***
Темнота. Вокруг была звенящая тишина. Омега открыл глаза, прислушиваясь и приглядываясь, но такие махинации ничего не принесли ребёнку. Темнота не исчезала, звуков не появилось; в этом месте было, как в чёрной дыре — сплошная неизвестность. Вдруг перед глазами замаячили белые и цветные кружочки, которые неожиданно обвили мальчишку, начиная кружить вокруг него, словно изучая, а потом стали плавно перетекать в прямоугольники. Юноша очень сильно удивился, ведь он не знал, что это, кто это и что они делают — стало страшно. Неизвестность всегда пугала до чёртиков. Мальчишка был готов смириться со смертью стаи, со своим статусом жертвы, с тем, что он потерял лучшего друга, что умер, но не мог смириться с тем, что его сейчас ожидает неизвестность. Ведь никогда не знаешь, что тебя ожидает, когда ты в ловушке. Эти прямоугольники стали собираться вокруг Адэхи, но придерживались дистанции в два метра. Вдруг в одном окошке появилась сначала тусклая вспышка, а затем показались очертания какого-то изображения. Рядом, сбоку, появился дикий лев, словно охваченный бледным голубоватым свечением, и вдруг он зашевелился и зарычал. Адэхи вздрогнул и обнял себя руками. Он вспомнил, как такой дикий хищник чуть не убил его буквально вчера. Рядом с первой появилась ещё одна картинка, она ожила следом за львом, а потом ещё одна, и ещё — буквально за пару минут пространство вокруг омеги наполнили разные ожившие картины. Адэхи было страшно, но очень любопытно. Он принялся разглядывать каждую движущуюся картинку очень внимательно. Вот здесь было видно, что какие-то люди находятся в красивом замке, там явно был бал. Кавалеры приглашают дам танцевать, а те соглашаются, кружась в завораживающем танце страсти. А вот здесь огромные неизвестные Адэхи деревья. Они высокие, много разных веток, зелёное дерево с тысячей маленьких иголок, а где-то висели непонятные коричневые плоды, чем-то напоминающие орехи. Всё это было присыпано чем-то белым, и почему-то омега подумал, что там должно быть холодно. Под ветками сидел белый зверёк и грыз оранжевый корнеплод. Что это, юнец не знал, но предполагал, что это было вкусно, ведь зверёк грыз с огромным удовольствием. Омега повернул голову и увидел своих живых родителей: они стояли над колыбелькой и обнимались, смотря на своё чадо с такой любовью. — Папочка, отец! — омега подбежал к картинке, по его щеке потекла горячая слеза. Он потянул свою руку, чтобы прикоснуться к этому экрану, но услышал чужой мягкий голос где-то позади себя, а потому быстро одёрнул руку и обернулся. — Хорошее воспоминание вы увидели, молодой человек. В этой колыбельке лежите вы. Посмотрите, как вы смешно кривляетесь, — пожилой мужчина не спеша приближался к Адэхи, а тот и не думал отступать назад, с удивлением рассматривая незнакомца. — Не смотрите на меня так, это прошлое, ваших родителей больше нет. — Кто вы? Откуда вы это знаете? — разволновался ребёнок и уставился на него. Первое, что бросилось в глаза, так это огромные бусы на шее, а также большие и красивые павлиньи перья в волосах. В их стае раньше так выглядели шаманы. — Милый мой, ты же сам знаешь, кто я, — дедушка улыбнулся, подошёл, опираясь на деревянную тросточку, и протянул свою старую и такую дряхлую руку к светлым волосам мальчишки. — Я всё тебе расскажу, ты всё узнаешь, не переживай, присаживайся, — шаман встряхнул посохом и стукнул один раз о пол, и рядом с омегой вдруг появились две табуретки. — Но как?! Где мы? Как мы оказались тут? — не унимался Адэхи. Однако страх отступил. Почему-то этот шаман внушал спокойствие, уверенность и чувство защищённости. Ребёнок присел на табуретку, но в любой момент был готов сорваться на бег, если вдруг ему будет грозить опасность, ведь здесь до сих пор очень темно, несмотря на то, что картинки немного освещали пространство. — Это довольно сложно