i lost a life a line ago you might be here but i just don't know
он знал, что так будет. он всегда это знал. еще с той гребаной ночи, когда жизнь одного чуть не окончилась, а второго пошла под откос. нечто безумное творилось тогда вокруг них, и ронан предчувствовал, что последствия не оставят их в покое еще очень долго. и теперь ему предстоит помочь джозефу вспомнить все, что тот так отчаянно пытается забыть. в мельчайших деталях и подробностях, прокручивая все заново в голове, проживая каждую беспощадно завладевшую его разумом эмоцию. линч матерится про себя и идет через поле. будет чертовски сложно вытащить в реальность того, кто сделал все возможное, чтобы остаться во сне. потому что тут так, как хочет джозеф. яркий солнечный день опаляет ронана. как же он ненавидит жару! пробираясь через траву, ногами запутываясь в стеблях, он идет к небольшой деревне, пестрящей маленькими кирпичными домиками. иногда кавински невероятно банален касаемо своих желаний, но ронан никогда ничего ему не говорил по этому поводу, радуясь, что у них есть это место. только для них двоих. последний домик в один этаж у самого леса, облупившийся зеленой краской забор, пруд с зеркальной гладью. калитка скрипит, как обычно, когда ронан выходит к пруду. джозеф сидит на мостике, свесив ноги в воду и низко держа над ней удочку. зажатая между губ сигарета почти догорела до фильтра. как обычно. ронан бесшумно опускается на мостик рядом с ним. — клюет? — блять! — джозеф вздрагивает и хватается за сердце. сигарета пикирует в воду. — охуел так подкрадываться? я думал, ты уехал. — это не я уехал. — что за чушь ты несешь? — кавински быстро смотрит сначала на него, затем снова на поплавок. — и где ты оставил машину? ронан устало закрывает глаза. будет несколько сложнее, чем он предполагал. что же джозеф такое сделал с собой, чтобы настолько провалиться в сон? он даже, видимо, выдумал себе собственного линча, который сейчас отсутствует. но, возможно, это хороший знак — он не забыл ронана. хотя в реальности смотрел на него так, будто первый раз видел. он решил “спрятаться” от воспоминаний тут, в их “любовном гнездышке”. черт, ронана сейчас стошнит от того, как слащаво и мерзко это звучит. кавински вечно повторял эти слова, хохоча на всю округу от зрелища скорчившегося в отвращении линча. сам ронан предпочитал выражаться ясно и понятно — место, где они встречались и трахались. место, где они были только вдвоем: ни школы, ни своры, ни гэнси с декланом, ни единой живой и осуждающей их души. они засыпали порознь и встречались тут. жаркие ночи, светлые дни, погода на заказ, все, что они хотели. все, что не могли получить в реальности. они были настоящими в этом сонном, выдуманном мире. сейчас настоящий только ронан. кавински уже постепенно пропадает, запутавшись в своих видениях, и сольется с сонным пространством окончательно, если не вытянуть его обратно. где ему будет больно во всех смыслах, где он снова тысячу раз пожалеет, что родился. но как бы ни было тяжело, сон — это не то место, где ронан позволит ему остаться. возможно, ему потребуется нагрезить что-то, что поможет джозефу, если он выберется. “не если, а когда”, — поправляет себя ронан. он представляет автоматический шприц, точно такой же, какой грезил для гэнси, только внутри вовсе не лекарство от аллергии, а обезболивающее в довольно сильной концентрации вперемешку с адреналином. кавински не должен уснуть повторно. линч открывает глаза. солнце немилосердно жжет их. он совершенно не представляет что говорить. — джозеф, ты должен пойти со мной. — да что с тобой такое? — кавински впервые за все время разговора пристально смотрит на него. — ты какой-то странный. — это все сон, джози. и тебе необходимо проснуться. — заебись, — лыбится джозеф, — если это сон, какого хуя не клюет-то? совершенно. во снах такого не бывает. кавински сердито шлепает ногой