Первым после крепкого сна очнулся Такэху: он понял, что здесь что-то не так. Он быстро прощупал, осмотрел свои ноги и плечи, которые были перебинтованы и обработаны. Юноша двинулся, слегка шипя от боли, которую приносили ожоги. В пещеру едва попадал лунный свет, который освещал помещение, и благодаря ему можно было увидеть, как качественно омега оказал первую медицинскую помощь в таких диких условиях.
Альфа глянул на небо. Оно было чистым, лишь иногда переливалось маленькими белыми огоньками где-то вдали. Ночь вступила в силу. По небу были рассыпаны звёзды и виделась космическая туманность. Вдруг одна большая звезда сорвалась с синего полотна и полетела вниз. Такэху сразу загадал своё сокровенное желание, а потом, сложив ладони друг к другу, помолился, чтобы его мечты исполнились. Рядом зашевелился Адэхи. Альфа не сразу понял, что его спину грел омега, который спал, свернувшись калачиком.
Такэху слегка растолкал друга, стараясь его разбудить, но так, чтобы это было не грубо. Омега сонно потёр глаза и, поёжившись, посмотрел на альфу.
Сейчас в пещере было прохладно, отчего тело покрывалось мурашками. Адэхи поднялся с пола и понял, что нужно где-то искать хотя бы рубашку, чтобы в такие прохладные ночи можно было греться.
— Может, мы найдём деревню гепардов. Они дружили с нашим кланом и, узнав, что наше племя в беде, точно помогут, я уверен.
— Да ну их, уродов обдолбанных. Нашныряются и носятся — хер догонишь. У них же вожак — шаман! А он им всё травки подкидывает да подкидывает. Не хочу с ними связываться. Вдруг они узнают, что мы последние выжившие, и львам доложат, а им за это еды или золота дадут. Не забывай, что они нейтральны, а это значит — подстраиваются под тех, кто им выгоден. Так что хер там, к этим придуркам мы не пойдём.
— Но… — и весь запал молодого альфы пропал, ведь в чём-то его друг прав.
— Да ладно, всё будет хорошо у нас. Раны не болят?
— Не так сильно, как было днём, спасибо. Что мы будем делать? Я смотрю, воды у нас осталось мало, ты свою спустил на нас. Это было глупо! А если тут нет водопоя?
— Есть, я чувствовал запахи. Если пойдём по левую сторону от пещеры, то мы найдём воду. Там зелёная трава и кустарники, а это означает, что там есть мелкая дичь, значит, у нас будет еда.
— Какой же ты шумный и неугомонный, хотя я рад, что с тобой всё в порядке. Предлагаю для начала развести огонь, а потом покушать.
— Какой же ты глупый альфа!
— Почему?! — возмутился тот и недовольно уставился на друга.
— Почему, почему! По кочану да по кочерыжке! Мы на неизвестной территории — в саванне, где кругом наши враги. В двух часах ходьбы отсюда деревня львов-оборотней, если они увидят дым, то прибудут смотреть на то, что здесь горит, ведь это их местность. Они следят здесь за всем, я уверен. А теперь подумай, что с нами будет, если они увидят последних выживших гиен?! — раскричался Адэхи.
— Прости, ты прав. Но я всё равно не понимаю, почему в этих делах ты шаришь лучше меня, ведь я альфа! Мне обидно, — последние слова мальчишка почти что прошептал, но чуткий слух омеги не пропустил их мимо ушей.
Светловолосый решил промолчать, чтобы совсем не обидеть своего друга. Дети быстро собрали свои пожитки и отправились в противоположную сторону от пещеры. Они передвигались тихо, стараясь не шуметь — мало ли, какие ночные хищники тут обитают.
Они брели уже около часа, а водопоя так и не было. Такэху бурчал, что друг что-то спутал, что он дурак, раз использовал целую флягу с водой, хотя мог бы и поэкономить, на что омега разводил руками и говорил, что они рано или поздно найдут водопой. Дальше дорога была в тишине, каждый думал о своём и внимательно наблюдал за природой и любым движением.
По истечении трёх часов вода так и не была обнаружена. По пути дети выпили ещё полфляги, ноги опять начинали ныть и требовать отдыха.
Адэхи сдался, и они спрятались возле зелёного кустарника, облокотились на небольшие ветки, переводя дыхание. Они перекусили хлебом и доели кусок мяса. Прикрыв глаза, дети отдыхали и прислушивались к звукам. Вдруг омега нарушил тишину.
— Такэху, пожалуйста, научи меня драться. Я же знаю, что вас учили простым движениям, знаю, что учили охотиться. Если я тоже буду уметь драться, то, думаю, нам проще будет охотиться.
Альфа вздохнул. Он понимал, что его друг прав. Не стоит сейчас обращать внимание на то, кто омега, а кто альфа. Сейчас нужно научиться выживать.