объяснить, — старик вздохнул и сложил обе ладони на рукоятке трости, обводя мальчишку взглядом, всматриваясь тому в голубые, словно бескрайний океан, глаза. — Это грань между жизнью и смертью. — Между жизнью и смертью? Я умираю? — Адэхи почему-то произнёс это так спокойно и безэмоционально, что мужчине показалось, будто малец уже заранее смирился со своей участью, и ему это совсем не понравилось. — Послушай, Адэхи, — тот вновь погладил светлые, такие мягкие, но в то же время колкие от грязи волосы, присаживаясь рядом с омегой. — Ты всегда был чудесным мальчишкой, остался таким и по сей день: целеустремлённый, воинственный, ответственный… Шаманы и Боги любили тебя и пророчили тебе прекрасное будущее. Возможно, тебе будет сложно это представить, но в будущем ты должен был стать вождём сильного племени. Не просто племени — главой большой, дружной семьи. У тебя должен быть любящий муж, но некоторые Боги спорили, что у тебя их будет два, а также чудесные детки, — он глянул на мальчика, отмечая, что тот внимательно слушает его, попутно разглядывая мутные изображения вокруг себя, которые показывали некоторые фрагменты из его рассказа. Вот только те с каждой минутой становились всё мутнее и неразборчивее: жизнь Адэхи и вправду колебалась на грани. Омега разглядел на картинке перед собой ребёнка примерно своего возраста, странного, но такого красивого. Почему-то этот мальчишка притягивал взгляд, и его хотелось рассмотреть внимательнее. Черты его лица казались смутно знакомыми, а потому возникало ощущение, будто он где-то уже его видел. — Это, — указал он в сторону ребёнка, не сводя с него изумлённого взгляда. — Да, — коротко кивнул старик, понимая его немой вопрос. — Это лев-оборотень. Адэхи скривился. Внутри что-то неприятно ёкнуло, и он уже собирался возмутиться, высказать несколько слов о том, что он думает о стае Львов и что собирается сделать с ними, попадись они только на глаза, но неожиданно пришло осознание, почему это лицо ему так знакомо. Это был он — молодой альфа, пощадивший омегу в день гибели его клана, тот, кто благосклонно сохранил ему жизнь и просто ушёл, оставив ребёнка одного. — Это же он! — Адэхи резко подскочил на ноги, восклицая и указывая пальцем на ребёнка. — Это он… Он! Шаман широко улыбнулся и тихо посмеялся от такой реакции. — Да, это твой истинный. Его зовут Тайлер, — он поспешил поумерить пыл мальчишки, повествуя не самые приятные моменты. — Стая Львов знала о вашей истинной связи — шаманы нагадали. Это было предначертано самой Судьбой и Богами. Даже маленький Тайлер знал, что, когда он подрастёт, его будет ждать очень сильный, смелый омега. Однако старейшины были категорически против того, чтобы омега правил стаей. Ведь это неприемлемо — обычно глава клана всегда альфа. Я же считаю, что это глупости. Глава клана тот, кто сильный, умный и заботится о своей стае. Именно поэтому они и напали на вас, стараясь изменить судьбу, которая им не угодила. Но ты остался жив, а они об этом не знают, хотя я уверен, что от шаманов надолго это не скрыть. Боги разгневаются на них за такое непослушание. — Так им и надо! Стервятники, власти этим дикарям захотелось, хрен им, а не власть! Пусть знают, что такое гневные Боги! — слова болью отдались где-то в районе груди. Юнец кричал, словно сам лично знал Богов и каковы они в гневе. Ненависть ко Львам запылала с новой силой. Ведь они пошли на убийство, даже не на жертвоприношение, а именно на намеренное убийство! — Тише, тише, боец, — старик по-доброму улыбнулся и погладил по уже загоревшим рукам ребёнка. Местами виднелась облезшая кожа, как у змеи, но это были всего лишь последствия долгого нахождения на солнце. — Понимаешь, Судьбу сложно обмануть, изменить. Если она сказала, что будет так, значит, так и будет. С изменениями, с трудностями, испытаниями, но будет! Иначе Судьба была бы не