Нити

Уже неделю Мисселина жила, словно в дне сурка. Первую половину дня она проводила уроки у оставшихся бессмертных, всеми силами стараясь передать им светлую энергию и надежду, коих у нее самой почти не оставалось. Наверное, это участь настоящих учителей. Они готовы отдать всё, что есть внутри и погрузить свою душу в кромешную тьму, лишь бы эти несмотря на «взрослое» поведение дети с наивными представлениями о мире получали возможность радоваться и не боятся. Иногда Мисселина проводила уроки вместе с Геральдом. После недавнего совета, по решению которого Вики и Энди, наставляемые этой парой учителей, полетели за провизией и попали в плен, ангел и демон стали друг для друга единственными источниками надежды. Вторую половину дня Мисселина проводила у статуи равновесия. Именно здесь когда-то Фенцио познакомился с Ребеккой и через время совершил первое убийство для освобождения Маля из заточения. Сложно было считать это место подходящим для молитвы, поэтому ученики школы перестали там появляться. Как раз то, что нужно было Мисселине. Она часами сидела на скамейке, находящейся неподалеку, и старалась собрать раскрошившийся пазл мыслей обратно в красивую и ровную картину. Несколько дней назад Мими, Дино и Люцифер отважились полететь к Мальбонте. Не то, чтобы это решение сильно всех удивило, но Геральд, Мисселина, Кроули, да и Мамон с Ребеккой надеялись, что этот момент удастся как-то оттянуть. Лишаться самых сильных учеников школы, тех, кому можно доверять, никому не хотелось. Дино летел сопровождаемый непонятным многим чувством долга, Мими ради спасения подруги, ну и немного из-за Дино, мотивация Люцифера в лице Вики казалась очевидной, но тем не менее в ней чувствовалось что-то не то. В целом, вся эта ситуация казалась какой-то неправильной и неестественной. Особенной болью она отзывалась в груди Мисселины, которая успела полюбить каждого ученика будь это вспыльчивый демон, холодный ангел или неопытный непризнанный. В один из дней она вновь пришла после уроков к статуе Равновесия, обессилено упала на колени и начала говорить: — Шепфа… Я не знаю почему ты поступаешь так со своими детьми. Я не знаю для чего ты продолжаешь стоять в стороне и не вмешиваться. Прошу тебя, защити детей, защити непризнанных, которые еще мало знают и умеют, защити всех, кто еще не окончил школу, защити… — Мисселина запнулась, неосмеливаясь назвать имя, о котором сердце просило сильнее всего. Она стояла здесь в молитве, на коленях перед самим создателем, и впервые старалась скрыть от него то, что чувствовала. Демон, ставший самым близким и родным существом во всей Вселенной, вынуждал молчать и врать. Противоречивые чувства охватывали Мисселину в тот момент. Она злилась на Шепфа, злилась на себя, на весь мир, на Геральда, но вместе с этим так отчаянно надеялась на счастливый финал и готова была пойти на всё ради него. От переизбытка эмоций и канители мыслей одна за одной текли слёзы. Когда их многовековой запас подошел к концу, настало время опустошения и полного отрешения от реальности. Солнце зашло далеко за горизонт, когда на тропинке, ведущей к статуе, показался Геральд. Он отчеканивал каждый шаг, стремительно двигался вперед, не замечая, как от ветра разлетаются в стороны его крылья и мантия. В этот момент он напоминал ястреба, хищного, решительного, напряженного и взволнованного, такого, который летит, прикладывая все силы, чтобы спасти своё гнездо от опасности. В ночной темноте эта картина выглядела особенно устрашающе. Геральд нашел Мисселину, сидящей у статуи Равновесия и смотревшей пустым взглядом куда-то в даль. Как только он увидел ее, все демонические черты, которые еще пару минут назад могли напугать любого, кто случайно оказался бы на пути учителя, исчезли. Появились ангельски заботливый и обеспокоенный взгляд и нежный бархатистый голос, зазвучавший в ночной тишине: — Мисселина, что с вами? Она не отвечала. Хрупкое тело дрожало и покрывалась мурашками от холода, в Мисселине не осталось сил, чтобы согреться, и ее это, видимо, не волновало. Геральд аккуратно сел рядом с коллегой, накрывая своим крылом. Он больше не сказал ни слова, просто ждал, когда коллега снова вернется в реальность. Спустя время она наконец повернула голову в сторону Геральда и заговорила: — Зачем вы сюда пришли? — Искал вас. Уже достаточно поздно для одиноких прогулок. — Почему остались? — Чтобы согреть и скрасить ваше печальное состояние. — Не стоило этого делать, я вполне могу справиться со всем сама. — Не сомневаюсь. Диалог оборвался. Геральд и Мисселина продолжали сидеть, не меняя расположения тел и не показывая никаких эмоций. Возможно, эта картина была бы прекрасной основой для очень романтичной сцены какой-нибудь подростковой книги: осознание, волнение и забота, затем необдуманные действия, ведущие к поцелую или в постель, но Геральд и Мисселина не подходили на эти роли. За столько веков они научились контролировать свои эмоции и не горячится, пропитались друг ко другу особенным чувством привязанности, как у семейных пар, проживших вместе не один год. Ощущение теплоты, уюта и полного взаимопонимания — вот романтика, понятная только