в воде. мелкие брызги попадают на ронана, но он едва ли замечает это. — джози, сколько ты тут уже сидишь? — слушай… отвали, а? — кавински недовольно морщится. — ты там куда-то хотел ехать. вот и пиз.. шум мотора прерывает его тираду. белый мицубиси неспеша вкатывается во двор и из его салона показывается знакомая бритая голова. — видимо, я уже приехал. — ронан поднимается с мостика. ему думается, что истерики не избежать. возможно, даже какой-нибудь небольшой драки. последняя была бы даже предпочтительнее. кавински тоже встает на ноги, недоверчиво посматривая то на одного ронана, то на приближающегося другого. закуривает. в его идеальном мире что-то не сходится, он заметно нервничает. — сон, джозеф, — напоминает ронан. — заткнись. все молчат. ронан дает кавински время на осознание, на поиск чего-нибудь странного, на что тот не обращал внимания раньше, на сомнения. — деревня пуста, никого, кроме вас, хотя домов много. день длится уже целую вечность, а ночей ты не замечаешь, — подсказывает линч, — спроси, куда он уезжал. он сам так решил? или ты просто подумал об этом, а он просто исчез? — я сказал тебе, блин, заткнуться! кавински стоит немного на отдалении, у самой воды. сигарета в его пальцах медленно превращается в пепел. — прекрати думать о тройничке и сосредоточься! — линч закатывает глаза. джозеф совершенно в своем репертуаре. — он не настоящий. — а ты? — кавински насмешливо приподнимает брови. линч размышляет, насколько хорошую копию выдумал джозеф, пусть даже не обладающую своей волей. что он мог упустить? что заставит его усомниться? то, что он слышал раньше, но не мог воспроизвести по незнанию. ронан произносит фразу на латыни. когда они были вдвоем и лежали, обнявшись, джозеф часто просил его произнести что-нибудь на этом мертвом языке. он говорил, что ему нравится слушать, как отстраненно звучит голос ронана, и появляется ощущение, что все это не просто сон, а древняя сказка. но теперь джозефу не до приятных ощущений. звучание фразы действует на него так же, как и в реальности, когда он корчился на кровати. что-то не складывается у него в голове, воспоминания борются, прорываясь наружу, сон отпускает, выталкивая на поверхность. кавински сгибается пополам в приступе дикой и неожиданно боли, которая это сопровождает. — блин, что ты сделал? ох, господи… ронан подходит к джозефу ближе и говорит еще несколько слов. — не подходи ко мне! — кавински падает на траву, обхватывая голову руками. — прекрати! — не могу. я не оставлю тебя тут. — ронан делает еще шаг. — ты должен проснуться и все вспомнить, иначе это место сожрет тебя. наша сказка превратится в твою могилу. — я понятия не имею, о чем ты говоришь. — я помогу тебе. поставив слабо сопротивляющегося кавински на ноги, ронан крепко обхватывает его руками и толкает их обоих в воду. прохладная вода должна немного отрезвить того, кто уже слишком долго спит. они обрушиваются волной на кровать, где и заснули. вода потоками утекает, заливая пол и ноги тех, кто караулил сновидцев все это время. гэнси и свора сидят почти вплотную, кажется, ронан даже сумел услышать обрывки разговора. удивительно, как общая беда способствует налаживанию контактов. кавински откашливается в его руках и тут же жалобно стонет. ронан чувствует, как мышцы содрогаются спазмами, как все тело джозефа бьется в дрожи. тот уже не хнычет, а почти кричит. — что ты с ним сделал? — прокопенко подлетает к ним, не заботясь о намокающих джинсах. — держи его. — ронан валит джозефа на хлюпающую кровать, задирает ему майку. из кармана джинсов он вытаскивает нагреженый шприц и снимает защитный колпачок с иглы. колпачок маленький, но игла, по сантиметру показывающаяся, явно превосходит его физические размеры. линч дожидается, когда прокопенко перехватит мельтешащие руки, и, размахнувшись, всаживает иглу джозефу прямо в сердце.03
26 ноября 2020 г. в 14:53