Судьба. Она очень переживает за тебя. Ты правда любимец Богов, маленький Адэхи. Из-за того, что всё поменялось, никто, кроме коварной женщины, теперь точно не знает, что ожидает тебя. На вопросы Судьба лишь улыбается и говорит, чтобы все смотрели на твой путь и всё сами увидели. Знаешь, ты же жив, Тайлер тоже, поэтому всё ещё в силе. Её слова в силе. — Я не хочу, он же лев-оборотень! Он… — омега замолчал. Адэхи хотел наговорить много гадостей в сторону Тайлера, но не мог придумать обвинения этому человеку. Ведь Лев спас его, обманул командира и молча ушёл. Вот! Придумал: — Он кинул меня! Шаман горько улыбнулся, потрепал в очередной раз по волосам омегу и взмахнул своей тростью. Он не должен был этого делать — нарушать закон шаманов — но ради этого омеги готов был нарушить не один закон, лишь бы ребёнок был счастлив и правильно сделал определённые выводы. Прямо перед ним появилась картинка живого Тайлера, где он сидел в своей повседневной одежде у костра и пустым взглядом смотрел на огонь, как тот полыхал и завораживал взгляд. Рядом, на поваленном дереве, сидели его соклановцы и распивали алкоголь, отмечали что-то и весело проводили время. Все, кроме самого Тайлера. Он держал в руке сложенный клочок бумажки и смотрел только на него. Адэхи подскочил и попытался поближе рассмотреть, что там было нарисовано или написано. Почему-то на подсознательном уровне он был уверен, что это важно для него, настолько, что сейчас не обращал на Львов никакого внимания. Ему было важно, на что смотрит именно этот Лев. Вдруг какой-то буйный оборотень выхватил бумажку и стал разглядывать, что же там такого, если его «друг» даже не пьёт. Тут омега как встал, так и сел обратно, ведь на фотографии он увидел себя. — Серьёзно? Ты смотришь на гиену в колыбельке? Ты хотел убить этого светловолосого мальца, но кто-то опередил тебя? — толстый мужчина вновь засмеялся так гадко и громко, что Тайлер не выдержал. Он подскочил и ударил мужика в челюсть, что тот пошатнулся, сделал пару шагов назад, чуть не наступая в костёр, и, кажется, немного отрезвел. — Не смей так говорить о нём, — прошипел Тайлер, сжимая кулаки. — Ты веришь в эти сказки, которые рассказывают шаманы, серьёзно? Что вот этот карапуз — твой истинный? Истинных не существует, — выплюнул такие обидные слова мужчина и сплюнул небольшой сгусток крови, что образовался во рту, прямо в костёр. — Тарсан, брось, оставь парня, он явно сейчас не в настроении, — какой-то худенький парень увёл толстого мужчину, оставляя Тайлера одного. Тот только тяжело вздохнул и продолжил смотреть на фото. — Что ожидает меня в дальнейшем помимо того, что вы уже сказали? — неожиданно для самого себя произнёс Адэхи, всё так же пребывая в собственных мыслях и шоке. Сейчас ему почему-то не хотелось убивать этого Льва, хотелось дать ему шанс… Шанс на что? Жизнь? Спасение? На объяснение? Омега и сам не знал, но то, что он увидел, дало определённо какие-то плоды. Возможно хорошие, а возможно не очень. — Я многое могу сказать, связаться с душами умерших, с Богами, но я не всесилен и не имею права писать судьбу. Этим занимаются другие люди, — старик лишь пожал плечами, намекая на определённую женщину. — А я уже умер? — вновь поинтересовался омега, рассматривая совсем потускневшие изображения с поплывшими на них рисунками. Какие-то из них и вовсе исчезли, растворившись в темноте. — Нет, дитя моё. Ещё нет, но скоро, если ты не переборешь свою усталость. Собери в себе оставшиеся силы, проси воды, иначе все эти предначертания судьбы так и останутся предначертаниями, больше не способными осуществиться, — он с трудом поднялся, опираясь на трость, и добавил: — Тебе стоит поторопиться, иначе просто не успеешь. А мне пора… Адэхи даже не успел осознать, что произошло, но уже в следующую секунду он видел перед собой не тёмное бесконечное пространство