Панцироносица. Дар Ориона. Книга третья.

19 Кира перенеслась на Третью базу и прошла в гостиную секретной квартиры. Ни одна панель состояния на базе не работала, и на то была причина - возможное наличие у противника принципиально иных, незнакомых большинству землян средств получения желаемой информации. База, отрезанная от внешнего мира, стала ещё более изолированной. Это положение дел заставляло панцироносиц нервничать и пугаться, ибо они не знали, сколь много и какой именно информации утекло к неприятелю, и в какой момент сей неприятель мог их просматривать и прослушивать. Единственным выходом было полное отключение почти всех систем объекта, кроме тех, что поддерживали его скрытность - за вычетом телепортера и обычной электросети для самых простых бытовых нужд. - Всем доброго утра, - улыбнулась она, кивая Хлое, Сетсу и крохе Некахуал, - чем занимаетесь? Пытаетесь разговаривать? - Хасхохахифаф, - девочка повторила последнее слово, и Кира порадовалась, замечая, что новые возможности уже не пугают Неку. - Думаю, к концу лета малышка освоит почти все звуки, - Хлоя погладила названную дочь по макушке, - ну а ты, Кира, как себя чувствуешь? Твоя мама, когда я говорила с ней, выглядела немного взволнованной. Сколько ты проспала после вчерашнего? - Почти двенадцать часов... - девушка села, даже не обратив внимания, что её Регент обратилась к ней на "ты". - В Посаде я ожидала чего угодно... даже того, что они выстрелят в окно Малярова из "шмеля", но сразу пять супер-пауков и эта Людка Великоиваненко... То, что случилось в старинном русском городе, действительно было из ряда вон. Мирослав спас Андрея Малярова, Катя и Мири превратили пару инфантропов в пыль, а тем временем во дворе из пяти разных мест, прямо из-под земли, ломая машины, мостовые с тротуарами и детские площадки, начали выползать гигантские, каждая размером с экскаватор и поболее, твари - нечто среднее между пауком-тарантулом, богомолом и медведкой, с энным количеством самых разных добавочных органов и вовсе каких-то невообразимых частей тела, роднивших их с какими-то машинами. Супер-пауки действовали очень слаженно и быстро - четверо взялись отвлекать на себя внимание панцироносных бойцов, а пятый, выпустив из спины и боков шестиствольные пушки, приступил к изъятию Даров у всех, кто находился в пределах досягаемости - то бишь, разряжал в спины спасающихся бегством горожан свои чёрные лучи, не щадя никого, будь то детей, их матерей или вышедших поболтать и обсудить сериалы пенсионерок. В тот вечер супер-паук и его надсмотрщица - та самая Людмила Великоиваненко - могли бы уйти восвояси, прихватив с собой не меньше сотни трофеев, вот только панцироносный отряд не позволил им ни того, ни другого. Едва изъятые Дары начали стекаться к бывшему психологу, заметившая это Раяна выпустила столь мощный заряд плазмы, что женщина буквально испарилась на месте. На том участке тротуара, где она стояла, остался лишь оплавленный кратер в три метра шириной и в метр глубиной, а супер-пауки, оставшиеся без управления, занялись кто чем: один, цепляясь за окна и балконы, зачем-то полез на крышу, другой попробовал протиснуться на чью-то кухню - не иначе почуял сладкое, ибо пристрастие к мёду и конфетам было их слабым местом... Кира перенесла всех тварей на базу в Тибете и вычистила их, превратив в прежних людей, коими они когда-то были. - И вот теперь мы знаем, - говорила Кира, - что у этого Прозелита, или кто он там, есть ячейки последователей не только в Москве, но и в других городах... но что нам это даёт, если мы всё так же не можем проникнуть в их планы? Мы даже не знаем, как именно осуществляется их взаимодействие и управление. А я... - она устало откинулась на спинку дивана. - Теперь в моей голове память семерых разных людей. Я прекрасно знаю окрестности Поронайска, Ленинград конца тридцатых и сороковых годов, центральные кварталы Челябинска. На что мне столько всего, если я даже в родной памяти по сию пору делаю открытие за открытием? - Как знать, - пожала плечами Хлоя, - во всём случившемся есть и другие настораживающие моменты. Ваша версия о Пятой базе может оказаться вполне реальной. Можно даже признать, что Прозелит в области энергоматричных технологий далеко обошёл нас. Здесь всё упирается в Салдис... - словесница сжала кулаки так, что ладоням стало больно. - В чью семью она попала? Кто её выпотрошил? Неизвестно... - А Коля Радоволич? - напомнила Сетсу. - Может, он что-то знает? - Мимо, - отмахнулась Хлоя, - у него только один сын от первого брака, и ему восемь лет. Среди других родственников есть девочки, но ни одна не является мидгарианкой. - И всё же... - нахмурилась Кира. - Кто наиболее подходит на роль основного подозреваемого? Корнев, Бердереев, или?.. - Или. Раин дедушка тоже под подозрением, хоть и в меньшей степени. А ещё есть Приставкин. Подозреваемых может быть и больше. Нельзя даже исключать, что все они действуют совместно и равномерно распределяют роли. Между прочим... - Хлоя вынула несколько книг и положила их на чайный столик. - Очень советую ознакомиться. Кира взглянула на обложки и уже по именам авторов - Алистера Кроули и Джона Парсонса - поняла, что чтиво обещает быть крайне неприятным. Хлоя уделяла самое пристальное внимание изучению оккультной истории землян, дабы её воспитанницы наилучшим образом прониклись идеей о непрекращающейся битве между наукой и волшебством. - Раяна считает, что где-то в этой писанине может быть скрыты ключи к некоторым сторонам жизни и работы Прозелита, - пояснила Хлоя, - но это только полдела. Как говорили сослуживцы полковника Бердереева, последний был прямо-таки влюблён в Кроули и его идею вырастить некое "Лунное Дитя", которое должно будет произвести на свет будущего повелителя человечества... - А рерихианцы, масоны и разного рода экуменические околохристианские объединения носятся с мыслью, что будущая религия объединённого человечества будет иметь зримое доказательство своей истинности в лице некого предмета, - закончила Кира, - камня Бенбен, Дара Ориона, Святого Грааля... Она замолкла и призадумалась. "Или чего-то ещё, - мысленно сказала она себе, - уж не вообразил ли этот Прозелит, что Лунное Дитя - это я или Салдис? И что мой Серебряный Кристалл и есть тот самый Дар Ориона?" - Между прочим, - заговорила Хлоя, - наш визит к Геннадию Тимуровичу принёс немалую пользу... - и Кира выслушала рассказ о письме за авторством нескольких членов СМО и ряда других международных организаций. - И что же, - спросила она наконец, - нам опять заниматься кучкой олигархов? - Пока не будем. Они уже ничего не помнят о письме... с некоторых пор. Кстати, наш старый знакомый тайса Фурухата тоже лишился всех воспоминаний, хотя от службы в дисколётном дивизионе его не отстранили. - А когда мне снова начинать руду копать? - полюбопытствовала Кира. Хлоя провела девушку к себе в спальню и включила голопроектор. Кира, оглянувшись на запертую дверь, едва заметно усмехнулась - ей показалось нелепым, что в присутствии столь много знающей Сетсу нельзя обсуждать что-то ещё. - Сет предстоит проконсультировать нескольких местных научных светил, - сказала Хлоя, - поэтому не стоит её лишний раз грузить нашими затеями. Вот здесь записаны некоторые наши совместные проекты - как по линии науки, так и по военной тематике... Кира уселась на кровати поудобнее и принялась просматривать материалы, с которыми во вчерашней суматохе не успела ознакомиться. В списке наличествовало три десятка рабочих тем - продовольствие, офтальмология, стоматология и методы восстановления утраченных органов, средства противовоздушной, противоракетной и противоспутниковой обороны, радиоэлектронное подавление, электровозы и электростанции с УГДТП, станции радиоэлектронной разведки, новые методы подземного строительства, перечень разведывательных мероприятий в Средней Азии, Афганистане и Китае... - А вот это что? - Кира указала на запись, в которой описывалась программа применения термобарических боеприпасов против наиболее крупных афганских заводов, занятых производством героина. - Не слишком ли это похоже на то, чем занимался Кинзи со своими инкопами? - Ничуть не похоже. Мы будем делать то же, что делали дома - защищать страну от посягательств на суверенитет. Тем более это героиновое гнездо давно пора