Гиена при стае Волков

      Тишина. Совсем непривычная для дикой саванны. Птицы не издавали ни единого звука, хотя днём можно наблюдать и слышать прекрасное щебетание пташек. Где-то вдалеке дремали огромные слоны, чуть дальше, возле водопоя, можно было увидеть, как детёныш жирафа неумело лакал воду, а его родитель осматривался по сторонам, чтобы какой-нибудь хищник не позарился на его чадо. Гиппопотамы мирно спали в воде. Золотые колосья тихо колыхались на ветру, отчего иногда было слышно шелест сухой травы и то, как капля росы падала на сухую землю.       Звёздное небо было необычайно чистым и таким красивым; именно в такое небо любят смотреть звездочёты. Вдалеке упала комета, давая кому-то сигнал, что пора действовать. Всё началось неожиданно. Ночью, когда всё племя гиен спало и никак не ожидало нападения врагов.       Адэхи сквозь сон услышал душераздирающий крик где-то совсем рядом, потом ещё один, ещё, и ещё, отчего мальчишка тут же подскочил со своей лежанки и забился в самый дальний угол, как учил его папа-омега. Родителей в комнате не было, и это пугало. Каждый раз перед сном взрослые говорили:       — Спи чутко, будь всегда настороже, ведь пока ты спишь — враг не дремлет!       Мальчишка попытался слиться со стеной серой и грязной пещеры, в которой жило его племя. Было страшно. Крики пугали до дрожи в коленях, ведь голоса принадлежали и взрослым, и детям. Его сердце колотилось так, что готово было выпрыгнуть в любой момент. Он пытался контролировать дыхание, чтобы обрести хоть какой-то временный контроль. Родители ему рассказывали, как варвары жестоко убивают и насилуют омег.       Адэхи сейчас не понимал, что происходит, но одно он знал точно — это что-то, что понесёт за собой плачевный результат. Гиена отчётливо слышала звуки борьбы железным оружием, а это могло означать только одно — львы!       — В бой, друзья мои! Защищайте детей и омег! Воины мои, вперёд! Давайте защитим нашу стаю, нашу семью! — воодушевлённо кричал вождь.       А дальше была борьба не на жизнь, а на смерть. Дело было ради семьи, чести и долга. Отовсюду слышались крики, звуки драки, звон скрещённого металлического оружия. В воздухе витал запах смерти. А потом раздалось утробное рычание львов, было слышно, что они перекинулись в зверей, слышался хруст костей.       К сожалению, гиены не могли сделать то же самое, ведь их ипость* животного намного слабее человеческой для борьбы, зато в охоте они активно пользовались своим звериным нутром.       Послышалось клацанье пастей и вновь хруст. Сейчас это означало лишь одно — лев перегрызал кости. Кровь текла по каменному полу, оставляя за собой алые ручьи.       Казалось, что омега забыл, как дышать. Сейчас ребёнок был готов на что угодно, лишь бы его не нашли эти варвары. Омега хотел тишины, чтобы всё это кончилось, чтобы его племя выжило и прогнало врагов. Но эти крики омег и альф заставляли Адэхи осесть, обнять свои колени, уткнуться в них лицом и закрыть уши.       Он не хотел это слышать, не хотел, но это жалостливое: «Пожалуйста, не трогайте моих детей. Нет!» заставляло тело дрожать, а потом был слышен замах и глухой звук, словно мешок картошки повалился на землю. После этого крики прекращались и начинались новые, в разы хуже прежних.       Звук металла резал по ушам мальчишки. Адэхи сильнее закрывал маленькими ручками свои ушки, стараясь не слышать эти ужасные крики о помощи. Ему было настолько страшно, что не передать словами.       Он чертовски боялся за своё племя, родителей, за свою жизнь, но ничего сделать не мог — ведь он ребёнок!       Вдруг настала гробовая тишина. Омега уже обрадовался, что всё, оборона справилась, стая смогла отбиться, однако радость в одно мгновение исчезла.       — Обыскать пещеру! Никого не жалеть: ни омег, ни детей. Убить всех! — громким эхом раздалось в ушах мальчишки.       Вот и всё.       Он медленно взял себя за волосы и сжал их, зубами впился в свои колени, чтобы не закричать и не выдать себя. Сейчас мальчишка пытался осознать, что все, кто был в пещере, мертвы.       Вот вся правда жизни: слабые — умирают, а сильные выживают.       Варвары, другими словами их трудно было назвать, отправились обыскивать пещеру. Они осматривали каждый уголок, поворот, дверь, всё, лишь бы найти хоть кого-то выжившего из племени гиен, чтобы беспощадно убить.       Вот один молодой оборотень, одетый в железные доспехи, заходит в комнату, осматривает её и замечает в углу ребёнка. Он достаёт оружие и подносит к шее мальца, поднимает концом меча его голову, отчего на лезвии появляется первая капля алой крови, и кричит:       — Командир! — в этот момент ребёнок смотрит такими пустыми и стеклянными глазами на воина. В этих глазах не было и намёка на жизнь. Взгляд мертвеца, который потерял смысл жизни. Сердце льва дрогнуло: ему, одному из самых лучших воинов, вдруг стало жалко мальца. — Тут никого нет. Уходим! Это была последняя комната, — а потом почти шёпотом проговаривает: «Надеюсь, ты не будешь страдать. Попытайся выжить сам. Все мертвы».       Но омега даже не дрогнул, всё также продолжая сидеть с пустым взглядом и взирать на льва. Смотреть в эти бездонные карие глаза, в которых читалось… беспокойство?       Нет, это была жалость. Оборотень смотрел не с презрением, а с такой жалостью на ребёнка-сироту, после чего просто развернулся и молча ушёл.       Адэхи так и остался сидеть на сыром и холодном полу, смотря в спину уходящего врага. Он так и хотел накричать на этого глупого воина.       Почему ты меня не убил?! Зачем ты меня пощадил?! Зачем ты смотрел на меня своими карими глазами с жалостью?! Зачем?! Зачем ты соврал своему капитану?! Я убью тебя! Слышишь?! Убью!       Так много вопросов, и ни одного ответа. После ухода варвара омега так и сидел, пытаясь понять, зачем же враг поступил с ним именно так. Ведь это глупо! Ребёнок же вырастет, научится выживать и отомстит! Но, видимо, об этом ушедший альфа не подумал.       Вскоре чужие голоса стихли окончательно — видимо, враги ушли. В голове раз за разом билась фраза «все мертвы», а когда состояние шока и гнева прошли, тело просто не выдержало, и ребёнок потерял сознание.       Он не знал, сколько точно прошло времени, но, когда пришёл в себя, с улицы уже веяло утренним теплом, а сквозь небольшие щели в стенах пещеры пробивались робкие солнечные лучи, нещадно ударяя по закрытым векам. Видимо, солнце только светало.       Вдалеке слышалось тихое щебетание птиц. Адэхи нахмурился и отвернул голову от назойливого света, но тут же подскочил на месте, почувствовав прикосновение к своим волосам.       Он рывком поднялся, но спросонья неуклюже плюхнулся обратно на пол, вжавшись в стену спиной. Перед ним сидел Такэху, обеспокоенно наблюдая за действиями соплеменника.       Этот юный альфа был сыном лекаря. Парнишка был старше омеги всего на пару лет, но это не мешало им общаться практически на равных, несмотря на то, что у них разные социальные статусы в племени.       — Эй, спокойно, это я, — он поднял руки вверх, тем самым показывая, что не собирался делать ничего плохого, и подсел немного ближе. — Ты как?       