с бледными картинами и ожившими изображениями, а песок, на который ступали массивные копыта верблюда. Язык немел, заплетался, но омега не оставлял попыток произнести хоть слово. Выходило плохо, но если постараться, то можно было разобрать хриплое «воды». Внимания на новую жертву так никто и не обратил, люди лишь пару раз переглянулись, посмотрели на полумёртвое тело, накинули на него тряпку, чтобы тот не сгорел заживо, и кивнули в сторону, куда-то поворачивая караван. И опять тишина. Только фырканье верблюдов и их неспешные шаги. Больше ни одного звука. Лишь жара. На улице было, наверное, где-то градусов пятьдесят, не меньше. Омега пытался каждый раз удерживать себя в сознании, иногда щипая себя, нарочно причиняя боль, чтобы не отключиться. Просил воды, с каждым разом голос был тише и тише, рукой он пытался бить верблюда по бокам, не зная, на что можно рассчитывать. То ли люди заметят, то ли верблюд быстрее побежит, но ни того, ни другого не случилось. От безысходности омега смотрел на жёлтый песок под ногами вонючего животного. Вдруг на земле показалась чья-то обглоданная кость, потом ещё одна, и ещё. На одной из них сидел скорпион, который искал себе пропитание. Видимо, тут были чьи-то угодья. Вдруг Адэхи увидел змею. Та явно была ядовитой. Омега попытался предупредить, но было поздно. Она бросилась на животину. Верблюд взвыл и стал топтаться на месте, иногда поднимаясь на задние ноги, чтобы передними постараться раздавить змею, но та лишь юрко извивалась. Верблюд вновь взвыл и скинул с себя ребёнка. Больно ударившись о землю, омега потерял сознание. Змея увидела новую, не сопротивляющуюся жертву, и сразу же поползла к ней. Её гремящий хвост предупреждал — одно неловкое движение, и в живых тут никого не останется. Ведь обычно такие звуки здешние змеи издавали, чтобы подтянуть своих собратьев. Змея укусила ребёнка. Яд попал в ослабленное тело. Раздался выстрел. Один из людей на соседнем верблюде достал из скрытого места оружие и пристрелил змею. Слез с животного, подхватил мальца и, закинув на горб, забрался вновь на своё место, ударил поводьями верблюда, и они помчались к оазису, что был относительно недалеко. Двое мужчин стояли, держась за руки, и смотрели на Адэхи. Омега моргнул пару раз, не понимая, что тут делают его родители, а за ними женщина в чёрном платье с косой. Однако ребёнок сразу понял, кто это. Она смотрела с обожанием на омегу и улыбалась. Смерть тоже любила Адэхи. Женщина с косой притянула мальчишку к себе, обняла его и сказала, как сильно его любит. — Пойдём со мной, мальчик мой, я так люблю тебя, я так сильно ждала тебя к себе в гости. Твои родители тоже хотят, чтобы ты был с нами. — Нет! Нет, нет, нет!!! Я не хочу… Я люблю родителей. Уважаю вас, Смерть, но мне нельзя! Понимаете?! Мне нельзя умирать! — почему-то слова шамана сейчас придавали сил, пришло осознание, где правда, а где ложь. Понял, что он хочет жить, что хочет поговорить со своим истинным, хочет семью и совсем не хочет умирать. — Что за глупости, сын мой? Мы любим тебя и хотим, чтобы ты был с нами. Там наша стая… — Папочка, прости, прости! Я не могу! — ребёнок упал на колени и стал вытирать слёзы, которые текли ручьём. — Я хочу жить! Я ХОЧУ ЖИТЬ! НЕ ХОЧУ УМИРАТЬ! УХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА, УХОДИТЕ! — кричал ребёнок, что есть мочи, давясь слезами. Одно мгновение, и всё исчезло; родители попрощались и ушли в темноту, Смерть попыталась поцеловать ребёнка, поставить ему свою метку, говорящую о том, что скоро она его заберёт, но не смогла, точнее, не успела — омега вернулся в реальный мир. Неизвестный мужчина обработал рану, вывел яд из тела и облил омегу водой, чтобы тот очнулся. Он как никто другой понимал, что сейчас никак нельзя лежать без сознания, ведь из-за этой ошибки умер его маленький сын. Омега закашлялся, отплёвывая