вычистить. Пусть учатся зарабатывать на жизнь по совести, без порошка. - Вот это всё гораздо лучше, чем копаться в чужой памяти и гоняться за ожившим барахлом, - сказала Кира после того, как все проекты были утверждены, - особенно мне нравится стоматология. Наши врачи всё-таки лучше земных. - Вас не поймёшь, - улыбнулась Хлоя, забирая голопроектор, - как и остальных. То вы норовите увильнуть от земных дрязг, то готовы в них утопиться. - Я очень разная... - Кира, съёжившись в комочек, пристроилась у Регента под боком. - Скажите что-нибудь... что-нибудь такое обнадёживающее. У вас это хорошо получается... - Ничто твоё от тебя не уйдёт, - Хлоя обняла девушку, и та невольно вздрогнула. "Она обнимает меня так, как это умеет только мама," - подумала Кира. - И ты обязательно сделаешь всё, что должна, - говорила Хлоя, - и сделаешь с блеском. По уму и совести... Её прервал вызов от Сетсу, а ещё через минуту панцироносицы приняли в гости Мирослава. - Тебя на работе не хватятся? - поинтересовалась Кира, подныривая под обнявшую её руку. - Взял утреннюю смену, - ответил тот, - хочу уйти пораньше, а заодно кое-куда пригласить всех желающих... - он взглянул на майора Пи. - Что на этот раз? - улыбнулась та, и Мирослав принялся рассказывать, что сегодня на рассвете у Димкиной супруги Райки состоялись вполне успешные и лёгкие роды, и новоявленный отец семейства пригласил старого друга взглянуть на своё прибавление. - А ещё... - Мирослав вышел в переднюю и вернулся с пакетом. - Это мой новый подарок. На сей раз нормальный. Угадайте с трёх раз, кому он будет вручён? Тут, как говорится, и думать было нечего, ибо только Кира недавно была именинницей. Подарок она разворачивала не без волнения, словно опасалась, что он может оказаться с сюрпризом... но майка-тенниска, раскрашенная под десантную тельняшку, оказалась вполне себе безобидной. А главное, подходящей и по размеру, и по фигуре. - Вообще-то её выбирал не я один, - несколько стушевался Мирослав, когда Кира благодарно коснулась губами его щеки, - мне твоя мама помогла. А теперь, дико извиняюсь, мне надо срочно возвращаться, иначе меня в самом деле хватятся. - Ничего, - сказала Кира, - у нас тут тоже уйма дел. Будем прибирать Сибирь от наследия советских пятилеток. Хлоя в одном только Ханты-Мансийском округе нашла полмиллиона тонн брошенного железа. - А потом подтянем Надю и займёмся нефтью, - добавила Хлоя. Мирослав ненадолго задумался, словно что-то вспоминая, но сразу же собрался и вышел из квартиры. Кира проводила его до поворота, и довольно долго её не покидало ощущение, что Мирослав чего-то недоговорил... или в самом деле вспомнил нечто неприятное. Как показало самое ближайшее будущее, в своих невнятных подозрениях Кира оказалась права. Мирослав действительно взял утреннюю смену, чтобы закончить уборку на Братеевской пойме к трём пополудни и освободиться пораньше с тем, чтобы поспеть в гости к семейству Феофановых. Но это была лишь часть правды. Памятуя о том, что после нападения на Киру майор Пи объявила Непросматриваемых вне закона, он решил разобраться с их Братеевской ячейкой именно так, как они того заслуживали. Для выполнения задуманного плана ему требовалось лишь две вещи - оказаться в нужное время в нужном месте и воспользоваться беспечностью завхоза коммунального управления. Он узнал, где в свободное время развлекается Камиль Башевляров со своими дружками - такими же Непросматриваемыми, как и он сам. А поставить в бумагах нужные отметки и подписи, которые помогли бы ему подкрепить алиби и незаметно слинять за пределы района, было и вовсе сущим пустяком. Мирослав перенёсся в заросли ивняка на берегу реки, подобрал инструменты и поднялся к цепочке нуждающихся в облагораживании лужаек, понемногу приближаясь к тому месту, откуда был хорошо виден дом 44 на Борисовских Прудах. Если его расчёт верен, то где-то после полудня в парк придёт Камиль и компания. Они, разумеется, увидят Мирослава... или помойного мальчика, как говорил Камиль. И вот тогда начнётся всё самое интересное. Если он всё верно рассчитал, то картина получалась следующая - кто-то из Непросматриваемых следил за ним, пока он выбирал подарок для Киры. Кто именно? Не суть важно. Мирослав считал для себя очень важным мелькнуть на глазах Камиля и его дружков в роли человека, отягощённого, как говорилось, "позорной" профессией. Он был уверен, что они не упустят шанса поглумиться и наверняка чем-нибудь себя выдадут. Он почти дошёл до той части берега, где за стеной деревьев начиналась территория, принадлежащая ОВД "Братеево". Это было безлюдное, глухое место - настоящая находка для мальчишеских компаний и любителей принять на грудь что-нибудь крепкое. И, словно по заказу, увидел Камиля. Тот брёл по парку в сопровождении оболтуса Пашки Долуды - бывшего Кириного одноклассника, и ещё троих весьма колоритных фигур, две из которых имели внушительные пивные животы, сытые широченные лица и возраст лет так под тридцать, не меньше. А замыкал группу парнишка лет шестнадцати, удивительно похожий на сгинувшего в дебрях пространства-времени Сашку Еслика. На парнишке был причудливый наряд из чёрного кожаного пиджака, розовых плюшевых штанов в обтяжку и непомерно огромного, длиной с локоть, галстука-бабочки красного цвета. Должно быть, компания надеялась просто хлебнуть пивка и загадить какую-нибудь лужайку. Но вот они увидели Мирослава и внесли поправку в свои планы - ибо что может быть приятнее, нежели пить дрянной суррогат и при этом ржать над каким-то ботаном с граблями и секатором? Компания разместилась на скамейке - седалищами на спинку, ногами на сиденье. Мирослав был довольно далеко от них и не мог слышать, о чём они говорили. Затем он начал шаг за шагом приближаться к хамскому сборищу. "Панцирь" он активировать не стал, равно как и терзать оптический блок. Всё равно его усилители ничего не перехватят... а вот теперь, когда он приблизился к Камилю шагов на пятьдесят, ему стало слышно всё, что он говорил. И разумеется, говорил он о нём... точнее, начал говорить, ибо нарочно ждал, пока Мирослав подойдёт поближе. - В общем, вот наш так называемый херой, - со смехом провозгласил он, - подумать только, Гробану по носопырке стукнул. Какой великий подвиг, надо же! А вот подумал ли наш Иван-дурак о том, сколько народу от этого пострадает? Да не, похоже, не думал. Он думал, типа, что ему респектуха на районе будет, что государство оценит, да только государству такие Ваньки на хер не нужны. Веничек и совочек - вот и всё, что заслужил наш херой. Какая пичалька, ЫЫЫЫЫЫЫЫ!!! Компания дружно заржала - точнее, начала выдавливать из себя напускное веселье. - И это ладно, - хихикал Камиль, - когда его дружбана попросили - вежливо, прошу заметить! - машину от говна отмыть, тот почему-то заартачился и в итоге наполучал пиздюлей. Вот зачем артачился? Любой нормальный чувак с нашего района счёл бы за счастье хоть пальцем Гробана потрогать, а этот полез чё-то там доказывать. Тоже мне борец за добро и справедливость нашёлся. И где он теперь? Уволили? Тоже небось бычки подбирает? Мирослав молча делал своё дело - срезал вянущие и мёртвые ветви с кустов. Ромка Горбалюк, вопреки ожиданиям и своему первоначальному решению уйти из милиции, перевёлся в Марьино. Камиль это знал, но, как и всякий малолетний крутяк, не мог упустить случая поглумиться хоть над чем-нибудь. Мирослав вздохнул поглубже, моля небеса дать ему побольше выдержки. Он ещё не услышал того, что рассчитывал услышать. Он постарался выкинуть из головы всё лишнее, желая сосредоточиться лишь на одном - выборе удобного момента для вхождения в боевой контакт. - Эй, Иван, - окликнул его один из Пивных Животов - тот, что выглядел более молодым, - я вот те совет дам... если хочешь, чтобы в стране что-то поменялось, то стране нужна идея, а для торжества идеи нужны мученики. Вот прикинь - если все, кто тебе лайки в фейсбуке ставит, получат мученика, то в стране такая байда начнётся! Если ты станешь мучеником и сдохнешь во имя идеалов, то у тебя там столько лайков будет, столько подписчиков, что ты реально охуеешь! Нет, сказал Мирослав, это не то. Надо ждать, пока компания потеряет осторожность. К слову сказать, у него не было страницы ни на фейсбуке, ни в других соцсетях. А речь, несомненно, шла о фотографии с набережной, когда он