Адэхи с силой зажмурился и встряхнул головой, пытаясь избавиться от всплывших воспоминаний о сегодняшней ночи. Потом он резко ломанулся в сторону выхода, до последнего надеясь, что это был самый обычный кошмар, который ему всего лишь приснился, и что все живы, здоровы, готовятся к завтраку, а Такэху просто пришёл разбудить его. Но надежды не оправдались…       На это было страшно смотреть. Страшно, невыносимо больно, невозможно. Множество бездыханных тел, пропитанная кровью земля, плотный воздух, после которого оставался неприятный привкус железа на языке, и стервятники, кружащие высоко в небе над полем боя; самые смелые из них сидели на трупах и ковырялись крючковатыми клювами в перегрызенных глотках или глубоких ранах гиен.       Душераздирающий крик вырвался из горла омеги, что с силой вцепился в свои блондинистые волосы, едва не вырывая их; из его глаз покатились крупные, горячие слёзы, капая в бордовые лужи у ног.       Такэху вышел следом и с печальным вздохом в который раз за утро оглядел сию картину ещё раз. Он прекрасно понимал чувства Адэхи, ведь его реакция на это была точно такой же.       Парню повезло выжить, потому что отец втихаря отправил его ночью в одно особое место, словно знал, что так он убережёт сына от чего-то дурного. Такэху был благодарен отцу за спасение, он понимал, что их племя на грани вымирания, и, чтобы продолжить их род, им с Адехи придётся…       Щёки молодого альфы покрылись румянцем, но как только он понял, что думает совсем не о том, потряс головой, прогоняя совсем ненужные грязные мысли.       Альфа поднял с земли увесистый камень и швырнул его в наглых падальщиков. Сейчас он чувствовал, что это правильно, что именно так и должно быть. Для пущего эффекта он яростно взмахнул руками и прорычал:       — Пошли вон! — птицы переполошились, загалдели и взмыли в воздух, поднимая тучи пыли взмахами больших крыльев.       Такэху похлопал омегу по плечу и медленно поплёлся к центру кровавого поля, перешагивая через трупы когда-то живых членов стаи, присаживаясь на корточки около одного из тел.       Стеклянные глаза бесчувственно глядели в небо, жизнь в них потухла навсегда, и альфа осторожно прикрыл веки родного отца, обронив пару слезинок на его лицо. Немного дальше лежал его папа-омега, а где-то слева — старший брат.       Такэху коротко глянул в сторону Адэхи и поднялся на ноги, замечая, что тот больше не рыдает. Дрожит всем телом, топчется на месте, судорожно сжимая кулаки, и что-то едва слышно бормочет себе под нос. До его острого слуха отчётливо донеслись знакомые слова — омега молился.       Адэхи внимательно осмотрел каждое тело, в последний раз произнося имена погибших, запомнил каждое увечье, нанесённое его родным и близким, и в груди его запылала такая злоба и жажда мести вперемешку с чувством утраты, что казалось, будто в голубых глазах на пару мгновений всполыхнул бушующий пожар. Он немного дольше задержался у тел родителей, шепча молитвы над их ушами, прикрывая их неподвижные веки, и, более-менее взяв себя в руки, двинулся к единственному выжившему из своей стаи.       — Такэху, — начал он хриплым от криков голосом, — С этого момента мы больше не можем ни на кого полагаться, разве что друг на друга, а потому давай держаться вместе.       Альфа не ответил, но уверенно кивнул ему, отмечая, что в этом мальчишке есть задатки лидера, как и у его отца. Такому омеге даже и подчиняться не жалко, несмотря на то, что он альфа.       Адэхи смотрел на восход и тихо шептал слова: «Я отомщу. Я буду жить ради мести!».       Кулаки юного омеги сжались. Он дал себе слово, что это обещание он обязательно исполнит. Он станет сильнее ради погибшей семьи.       Они долго перетаскивали трупы вглубь пещеры, вновь читали молитвы, сидя на входе, а затем обложили всё соломой и подожгли, отправляясь в сторону кроваво-красного восхода.       Они не смели обернуться назад, взглянуть на охваченный ярким пламенем бывший дом, и лишь уверенно ступали вперёд, ещё не до конца осознавая, куда и с какой целью идут, но оставаться здесь они просто не могли. Враги могли вернуться в любой момент.