трансформировались в шестиствольные пушки, от которых куда-то за спину протянулись пулемётные ленты... впрочем, это оружие не было пулемётом. Дульные срезы на стволах имели форму пятилучевых звёзд. - Полуденный зной... - шепнула Раяна, заметив, как стволы нацеливаются в спины госбезопасников. Плазменный поток ударил с крыши в спину инфантропа, и тот, отпрыгнув в сторону, был вынужден переключиться на новую мишень. Его механизмы были оплавлены, но он довольно быстро себя восстановил и побежал по парковке, выискивая стрелявшего в него наглеца. Раяна, не обращая внимания на суматоху возле КПП(люди Прапетько тоже видели существо и поспешили занять позиции для стрельбы), спрыгнула на парковку. Её несколько обескуражило то, что инфантроп не собирался плавиться. Она выдала две тысячи градусов по Цельсию... может, следовало добавить ещё четыре тысячи? - Стоять! - заорал инфантроп. Его голос наверняка был слышен во всех окрестных кварталах. - Майор Пронин, КГБ! У меня ордер на изъятие Дара Чистого Сердца! В случае его добровольной выдачи государство гарантирует вам снисхождение... "Дар Чистого Сердца... - отметила про себя Раяна, крадясь между машинами и стараясь подобраться поближе. - О чём он говорит? Может, после его изъятия... или что они там делают? - Секержицкий и превратился в идиота?" Она вышла на удобный огневой рубеж. Инфантроп стоял к ней левым боком, и в него вновь был выпущен поток плазмы. - Покушение на жизнь работника КГБ карается в соответствии... - вновь заорал инфантроп и начал стрелять. В девушку он не попал, зато выпускаемые им чёрные лучи наделали немало звездчатых дыр в автомобилях. - Напоминаю вам - чистосердечное признание и выдача Дара облегчит вашу вину и сократит срок пребывания в местах лишения свободы! - вещал инфантроп. В него угодил новый импульс, с температурой порядка девяти тысяч градусов - и, похоже, это его немного проняло, поскольку в голосе возникли капризные интонации, а стрельба на время прекратилась. Он был ещё в силе - ходил по парковке, выискивая не в меру проворного неприятеля, и тряс руками, пытаясь что-то сделать со своими пушками. - Государство в моём лице готово пойти вам навстречу при вашем добровольном сотрудничестве... - это были последние сказанные инфантропом слова. Раяна, готовившаяся вновь выстрелить, увидела, как его охватил вырвавшийся из кустов сноп искр - не меньше трёх миллионов вольт, отметила она - а ещё через секунду в воздухе возникла целая сеть тонких фиолетовых лучей, разрезавших металлическое создание на множество просыпавшихся на оплавленный асфальт кубиков. - Прочный же гад оказался... - Хлоя подошла к останкам существа. - Даже девять тысяч градусов выдержал. Почти... Весь отряд собрался на парковке, окружив место гибели инфантропа. Стешка успела осмотреть машину госбезопасников и обнаружить, что её капот пуст. Так же в ней отсутствовали другие детали - коробка передач, привод руля, аккумулятор, задний мост, приборная панель и вся электроника. - Вот только почему всё это ожило - хоть убейте, не понимаю, - закончила кулинарша, - если кто-то это инициировал, то где и когда? - Он требовал какой-то Дар, - добавила Раяна. - Разберёмся, - сказала Хлоя, - главное - Секержицкий у нас. Поработаем с ним позже, а больше нам тут нечего делать... тем более одного из нас в чём-то подозревают, - она тронула за руки Киру и Мирослава. - Вы сейчас идите и погуляйте на нашем районе, а остальные - по домам. Я буду на базе, если что. С парковки действительно пора было убираться, ибо люди майора Прапетько слишком уж сильно хотели узнать - что случилось с их машиной, кто громил корпус НИИ, куда исчез пациент-блокадник и что за твари обстреливали друг друга. В эту ночь у Киры и Мирослава погулять - как это назвала Хлоя - не получилось. Их нервы за какие-то пять минут были истощены настолько, как будто они месяц провели на передовых позициях идущей в наступление армии. Девушка ушла к себе и быстро заснула, даже не подозревая, что в эту ночь Мирослав не пошёл домой, а остался ночевать неподалёку от её дверей, на подоконнике этажом ниже. Ибо ему ещё до Круглого Стола и похода в клинику очень не понравилась странная история с исчезнувшей ванной. Как можно было спокойно спать на родном диване, когда любой безобидный предмет может внезапно превратиться в гуманоида и походя убить ту, ради которой он пятнадцать лет назад пожертвовал всем, что у него только было?