Алмазные россыпи

Канун Рождества. Праздничным настроением и не пахнет. Раньше Сара надеялась, что к этому времени станет легче — увы, она просчиталась. Джон по-прежнему ей снится, смотрит своим задумчивым глубоким взглядом, молчит. Иногда кажется, что он хочет заговорить, но даже если его губы шевелятся, с них не слетает ни звука. Иногда Джон так же молча тянет к ней руки, но не двигается с места. Иногда она ищет его, бегает по лесу, цепляется за ветки и корни, плутает, теряясь в пространстве, зовёт и, едва заслышав слабый отклик в ответ, просыпается. Она больше никогда его не увидит. Мокрый снег валит плотной стеной, липнет к щекам, под ногами быстро превращается в грязное месиво. Поэтому под ноги Сара не смотрит, а смотрит вверх, на фонари — вот в их свете хлопья снега выглядят красиво. В такие моменты кто-то непременно должен брать за руку, чтобы любоваться этим зрелищем вдвоём, стоя близко-близко. Ей слишком легко представить на этом месте именно Джона. Он должен быть рядом. Но никогда больше не будет. «Этот Холл оказался настоящим мерзавцем!» — вот что теперь говорят про него её друзья. Они, наверное, думают, что это поможет ей справиться с разлукой. Если бы он этим ограничился — может, и правда помогло бы. Ха! Джон задачу облегчать не собирался. Он раскаялся. Он умер. Мёртвый раскаявшийся мерзавец — совсем не то же самое, что обычный мерзавец, вот в чём вся беда. На него нельзя злиться, его нельзя спасти. По нему можно лишь тосковать, зная, что уже не представится шанса взять его за руку и показать, как блестит снег в свете фонарей. Саре хочется взвыть во весь голос, разорвать эту уютную вечернюю тишину. Закрадывается подозрение, что ей нельзя сейчас оставаться одной, иначе она с собой не совладает. Сара бездумно ведёт глазами вдоль улицы, пока не натыкается на знакомую потрёпанную вывеску. Ну, почему бы и не зайти. — Сара, деточка! — миссис Хилл, как всегда, сияет радушной улыбкой. У Сары нет сил быть приветливой, и всё-таки она пытается улыбнуться в ответ. — Как приятно, что ты заглянула. Присматриваешь кому-нибудь подарок на Рождество? Замявшись, Сара переступает с ноги на ногу. Она и сама не понимает, что привело её сюда, не считая попытки спрятаться от действительности, поэтому медлит с ответом. — Прости, спросила, не подумав, ты наверняка уже всё купила, — суетится миссис Хилл. — Ты заботливая и внимательная подруга. Кстати… А может, пора побаловать не только других, но и себя? Чего бы тебе хотелось на Рождество? В голове всплывает отрывок из популярной песенки: «Всё, что мне нужно на Рождество — это он». Нервный смешок срывается с губ. — Ничего, миссис Хилл, мне для счастья всего хватает. Кроме самого главного. — Правда? — миссис Хилл не провести, она тонко чувствует фальшь, вот и теперь смотрит с лёгким укором, будто все тайны Сариного сердца лежат перед ней на ладони. — А чего не хватает — того уже не вернуть, — отвечает Сара, спустя мгновение уже злясь на себя за непрошенную откровенность. Кто за язык тянул? Вечно в лавке миссис Хилл всё идёт кувырком. — Рождество — это особенный праздник, деточка. В этот день то, что мы привыкли считать невозможным, становится реальностью. Прислушайся к себе, и ты обязательно найдёшь путь… Найдёшь способ встретиться… Она умолкает на полуслове, таинственно улыбаясь. «Ей ведь никто не рассказывал про меня и Джона?» — нервничает Сара. — Спасибо за мудрые слова, миссис Хилл. Мне, наверное, пора, ещё много дел… Как глупо получилось. Топталась на пороге, ничего не купила, беседа вышла скомканной… Зачем вообще было соваться сюда? — Конечно, милая, иди, — зато миссис Хилл абсолютно невозмутима, принимает любые странности как должное. — И помни: зачастую мы уже знаем ответы на вопросы, которые нас терзают, остаётся лишь выудить их из памяти. — Ага, — отрешённо соглашается Сара, выходя за дверь.

