Алмазные россыпи

Эмма мнётся в отдалении, не зная, как подступиться к Ричарду. Он стоит на балконе, оперевшись на перила, и даже его спина кажется грустной. «Кто, если не я?» — подбадривает себя Эмма. Обычно первый человек, мчащийся поддерживать Ричарда — Адам, его лучший друг, но теперь этот лучший друг уехал в медовый месяц с девушкой, которую Ричард полюбил. — Да подходи уже, я же не кусаюсь, — внезапно говорит он, не оглядываясь. — Я что, так громко шаркаю? — искренне недоумевает Эмма. За свою тихую походку она могла бы поручиться. — Нет, так громко вздыхаешь, — печально усмехнувшись, Ричард всё-таки оборачивается. — Я… Я хотела узнать, как ты, и… — Эмма тушуется. Где былая лёгкость в разговорах? Хорошо было в детстве: неважно, что перед тобой — принц и будущий король. Пульнуть снежком из засады — и готово. — Ты хотела выразить сочувствие, знаю, — по-джентельменски разрешает её затруднение Ричард. — Весьма признателен тебе. И что, на этом всё, можно возвращаться в свои покои? Он таким образом даёт понять, что не хочет слышать утешения? Прежде Эмма, пожалуй, действительно не стала бы больше пытаться, но теперь… Энергичная и напористая Джессика кое-чему научила её. — Угадал, только я не собиралась вести душеспасительные беседы, — Эмма становится рядом. С балкона открывается прекрасный вид на сад, и на несколько мгновений она замирает, любуясь цветами и набираясь храбрости. — Я хотела предложить куда-нибудь выбраться, а то закиснешь тут совсем. Если Ричард и удивлён, то виду не подаёт. Хвалёная королевская выдержка всегда при нём. — С удовольствием принял бы твоё предложение, однако в ближайшее время мне предстоит слишком много хлопот. Поскольку невесты у меня теперь нет, а жениться я по-прежнему должен в кратчайшие сроки… — в его голос, несмотря на бесстрастное выражение лица, проникает такая тоска, что у Эммы сжимается сердце. — Не представляю, каково тебе, — честно признаётся она. — Когда любишь одну, но нужно выбрать другую… — Не драматизируй, — говорит Ричард, заставляя её округлить глаза. Такой реплики Эмма точно не ожидала. — Конечно, мне нелегко, но с Джессикой я, полагаю, несколько поторопился. — То есть? — Не хочу сказать, что не испытывал к ней чувств, но… Обстоятельства тоже сыграли не последнюю роль. — Имеешь в виду, что на месте Джессики могла быть любая девушка? — невольно обижается за подругу Эмма. — Разумеется, нет! — на высоком лбу Ричарда проступают морщины. — Джессика — совершенно очаровательная леди, и она стала для меня глотком свежего воздуха, вскружила голову, заполнила все мысли… Его речь становится взволнованной, правда, он быстро подавляет порыв и снова печально улыбается. Эмма уже видеть не может эту несчастную улыбку, но пока не придумала, как помочь её стереть. — И всё же дело не только в Джессике. Как придворная дама, ты сумеешь меня понять, наверное: постоянное давление, спешка с женитьбой — это кого угодно измотает. Мне хотелось вырваться из-под гнёта, хотя бы ненадолго, хотелось насладиться иллюзией свободы… Поэтому все чувства обострились, словно под увеличительное стекло попали. А теперь я могу оценить произошедшее более трезво. Эмма задумчиво ведёт пальцем по мраморной отделке парапета. — Я тебя понимаю — не только как придворная дама, но и как старый друг, — замечает она. Ей ужасно не хватает прежних тёплых отношений, непосредственности в общении. Может, если Ричард не оттолкнёт и не спрячется в раковину, они постепенно наладят контакт? — Спасибо, Эмма. Я очень ценю то, что ты у меня есть, — откликается он. Она слегка наклоняет голову, пытаясь разгадать, дежурная это фраза или нет. — Знаешь, в последние дни всё крутится вокруг меня… — Так и должно быть, ты же наследник. — …но мне не по душе такой расклад. Расскажешь, как ты сама? — У меня всё как обычно, — Эмма неловко улыбается. Если не считать Джессики, ураганом пронёсшейся по всему королевству, это почти правда. Почти — потому что ещё Эмма сумела разорвать изматывающие токсичные отношения, но не озвучивать же эту историю, потрепавшую ей столько нервов! Ричард, наверное, даже не в курсе… Она поднимает глаза и ловит его внимательный взгляд. Честно сказать, не похоже это на взгляд человека, который не в курсе, скорее уж — на взгляд человека, который сожалеет, что упустил важное, не поддержал вовремя. Эмма посылает ему ещё одну застенчивую улыбку. — Тебе ведь хотелось поговорить по душам, не ограничиваясь стандартными вежливыми фразами, я прав? Тогда «всё как обычно» не подойдёт, — Ричард мягко берёт её под локоть. — Да, но я же первая спросила, как ты, — аргумент детский, зато действенный. — Моя очередь — после тебя. Однако он не торопится, колеблется, и Эмма не выдерживает. Всё, что на душе, выплёскивается наружу, в длинный эмоциональный монолог. Она напоминает Ричарду, какими дружными они были в детстве, сколько времени проводили вместе, она говорит в красках, заставляя заново пережить их сумасбродные подростковые выходки и авантюры. — Я понимаю, почему ты замкнулся потом, потеряв мать. И понимаю, что тебя учили вести себя, как подобает принцу, но ведь с Адамом вы спустя время вновь стали общаться, как ближайшие друзья, а я… Я так и осталась в отдалении. Ты держался подчёркнуто вежливо, стал таким отстранённым… Ну просто сушёный абрикос какой-то, я даже Джессике однажды пожаловалась! Ричард останавливает её взмахом руки. — Ты правда назвала меня сушёным абрикосом? Умолкнув, Эмма удивлённо выгибает бровь. Он ведь слушал всю её пламенную речь, и слушал вдумчиво, неужели больше всего его взволновала именно эта пустяковая вольность? — Правда, — отвечает она, пожимая плечами. — Эмма, — Ричард смотрит на неё так пристально, что в сердце пробуждается странное, не поддающееся описанию чувство. — Никто не смеет говорить так о своём будущем короле. Интонация Ричарда донельзя серьёзна, однако смешливые искорки в глазах выдают его. — И что ты мне сделаешь? — спрашивает она с улыбкой — и одновременно с вызовом. — Я этого так не оставлю, можешь не сомневаться. Наверное, сказывается напряжение последних недель, или это просто приступ взбалмошности, которой она заразилась от Джессики, или… Чёрт его разберёт, в чём тут дело, но Эмма пятится, хватает с кресла бархатную подушечку и запускает в Ричарда. Прежде, чем он успевает сообразить, что произошло, она уже выскакивает в коридор и несётся прочь, словно ей снова лет десять, словно они снова играют в войну. — Вернись сейчас же! — смеётся вслед Ричард. — Ты от меня всё равно не убежишь! «И ничуть не жалею об этом», — вдруг мелькает шальная мысль.