Шатен поднялся и подал руку светловолосому, а потом стал показывать стойки, рассказывая о том, как правильно стоять, показывал различные удары, рассказывал, куда лучше бить при драке, и вскоре плавно перешёл к охоте, вещая о том, как правильно душить жертву или куда нужно кусать, чтобы перекусить шею.
Омега внимал всё, что ему говорили, переспрашивал, если было непонятно. Из-за того, что они были очень увлечены своим занятием, даже не сразу заметили голодного хищника.
Вот голодный лев готовится к своей ночной охоте — видимо, дневная была неудачной. Он прижимается к земле и, внимательно следя за детьми, готовится прыгнуть в любой момент и бежать на свою маленькую жертву. Хвост поднялся, кисточка начала качаться из стороны в сторону от предвкушения.
Такэху показывал новое движение другу, как вдруг его взгляд упал в сторону. Он увидел зелёные глаза хищника в траве и закричал, что есть мочи.
— Переворот и беги, куда глаза глядят, увидимся позже! — юнец перекинулся в гиену и, несмотря на боль, помчался в неизвестность, не оглядываясь назад. Единственное, о чём он сейчас думал, так это о том, чтобы выжить, и чтобы Адэхи выжил вместе с ним.
Омеге же повезло меньше, чем молодому альфе, ведь хищник погнался именно за ним. Мальчишка перекинулся в полосатую гиену и помчался наутёк.
Он жалел о том, что сумки и фляги остались там, и, возможно, хищник доест последние остатки еды. Хотя, если подумать, лучше уж пусть съест их, чем его самого и его друга. Сейчас главное выжить, а уже потом найти еду и воду, ведь если он сейчас умрёт, то еда ему уже точно не понадобится.
Омега бежал быстро, не оборачиваясь назад, ведь одно неловкое движение — и он труп. Опять работает уже ненавистный ему закон саванны:
«Сильный выживает, а слабый умирает».
Адэхи понял, что он очень слаб, а это означает, что за ним всегда будут охотиться, будут пытаться убить, будь то оборотни или дикие животные, как сейчас.
Я буду жить, я не позволю им убить меня здесь и сейчас, я ещё не отомстил!
Казалось бы, одна мысль, но она дала столько сил, что открылось второе дыхание. Омега помчался, как в жопу ужаленный, заставляя хищника глотать пыль из-под лап. Адэхи перемещал свои лапы едва слышно, он плутал по саванне, как истинный родственник лис.
Каждый раз, когда лев норовил прыжком поймать гиену, тот ловко уворачивался от смертельного удара. Лев злился, рычал и продолжал бежать за жертвой, которая не хотела сдаваться.
Лапы омеги уже устали; раны, что были на них, открылись и начали кровоточить, отчего пыль и грязь попадали внутрь. Гиена увидел дерево и со всего размаха прыгнул, зацепился когтями за кору и полез наверх к ветке, словно настоящий кот.
Ребёнок забрался повыше, вцепился в ветку, как в спасательный круг, и выпученными глазами смотрел на льва внизу, который кругами ходил около дерева и рычал, опираясь на ствол и царапая его, пытаясь повалить дерево. Сейчас Адэхи радовался тому, что такие большие звери не могут лазить по деревьям — то ли не додумались, то ли природа обделила такими способностями, но сейчас омега этому жуть как радовался.
Какое-то время он просидел на дереве, восстанавливая силы и осматривая местность с довольно большой высоты. Деревьев вокруг было немного, да и вообще — местность не выражалась наличием чего-то помимо редких одиноких сухостоев, молодых кустиков, от которых не было никакой пользы, больших валунов и песчаных насыпей. Вдали можно было заметить, как ветер гонит перекати-поле.
Никто не может построить тебе мост, по которому именно ты можешь перейти через жизненный поток, — никто, кроме тебя самого. Правда, есть бесчисленные тропинки и мосты; есть полубоги, которые хотят перенести тебя через поток, — но только ценой тебя самого: ты должен был бы отдать себя в залог, потерять самого себя. В мире есть единственный путь, по которому никто не может идти, кроме тебя; куда ведёт он? Не спрашивай — иди по нему!
Фридрих Ницше.
Высоко над головой светил яркий месяц. Наступила тишина, но она была недолгой: очередной рык льва вывел омегу из транса.
Пока мальчишка оглядывал территорию, в голове Адэхи уже созрел довольно неплохой план, как можно обхитрить хищника и избавиться от его преследования. В конце концов, не всю же ночь ему сидеть и куковать на макушке дерева, дожидаясь, пока на подмогу обычному льву не придут львы-оборотни, а те-то точно запросто до него доберутся. Осталось только выбрать подходящий момент и…
Омега, воспользовавшись тем, что хищник опустил голову и больше не глядел на свою добычу, спрыгнул тому на голову, отчего челюсть льва клацнула, а потом на спину, придавливая его к земле, и тут же со всех ног бросился к более густому скоплению деревьев, петляя между ними и делая резкие повороты, когда быстро опомнившийся лев уже наступал на пятки.