***

Смысл напутствия миссис Хилл доходит с опозданием, однако шанс успеть ещё есть, ведь впереди — почти вся рождественская ночь. Сара сбегает через окно, как делала уже не раз, чтобы не пугать маму, и спешит в лес. Он и страшит её, и манит. Как и вероятность увидеть Джона. Наверное, ничего не получится, ведь в прошлый раз обстоятельства были иными: дух Эйры так и не упокоился, скитаясь в бесплодных попытках найти дитя, поэтому Сара сумела его призвать. Джон же ушёл в мир Грёз навсегда, да и само заклинание подзабылось, ведь не каждый день произносишь какую-то чертовщину на латыни. Однако отступать поздно, слова миссис Хилл заронили надежду. Однажды Сара уже сумела достучаться до человека, существующего в другом измерении, почему бы не попытаться сделать это снова? В лесу почему-то не темно, от снега будто исходит слабое сияние, освещающее деревья. Сара уже ничему не удивляется, этот лес не раз являл вещи куда более странные. Ноги сами несут к заветному месту, где Джон впервые поцеловал её. Она давно не приходила сюда, не желая травить душу, и теперь с замиранием сердца слушает, как негромко шумит водопад. Надо же, он не замёрз! И хотя Сара понимает, что есть логичное объяснение — сильных морозов ведь и не было, — ей хочется видеть в этом нечто большее. Добрую примету, доброе предзнаменование. Она прижимает руки к груди, закрывает глаза и начинает шептать формулу призыва. Сбивается, начинает заново. Непривычный древний язык, набор непонятных слов, о значении которых можно лишь гадать — всё это Сара уже проходила, но сейчас волнуется сильнее, чем в первый раз. Когда завершающее «Amen» растворяется в воздухе, ей боязно даже разомкнуть веки — вдруг ничего не получилось? Она стоит, не шелохнувшись, пока чьи-то руки не обхватывают её за талию крепко-крепко и не поднимают, бережно кружа. Совсем как в тот день, когда Джон показал ей водопад. И тогда она решается, наконец, взглянуть. — С Рождеством, Сара, — говорит Джон и отпускает её, возвращая почву под ногами. Исключительно в буквальном смысле, потому что душой она так и зависла между небом и землёй, не веря в то, что с ней происходит. Наверное, поэтому и цепляется так отчаянно за рукава его старомодной куртки — пытается убедиться, что это не сон, что Джон реален, из плоти и крови. Хотя он ведь начал встречу так, чтобы сразу уверить её в этом: призраки не могут никого взять на руки, а Джон может. — С Рождеством, — шепчет Сара и медленно, точно боясь спугнуть, тянется пальцами, касается его щеки. Кожа у него всё-таки бледнее, чем у обычного человека, и холоднее. Излучает едва заметное мерцание. Ну и ничего страшного, подумаешь, пустяки! — Сара, я… Но она вдруг осознаёт, что слова им не нужны. Молчание, которое так тяготило в её снах, теперь кажется единственно верным решением. — Давай просто полюбуемся водопадом? — предлагает она, и Джон беспрекословно соглашается, обнимая её со спины. Она прислоняется к нему и умиротворённо выдыхает. У них, скорее всего, немного времени. Сара понятия не имеет, сколько действует заклинание, но вряд ли так долго, как ей хотелось бы, поэтому она старается ловить момент. Снег по-прежнему идёт, щекоча кожу, водный поток тихо бурлит, а от ручья поднимается пар, делая пейзаж почти сюрреалистичным. Джон обнимает нежно, и Сара представляет себе, что так будет всегда. — Всё, что мне нужно на Рождество — это ты, — еле слышно признаётся она. Джон молчит, лишь крепче прижимает её, не забирая возможность надеяться, что у них впереди — целая жизнь вдвоём. И Сара верит, потому что в эту ночь не верить в чудеса нельзя.