Самая крепкая дружба начинается с вражды. Когда ты недолюбливаешь человека, то максимально резок и честен с ним. А верность — основа крепкой дружбы.
— На сегодня хватит, — Маркус поправил волосы, собранные в низкий хвост, хитро улыбаясь ученицам. — а то боюсь, вы совсем забросите все остальные предметы. Пенелопа хмыкнула, подпирая ладонью щеку. Её волосы, наполовину собранные зеленой ленточкой, немного разлохматились, щекоча лицо своими пушистыми кончиками. Атласная зеленая лента, вышитая позолоченной нитью, оказалась у неё благодаря Ивонн. Кстати о ней. Изумрудные глаза внимательно посмотрели на затихшую девчушку. Прямые волосы нежно-розового цвета, повязанные красным ободком, блестели из-за солнечных лучей, которые проникали в кабинет через большое окно. Одну прядь Ивонн накручивала на палец, все не отрываясь от сборника законов, словно она нашла там нечто бесценное и необычайно интересное. — К слову, леди, вам предстоит выполнить первое задание. — девочки посмотрели на учителя, замечая хитрющую улыбку и азартный блеск фиолетовых глаз. — Что нам предстоит сделать? — розоволосая девочка заинтересованно смотрела на мужчину, а Пенелопа вдруг заметила. У Ивонн глаза блестят. Впервые она увидела такую Ивонн в поместье. Почему-то…стало приятно. — О, это будет интересно, — Маркус с хлопком закрыл книгу, поднимаясь со стула. — вам нужно создать себе свиту. Не волнуйтесь, времени у вас много. — хитрая улыбка стала ещё шире, а девочки переглянулись, думая, что ослышались. Им…детям…создать свою собственную свиту? Почему именно это задание? — Что вы имеете в виду? — Ивонн и правда выглядела ошарашенной. В их возрасте девочкам позволено…максимум посещать частные чаепития, но…быть полностью социальной личностью? Правда можно? — Хах, юная герцогиня Ивонн, — Маркус склонил голову влево, прикрывая левый глаз. — Вы все не отбросите напускные правила, ограничивающие умных людей. Ну, — он усмехнулся, глядя на девочку. — по-вашему, в чём заключается сила женщины? Пенелопа смотрела на дочь герцога, видя неверие и сомнение в глазах. Немудрено, девочка ведь воспитана в грубых границах средневекового общества… — Я… — Ивонн не могла ответить. Да, она так хотела свободы и независимости, но…ничего кроме побега она не могла посчитать способом приобретения свободы. — думаю…в праве решать самой свою судьбу? — Полно, не переживайте, принцесса. — Маркус мирно помахал рукой в её сторону, приложив ладонь к подбородку. — но однако…увы, в реалиях нашего общества — женщины беспомощны, если действуют так, как предсказывают им их родители. — Можно сбежать. — тихо, со злостью и отчаянием прошипела Ивонн, не заметив того, что её услышали. — Сбежать-то можно, но…как долго вы готовы унижаться ради лживой свободы? — иронично осведомился Маркус, окидывая взглядом леди. — А можно стать центром светского общества, сделать себя настолько значимой, что императорской семье придется вас слышать. Женская красота, острый ум и врожденная жесткость — всё это вам дано от природы. Так что уж извольте использовать эти данные, а не прожигать себя в этой лживой независимости. — Я…вас услышала, учитель Маркус. — голос у Ивонн хриплый, с нотками паники и приступом животного страха. У неё на глазах этот мужчина…её учитель…сказал то, о чём она столько времени и думать не могла. Но…её ограниченный мир разорвали на двое, позволяя увидеть по-настоящему огромный простор. Девочка сжимает руки в замок, чувствуя, как внутри всё сжимается от предвкушения и азарта. Ей интересно. Ивонн жутко интересно, как далеко она сможет зайти, если на этот раз отбросит все свои предубеждения и просто будет делать то, что захочет. — Вы услышали мою мысль, меня это радует. — брюнет примиряюще улыбается, сжимая руки в замок. — Итак, вы поняли, чего я хочу от юных герцогинь? Пенелопа вдруг усмехнулась. Надо же. В прошлой жизни её никто не спрашивал, её никто не учил и никого не волновало её мнение. А сейчас…её мнение важно и его слышат. Это чувство, когда ты не пустое место, восхитительно. — Вы хотите, чтобы мы организовали чаепитие с юными леди знатных домов. И чтобы потом они решили стать нашими. — Пенелопа отложила перо и бумагу, поднимая темные глаза на Ивонн, которая смотрела на неё внимательно, пожирая удивленным взглядом. — Хм, — Маркус улыбнулся, глядя на девочку из трущоб. — верно мыслите, принцесса Пенелопа. Вы хотите заполучить себе друзей. — Нет же, — Пенелопа мрачно окинула взглядом окно, из которого лился живительный свет. — я ничего не говорила про друзей. Наша задача просто заставить их считать, что единственное, что они могут сделать, чтобы не быть пустым местом, это с открытым ртом слушать нас. Маркус улыбается мрачно, довольно и гордо. Девчонка непростая — это факт. И явно талантливая — раз так быстро просекла наживку, которую он так тихо закинул.* * *
