Раскрытие

      Сидя за столом с остальными и медленно пережевывая приготовленный Ки омлет, Джонг не следил за разговором. Иногда в сознание прорывались обрывки фраз: «съемка уже завтра» (уставший Онью), «стилист заболел, самому, что ли, разобраться» (Кибом снова ворчит), «новые пробы» (Минхо бодрится). Но Джонг не понимал их, они скользили мимо и так же исчезали в гуле его собственных мыслей. Он смотрел то на солнечное пятно на полу (погода будто издевалась, столько дней дождей, а тут, прямо когда у Джонга катастрофа — нате, гуляй себе, да нельзя; сегодня ехать на интервью, если он все правильно помнит), то на веселое — улыбающееся — лицо Тэмина. Он даже не отводил глаза, беспечно смотрел на хена, вел себя как обычно, а иногда в шутку недовольно надувал губы. Джонхену хотелось вскочить из-за стола, снести к черту все эти миски с кимчи, омлетом и рисом, схватить Тэмина за руку и в лицо прокричать: «Сделай уже что-нибудь! Не будь таким нормальным!» Он и понятия не имел, что некогда милый малыш (теперь уже нет, и все из-за Джонга) окажется хорошим актером.       Когда завтрак кончился, Джонхен выдохнул с облегчением, встал и посмотрел в окно. Соседние окна отражали солнечные блики, на улице шли по своим делам счастливые, ничего не подозревающие люди. Им-то не приходится мучиться собственными ошибками.       «Ошибками? — на миг промелькнуло в голове. — Но ведь он… не оттолкнул, или как? Нет-нет, ошибка, именно ошибка. Не так нужно было это делать. Да вообще не нужно было это делать, теперь ничего не вернешь. Я идиот. Лучше бы признался, услышал отказ — и успокоился. Идиот». Он обернулся и посмотрел на младшего. Макнэ с утра не хромал, ходил спокойно, хотя все понимали, что несколько дней танцевать он не сможет. Но хотя бы тут повезло — Джонг был рад и такому. Онью сказал всем готовиться к интервью, Тэмин вышел из кухни вслед за остальными. Кибом остался разбираться с посудой, Джонг подошел и стал вяло помогать. Ничего не хотелось. Зашумела вода.       — Теперь не услышат. Что у вас произошло, хен? — Кибом говорил вполголоса, но так, чтобы Джонг мог разобрать. Его ловкие руки небрежно споласкивали миски, но он постоянно поглядывал в лицо замявшегося Джонхена.       — Б-блин, все так заметно? — глаза Джонга расширились, но отрицать не было смысла. Кибом был самым внимательным из всех, оставалось только надеяться, что остальные не догадаются.       — Ты меня за кого держишь? — недовольно спросил Ки. — Он тебе за утро и слова не сказал. Что ты сделал?       Джонг помолчал, потом обернулся на коридор, убедился, что никто не идет, и спросил:       — У тебя сигареты в заначке еще остались?       Кибом кивнул и выключил воду. Джонг открыл окно и сел за стол, уронив голову на руки. Он даже не начал подбирать слова, когда почувствовал руку на спине: Ки уже протягивал пачку и зажигалку. Дрожащими пальцами Джонг вытащил сигарету и нервно защелкал колесиком.       — Ну-ка дай, — Ки отобрал зажигалку и дал прикурить. — Будешь должен. Эту пачку получилось растянуть аж на полгода, чтобы не подсесть. Да и голос… В общем, дверь я прикрою, ты рассказывай.       Джонхен подошел к окну и затянулся. Сигарета горчила, но немного успокаивала. После пары затяжек он решил не мусолить и выложить, как есть. Но сказать вслух оказалось не так легко. В голове-то все звучало четко.       — Я его вчера… Я ему… — он закашлялся, но не из-за дыма. Потом, внезапно разозлившись на свою слабость, отрывисто бросил:       — Да отсосал, в общем, — сигарета в пальцах сломалась. Он выбросил ее в окно. За спиной Ки тихо матюгнулся, а потом спросил:       — Тэмин был согласен?       Вопрос в лоб. Джонг достал из пачки вторую сигарету. Теперь получилось прикурить самостоятельно, и он, отвернувшись к окну, чтобы не встречаться взглядом с Кибомом, прохрипел:       — Вроде…       Рука Ки тяжело упала на левое плечо и крепко сжала:       — Без «вроде», хен, ты же понимаешь, что это… Он же не как мы.       Шокированный Джонг оглянулся на серьезное лицо Кибома и пролепетал:       — Как давно ты знаешь про меня?       — За кого ты меня держишь? — повторил Ки, не убирая руку, но ослабив хватку. Помолчав, он добавил: — Я еще года три назад наткнулся на твои журнальчики. Прятать надо лучше. Серьезно, нижний ящик в тумбочке, да еще наполовину открытый, хен…       — Будто сам такие не читаешь, — вдруг нервно фыркнул Джонг. Он был благодарен за сигареты и ироничный тон, хоть что-то оставалось неизменным этим утром.       — Я прикрываю девочками, — хитро протянул Ки.       — Могу поспорить, большегрудыми, — и они дружно рассмеялись. Но Джонг быстро помрачнел:       — Кхм… Ки… Он кивнул, когда я спросил. Но я не думаю, что он понял, к чему все идет. Черт, я такая свинья… А сегодня он… — Джонг опустил голову, потом снова затянулся. — Попросил дать время, не знаю, на что только. Может, пока он найдет мачете поострее, чтобы снести мне голову, — горькая усмешка заиграла на губах.       Рука Кибома легла на лопатки. Она мягко грела спину, и плечи Джонга устало опустились. Было приятно рассказать хоть кому-то, пусть и не в деталях. Джонхен снова почувствовал слезы в глазах, но отвлекся на сигарету. Усталость навалилась на него камнем, и только ласковая рука Ки, поглаживающая лопатки, помогала не осесть безвольным мешком на пол.       — Я совершенно с катушек слетел из-за него, Ки… — голос Джонга дрогнул. — Я так влип, черт, я его люблю…       — Знаю, хен.       — Тебе говорили, что нельзя быть таким проницательным? — всхлипнув, спросил Джонг.       Ки закатил глаза:       — Великолепие не спрячешь, — снова смех. Джонг вытер скатившуюся слезу и выбросил докуренную до фильтра сигарету. Кибом посмотрел на него серьезным и грустным взглядом:       — Ему хуже сейчас.       — А то я не понимаю! — неожиданно громко ответил Джонг и тут же испуганно прикрыл рот рукой. Пристально взглянув на Ки, он добавил: — Может, ты с ним поговоришь? У него никого рядом, кто бы объяснил…       Ки помотал головой и отбросил с глаз черную челку.       — Не думаю, что ему нужно, чтобы кто-то пришел мусолить эту тему. Раз попросил дать время, значит, сам разберется.       — Не могу смотреть на него такого… Уж лучше бы врезал, — вздохнул Джонхен. — Я не знаю, что делать.       — Жить, — задумчиво ответил Ки. — У нас интервью сегодня, не забыл?

