Seasons

      «После заката всегда наступает рассвет. Так было всегда и, надеюсь, будет и дальше. А я как всегда хочу спать, глаза слипаются, голова идëт кругом, будто по ней стучали поварëшкой некоторое время. Иногда мне хочется думать, что всего этого нет, что нет и никогда не будет этих «невероятных» приключений… Иногда я даже всерьез задумываюсь, что было бы если бы я не встретила Бьянку. Так бы и продолжала сидеть за барной стойкой и пить чистый виски, иногда выпивая по рюмке шнапса со льдом. Зато хоть эти «приключения» дали мне почувствовать себя по-настоящему живой. Я затушила сигарету. «Эх, Бьянка Вундермахер…» — пронеслось в моей голове.» — Ну как? — Неплохо. Правда. — Спасибо. — юноша бросил нежный взгляд в сторону мужа.— А знаешь что? — Что? — Помнишь… Когда-то, вроде года четыре назад, мы наткнулись на Андре на мосту через Сену. Ты ещë сказал, что нам жутко повезло… Я тогда очень торопился, но тебе вдруг в голову пришла гениальная мысль… Помнишь какая? А я помню. Купить мороженого, Нат. Я так и не понял чем ты тогда думал… В общем, раз уж волшебная сила мороженого сработала… — писатель снял с пальца тонкое кольцо и надел обратно. — Может повторим? — Ты уверен, что он всë ещë работает? — Вот куда он денется по-твоему? — Ладно. Кто вообще ест мороженое в марте? — А ты против? — Отвечать вопросом на вопрос не честно. — Куртцберг раздосадованно фыркнул. — Ну всë с тобой ясно. Так бы сразу и сказал, мол я тебя не люблю, наш брак был ошибкой, а мороженое твоë ни капли не волшебное. Прости. — юноша попытался состроить страдальческое выражение лица, но не вышло. Рассмеялся. — Дурак. — вместо тысячи слов. — Сам дурак. — Ладно, если ты так хочешь, мы можем прогуляться в поисках твоего мороженого, но я уверен, что мы его не найдëм. — художник покачал головой и снисходительно взглянул на мужа исподлобья. — Не будь пессимистом, а. — Не пессимист, а реалист… — Да хоть фем-активист. — Марк положил записную книгу на стол и встал с дивана. — Я собираться. — Счастливого пути, Солнце. — ухмыльнулся Натаниель.       Кладовка. Тëмное и пыльное место, в которое редко кто заглядывает. На полках, в углах стоят всевозможные банки и коробки. На стене висит фотография. Та также покрыта толстым слоем пыли. Юноша провëл пальцами по бумаге. «Когда мы последний раз прибирались здесь… Полгода назад?.. Нет, точно больше.» На снимке четырëх- или даже пятилетней давности стоят в обнимку двое юношей. Тогда был какой-то государственный праздник, писатель наведался выпить кружку чая к тогда его парню. Фото как раз таки предложил сделать Куртцберг. Оба невероятно счастливы и довольны друг-другом, бабушка Натаниеля подметила бы: «улыбка от уха до уха» «Какая прелесть…» — юноша тепло улыбнулся и аккуратно снял фотографию со стены.       Теперь всë же стоило бы найти черную фуражку за которой он, в общем-то, и пришëл. Корзина со всевозможными шляпами стояла на полу в углу комнаты, так что юноша спокойно выдохнул. «Хоть не оставлю здесь последние дни моей жизни…» — поднял крышку с корзины и сел на пол. — Летняя шляпа, эта шляпа, о, и эта тут, бейсболка… всë не то… ещë рыжая шляпа, зимняя шапка, так, эта шляпа… О! Нашëл… — юноша выудил фуражку из кучи других головных уборов и натянул еë себе на голову. Огляделся по сторонам. Вокруг валялась груда всевозможных шляп. Одним движением собрал шляпы в кучу и также за раз запихнул их обратно в корзину. Выпала лишь одна, но вскоре тоже оказалась рядом с другими. Моргнула лампочка. Скоро перегорит. «Стоило бы попросить Натаниеля сменить еë» — юноша запнул корзину в угол.       Лëгок на помине. Явился. Клетчатая жëлтая рубашка на голое тело и до невозможного растрëпаные волосы. — Ты не видел мои заколки? — вот так с порога. — Нет. И что за внешний вид? Думаешь, я твоего торса никогда не видел? — Не думаю, а знаю… — усмехнулся. — Ладно, я просто не успел еë застегнуть, пока шëл. Вот и всë. — Вкрути новую лампочку, а? Эта мигает. Перегорит скоро… — Как скажешь, Солнце. — размеренно застëгивал пуговицы — И, да, смотри какие мы здесь прелестные. Почему это фото вообще висело здесь? — юноша протянул фотографию Натаниелю. Тот лишь хмыкнул, пожал плечами, и выйдя из кладовки сказал: «Сейчас вкручу» «Чего это он?» — Марк поправил фуражку. — «Ну и ладно…»       У фотографии теперь появилось новое место жительства. Писатель прикрепил еë магнитом на холодильник. Натаниель этому рад не был. Сказал, мол маслом со сковородок забрызгает. Также оказалось, что в доме нет ни одной лампочки. Вот совершенно. Натаниель снова поворчал, но уже по этому поводу. «В прошлой жизни ты был дедом» — сказал Марк. И всë же медленно, но верно они приближались к выходу из квартиры. Спустя два часа сборов, неудавшегося вкручивания лампочки, внезапного мытья полов на кухне и разговоров о масле со сковородок, юноши оказались в коридоре. Один поправлял чëрное пальто, второй возился с ключами, ибо у одного из них отломился кусочек от пластикового элемента. — Ты скоро? — Да, сейчас, а у тебя что с ключами? — Всë нормально, позже отдам в мастерскую. — Пойдëм? — Нет, тут стоять будем.