Черный пес весело вилял хвостом, принося мячик своей хозяйке. Пенелопа улыбнулась, глядя на довольную физиономию питомца. — Форси, принеси! — мяч летит далеко, посылая верного друга девочки за мячиком. Девушка сидит на лавочке, сжимая руками плечи. Чувствует себя неловко. Напротив неё сидит её сводная сестра… — Ивонн? — зелёные глаза внимательно смотрели на девчушку, которая сдавливала голову руками и роняла слёзы. Пенелопа была сильно сбита с толку такими эмоциями, казалось, она злилась. Злилась на Ивонн, которая сидела здесь и упивалась своим горем. У Пенелопы оно больше. Но она же не плачет?! А потом Пенелопа вспоминает — она плакала. Много и долго. Но слезы имеют свойство заканчиваться. Вот и эмоции девушки иссякли. — Прости, я пойду…ты тут посиди… — И только она встала со скамейки, как её больно схватили за руку, словно она спасательный круг. — …?! Ивонн, опустив свои голубые глаза, смотрела в пол беседки, сгибая голову к самому полу. Эккарт чуть дрожала, зеленоглазая поняла это по трясущейся руке. — Что с тобой…? — Её руку обхватили покрепче. — …Стой… Не хочу… Постой рядом минуту… Пенни опустилась на пол, хватаясь за прохладную ладонь руками. Ткань платья зашуршала, но её это не волновало в тот момент. Почему-то…было неприятно видеть слезы девчонки, из-за которой ей суждено было умереть по сюжету игры… — Ивонн, ты вся дрожишь… — Пенелопа. — … — Она чуть затряслась. И вдруг резкое осознание пронзило Пенелопу. Нет, Ивонн не было плохо. И врач был не нужен. Просто…впервые она поняла, что ей можно больше, чем она думала. Из глаз текли слезы. Слёзы обиды, боли и желания измениться. Пенелопа понимала её. Ей было так страшно сделать хоть одну ошибку, что она закрыли в себе любые чувства, любые проявления слабости. Раз решила играть по правилам адской системы, то не имела права жить как прежде. Неправда. Ложь. Обман. Как оказалось, слезы Ивонн стали триггером для Пенелопы. Ни она, ни Ив не обязаны были давить себя, уничтожать свою человечность ради мести, ради того, чтобы выиграть. Сейчас обе были открытыми и беззащитными. Были такими, какими они запретили себе быть. Пенелопа дрожала, сжимая плечи руками. Давить. Задавить. Уничтожить любые чувства. Любую помеху… Хах… Она опять ошиблась. Она оказалась слабой. Ей нужна поддержка. Ей нужен человек, который выслушает Пенелопу, которая не играет роль стервы, а просто не может вывезти свою роль в одиночестве. И…словно в доказательство к этому в этих слезах, перед ней сидела такая же плачущая девочка — слезы которой казались ей ужасными и такими отчаянными. — Гав! — Форси прибежал с мячом к Пенелопе, отрывая хозяйку от слез. — Хм, спасибо за помощь. — хрипло подытожила Ивонн, хмурясь лицом. Пенелопа усмехнулась, также отворачиваясь от девочки. Этот приступ слез испортил всё, что она выстраивала из себя. А ведь верила, что уже не умеет плакать. — Конечно, я пойду. — Пенелопа посмотрела на Ивонн, которая отвернулась от неё, всё ещё вздрагивая. — Будь в порядке. — Хех — Ивонн потирает тонкими пальцами переносицу, вытирая высохшие слезы. Может, она и против, но…на душе стало тепло. Её выслушали, ничего не сказав. Просто обняли и разрешили реветь, как полоумной. А Пенелопа обернулась. И замерла. Ивонн улыбалась. Тепло и так честно, что у неё почти защемило сердце.* * *