прокатил Киру на своей шее. - Народ, - рассмеялся Камиль, - этот Ванёк, и его девчонка, и Чёрная Сука, и наша заучка Мокрица... знаете, что они делают по ночам, когда все нормальные люди спят? Если я скажу, вы тут все в обморок ёбнетесь! Камиль долго пыжился, словно птица-павлин, давясь смехом и многозначительно на что-то намекая, но так ничего не сказал, хотя его со всех сторон подначивали и поторапливали. "Всё теплее и теплее, - отметил Мирослав, - дальше, мальчик, дальше... что ещё у тебя там запасено?" - А я знаю, - встрял Пашка Долуда, - они впрягаются за каких-то седояйцых чмырей, у которых песок из жопы сыплется и которых давно пора хлором уморить, чтобы не воняли и не портили своим совковым обликом виды на город. "Ещё теплее. Дальше, дальше..." - мысленно поторапливал Мирослав. - Это за того деда, что на Болотной отирался и что-то вынюхивал? - уточнил Камиль. - Знаю такого. Сейчас он в Посаде какие-то грешки замаливает... "Почти в яблочко! - едва не крикнул Мирослав. - Маляров виделся с миссионерами именно на Болотной! Осталось совсем чуть-чуть..." - Кстати... - Камиль многозначительно оглядел слушателей. - Недавно у Кирки была днюха. И этот наш Ванька-дурак - такой хорошенький, такой типа правильный! - с подарком не угодил, представляете? Это было как раз тут, на пойме. Кирка была очень недовольна.. "Всё! Попался! - Мирослав мысленно поаплодировал своему долготерпению. - Вот теперь можно начинать..." Компания приготовилась слушать очередную увлекательную историю, а потому пропустила тот отрезок времени, необходимый Мирославу для того, чтобы подойти к скамейке. - Значит, вы знаете про подарок, - сказал он, - и про деда из Посада... так? - Э, Ванёк... - оторопело начал второй Пивной Живот - раза в полтора толще и старше первого, вислощёкий и вислогубый. - Ты давай мети дорожки, пока тебя не трогают. Мы очень серьёзные люди, поэтому, если будешь наезжать... - Слышь, Иван, - вмешался парнишка в розовых штанишках и с красной бабочкой, - в самом деле, катись давай и собирай окурки. Знаешь, кто мой папа? Он тебя в блинчик раскатает за не хер делать. Ты чё думаешь - раз свалился с чёрт-те какой планеты со своими никому не ведомыми загадочными прынцыпами, то можешь сколько угодно права качать? - Вот, тебе чёл дело говорит, так что... - более молодой Пивной Живот не успел договорить. Мирослав всё это время держал руку под фартуком и незаметно для всех извлёк из энергоматрицы разводной ключ. Первый удар пришёлся Пивному Животу в нос, отчего тот откинулся назад и кувырком полетел со спинки на землю. - Э, слышь ты, писюносос путинский! - заорал Камиль, спрыгивая на аллею. - Забыл, как Костян тебе напиздыкал? Я ему ща позвоню, и... На сей раз Мирослав действовал на пределе возможностей. Удар гаечного ключа пришёлся Камилю снизу под челюсть, отчего парнишка откусил кончик собственного языка и недосчитался полдюжины зубов. - Э, Ванёк... - второй Пивной Живот сполз на дорожку и начал пятиться. - Да мы... мы просто прикалывались, чё такое-то? - Сейчас вы узнаете, что чувствовала ОНА, когда ей наживую отгрызали ноги, - Мирослав снова пустил в ход гаечный ключ, и Пивной Живот, издавая присвистывающий визг, осел на траву с переломленной голенью. Пашка Долуда попытался было изобразить нечто вроде каратэ, но ничего у него не вышло - Мирослав сломал ногу и ему. Он не спеша обошёл всех поверженных Непросматриваемых, старательно ломая им уцелевшие голени и кости в ступнях, дабы те, придя в себя, смогли в полной мере прочувствовать то, что чувствовала Кира. Последним на ногах остался сынок некого весьма крутого папы, он же Красная Бабочка, причём он даже не сошёл с места. Ещё и телефон вынул - очень уж хотел запечатлеть происходящее на камеру. - Мне ты ничего не сделаешь, - со смехом заявил Красная Бабочка, когда Мирослав наконец подошёл к нему, - у меня папа межрайонный прокурор. Только притронься ко мне, и сядешь. Тебе пиздец, Ваня. Понимаешь? Тебе лет восемь светит как минимум, но это не всё. Если мы вертухаям в СИЗО занесём баблишко... - Значит, я сделаю то, до чего не дошли руки у твоего ужасно крутого папы, - с этими словами Мирослав вынул газовый пистолет, разрядил его в ухмыляющуюся физиономию Красной Бабочки, и пока тот с воем и хрипом катался по траве, снял с пояса бесчувственного Камиля ремень... Кира и Хлоя встретили Мирослава и Димку на Коломенском проезде, в паре кварталов от роддома номер 7. Немного посовещавшись, они отправились в ближайший торговый центр прикупить чего-нибудь вкусного и питательного для разродившейся мальчиком Димкиной супруги, и пока девушки бродили среди прилавков и лотков, старые друзья отыскали наименее людное место - стенд с информацией для потребителей, которую, как обычно, никто никогда не читал. Им было что обсудить наедине, и Димка сразу же начал расспрашивать о странном происшествии в Сергиевом Посаде. - Извини, Димыч, но... - Мирослав покачал головой. - Вся запредельная сторона оглашению не подлежит. Пока. За такое знание можно запросто с жизнью распрощаться. Разве что когда мы всё закончим... - Тогда ладно, - программист опасливо поёжился, - а как насчёт того, что в Америке случилось? Я говорил с парой знакомых оттуда, так они такое рассказывают, что и не знаешь - верить, или посоветовать закусывать. Это ведь вы постарались с горой гематита в Чикаго? Мирослав, не вдаваясь в долгие подробности и не называя ничьих имён, рассказал о некоторых уже осуществлённых планах помощи землянам. Димка не удивился и не схватился за голову, узнав, что без вмешательства панцироносного отряда две трети населения планеты могут просто вымереть. Он тоже умел видеть глобальные и далеко идущие перспективы, и понимал, что грядущей зимой России придётся, что называется, сесть на диету. - А что ты там делаешь на даче? - поинтересовался Мирослав. - Улька говорит, что ты там как бы НЛО собираешь? - Не то что бы НЛО, но что-то близкое к этому. А пока я собрал магнитно-инерционный генератор по тем чертежам, что ты дал. - И как? Работает? - Спрашиваешь. Электрики сильно удивятся, когда придут собирать показания. Может, даже заподозрят, что я у них ток краду... - Димка усмехнулся. - Ну да мне их подозрения теперь до фени. - Это всё хорошо, - нахмурился Мирослав, - ты только помни, что не следует о таких вещах болтать посторонним. Они встретили у касс нагруженных покупками Киру со словесницей, забрали часть поклажи и отправились к родильному отделению. Райка пребывала в добром здравии, и сутки спустя её должны были выписать. Гости застали её во время кормления малыша, и Киру при виде небольшого, свободно умещающегося на двух ладошках комочка едва не охватил шок - она и представить не могла, что дети бывают настолько маленькими. Вообще в родильном отделении её интересовало всё, ибо прежде в таком месте ей бывать не приходилось. - Да какой же ты крохотный... - прошептала она, когда ей позволили подержать малыша. Страховки ради она постаралась усесться на кровати понадёжнее, ибо держать в руках крохотное создание было не только интересно, но и страшно - а вдруг он ненароком упадёт, или... Но всё обошлось благополучно. Новорожденный мальчик, побывав на всех руках, без происшествий вернулся на своё место, под Райкин бочок. - Быстро же он заснул, - улыбнулась Кира, - интересно, какими он нас видел? - В серых тонах, - отозвалась Райка, - в таком возрасте из всех цветов они различают только оттенки красного. Кира припомнила, что и её мама - что первая, что вторая - говорила нечто похожее. Припомнила она и то, как в их доме впервые появился братец Сашка. Почти такой же крохотный, почти постоянно спавший... и очень интересный. "Живая куколка," - хихикнула про себя Кира. Тем временем к удачно разродившейся Райке продолжали идти гости. В большинстве своём они не были знакомы ни с Кирой, ни с Хлоей, ни с Мирославом. Заглянула сюда и Улька со своим будущим супругом Николаем Радоволичем, который, едва взглянув на Хлою, сразу отвёл взгляд, сделав вид, будто вообще её не знает. Зато Радоволич более чем внимательно наблюдал за Кирой и Мирославом... за последним - особенно. "И я уверен, что знаю, почему, - отметил тот, - ему уже донесли о побоище на пойме..." Он ненадолго вышел - всё-таки в палате было не так уж много места. В дальнем конце коридора, недалеко от