им, но все еще активно скрываемая. Ведь несмотря на все названное, семейной парой они не были, да и разговор в эту сторону никогда не заходил — два взрослых бессмертных понимали безвыходность положения и довольствовались тем, что есть. Спустя некоторое время под чутким наблюдением Геральда Мисселина смогла набраться сил и уже оживленно беседовала с коллегой. Они пересели на лавочку, обсуждая учебные планы, температуру воздуха и расположение звёзд. Удивлялись, как люди в этой обычной россыпи небесных тел способны увидеть какие-то фигуры, да еще и отследить в них какие-то тайные послания и предзнаменования. — Скоро рассвет, — перевел тему Геральд, — спать мы уже точно не пойдем. — К чему вы это? — непонимающе спросила Мисселина. — Не желаете прогуляться? Хочу показать вам одно место, в котором встречаю солнце, когда одолевает бессонница. — Я не против. Они летели над разрушенной школой, сквозь плотные и тягучие дождливые тучи, мимо зависших в воздухе, будто в невесомости, зеленых островов, пока не приземлились на одном из них, возвышающемся над остальными. В середине стояло старое дерево, ветви которого были осыпаны широкими тёмно-зелёными крепкими листьями. Его большие корни, частично показывающиеся из-под земли и постепенно уходящие вглубь острова, создавали удобное для сидения места, формой отдалённо напоминающие кресла. На один из них сели Мисселина, на соседнем разместился Геральд. — Здесь очень красиво, — восхищенно сказала учительница, — как вы нашли это место? — Заводите разговор, чтобы не мучаться из-за неловкого молчания? — с привычной ухмылкой спросил демон. — Геральд, порой вы невыносимы, — Мисселина ответила, наигранно рассердившись, — Мне действительно интересно. — Я отыскал это место еще тогда, когда был учеником, — моментально сменив насмешливый тон на серьезный, начал свой рассказ Геральд, — несмотря на популярность среди учеников, мне было сложно находить с ними общий язык. В старших классах многие грезили о должностях, перспективах и славе, а мне уже тогда это всё казалось пустым. Меня уважали за взгляды, но не понимали. Я был одиноким внутри, но постоянно окруженный кем-то снаружи, поэтому часто улетал куда-то, чтобы сделать своё одиночество полноценным. — И в итоге остановились на этом месте? — Да, вы правы. — Почему именно оно? — Здесь мир выглядит таким, каким изначально создан. Здесь нет серых домов и высоких дворцов, старающихся показать силу и статус владельца. Здесь нет постоянной борьбы за место под солнцем и власть. Здесь нет лжи. Мисселина была удивлена появившимся в голосе Геральда ноткам откровения. За время долгой дружбы по пальцам можно было пересчитать разы, когда он говорил так. Казалось, ей уже давно известно всё об этом демоне, но вот он сидит рядом, рассказывая о прошлом, о любимом месте и это уже абсолютно другой Геральд. Хотя нет, он тот же, просто больше открылся, глубже пустил Мисселину, на что она решила ответить взаимностью: — Я всегда мечтала найти для себя такое место, но думала, что это глупо. Ангелы должны быть добрыми и открытыми, всем помогать, всех любить и так далее, но мне часто хотелось просто улететь. Эти мысли об одиночестве и тихом времени наедине с собой казались стыдными, я корила себя за них. В итоге я стала учителем, чтобы как можно реже сталкиваться с вечно правильными и идеальными ангелами, осуждающими всех, кто мыслит хоть как-то иначе. А еще, чтобы охранять от такого воздействия юных бессмертных. — Никогда бы не подумал, что у нас так много общего, — Геральд отвечал, продолжая смотреть куда-то в даль. — А я всегда это знала, — Мисселина говорила с улыбкой, больше напоминающей насмешку. — Так должен был сказать я, — демон обернулся к коллеге, не скрываясмеха. — Видимо, не в этот раз, — с наигранной невинностью Мисселина отвернулась от коллеги и продолжила наблюдать за восходом солнца. Геральд и Мисселина вернулись в школу с задней стороны, чтобы лишний раз не привлекать внимание. Однако, они не знали, что пару часов назад наконец вернулись пленники. Недалеко от второго входа в школу, в беседке, частично спрятанной в переплетениях виноградной лозы, сидели Мими и Дино, точно так же выбравшие задний двор, чтобы спрятаться от посторонних глаз. — Дино, — тихо протянула Мими, толкая ангела в бок, — ты видишь то же, что и я? — Если ты о Геральде и Мисселине, возвращающихся откуда-то ранним утром, то да. — Какие-то слишком уставшие, — заговорчески заговорила демонесса, давно шипперившая эту пару, — Мне кажется, или они не спали всю ночь? — В этот раз ты, видимо, права, — ответил Дино, продолжая удивлённо смотреть в сторону учителей, — мне тоже так кажется. — С каждым днём всё интереснее и интереснее. Как ты думаешь, кого еще эта ситуация подтолкнет к отношениям? — Мими повернулась к ангелу и широко улыбнулась. — Меня это не интересует. Главное, что нас уже подтолкнула, — он закусил губу, притягивая девушку к себе. — Твои ангельски романтичные слова разнятся с демонически развратными действиями, — Мими продолжила улыбаться, садясь на колени к Дино, — но все же, я хочу поймать их с поличным, поможешь? — У меня есть выбор? — Нет. — Значит, помогу.