***
У него не так много вещей, и Джейме довольно быстро справляется с этим, чтобы пойти и помочь Барристану, которому действовать одной рукой тяжело. Отважный благодарит его коротким кивком, пока он сноровисто спаковывает его нехитрые пожитки. У Селми тоже нет золотых сундуков, забитых дорогими нарядами и золотым оружием с каменьями: все просто, но добротно, и точно ничего лишнего. Все это время они молчат, словно любое сказанное слово может еще больше расколоть их и так разлетевшийся на осколки мир. Наконец, Джейме не выдерживает первым, садясь рядом с Барристаном, но не смотря на него. - Не хочешь спросить, зачем я это сделал? - вот та болезненная тема, которая его не отпускает. Потому что он ведь не просто так нарушил клятвы! Но многие не желали слушать, уже заранее его осудив, назвав "Цареубийцей", что царапало и коробило, хоть Джейме и старался не подавать виду. - Если ты готов разговаривать, то я спрошу, - Барристан откинулся на спинку стула, вытянув ногу и смотря перед собой. Скоро он навсегда покинет эту башню, которая была его домом, и чувства от того были противоречивые. - А если я не готов? - Джейме вскидывается. Какая кому разница до его готовности и чувств? Однако Барристан сидит спокойно, словно погруженный в себя, смотрящий в одну точку, но все прекрасно слышит и подмечает. - Тогда я не стану спрашивать. Если ты не захочешь мне рассказывать, я не буду настаивать, - видимо, его слова не совсем понятны его бывшему брату, что Селми, тяжело вздохнув, наконец смотрит на него. - У тебя теперь есть выбор, Джейме. Делай так, как считаешь нужным, как будет лучше для тебя, - для самого Барристана все это - сложно, ибо он отвык думать о себе в первую очередь и учитывать собственные желания. Это кажется таким странным, неестественным, что оба снова замолкают, раздумывая каждый о своем. - Сжечь их всех, - тихий голос Джейме и такие до боли знакомые слова заставляют Барристана едва ли не подпрыгнуть на месте и напряженно посмотреть на него. - Он так постоянно говорил, ты помнишь? Сжечь их всех! - лицо дернулось, как от болезненной судороги, но Джейме продолжал, сжав руками свои колени и уставившись в пол. - Он ведь собирался это сделать: Россарт и его помощники добыли дикий огонь, его главного чемпиона. Он был спрятан здесь, в столице, где-то под домами. И он тогда кричал не просто слова, а кричал приказ. Чтобы столица не досталась живой и целой никому, - голос подвел его, дрогнул, и перед глазами Джейме снова видит Эйриса, слышит его голос, от чего руки сжимаются сильнее, что белеют костяшки пальцев. - Он приказал Россарту поджечь дикий огонь и уничтожить Королевскую Гавань. За это я убил и его, и пиромантов, - вот он и признался, чувствуя, как последние слова оказались каким-то хрипом, от которого саднило горло. Но Джейме упрямо стискивает челюсти, стараясь подавить в себе бушующие эмоции. И снова тишина. Джейме уже это ненавидит, но молчит. Внутри нервы натянулись, как стальные канаты, но он не смеет поднять голову и посмотреть на Барристана. Да, он не хочет малодушно видеть осуждение в глазах того, кого считал своим героем! И каждое мгновение для него растягивается, как вечность, когда Джейме уже близок к тому, чтобы сорваться, когда внутренняя дрожь рискует прорваться, и он почти до крови закусывает губу, не позволяя себе и этого. - Ты должен рассказать об этом, Джейме, - голос Барристана звучит твердо и решительно. - Раз уж ты взялся спасать столицу, то доведи дело до конца! Нельзя позволить, чтобы кто-то добрался до дикого огня - его надо вывезти отсюда и уничтожить, - Джейме вздрагивает и вскидывается, и, хоть Селми и взволнован такими новостями и признанием, но он не спешит осуждать, а предлагает действовать. Хотя стоп! Как он сказал? "Спасать столицу"? Какой из него спаситель? Это могло бы показаться насмешкой, но Барристан не смеется, и Джейме остается лишь кивнуть в ответ на его выжидающий взгляд. - Барристан! - дверь распахивается одновременно с возгласом, и сир Герольд Хайтауэр стоит в дверном проёме, тяжело дыша