створок больничного лифта, он увидел Стешку, Катю и Мири - те что-то тихо обсуждали между собой, а ещё через минуту на лестнице показался Ромка Горбалюк. - Отойдём? - сказал он, подойдя к старому другу. Ромка был одет по форме и явно находился при исполнении. И в роддоме он наверняка появился неспроста. Они прошли в туалет, и Ромка, подперев дверь спиной, подозрительно-опасливо оглядел собеседника. - Какая тебе нужда была так уродовать трёх малолетних кретинов и их дебильных дружков? - поинтересовался он. - Дело заведено? - уточнил Мирослав. - Доследственная проверка. И хотя я уверен, что ты всё спланировал так, что никто не подкопается, вопросы всё равно останутся. Например, почему эти пятеро так упорно тычут пальцами именно в тебя... а действительно, почему? Что у тебя с ними случилось? - Если скажу всё до конца - будет только хуже, - Мирослав закусил губу и опустил голову, - в первую очередь тебе. Но кое-что ты увидишь... при условии, что после просмотра не задашь больше ни одного вопроса. Мирослав задействовал проецирующую функцию оптического блока и показал всё, что случилось с Кирой после того, как она обула инициированные сандалики. Сказать, что Ромка был в шоке от увиденного - это, по сути, не сказать ничего. Он пребывал в настоящем ужасе. Он не решился уточнить, какое отношение к поедающим плоть сандаликам имел Камиль со своими дружками. В том мире, где безобидные предметы превращались в кровожадных монстров, было возможно почти всё. Какое-то время Ромка стоял не двигаясь, чувствуя, что ноги вот-вот откажутся ему служить. Затем он ринулся к рукомойнику и подставил голову под холодную струю, и лишь минуту спустя вышел из туалета. - Перезвони вечером... - донеслось до него, когда он прикрывал дверь. Родильное отделение он покинул почти бегом. А Мирослав стоял у окна, прижавшись лбом к стеклу, смотрел на раскинувшийся под стенами заведения скверик и напряжённо обдумывал случившееся. В надёжности старого друга он не сомневался, а вот что до заведённого дела... О содеянном он нисколько не жалел. Неприятель загнал его в тактический тупик. Прозелит, кем бы он ни был, и его люди - все они открыто смеялись и издевались над его неспособностью что-либо сделать. Они ясно дали ему понять, что он и его братья... нет, не то - сёстры по оружию, что более точно - не получат никакой информации, если только противник сам не пожелает ею поделиться... ведь недаром Камиль заговорил о неудавшемся подарке! Он всё знал! И его приятели - тоже! А догадывались ли они, что упоминание о сандаликах окажется для них роковым, что оно будет сродни выдернутому кольцу у гранаты? А может, на то и был расчёт Прозелита? Пусть пятеро его приспешников выбыли из игры, так что ему стоит изъять Дары у других пятерых малолетних придурков и тем самым восполнить потери? Пусть правоохранители заводят какие угодно дела. Пусть что-то доказывают - если только смогут. Пусть полковник Приставкин и всё управление "К" рвёт и мечет. Всё это ерунда в сравнении с необходимостью обезопасить Киру. Ведь даже у неё есть предел прочности. - Ты куда зашёл? - раздался позади рассерженный Стешкин голос. - Это ведь женский туалет, совсем уже, что ли? Давай скорей сюда, разговор есть... Мирослав вышел в коридор. Он действительно только сейчас понял, что попал туда, где ему быть совсем не следовало. Краем глаза он заметил, как встретившие его девушки едва заметно улыбнулись. - Рома что-то хотел от тебя? - начала расспрашивать Катя. - Он вылетел как ошпаренный... что там у вас стряслось? Мирослав сел на скамеечку и повторил историю своих послеобеденных подвигов на Братеевской пойме. - Допустим, место побоища было прикрыто, и электроника не работала... - выслушав его, сказала Мири. - А что насчёт просто случайных свидетелей? - Не было там никого. Это место давно имеет плохую репутацию из-за всякой пьяни. Там даже дети не ходят. И из окон оно не видно. С соседнего берега - тоже. - Поживём и увидим, как дело повернётся, - сменила тему Катя, - вообще-то мы хотели поговорить кое о чём о другом. Пару часов назад твой прежний начальник Гулиц повесился в своей бутырской камере, а когда это обнаружилось... в общем, кто-то позвонил из СИЗО его жене, и их квартира взлетела на воздух, попутно разрушив шесть соседних квартир и убив девятерых человек. Я прямо с Братеевской сюда прыгнула, и... - Взрывчатка? - уточнил Мирослав. - Газ. Очень похоже, что кто-то специально открыл затворы на плите. Тела будут изучать на предмет опознания по ДНК, но что-то мне подсказывает, что Лены Гулиц вообще не было дома, а её мать была мертва дольше, нежели одни сутки. Такие вот дела. "Ничего себе семейка у поросёнка Борьки, - подумал Мирослав, - теперь, когда оба родителя мертвы, а доченька помахала хвостиком в неизвестном направлении... по крайней мере будем знать, откуда ждать удара..." Он оглянулся на дверь палаты, в которой находилась Райка с малышом и Димкой, Кира и прочие гости, и только сейчас вспомнил, что, заходя в родильное отделение, он не осмотрел его на наличие источников радиации. Как неосмотрительно... положим, майор Пи об этом точно не забыла, а он? Эту оплошность он не замедлил исправить, и, к своему облегчению, не обнаружил ни одного готового ожить предмета. - Есть новости о нашем загадочном профессоре-биофизике? - поинтересовался Мирослав. - Как он себя ведёт после нашего наскока? - Без перемен, - сказала Катя, - не похоже, чтобы Хлоя как-то его вспугнула. Ковыряется себе в саду, объявил войну сорнякам, замазывает трещины в фундаменте... а как поживает ваш зловещий и грозный полкан Коля? - Никак. Работа-дом-работа. По возвращении с Лубянки сидит взаперти, словно вампир или кающийся грешник. Гостей почти не принимает. - Один из двух домоседов всесторонне готовится править миром, - улыбнулась Мири, - это было бы даже смешно, но... Мирослав позволил себе улыбку, только вышла она натянутой и горькой. Он думал о Вове Баженове, который незаметно для всех ухитрялся творить такое, что иной раз и до сей поры аукается. Он вышел на крыльцо, взглянул на часы. Скоро ему придётся отправиться к себе и разгребать последствия того, что он нагородил на берегу. Скандал обещал быть громким. Куда легче будет Кире - остаток дня она потратит на пополнение запасов стратегического сырья и со спокойным сердцем отправится домой. Он записал мысленное сообщение для Киры на тот случай, если за ним явится ОМОН или кто-нибудь ещё. Если её застанут рядом с ним, может случиться что угодно, не говоря уже о неминуемом конфликте с её отцом. Кира не задала ни одного вопроса, хотя и дала сигнал о том, что всё прочла. "Очень умная девочка, - отметил он, покидая лечебное заведение, - не помчалась по коридорам, рассыпая вопросы, слёзы и упрёки... не устроила бурю с головомойкой. Такая никогда не подведёт..." - Мирослав Кратов? - услышал он голос позади себя. - Вас-то мы и ждём. Вы задержаны... пройдёмте к машине. Двое патрульных надели на него наручники и вывели с крыльца к запаркованному за стеной зелени "Уазику". Многое из того, что произошло в последнее время и происходило сейчас, заставляло Мирослава задуматься - а всё ли здесь чисто? Откуда, например, в милиции узнали, что он будет находиться в 7-м роддоме? Об этом знали панцироносицы - Кира, Хлоя... знал об этом Димка. Знал Ромка... может, за ним следили? Нет, всё это не то. Узнать подробности следует позже, по прибытии в ОВД "Братеево". Ясно одно - его объявили в розыск и навели на него ближайший к роддому патруль. Что ещё? Один из патрульных обыскал его, но, разумеется, ничего криминального не нашёл. Были при этом и понятые - санитарка и коммунальный рабочий. При обыске ему ничего не подкинули - возможно, патрульные оказались нормальными людьми, а может, устраивать подлянку в планы следствия пока не входило. Вроде бы всё шло мирно и в рамках... но Мирослав догадывался, что в стенах ОВД всё может перемениться в самую худшую сторону. Ему обязательно будут заданы вопросы, не предусмотренные рамками заведённого дела. Машина двигалась довольно быстро, ибо заторов на дорогах почти не было. Последний поворот, и впереди замаячило знакомое здание с решётками на окнах и бронеставнями с бойницами. Вот и шлагбаум возле КП, стоянка, крыльцо... Прежде Мирославу приходилось бывать здесь лишь по немногочисленным