Сон был крепким и пустым. За последние года…для Рейнольда это было прекрасно. Он не видел матери, которая твердила о его бесполезности. Там не было отца и его осуждающего взгляда. Нет и брата, который постоянно тычет его, словно провинившегося щенка, в то, какой он неидеальный. Воздух в комнате был немного прохладным, отдавал свежим морозом и елью. Слышались редкие звуки полярных сов, которые белыми крыльями рассекали морозный мрак на улице. Комната, где теперь должен был прожить Эккарт выглядела…классно. Да, Рейн именно так бы охарактеризовал эту комнату, где он чувствовал себя…так уютно. Темные стены, на которых висела голова огромного медведя, который, казалось, сейчас сорвется со стены, обрушив свою ярость и злость на тех, кто лишил его свободы. На полу был постелен огромный меховой ковер, не позволявший ногам мерзнуть, когда те касались паркета. Мех ковра напоминал золотисто-шоколадный цвет. Кровать, где сейчас крепким сном забылся парень, была огромна. Вырезанная из дуба, устланная шкурой и толстенным одеялом и пуховой подушкой, перина грела тело уставшего подростка, позволяя подольше оставаться в царстве Морфея. — Доброй ночи, — деревянная дверь с металической обделкой громко ударилась о стену, создавая шум. Рейнольд подскочил, сразу фокусируя взгляд на том, кто так бесцеремонно ворвался в его спальню ещё до рассвета. Мысли подсказали, что его меч находится слишком далеко от него. Стало не по себе. Пока неизвестный не продолжил свою речь. — Подъём, Рейн. — хриплый голос и издевательский тон… Это точно Люк… С него стянули теплое одеяло, окуная его в ночной холод комнаты, который не смог разогнать даже огонь, танцующий языками на углях в камине. — Дай доспать… — он хотел было завалиться обратно, но ему не позволили. — Ай! — холодная вода оказалась на голове парня, вынуждая его подскочить и зашипеть на мужчину. — Вставай, говорю. Нам пора уже. — ему кидают его меч и указывают на плащ. — у тебя меньше трех минут. Рейнольд ошарашенно глянул на полностью одетого наставника, думая о том, что не был готов к такому. Что они могут делать в такой час? — З-а…зачем в такой час? — он натянул на себя теплую водолазку, поверх которой быстро натянул теплый плащ. Прохладная одежда быстро нагревалась о теплую кожу. — Что случилось, Люк? — меч звякнул, крепко повязанный на боку. — Твоё обучение начнётся сейчас. — Люк тряхнул темными волосами, выходя из комнаты своего ученика. Тот последовал за ним. — О чем ты? — Рейн спешно шёл за наставником, наблюдая за тем, как вместе с ними собираются трое солдат и тот самый Эрик. Прошло уже больше десяти дней, но это их вторая встреча. Рейнольду даже казалось, что этот друг Люка явно непростой приезжий. — Ты решил его брать с собой?! — басом прокричал Эрик, резко тяжелея взглядом. — Ты же в курсе, что ему не следовало бы видеть то, куда мы собираемся? — совсем шёпотом продолжая — Юлиан же хотел помочь парнишке отдохнуть и восстановить здоровье, но…я уверен это не то, что стоит видеть подростку. Люций же проигнорировал его возмущение, отдавая приказ седлать лошадей и быть готовым к нападению на тех, на кого он укажет. Рейнольд также оседлал своего коня, все ещё не понимая причину такой суматохи. Они пустились в путь, все как один следуя за лошадью Люка, который горел ненавистью. Рейнольд впервые в жизни ощутил себя — частью чего-то важного. Он был деталью общего механизма и это…позволяло откинуть все мысли, обычно давящие на него, и устремиться за наставником, гадая что же его ждет. Однако он и представить не мог. Что он увидит по прибытию на место. Плотная ткань плаща грела его, не позволяя замерзнуть. Уже через час быстрой езды они остановились, по приказу Люка слезая с лошадей. Дальше они шли пешком, Рейнольду оставалось только настороженно глядеть по сторонам, не зная чего ему ждать. Ноги наступали на неровные плитки из серого камня, которыми была выложена вся улица. Сам переулок был погружён в сумрак и освещался маленькими красными керосиновыми фонарями. Они давали мало света, но всё же разглядеть дорогу было реально. С обеих сторон дороги стояли низенькие, в два-три этажа, чёрные или тёмно-серые дома, в большинстве своём, которые казались нежилыми и от того настораживали всякого прохожего. В редких домиках, где горел злой жёлтый свет, виднелись силуэты людей. Рейнольд съёжился, ведь он не привык к такому. Вокруг него всегда были только уважающие его люди, который были сыты и довольны жизнью. Но это всё…был другим миром. И страшнее всего было то, что именно этот ужасный мир, так отличающийся от того, в котором парень жил в герцогстве…являлся реальностью. Суровой действительностью. К