такую желанную воду, и пришёл в себя. Альфа протянул ему флягу с водой, омега жадно припал к горлышку и выпил всё до последней капли. Вдруг подошёл другой мужчина, схватил омегу за руку и потащил в неизвестность. Вскоре перед ними оказалась та самая железная клетка, которая была накрыта тканью. Омегу завели туда, бросив его на грязный пол, и закрыли дверь прямо перед лицом ребёнка, вновь накрывая прочные прутья тканью, закрепив её, чтобы не упала. — Где мы? — тихо спросил Адэхи, оглядывая тех, кто был перед ним. — У работорговцев, — спокойно, но очень обречённо проговорил самый взрослый омега, сидящий в дальнем углу.5 часть. Жизнь или смерть
25 декабря 2020 г. в 19:54
Безвольной куклой болтаться на верблюде, как какой-нибудь мешок картошки, было не очень удобно. Мышцы затекли уже давно, а потому по конечностям то и дело пробегали неприятные судороги, отдаваясь покалыванием, будто тысячи иголок, в кончиках пальцев. Жёсткая шерсть «корабля пустыни» постоянно впивалась в незащищённую одеждой кожу, колола и доставляла жуткий дискомфорт, щекоча чувствительные места. К тому же пахло от него не очень приятно, будто до этого верблюд принял грязевую ванну. Но на эти мелочи Адэхи был просто не в состоянии обращать внимание, болтаясь на горбе из стороны в сторону при мерном раскачивании в такт неторопливым шагам.
Как бы упорно он ни просил едва шевелящимся языком хоть о ничтожном глотке воды, его упорно игнорировали. И сколько бы он ни пытался удержать себя в сознании, оно всё равно покидало его вновь. И так несколько раз. Омега уже сбился со счёта, сколько раз он будто выныривал из дрёмы и сколько раз проваливался в неё вновь, потерялся во времени и реальности, уже не понимая, способен ли он хотя бы мыслить адекватно.
Когда мальчишке удавалось открыть глаза буквально на пару секунд, которые казались ему минутами, он старался хоть как-то запомнить дорогу. Адэхи не волновало, что запоминал её он обрывками, но, возможно, в будущем, ему это поможет выжить. Знают об этом только шаманы да Боги.
Омега старался обращать внимание на мелкие детали и заметил ускользающим сознанием, что шёл он в сопровождении нескольких верблюдов, у каждого между горбами сидели люди в однотонных плотных платках, отчего лица были закрыты, и понять, кто это, было просто нереально. Огромные балахоны и капюшоны, которые накидывались из-за жары, не давали рассмотреть даже цвет кожи, чтобы понять, к какому клану принадлежат эти оборотни, а может быть это и вовсе были самые обычные люди.
Вновь накатило головокружение, мир стал превращаться в крутящуюся юлу, голова становилась тяжёлой, отчего со слышным глухом ударилась о бок верблюда. В последний момент мальчишка увидел железные клетки, накрытые однотонной песчаной тканью, а из-за решётки одной из них была видна тонкая, очень худая нога, рядом с которой свисал хвост. Омега в очередной раз погрузился в такую манящую своей тишиной и спокойствием темноту.
Выныривая вновь из спасающей темноты, он попытался оглянуться назад, чтобы рассмотреть ту железную клетку, но тело отказывалось слушаться, и разглядеть что-либо не получилось. Тяжёлые веки давили, и ему пришлось закрыть глаза. Мальчишка уже и сам не понимал, привиделась ли ему эта железная коробка из-за солнечного удара, или это действительно было несколько часов, минут, секунд назад. Был один важный вопрос: где правда, а где вымысел? Он сейчас без сознания, или всё же способен более-менее оценить ситуацию, стоит только открыть глаза?
Впрочем, те напрочь отказывались открываться. Веки словно налились свинцом, а под ними постоянно маячили цветные круги, словно в калейдоскопе. Послышался хлопок, и Адэхи потерял сознание окончательно и надолго. Его тело свисало безвольной куклой, руки болтались хаотично; казалось бы, одно неловкое движение, и ребёнок скатится под копыта зверя.