земным делам - на-вроде прописки или смены паспорта. Панцироносные дела, разумеется, не в счёт, ибо они не были отражены ни в одной бумаге. Сейчас он входил сюда как задержанный, или доставленный. В проходной комнате он увидел окно дежурки, за которой виднелось два сотрудника, справа и слева - две огороженных клеткой секции, в которых обитала целая куча народу, в основном попавшиеся по мелочи вроде распития спиртного в общественном месте и злостного вытаптывания цветочных клумб. Публика за решётками подобралась очень пёстрая - какие-то едва окончившие школу ребята, пара бомжеватого вида старичков, несколько молодящихся бабушек и даже пожилой армянин в сером ватнике, шапке-ушанке и высоких, до колен, валенках с калошами(между тем как на дворе - июнь-месяц!). Но его к этой компании точно не присоединят. Так и оказалось - один из дежурных отконвоировал его в коридор, огибающий дежурку, и открыл решетчатую дверь свободной камеры-одиночки. Не самый удобный выбор, отметил про себя Мирослав. Находясь здесь, он не мог применить какую-либо из своих скрытых возможностей, ибо дежурные могли в любой момент повернуть головы и взглянуть на арестанта через барьер. Хорошо хоть канал телепатической связи продолжал действовать. По крайней мере, скучать ему не придётся, и вообще связь в таких условиях может сослужить хорошую службу. Следствие не докажет ничего - в этом он был уверен, а вот другие вопросы вызывали у него сомнения. Мирослав сел поудобнее на жёсткой скамеечке и начал вслушиваться в звуки, долетающие снаружи. ОВД гудел и гомонил, словно общественная баня или театр во время антракта. То и дело кто-то звонил, кто-то отвечал на звонки, слышались обрывки чьих-то разговоров и крепкие словечки, кто-то приходил и уходил, кого-то отсылали по кабинетам. Кто-то из задержанных выпивох задумал блеснуть певческим талантом и затянул про шагающую босиком по городу девушку, со второго этажа звучал магнитофонный голос молодого Преснякова, уговаривавшего недотрогу посидеть ещё немного. "Ничего себе заведение, - усмехнулся про себя Мирослав. - Порой быть арестантом бывает очень весело..." Он вспомнил прошлогодние времена - ещё до волны террора и вынужденных массовых миграций. В те дни ОВД был более спокойным местом, а сейчас... ну да удивляться не приходится, если учесть, что каждый дом в Братеево на треть набит иногородними и иностранными приезжими, большая часть которых не может трудоустроиться. А от безделья, известно, в голову начинают приходить сумасбродные идеи, в своём большинстве оканчивающиеся задержанием, арестом и некоторыми сроками заключения. И вот хлопает дверь, кто-то из сотрудников велит просунуть руки в предусмотрительно оставленную прямоугольную дыру - дабы удобнее было надеть наручники. Затем Мирослав был проконвоирован на второй этаж. Стало быть, некое начальство изволило-таки вспомнить о его существовании. "Если бить не начали прямо здесь, - подумал он, осматривая пустой коридор второго этажа, - то, быть может, всё не так уж и плохо..." Впрочем, одёрнул он себя, надо ещё вечера дождаться. Тогда и будет понятно, насколько всё хорошо или плохо. И, надо отметить, он не прогадал - всё самое интересное началось именно с наступлением темноты. Сейчас же всё выглядело чинно и в рамках благопристойности. В кабинете сидел следователь и даже адвокат. Нечего сказать - позаботились... в том, что адвокат и не подумает просвещать его насчёт прав и будет настаивать на полезности немедленного признания, Мирослав не сомневался. В лучшем случае он будет просто помалкивать. А вот следователь... с ним всё ясно. Он хороший знакомый межрайонного прокурора Тузенко и получил все указания насчёт Мирослава. Из него постараются вытянуть признание в течении ближайших семидесяти двух часов. Будут искать дыры в алиби. Ведь они все знают, кто отколошматил пятерых придурков на пойме, едва ли не в ста шагах от ОВД. И, поскольку среди потерпевших оказался дебильный прокурорский сынуля... в общем, ситуацию можно описать в двух словах: туши свет. И ведь дело не ограничится одними допросами - скоро будут получены результаты обыска в квартире, и тогда... Он оказался в удобной позиции, прямо перед следователем, и отсканировал его глаза. Бадюш Григорий Витальевич оказался весьма гнусной личностью. Одно лишь то, что он знал про тёмные делишки Шафиева с Подробниковым, а кое в чём изволил участвовать... а вот адвокат сканированию не поддался, ибо смотрел не на подзащитного, а куда-то на стенку. - За кого голосовал? - спросил Григорий Витальевич, записав в протокол паспортные данные Мирослава. Тот удивился столь странному началу допроса, хотя виду не подал. - Вообще ни разу на выборы не ходил, - сказал он, - кстати, почему я вообще здесь нахожусь? - Я очень надеюсь, - глаза Григория Витальевича стали злыми и колючими, - что ты не будешь играть здесь в Рэмбо. Этот номер не пройдёт. Я много чего про тебя наслушался - и плохого, и хорошего, и даже такого, что... ну ладно. Зачем пацанов отбуцкал? - и, помедлив немного, усмехнулся. - А зачем стоял на пойме и пел там про Путина? - Да я... - Мирослав позволил себе нервный смешок. - Я вообще петь не умею. На пойме я работал. Там мой участок. Никаких пацанов там вообще не было ни утром, ни после обеда. Григорий Витальевич изволил наконец прояснить суть дела. По словам Камиля Башевлярова, Василия Тузенко, Павла Долуды, Романа Пименова и Олега Жидрова он, Мирослав, находился в нетрезвом виде на набережной, бренчал что-то на гитаре, пел про Путина и в грубо-циничной форме приставал к отдыхающим, а когда его попытались урезонить - достал гитару и гаечный ключ, и сии предметы послужили орудиями нанесения тяжёлых травм... - Рекомендую во всём признаться, - подал голос адвокат. Он едва взглянул на Мирослава, и тот с едва заметным облегчением перевёл дух. Абрам Хаимович Голдберг не был Непросматриваемым, хотя и являлся порядочной сволочью. - Мирослав Михайлович, - сказал следователь, - эта ваша буча на пойме может оказаться не единственным вашим пригрешением. Вам уже давно следовало бы дать отчёт и о других эпизодах... В этот момент дверь открылась, и появился ещё один сотрудник в штатском. Теперь Мирославу действительно пришлось нелегко, потому что этих двоих интересовало абсолютно всё, чем он занимался последний год. Они начали с того дня, как он впервые встретился с Кирой. Что они сами знали о том дне? О совершённом накануне ночью убийстве на Братеевской? Где он был той ночью и кто может подтвердить его местонахождение? А в тот вечер, когда он оказался на Кирином пороге? Впрочем, про эту встречу они ничего не знают. А вот где он был 18-го марта прошлого года? А 22-го? А 27-го? А в тот вечер, когда произошло нападение на патруль у пристани? Кто может подтвердить местонахождение? Затем они перешли на апрель, май, июнь, июль... Мирослав мог только плечами пожимать - ибо как он может что-то помнить? Обычные себе дни, ничего интересного и запоминающегося в эти числа не происходило. Потом всё началось сначала - про пойму. Потом снова о минувших прошлогодних днях. Должно быть, ждут от него какой-нибудь неосторожной фразы. Берут на измор... На известие о его местонахождении в роддоме в момент побоища на набережной сотрудники не отреагировали никак, хотя Мирослав прочёл в глазах обоих досаду и злость. Дело вот-вот могло развалиться, и они это прекрасно понимали. А ещё Мирослав узнал, каким образом его так быстро нашли. В ОВД позвонил аноним - какой-то мальчишка, он-то и назвал точное местонахождение подозреваемого. Сканеры оптического блока выстроили частотный график голоса с записи, и прослушав его, Мирослав едва не присвистнул от удивления. Костик Беляков, похоже, следил и за ним, и за Кирой. Впрочем, почему только Костик? Непросматриваемых должно быть много. Хотя бы один наверняка работает в 7-м роддоме. - Придётся тебе немного здесь подзадержаться, - тихо сказал Григорий Витальевич, - дело у тебя непростое, да и дома у тебя может что-нибудь отыскаться... может, съездим? Сдадим что-нибудь добровольно, или как? Мирослав усмехнулся про себя. Может, потому они и тянули время, чтобы успеть вскрыть квартиру и напихать по углам всякой дряни? Обыск жилища, если верить ведомственной инструкции, должны были провести ещё до помещения под стражу, но, когда в деле замешан отхлёстанный ремнём по заднице прокурорский сынок, то следовательский ляп с обыском предпочтут просто не заметить. Сквозь целый шквал неразборчивых отсканированных картинок Мирослав наконец сумел увидеть то, что хотел. Григорий Витальевич готовил большую подлянку, надеясь выторговать признание по эпизоду на пойме в обмен на обещание закрыть дело о сбыте крупной партии марихуаны, которая уже лежала у Мирослава на кухне в потолочной нише. Разумеется, никакого обещания он выполнять не собирался. Григорий Витальевич ликовал, ещё не зная, что через минуту мешок с марихуаной исчезнет без следа. Хлоя получила телепатическое сообщение и телепортировалась на кухню... ...