примеру, вон у той дальней стены дома, который он мог видеть, стоял высокий и худой человек, закутанный в чёрную тряпку, а сверху повязанный бордовым шарфом. В руках он держал прозрачную бутыль с остатками коричневой жидкости на самом донышке. Его лицо было слегка спрятано за шарфом, но красные щёки были видны. — Мы на месте. — Люк затормозил, мрачно оглядываясь на Рейнольда. — Рейн, сейчас ты увидишь реальность. То, с чем аристократия намеренно не борется, желая заработать побольше деньжат. Эккарт вздрогнул, видя, как сильно в лице поменялся наставник. Словно он хотел бы сжечь к чертям это место, к которому они подходили. Пройдя ещё пару построек, вероятно, заброшенных, перед ним наконец появилось довольно большое здание из тёмного дерева и обделанное металлическими листами почти со всех сторон. Окна на доме были заколочены, а в щелях между досками виднелись прутья решёток. Из дома, казалось, издавались тише, еле слышные бормотания и рыдания. Стало не по себе. Ветер дул насквозь, пробирая нервные окончания. Кровь кипела, а внутри все леденело. — Цель визита? — Прозвучал грубый голос одного их охранников, который стояли на входе в этот мрачный дом. Это был высокий и мускулистый мужчина в кожаном пальто, с какими-то оборванными тряпками на шее и на руках. Одет он был в свободные армейские штаны и коричневые сапоги с чёрными бляшками. Его грубое, неотёсанное лицо было покрыто чёрной щетиной, а левую бровь пересекал жуткий шрам, тянувшийся от лба к уголку губы. — Ваши трупы. — Люк сказал два слова и пока мужчины понимали их смысл, один из охранников оказался с вскрытым горлом, а другом вспороли брюшную полость, не позволяя выжить этим парням. — Я… — вздрогнул Рейнольд, касаясь своих плеч. Ему стало страшно. Куда они пришли, что такое происходит? — Если ты не можешь, останься здесь. — Эрик понимающе коснулся плеча парня, убирая окровавленный меч в ножны. — Но если ты идешь, то пути назад нет. Верно. Он не дома, он сам решил, что станет сильнее. И он не имеет права бояться. Точно не сейчас — может потом, когда он будет один и его никто не увидит. — Нет, я иду. — Люк грустно усмехнулся, подерживая его потуги запрятать свой страх глубоко внутрь. — Хорошо, — Люций покрепче схватил меч, невербально отдав приказ повторить за ним и достать оружие. — мы начинаем. Дальше Рейнольд помнил всё смазано и каждый момент животным ужасом отдавался в его голове. И ненависть к тем, кто одобряет подобный бизнес…росла в геометрической процессии. Комната, где они оказались, не была чем-то обычным. Целый зал, где было два три источника света, почти целый малый взвод солдат, который резко напрягся, увидев вторженцев. Больше половины помещения занимала огромная клетка. Толстенные железные прутья, измазанные гадкой красной краской, словно росли из пола в потолок. В комнате ужасно плохо пахло — запах крови, от которого сводило желудок, запах пота, плесени, влажности и…гнили. В темнице были навалены друг на друга какие-то мешки, как Рейнольду могло бы показаться, если бы не стоны от этих мешков. К горлу подкатила тошнота, но парень заглушил её, не смея позволить себе проявить слабость. Он сделал свой выбор и пути назад больше нет. Деревянный пол кое-где прогнил, покрываясь дырами в землю. Комната была в сумраке, освещаясь лишь двумя лампами, что висели на стене, около единственного, более или менее, нормального места в этом помещении. — Кто такие?! Он вздрогнул от неожиданности, когда к ногам подкатилась теплая голова. Стало жутко. Очень-очень. Люк взмахнул рукой, разнося приказ о нападении. И ликвидации. Стоны охранников, которые прощались с жизнью за такой бизнес, били по вискам подростка. К нему сзади подкрался враг, занося меч над головой. Рейнольд замер, чувствуя, как он немеет. Да, он был не прав. Он слаб. Он не готов к такому реальному миру. — Очнись! — ему отвесили две громкие оплеухи, ударяя по лицу. К коже сразу подступила кровь, заставляя кожу показывая явные следы ладоней. — Я… — Эрик сидел напротив него с окровавленным мечом и уже убитым трупом того, кто хотел забрать жизнь юного Эккарта. — Да, ты, малец! Ты! Сам пошёл сюда, так выживай, а не жди спасения. Эрику пришлось уйти от него, отражая нападение из-за спины. Кажется, этих тварей больше, чем