***

      «Жить», — думал Джонг, сидя в машине и глядя на мелькающие витрины. «Как именно? Я и так постоянно играю на публику, теперь играть еще и для ребят? И для Тэ? Как он собирался сегодня, даже не посмотрел ни разу. И переодеваться ушел в ванную, все из-за меня… Где взять сил… Что значит это «жить», если нет свободы ни в чем, если разбил сердце любимому собственным эгоизмом, если нельзя повернуть время вспять, если даже извиниться — не вариант? Где она, эта твоя «жизнь», Кибом? Все, что я чувствую — заслуженно, Тэмин вправе мне устроить все круги ада, я должен это принять. Но силы, силы-то взять где?..» — Джонг не заметил, как они подъехали к редакции журнала, для которого сегодня будет съемка и интервью. Он даже не вспомнил название. У входа уже толпились фанаты и папарацци. Вспышки замелькали в привычном хаосе, Джонхен натянул улыбку.       Когда он вышел из машины и встал рядом с остальными, а Онью сказал фирменное приветствие SHINee, лицо Джонга не выдавало ничего, кроме необходимого по случаю милого выражения. Тэмин, стоящий рядом, вдруг приблизился к нему, взял за руку и с улыбкой прошептал на ухо:       — Веди себя как обычно, хен. Можешь даже приобнять. Не забывай про руки, фансервис и шутки. Иначе люди заметят, — Джонг почувствовал, как в живот воткнулся раскаленный нож и стал прокручиваться вокруг своей оси. Но лицо его продолжало заученно улыбаться.