Обыск, как и ожидал Мирослав, ничего не дал, а в глазах следователя читалась паника. Он не знал, что и на кого думать... кто забрал мешок? Ведь не мог же задержанный дать знать кому-либо, что его подставляют? Он всё время был на виду, но... В конце концов Григорий Витальевич отправил его назад в камеру. Есть алиби или нет, склеилось ли дело о наркотиках или расклеилось, но положенные семьдесят два часа задержанный должен отсидеть. На сей раз Мирослава повели в другую камеру, расположенную в самом конце коридора. На его торцевой стене тоже находилась дверь с зарешеченным окошком, и едва Мирослав поравнялся с ней, как с внутренней стороны к окошку приблизилось чьё-то плоское широкое лицо с разинутым ртом, из которого вырвалось почти звериное рычание. "Так у них тут и педики имеются?" - подумал Мирослав, настраивая себя на решительный отпор... но его ввели в соседнюю камеру с левой стороны. Здесь была та же унылая обстановка, что и в прежнем узилище, разве что имелся рукомойник, а вместо ведёрка в углу было пристроено что-то похожее на помесь унитаза с писсуаром. Имелось здесь и три лежака, самый дальний из которых был занят знакомым лицом. Валерика Новикова Мирослав знал не то что бы хорошо - просто много раз видел во дворе, в беседке, с кучкой собутыльников. - Что, и ты попался? - с усмешкой поинтересовался Валерик после взаимных приветствий и стандартного "как-дела-ничего". - И за какие пакости? - Какую-то политику вешают, - хмыкнул Мирослав, - типа я был бухой и пел про Путина, а меня хотели угомонить, и я вроде всех гитарой отбуцкал. Вот так. - Значит, закроют, потому что сейчас в моде Амантаев, а не Путин, - пожал плечами Валерик, - я вот всего-то грамм пятьдесят принял, так меня и тормознули прямо возле подъезда. Видишь - даже тапочки не дали на нормальную обувку сменить? - он взглянул на свои ноги. - А как ты там хоть пел-то? - Сказали, что я вроде партийный активист. Так как-то. - Значит, закроют с гарантией. Кто хоть дело-то ведёт? Мирослав назвал фамилию следователя. В детали относительно допроса и всего остального он вдаваться не стал, да и сокамерник не стремился много выспрашивать. - Слыхал, - сказал Валерик, - про него говорят, что он через своих коллег по службе прессует бывших школьных приятелей, которые его постоянно доставали. Ты ведь не из таких? Может, он с твоей школы тремя классами старше кантовался? - Вряд ли. У нас никакой Бадюш отродясь не учился. Слушай, а вот это явление в хате напротив... - Мирослав рассказал о зверском лице за окошком. - Это всегда тут так было? Друган когда-то работал здесь, так он ничего про это не говорил... - А, это... - Валерик улыбнулся и снизил голос до шёпота. - Я тебе, Славик, секрет открою. Это вовсе не педик, а один из здешних мусорилок. Самый высокий и здоровый, как Сталонне. Смотрел "Улицы разбитых фонарей"? Помнишь серию, в которой был Зяма с окровавленным топором? Вот местные умельцы и здесь завели такого же Зяму, только поручили ему под педика косить, будто там и впрямь пресс-хата. Его показывают, когда надо кого-нибудь колоть без мордобоя. Вот и тебе показали. Небось струхнул малёк? - Есть немного, - кивнул Мирослав, - тут бы и настоящий Сталонне пересрался, аки Мишка Джексон, которого за мальчиков взяли. - И не говори. Уже не раз при виде этой рожи самые впечатлительные капали в штанишки и просились обратно к следакам - чистуху писать. А ты, Славик, всё-таки молоток, раз не перестремался. Короче, осваивайся, смотри, слушай, думай, запоминай - и следи за языком. Неровен час, тебя в СИЗО закинут, а там очень не любят языкастых. И учти - не успеешь до СИЗО доехать, а там уже всё про тебя знают. Или вскорости узнают. Потому, ежели доведётся говорить серьёзным ребятам о деле, охуительных историй не выдумывай, за это могут отпиздить. Ежели взаправду не виноват - уже лучше, так на этом и стой... Мирослав лишь кивал. Выпивоха и трепач Валерик, над которым обычно все посмеивались, говорил в данном случае вполне разумные вещи. Мирослав вспомнил уголовный мир Ванахема - было похоже, что криминальные сообщества мало чем отличаются друг от друга, где бы они ни находились. Но Валерик - это Валерик. Обычный дядька с кучей пагубных привычек. Откуда ему было знать, что дело Мирослава явственно благоухает кинофильмовыми секретными материалами? Пару часов спустя Валерика выпустили на все четыре стороны, а Мирослава вновь перевели в одиночку напротив дежурки. Народу в ОВД становилось всё меньше. Скоро, по расчётам парня, должны были начаться самые интересные события. "Быть может, этой ночью мне спать не дадут совсем," - думал он. Оно и понятно - дело у Бадюша могло пойти прахом, и в довершении всех бед он профукал полный мешок травы! И если бы только этим всё и ограничилось - он уже собирался домой, когда в его кабинет постучался журналист с Первого канала, Александр Васильевич Беляков, который хотел разобраться в причинах задержания Мирослава. Ему-то что за интерес копаться в этой истории? Григорий Витальевич оказался меж двух огней - как бы ни хотелось ему угодить межрайонному прокурору, но портить отношения с передачей "Человек и закон" хотелось ещё меньше, и пришлось посвятить не в меру любопытного представителя прессы в подробности странного происшествия. Григорий Витальевич припомнил зловещие слухи, ходившие о Мирославе и некоторых его знакомых. Припомнил и показания потерпевших. Прокурорский сыночек изволил намекнуть, что Кратов может быть причастен к некоторым убийствам, имевшим место в Братеево, Печатниках, Видном и селе Софьино... какого рожна он заговорил об этом? А тут ещё и подкинутый мешок с марихуаной как в воду канул. Что-то за всем этим крылось, что-то пугающее, быть может, и впрямь запредельное. А может, всё обстоит гораздо проще, и Кратов никакой не панцироносец, а всего лишь агент под прикрытием? Нет, не то. Когда он успел им стать? Он все минувшие годы жил открыто, у всех на виду, не считая службы в ВДВ. Но как бы то ни было, им стоит заняться всерьёз. Может, удастся размотать и что-нибудь поинтереснее, нежели банальная драка. Александр Васильевич прошёл в сквер через дорогу от ОВД, где его дожидалась Кира, и присев на занятую ею скамейку, сказал: - Я ничего не понял, но всё равно мне это очень не нравится... - И что говорит этот Бадюш? - изображая нетерпение, полюбопытствовала Кира. "Хороша же я, - думала она, - актриса, называется..." Девушке не было нужды втягивать кого-либо в свои проблемы, и знала она куда больше многих, но правила конспирации требовали, чтобы она правдоподобно, со всей достоверностью отыграла свою роль перед родными людьми. - Похоже, он всерьёз намерен закрыть хоть кого-нибудь, только бы человек подходящий попался, - сказал мастер пера, - то, что Слава находился совершенно в другом месте, очевидно для всех, кроме Бадюша. И всё равно - это очень странно... - Что именно? - поторопила Кира. - Пять человек указали на Славу и настаивают на этом. Где он перешёл им дорогу? Вот что странно, - Александр Васильевич придвинулся поближе к дочери. - Ты что-то знаешь. Так ведь? Он что-то говорил тебе? Или ты сама что-то узнала? Кира при всём желании не могла сказать правду. Но даже такая постановка вопроса не смогла выбить её из колеи. - Слава только один раз рассказывал про... - она изобразила заминку. - Про один случай ещё во время майских праздников. - Что за случай? И Кира, придерживаясь лишь той информации, что узнала от Мирослава, рассказала о его столкновении с хулиганским квартетом, что забавы ради посадил в мусорный бак какого-то малыша и запретил тому уходить до трёх пополуночи, пообещав вернуться и проверить - на месте ли он... - Вот тут вы оба сглупили, и очень сильно... - многозначительно заметил мастер пера. - Нужно было сразу всё рассказать. Может, именно этот случай Славе и аукнулся. - Но ведь у Славы есть шанс? - Есть, но раз в деле замешан сынок прокурора... к тому же у Славы очень дрянной адвокат. Они поднялись со скамейки и зашагали через дворы к Ключевой. Александр Васильевич тщательно обдумывал произошедшее, и он вовсе не был уверен в том, что первопричиной заведённого дела послужила давняя история с незадачливым малышом. В нём ожили старые, как будто бы позабытые подозрения - что Кира, словесница Яковлева и Мирослав состоят в некой подпольной организации, и что задержание последнего как-то связано со многими странными событиями, за которыми то смутно, то отчётливо маячит таинственный отряд панцироносцев. - Ты бы хотела, когда всё уладится, ненадолго уехать из города? - спросил он, желая прощупать почву. Что ответит Кира? - Мне нельзя никуда ехать, - сказала она без раздумий, - я понимаю, что могу здорово влипнуть, но за прошедший год мы все в той или иной степени только и делали, что влипали куда ни попадя. - Не хочешь ли ты намекнуть на то, как однажды мы отпустили тебя и Шурика? - И в мыслях не было на что-то намекать. Тот случай у древнего метро был редким исключением. Пока мы все вместе - мы сила, и нельзя позволить, чтобы нас всех раздавили поодиночке. Мастер пера снова, уже в который раз за минувший год, уловил в Кирином голосе какие-то совершенно ей несвойственные нотки. Та Кира, которую он знал, куда-то исчезла. Звучало нелепо, но сейчас под знакомым обликом скрывался совершенно другой человек. - Кто же ты, Кирушка, на самом деле? - Александр Васильевич придержал дочь за локоть и повернул к себе лицом. - Человек, который за последний год многое обдумал и пересмотрел в своей жизни, - сказала Кира, поднимаясь со скамейки, - лучше идём домой, не то мама будет волноваться. Мастер пера долго обдумывал этот ответ. Он объяснял многое, но далеко не всё. А раз так, то пусть девочка думает, что её ответ принят. Ведь не мог Александр Васильевич открыто спросить - почему с тела дочери невероятно быстро сходят синяки и почему её порезы полностью заживают за два-три дня. Эту Кирину особенность открыла Анна Павловна. "И это, вкупе со странными аномалиями ДНК, позволяет утверждать, что в палате отказничков нам довелось взять ох какую странную девочку, - мысленно сказал себе журналист, - поневоле так и просится на ум деревня проклятых из сочинений Уиндема..." Александр Васильевич, убедившись, что Кира готовится ко сну, прибегнул к небольшой хитрости - при содействии жены организовал самому себе телефонный звонок, якобы от товарища по службе в морской пехоте, и после недолгих сборов спустился на улицу. Ночь выдалась тёплой и светлой - какой ей и полагалось быть в начале лета. Александр Васильевич неспешным шагом миновал мост через пруд, вышел на Паромную, и, стараясь держаться в тени деревьев, а то и двигаясь по отмосткам фундаментов за стенами кустов, начал пробираться к зданию ОВД. По пути он прикинул, с каких точек можно увидеть двор отдела, особенно отдельный вход в охраняемый сектор, в котором размещались камеры с задержанными. Он сам толком не знал, что именно тянуло его к зданию ОВД. Это можно было назвать профессиональным чутьём на всякого рода сногсшибательные сенсации. Он был уверен, что задержание Мирослава по подозрению в причинении тяжкого вреда здоровью было лишь предлогом для некой иной акции, и что Кира не могла или не хотела сказать всей правды. Да, она и её друг находились в роддоме, в гостях у разродившейся мальчиком Райки, но... - Боюсь, влипну я сегодня по самое не балуйся, - пробормотал себе под нос мастер пера, проходя в сквер между 1034-й школой и парковкой под окнами ОВД. Пришкольный участок пребывал не в самом лучшем виде - грязный, неухоженный, и вдобавок ворота были нараспашку. Проходной двор, да и только. Он сбавил шаг, желая как можно незаметнее обогнуть ряды скамеек за оградой. Одну из них заняла пара полуночников... точнее, полуночниц. Через небольшой карманный бинокль он сумел достаточно хорошо их рассмотреть. Это были Александра Антоновна и Стешка. Они-то что делают возле райотдела? Александр Васильевич некоторое время стоял не двигаясь. Прошло около получаса, но девушки за это время не обмолвились ни единым словом. Нечего сказать - молчуньи... "Что-то кроется за этим упорным молчанием, - подумал он, - если они панцироносицы, то кто знает? - может, им для обмена информацией даже рта открывать не нужно? Телепатки? А почему нет? Будь панцироносцы обычными людьми, они бы засветились в эфире или в данных по биллингу, а тут..." Но грамматичка и кулинарша выглядели самыми обычными людьми, а не какими-то экзотичными созданиями на-вроде Гайвера или Газонокосильщика. Именно эти образы рисовались мастеру пера, когда он думал о панцироносицах. - Что-то будет... - прошептал мастер пера. В его воображении услужливо возникло заваленное трупами здание райотдела с охваченными огнём кабинетами и с сорванной крышей. Для полного комплекта можно добавить взрывающиеся машины и рассыпанные по мостовым и тротуарам осколки выбитых окон. Он вышел из сквера, обогнул двадцатипятиэтажную жилую высотку и очутился на повороте, где Братеевская улица переходила в Алмаатинскую. Здесь находился небольшой пустырь, на котором велось строительство то ли дома, то ли магазина - определить точно было пока нельзя. Стройплощадку охранял один-единственный сторож, имевший привычку крепко поддавать и всю ночь беспробудно спать, и это обстоятельство играло на руку мастеру пера, ибо сейчас ему был нужен подъёмный кран на зиловской платформе. Если взобраться на его стрелу, то вход в охраняемый сектор будет отлично виден. И его старания не прошли даром. Было около часа пополуночи, когда двое сотрудников вывели во двор парня с закованными за спиной руками и повели его, минуя проходную, на Братеевскую пойму. - Если я всё точно рассчитал, - сказал себе мастер пера, пробираясь по кустам следом за подозрительным трио, - то сейчас где-то поблизости мелькнёт Стеша со словесницей. Это будет доказательством того, что они и впрямь умеют переговариваться незаметно для окружающих. Два сотрудника, конвоировавшие Мирослава, ничего не замечая, углублялись в парковые заросли. Порой Александр Васильевич оказывался так близко к ним, что мог слышать всё, что они говорили. Если ему повезёт, то сейчас он узнает, почему на самом деле был задержан Мирослав. А Мирослав краем глаза успел заметить постороннего наблюдателя. Разглядеть его в деталях он не смог - мешал идущий справа конвоир в звании майора. Неизвестный, прячась в кустах, двигался следом, причём почти бесшумно - во всяком случае, бандиты при погонах ничего не заметили. Мирослав надеялся, что ночной выход в парк закончится очень быстро, но теперь всё менялось. Неизвестный соглядатай явно желал подслушать разговор. О чём именно будут спрашивать его эти двое? Вздумай они расспрашивать его о Мидгарианском сопротивлении, его тайных базах, системах связи и агентах, внедрённых в полицию и контрразведку - он бы ничуть не удивился. - Здесь самый раз, - майор кивнул на стоящее особняком дерево, - рядом вроде никого нет. И со дворов слышно не будет. Вместе со своим подельником, носившим лейтенантское звание, он развернул задержанного спиной к стволу. Им потребовалась почти минута вкупе с толикой изобретательности, чтобы свести руки Мирослава вокруг ствола и заковать их снова. - Ноги привязывать? - осведомился лейтенант. - Зачем? - усмехнулся майор. - Пусть попрыгает, а мы посмотрим на бесплатный цирк. Просто стой так, чтобы до тебя нельзя было дотянуться. Мирослав слушал их и довольно хмыкал - про себя, само собой. Даже не рискуя перейти в боевую трансформацию, даже со всеми принятыми мерами предосторожности, он сможет доставить этой парочке много неприятных переживаний. - Ну вот, можно начинать, - удовлетворённо заметил майор, - у нас к тебе, Славчик, есть вопросики. И нам нужны ответики. В общем, я спрашиваю, ты отвечаешь. Не будет ответа - будет пиздячка... Майор обошёл дерево справа и в качестве вступления нанёс дубинкой размашистый удар в правое подреберье жертвы. Удар был весьма болезненным, пусть даже и смягчённый вовремя