показалось сначала. А Рейнольд думал. Он думал около минуты. Вспоминал разговор с Люком и слова Эрика. Они правы. Он слаб. Он не готов к такой жизни, но…он не позволит себе умереть. Не ради этого он столько времени тренировался, не ради этого он вообще приехал сюда. — Мальчишка, я сдеру с тебя кожу! — сзади пробасили угрозу, отрывая Рейнольда от мыслей. Снова? Но…теперь никто не мог спасти его. Рейну пришлось очнуться. Резкий кувырок, позволивший уйти от атаки. Быстрый взмах мечом, чтобы отразить атаку врага. Подсечка, благодаря которой лезвие прошлось по ногам нападавшего, который грузно пал на колени, все ещё махая оружием. И финальная атака, перерезавшая горло врагу. Рейнольд вздрогнул на миг, тут же прогоняя свой страх. Он не должен забивать себя страхом. Сейчас это только поможет врагу убить его. Он взял с со стены один из фонарей и направился к толстым прутьям. Хотел увидеть то, что аристократы считают приемлемым бизнесом. Свет от керосиновой лампы осветил камеру. Рейнольд сжал зубы, слыша, как хрустит на зубах. Ощущение, как будто в голове взрывается лампа. Осколки вонзаются в глазные яблоки, выжигая их. — Твою мать! — От увиденного захотелось убежать как можно дальше и плевать, что он решил вытерпеть всё. В углу темницы скрюченный и неестественно выгнутый лежал человек. Нет, труп. Он выглядел ужасно. Вся грудь и лицо приобрели темно-лиловый оттенок из-за подкожных кровоизлияний. И прямо около мёртвого, разлагающегося человека спали те, кто ещё были живы. Их шеи, руки, ноги были закованы в грязные кандалы, которые, было видно, сильно давили, сдирая с них кожу. Там были и дети, что вызвало у подростка рвотный позыв, и старики. Они валялись на грязном полу, как чёртовы мешки с картошкой. Их блеклая кожа, испещрённая царапинами — глубокими и не очень, была покрыта почти чёрными синяками. Волосы у всех — у абсолютно всех — были срезаны под корень. На лысых головах виднелись клейма — красные, воспалённые шрамы от раскалённого металла, которым этим людям обжигали их место в голову. Буквально. Все эти люди были без сознания или просто в отключке. Рейнольд отшатнулся от клетки, роняя лампу. Ему стало плохо. Теперь по-настоящему. Это всё кошмар. Он сейчас проснётся и окажется в своей новой комнате. Вот только…сон никак не проходил. Потому что…это было реальностью. Реальностью, которую он никогда не замечал, потому что был рожден с золотой ложкой во рту. — Это последний! — кажется, охранники подохли, люди Люка смиренно убрали оружие. Но потом резко…послышался крик и лязг меча. И мат в сторону ублюдков, позволивших такому бизнесу расцвести. — Эрик, мать твою, ты решил позволить этому сукину сыну доложить обо всём?! — голова сморщенного старика, с аккуратной бородке и позолоченным моноклем, подкатилась к ногам Рейнольда. Люк и Эрик усмехнулись, склоняя головы перед говорившим. — С приездом, Ваше высочество наследный принц. Каллисто махнул рукой, испачканной в чужой крови, наблюдая за отродьем Эккартов. Это оказалось интересно. Сын герцога, выращенный в изнеженной атмосфере герцогства, сумел не только убить, но и не сбежал от всего того, что он узнал про аристократов. — Кого я вижу. — принц подошёл к Эккарт, смотря на него с высоты своего роста. — Полагаю, герцог слукавил, когда говорил о том, что его сын отбыл на север в наказание. Рейнольд замирает, поднимая взгляд на говорившего. Что этот кронпринц забыл здесь? — Ну, как? — Каллисто звенит ключами в руках, привлекая внимание Эккарта. — Как тебе благородный бизнес аристократии? — Честно? — прошипел Рейн, желая придушить этого императорского придурка. — Хотелось бы. — кронпринц подал знак, раздавая ключницы солдатам. Каждый ключ — свобода одного раба от их ошейников. — Я горю желанием поместить учредителей этого бизнеса на место этих несчастных. Люк похлопал по плечу Рейнольда и кронпринца, привлекая их внимание. — Всё, хватит, мальчишки. — Люций посмотрел на принца, который сморщился. Видимо, принц всё также не уделяет себе достаточно времени. — У вас ещё будет время поделиться идеями казни дворян. Возможно, Каллисто сам того не понимая, в ту ночь откопал человека, который…станет ему хорошим союзником. Но пока что он даже не думал о таком. Слишком много раз он был предан такими отчаянными.