от явно быстрой ходьбы и сверкая глазами. Джейме про себя лишь фыркает: вот уж кому его объяснения явно не нужны! Здесь пришли допрашивать Барристана за его поступок, за то, что он оставил других гвардейцев, посмел оставить. - Надо поговорить, Герольд, - Барристан поднимается на ноги, опираясь на плечо Джейме, и тот нисколько не против послужить такой опорой. В конце концов, Отважный еще полностью не поправился, а то, что происходило в тронном зале, легко могло добить и здорового. - Барристан, как ты... - Герольд проходит вперед, бросая не менее яростный взгляд на Джейме, а за ним следуют Эртур и Освальд. Конечно же все оставшиеся Плащи не могли не быть здесь и проигнорировать то, что произошло. - Не об этом, Герольд, - Барристан и не стал слушать, что ему скажут, резко обрывая слова Лорда Командующего. То, что Хайтауэр сразу же и замолчал, не было ничем удивительным. Джейме помнил, как от былого состава гвардии когда-то остались только Барристан и Герольд, что они прошли на пару слишком долгий путь. - Нам надо к королю: столица в опасности, - Джейме выпрямился, чувствуя, как Барристан сжимает его плечо. Он должен пройти этот путь до конца, и он сделает это!***
Дальнейшие события слились для Джейме в один сплошной смазанный фон, когда его уже больше не трясло от собственного рассказа про смерть Эйриса, когда тот стал чем-то обыденным. Перегорел, что ли? Возможно. Но он слишком часто его повторял раз за разом: и для короля, и для Белых Плащей, и для Десницы, и для Малого Совета, для отца и дядей, для... Джейме сбился со счета, но легче от сказанного столько раз не становилось. Наверное, должно пройти время, как говорила Элия, чтобы оно притупило боль, и можно было бы посмотреть на ситуацию без личных эмоций. Ну, или постараться это сделать. Пока что он не был готов, скорее прячась за этими словами, как за щитом, слыша все еще это "Цареубийца", стараясь смотреть, но не видеть. Потому что спасителем его не слишком величали, да и, честно говоря, Джейме такого уже не ждал. Он просто нашел в себе силы сделать что-то, чтобы предотвратить весь тот ужас и кошмар, в котором жил сам, чтобы другие не ощутили его на себе за мгновение до того, как Неведомый придет за ними. А события, меж тем, развивались: Мэнли Стокворт вместе с Городской стражей прочесывал Королевскую Гавань. Малый Совет срочно пытался придумать, как избавиться от дикого огня, как безопасно вывезти его подальше и уничтожить. Короля он видел редко, но Десница то и дело мелькал, озабоченный этим вопросом, как и сир Герольд, у которого были только два гвардейца. Он не присутствовал при разговоре с Барристаном, но знал, что тот не взял свои слова обратно и не вернулся. Кто-то даже попытался переименовать Отважного в "Клятвопреступника", но подобное не встретило понимания у большинства. Разве что за глаза пыталась задеть, вроде Коннингтона, но Барристан старался не обращать внимания, хоть это ему и плохо удавалось. Отец строил планы, и Джейме лишь махнул рукой: он заранее со всем согласен. Да, он будет стараться, чтобы стать достойным будущим Лордом Запада. Да, он готов жениться на той девице, которую ему подберет отец. Потому что у него еще оставался этот долг, который нужно исполнить: сделать что-то правильное, что-то хорошее. Как там сказал Барристан? Не на поле боя с мечом - так хоть приказом лорда? Быть может, у него даже получится, но пока Джейме о таком не думал. Он вообще мало думал, а скорее существовал, погрузившись в себя и продолжая размышлять. Дядя Киван бросал на него тревожные взгляды, но не подходил, да и был слишком занят. А вот дядя Тигетт его в покое не оставлял, желая добиться хоть какой-то реакции. Реакцию Джейме выдавал мало, но дядя не сдавался. Это походило на какой-то один большой замкнутый круг, и Джейме считал мгновения, когда наконец уедет из столицы, оставит Королевскую Гавань позади. Быть может в Утёсе у него получится вздохнуть чуть свободнее, стать немного самим собой и перестать видеть по ночам горящие зеленые огни под смех одного безумного короля.