напряженным прессом. - Кто откопал Рому и как была найдена ямочка, в которую его поместили - это раз... - начал перечислять майор, вышагивая круги вокруг ствола, стараясь держаться вне пределов досягаемости ног Мирослава. - Кто предупредил Яковлеву о появлении Гриши Матвейчука - это два. Кто и куда вывозил Шафиева с Подробниковым - это три. Каким образом была получена информация о мешке на кухне и куда этот мешок делся - это четыре. И последнее - каким образом было создано твоё алиби... Последовал ещё один удар дубинкой - по левому бицепсу. Как и всякое ничего не стоящее ничтожество, юный лейтенантик не пожелал упускать случая поколотить того, кто заведомо не даст сдачи. - С какого дуба пять человек столь дружно, ни с того ни с сего, тычут именно в тебя? - спрашивал майор. - Не подскажешь? - Нам тут советовали, - заговорил лейтенантик, - не спускать с тебя глаз в течении всех семидесяти двух часов после задержания. Намекнули, что если оставить тебя без присмотра, ты выкинешь такой фокус, на какой не способен ни один нормальный человек... - Что за фокус и чем ты такой особенный? - поинтересовался майор, снова пуская в ход дубинку. - Где мешок? - последовал вопрос лейтенантика вместе с очередным ударом. Каждый новый удар становился всё сильнее, и наконец Мирослав решил, что этой комедии пора положить конец... Он пристально взглянул на обеих бандитов. Лейтенантик выглядит сверх меры взволнованным и возбуждённым - стало быть, является самым трусливым. Сейчас следовало спровоцировать кого-нибудь на такой удар, после которого можно будет изобразить потерю сознания. Лишь бы только не потерять его по настоящему. - Я тем особенный, - прокашлявшись, сказал Мирослав, - что могу спокойно переломать вам всё, что только можно... уже через пару минут. Всё произошло именно так, как он и рассчитывал. Тычок дубинкой пришёлся чуть ниже солнечного сплетения. Теперь можно закатить глаза, мягко осесть на пятую точку, от всей души надеясь не ушибиться копчиком о корневище. Двое деятелей в чинах от МВД поверили в достоверность мизансцены. На свою беду. Они находились ровно на таком расстоянии, с которого можно было нанести удары на поражение. Главное - достать ключи от наручников. Они у майора в кармане, и первым надо вырубить его. Удар ногой в причинное место оказался для майора фатальным. Он шлёпнулся обземь, свернулся калачиком и жалобно захныкал, хватаясь руками за травмированный орган. Такой же удар с тем же результатом достался и лейтенантику. Всё это Мирослав проделал с закрытыми глазами, глядя через хроноквантовый фильтр оптического блока. Теперь, пока неприятель временно нейтрализован, нужно сбросить с ноги кроссовку(хорошо, подумал парень, что кроссовки оказались на липучке) и дотянуться ногой до ключей. Перенести их поближе к стволу, бросить, развернуться вокруг ствола на сто восемьдесят градусов... Вот и конец комедии - наручники сброшены, парочка милицействующих бандитов всё ещё пребывает в опасении за сохранность своих детородных причиндалов. Задержанный их совершенно не интересовал - до тех пор, пока боль слегка не поутихла. - А ведь я говорил, - сказал Мирослав, - а вы слушать не хотели. Ну так как? Может, мне позвонить Роме, и мы свезём вас до той ямочки, что для него предназначалась? Думаю, он будет очень рад вас закопать. Как считаете? - Те, сука, знаешь, что будет... - захрипел майор, пытаясь встать. Мирослав сжал кулак и без замаха высадил ему все передние зубы - и верхние, и нижние. - А смысл-то в чём? Если придатки превратились в кашу, их уже не восстановишь, а у меня, между прочим, недавно операция была на позвоночнике, так что мы квиты. Мирослав забрал у обоих бандитов оружие, взял дубинку - двуручную, наиболее длинную - и нанёс обоим по два удара по плечам, дабы обездвижить руки. - Это чтобы у вас не возникло искушение куда-то позвонить или чем-нибудь в меня бахнуть, пока я думаю, - сказал он елозившим по траве и подвывающим бандитам. Впрочем, долго думать Мирославу не пришлось, потому что неподалёку послышались шаги, и он с удивлением привстал с корневища, увидев майора Радоволича и ещё двух ребят в серых костюмах и весьма прочной спортивной комплекции. - Этих двоих пакуйте и везите в управление, - сказал госбезопасник, кивая на хлюпающих носами деятелей от МВД. Те жалобно хныкали и пытались хвататься травмированными руками за причинные места. До них с трудом доходило - что ожидает их как в ближайшем, так и отдалённом будущем. - Следили? - усмехнулся Мирослав. - Следили, - кивнул Радоволич, - вам тоже придётся кое-куда прокатиться. Думаю, возражать вы не будете. Само собой, что возражать Мирослав и не думал. Радоволич проводил его в белую "Волгу" с символикой ФСБ по обеим бортам и предложил водителю прогуляться до "Газели", в которой разместили пару бандитов в погонах. - Крокодил Гена недоволен, - начал госбезопасник, оставшись с Мирославом наедине, - он предупреждал, что в своих тайных изысканиях вы не можете ошибиться, но... то, что вы устроили и так по дурацки подставились - это стоило того? - Как сказать, - Мирослав потёр всё ещё нывшее подреберье, - не забывайте, что мы для всех обыкновенные люди. И мы должны делать всё как обыкновенные люди. Думать, принимать решения... не просто играть на публику, а именно быть такими же как все людьми, пусть это и тяжело. Это не просто правила или прихоть - это устав боевого подразделения. Мы должны быть тиграми, которым внушили, что они обычные коты. Потому я и ждал задержания с арестом... и знал, что меня обязательно спросят про Гробана или Шафиева. - А что там за история с Ромой? - продолжал допытываться Радоволич. - Как я понял, его хотели убить? - Это как раз из раздела тайных изысканий, - покачал головой Мирослав, - и если это возможно, в его проблемы лучше не лезть, иначе вы вынудите нас пойти в свидетели, а это чревато ещё большими проблемами... - А если в другое время и без протокола? Должен ведь я хоть примерно представлять, в каком говне нам предстоит плавать? Мирослав пожал плечами. Для начала нужно было узнать, как на всё происходящее посмотрит старый школьный друг. Впрочем, майор ФСБ ни на чём не настаивал, ибо не очень стремился лезть в дела, граничащие с разного рода запредельщиной. Радоволич отвёз Мирослава на конспиративную квартиру на Марьинском Парке. Ему предстояло хотя бы сутки побыть на нелегальном положении, пока не будут улажены разного рода бюрократические дрязги между двумя ведомствами. Мирослав гадал - стоит ли говорить о том, что за ним следил журналист Беляков? Хлоя, наблюдавшая за обстановкой возле ОВД, снялась по тревоге с места и сумела его отследить. Создавшееся положение угнетало всех осведомлённых лиц своей неопределённостью. Как много знает Кирин отец? И ведь его ни о чём нельзя было расспросить. Не было даже толком известно, как давно он начал подозревать Мирослава, Киру и её подруг, и как давно он за ними следит. А мастер пера, пребывавший в уверенности, что ему удалось уйти с Братеевской поймы никем не замеченным, был настолько поражён, что долго не мог поверить в увиденное и услышанное. Узнай он, что Мирослав панцироносец - всё было бы понятно, а теперь получалось, что парень ведёт какие-то дела в дуэте с офицером-госбезопасником. Может, его задержание есть всего лишь оперативный ход с целью проникнуть в центр криминальных интриг, коим стало отделение милиции? Но что в таком случае делала Стешка со словесницей Яковлевой возле ОВД? Ведь они заняли скамейку не ради украшения пейзажа? Их присутствие вблизи места событий полностью запутывало ситуацию. Мирослав мог им что-то рассказать о своём втором "я" - ведь он ни в коей мере не агент секретной службы, и мог позволить себе некоторую вольность. А вот если он агент некой иной службы, на-вроде общества "Людей в чёрном", призванной охотиться на неведомых созданий... быть может, инопланетных захватчиков? Александр Васильевич не знал, что думать, кого и в чём подозревать, задавался вопросом - стоит ли ему вообще куда-либо вмешиваться? Домой он вернулся полностью вымотанным и донельзя расстроенным. Перед тем, как уйти в спальню, он какое-то время постоял возле двери, за которой тихо посапывала Кира. - Она ничего не знает... - решил он. - Или наоборот, спит так спокойно, как будто заранее знала, чем всё закончится...