Он долго водил его кругами по пустырю, нарочно при беге вскидывал задние лапы повыше, чтобы пыль, песчинки и мелкий мусор летели прямо в глаза преследующему его зверю. Вся эта суета продолжалась довольно долго, пока Адэхи не заметил, что хищник начал отставать, и в тот момент он уже из последних сил бросился вперёд, чтобы окончательно отбиться от преследователя.
Омега убежал настолько далеко, насколько хватило оставшейся энергии, остановился у большого холма, переводя дыхание. На небе уже появились первые проблески света, а высоко над головой пропал месяц, который сыграл немалую роль, когда освещал путь ребёнку. Где-то неподалёку были слышны переклички ночных птиц, а шуршание в сухой траве заставляло держать ухо востро и постоянно оглядываться.
С обратной стороны холма нашлась небольшая пустая нора, в которую Адэхи без труда пролез, предварительно убедившись, что жилище никем не занято. Похоже, оно даже было заброшено, так как неухоженный вид и осыпающиеся стены явно не были признаком наличия у норы хозяина, но от этого только спокойней — никто не потревожит и не надерёт омеге зад за проникновение на частную собственность.
Ноги сильно болели, раны забились грязью, что смешалась с кровью, образуя твёрдые коросты, и омеге пришлось потрудиться, чтобы избавиться от всего этого, не допустив гноения.
За процессом очистки вспомнился Такэху, и тут же в подсознание забрались беспокойство и страх за друга. Как он? Где он? Нашёл ли себе укрытие? Не попал ли в передрягу похлеще той, что произошла с Адэхи?
Дав себе слово, что наутро он тут же отправится искать его, омега свернулся калачиком и задремал, постепенно проваливаясь в более глубокий, но беспокойный сон.
Утром он не сразу выбрался из норы; сначала принюхивался во избежание нежелательной встречи с хищниками, а хуже того — оборотнями. К счастью, поблизости никого не оказалось, поэтому он тут же выбрался, вдыхая запах раннего прохладного утра.
Солнце ещё не встало, но на востоке уже ярко пылал восход и было довольно светло. На листьях деревьев и желтоватой траве блестели мелкие капельки росы, что так и манили Адэхи испить воды, горло которого ещё после вчерашнего забега по ощущениям напоминало пустыню Сахару. Он долго мучился, собирал на крупный древесный лист росинки, пока те не образовывали небольшую лужицу, а потом с жадностью выпивал. Эти манипуляции пришлось повторить несколько раз, прежде чем жажда хоть немного отступила.
Лучи солнца уже вовсю возвышались над горизонтом, когда омега выдвинулся в путь на поиски друга, при этом даже не имея ни малейшего представления, где тот может находиться. Новая территория, новые рельефы, всё это пугало. Но найти друга нужно было обязательно: всё-таки Такэху — единственный выживший из стаи, помимо него самого, и им следует держаться вместе при любых обстоятельствах.
Омега не помнил, сколько времени он уже шёл по полностью пустой местности, где нет ни деревьев, ни кустов, ни даже жалкой кочки травы, что уж говорить о водопое. Живот требовал еды, пересохшее горло — воды, а гудящие от ран и усталости ноги — отдыха, но Адэхи и не думал останавливаться, упрямо шагая вперёд.
Было невыносимо жарко, солнце пекло голову, а воздух становился густым и тяжёлым, отчего в глазах всё начинало плыть. Таинственный голос, который появлялся в голове, всё звал ребёнка за собой.
Почему светловолосый шёл за ним, откуда он там взялся, чего хочет добиться?
Эти вопросы иногда появлялись в сознании, но быстро исчезали, потому что взявшееся откуда-то слово «надо» твердило, что так правильно.
Вскоре поднялся сильный ветер. Началась самая настоящая песчаная буря. Песок под сильными и резкими порывами поднимался, образуя над землёй пыльное облако, которое нарушало видимость. Помимо этого песчинки залетали в глаза, в рот, в нос, в уши, под одежду, путались в волосах, отчего всё невыносимо чесалось и зудело, но на это мальчик был уже не в состоянии обращать внимание, так как перед глазами начало темнеть, а голова закружилась так, что стоять на ногах казалось невыносимо сложно.
Сил не осталось от слова совсем, жара отнимала последнюю энергию. Он сначала медленно осел на горячий песок, глубоко дыша и пытаясь прийти в чувство, но стало только хуже, и он потерял сознание, распластавшись в форме звезды лицом вниз.
***
Плавные покачивания вверх и вниз вызывали тошноту, а неудобное положение тела — болезненное покалывание в конечностях. Голова гудела, в ушах звенело, в горле по-прежнему ни капли, отчего-то саднило, и, казалось, попробуй Адэхи сказать хоть слово, и у него ничего бы не вышло, кроме хриплого полушёпота. Глаза долго отказывались открываться, сопротивляясь солнечному свету, но омега всё же с трудом разлепил тяжёлые веки, осознавая, что равномерные покачивания были вызваны неторопливыми шагами верблюда, на котором он каким-то образом оказался.