***

      Весна. Пора вполне себе чудная, но от зимы отличается не сильно, что там холодно, что там. Этот светлый день радовал восемью градусами по Цельсию, да слабым ветерком. На лавку с мороженым можно было и не надеяться, так как сколько Марк себя помнил, никто и никогда не ел мороженое зимой, а также весной. Всë же бывали очень редкие исключения, когда магазины выставляли на продажу мороженое в особо тëплые дни апреля, но его всë равно никто не ел. Вот такая печальная ситуация. Писатель был солидарен с мужем скептиком в этом вопросе, но вытащить рыжего на улицу любыми способами, которые только можно придумать — уже традиция. «Не такая уж эта практика и лëгкая, между прочим…» — как-то отметил Марк. — Зайдëм в мастерскую сейчас или позже? — раздалось сбоку. — Давай позже. Хочу прогуляться вдоль Сены. Как ты на это смотришь? — юноша взял мужа за руку и постучал подушечками пальцев по его костяшкам. — Просто и легко… — Вот и отлично       В голове крутились философские мыслишки. Откуда они там взялись? Непонятно. Иногда в голове мелькало и другое. Например: «Какие у него мягкие руки…» или «Кто сегодня готовит ужин? По-хорошему я, но так лень… Может заказать пиццу?..». В общем-то обыкновенные бытовые мысли счастливого мужа и отца нуля детей. Детей даже в планах не было, им и без них было хорошо, вечерами пили чай или вино, тут уже зависело от обстоятельств… Утром или работали бок о бок и пили кофе, днëм ещë чем-нибудь полезным занимались. Им как-то хватало друг-друга. Не вписывались дети, вот и всë. — Представляешь… — Ась? — Я тут о детях задумался, у меня кризис среднего возраста. — Ну знаешь, дети — большая… — задумчиво начал фразу Натаниель, но так и не закончил, ибо его бесцеремонно перебили. — Нет-нет-нет и нет! Даже не в ближайшем будущем!.. Нет. Я просто сообщаю тебе о том, что у меня, похоже, кризис среднего возраста. — писатель резко повернулся к мужу. — Ну рано или поздно все об этом задумываются… Твоë время пришло, сын мой. — прищурившись, усмехнулся, в глазах заплясали искорки. — Я ему о важном, а он отшучивается… Ну и ладно. Закроем тему. — Как пожелаете. — художник заправил выпавшую прядку волос за ухо.       На улице они в почти полном одиночестве. Не самая благоприятная погода для прогулок, но лучшая для туристов. Ходи, фотографируй, никто не толкается, не мешает. Вот так и размышляли несколько человек, которых юноши встретили на улице этим не очень солнечным днëм. Недавно проходил дождь, после влажная мостовая пахла просто головокружительно. Ливнем прибило всю пыль с дорог к земле, так что улицы не просто пахли свежестью, но и ощущались как-то по-другому. Людей тоже ведь будто смыло водами ливня, порой мимо одиноко проходили люди, пробегали туристы с фотоаппаратами и проезжали, поскрипывая, велосипеды. Марк остановился около небольшого моста через Сену и взглянул на воду. — Ты был прав, но всë равно спасибо, что согласился погулять. Ты не представляешь как я тебя за это люблю.