Случайный свидетель

Вместе с Коробейниковым с нами поехал еще Ульяшин и один из экспертов-криминалистов. Лучше бы, конечно, Александр Францевич, но он специализировался на медицинских аспектах, а здесь речь шла об искусстве. В УАЗике было тихо, эта тишина казалась какой-то особенной, по-деловому собранной. Все, кроме меня, знали, что нужно делать. Наконец, мотор заглох, и мы вышли из автомобиля. Я уже направилась к мастерской, как была перехвачена уверенным движением Якова Платоновича: - Анна Викторовна, куда собрались? - В мастерскую, - честно ответила я. Штольман пристально посмотрел на меня и тоном, не терпящим отказа, сказал: - Вы остаетесь здесь, там может быть опасно. Что может быть опасного среди холстов, красок и кистей? Что за фантазии? Правда, дух меня предупреждал про какого-то "его", но человек, планирующий украсть, вряд ли может быть вооружен. Хотя, если он так фанатичен... Следователь воспользовался моей задумчивостью, еще раз попросил остаться здесь и дождаться его. Дверь в помещение закрылась. Я осталась одна и послушно присела на скамейку. Осенняя тишина уже напрягала. Здесь даже птицы не пели! Через какое-то время ко мне присоединился дух. - А я Вам так и не отдал его, - печально сказал он. - Что не отдали? - не поняла я, внимательно всматриваясь в окна дома. - Ваш портрет, - ответил Михайлов. Поднялся ветер, и я зябко поежилась. Жаль, что надела сегодня куртку. В пальто было бы теплее. Мой взгляд снова был прикован к окнам дома, возле одного из них что-то происходило. Люди, находящиеся внутри, хаотично перемещались, а сквозь приоткрытое окно вырвался альбомный лист. Дух Михайлова подгонял его ко мне. Наконец, лист спланировал мне в руки. Я удивленно приподняла брови. С портрета на меня смотрела я сама. Я тогда только приехала в Москву учиться, и в первый же день незнакомый художник попросил позировать ему. Он рисовал не очень долго, а работу так и не отдал. Вот, оказывается, кто это был. - Спасибо! - с чувством проговорила я. Дух склонил передо мной голову и исчез. Я надеялась, что навсегда. Его миссия окончена. Картину мы сохранили. Все же как непривычно смотреть на себя, на ту юную девчонку, только-только окончившую школу. Волосы, сплетенные в тугую косу, глаза, с любопытством, азартом и ноткой горечи смотревшие вперед, воинственно вздернутый нос. Такая я приезжала в Москву. А возвращалась уже более рассудительной, серьезной дамой. Только сейчас, когда на мне лежало мало должностных обязанностей и ответственности, я поняла, что та семнадцатилетняя девочка никуда не ушла, а только ждала своего часа, чтобы раскрыться в полной мере и при этом помнить приобретенный опыт. Из размышлений в реальность меня вернул звук выстрела, раздавшийся наверху. Я похолодела. Сердце ухнуло вниз. Там же Яков Платонович! А вдруг что-то случилось с ним? Вдруг ему нужна моя помощь? Рывком я встала со скамейки и помчалась в помещение. Мы встретились на четвертом этаже. Коробейников и Ульяшин вели господина Иваненко, на которого указал дух. На запястьях мужчины блестели наручники, лицо было обезображено злобой и досадой. Но личность преступника меня волновала не так сильно, как жизнь и здоровье Штольмана. Я молча пропустила мужчин вперед и увидела Якова Платоновича, тихо беседовавшего с Борисом Львовичем, приехавшим экспертом. Штольман тоже меня увидел и задержался, отпуская сотрудника. Я тут же приблизилась к мужчине и схватила его за плечи. - В Вас стреляли? Вы не ранены? С Вами все в порядке? - я засыпала следователя вопросами. Я так боялась его потерять! Мы слишком мало провели времени вместе, мне столько хочется сказать ему, столько сделать ради него... Яков Платонович смотрел на меня чуть удивленно, но на мои действия никак не реагировал, позволяя мне самой ответить на все вопросы. Я продолжала держать его за плечо одной рукой, второй пыталась определить, не пострадал ли мужчина, проводила по другому плечу, руке, груди. - Анна... Викторовна, я не ранен, выстрел был в воздух, - чуть хрипловатым низким голосом ответил, наконец, Яков Платонович. Его дыхание сбивалось, глаза потемнели, а до меня внезапно дошло, что мое поведение сейчас может быть истолковано совсем не так. Я просто хотела убедиться, что с ним все хорошо. Я покраснела, отстранилась, наконец, от любимого мужчины и быстро поспешила вниз. Сердце было готово выскользнуть из груди. Что же он обо мне мог подумать! Навязалась на место преступления, никак это не обосновав, чуть не соблазнила на лестнице, да и вообще веду себя как... - Анна Викторовна! - Штольман все-таки догнал меня. Вот именно: "Викторовна", взрослый человек, а чувствую себя ребенком. - Я не хотел Вас пугать, просто не привык, что обо мне так заботятся, - сказал Яков Платонович. Мы вновь оказались на лестничной площадке, кажется, это был уже третий этаж. Или второй? Мои щеки по-прежнему пылали, и сейчас я была готова провалиться сквозь землю. - Не говорите сейчас ничего, я сама виновата, - попросила я. Штольман, живой и невредимый, рядом. Дыхание тяжелое, глаза уже не такие темные, но смотрит, как он на меня смотрит! Против такого взгляда невозможно устоять. Остатки рациональности твердили, что сейчас лучше уйти, что мы мало знакомы, это всего лишь влечение, но сердце я слушала гораздо чаще, чем разум. Я поддалась собственным желаниям и потянулась к Якову Платоновичу. Такой желанный, горячий поцелуй, такие уверенные объятия, такой надежный мужчина. И, кажется, соображал он сейчас лучше меня, поскольку нашел силы разорвать поцелуй и отойти на пару шагов назад. - Анна Викторовна! - голос и взгляд выдавали желания мужчины с головой. - Просто Анна, - махнула я рукой. Отчества уже не имели значения. - Анна, - покорно повторил Яков, а я поразилась тому, как необычно произнес мужчина мое имя, - как ты здесь оказалась? Я же просил подождать и не заходить в мастерскую. Справедливости ради, до мастерской я дойти не успела. Но что за невозможный мужчина! Вначале целует, а потом задаёт дурацкие вопросы. - Я боялась за тебя, - оправдываться я не любила, но и вины за собой не видела. - Прозвучал выстрел, и я испугалась, что с тобой могло что-то случиться. - Что-то могло случиться с тобой, если бы успела добежать до мастерской. Анна, будь благоразумна! Да, это было глупо бежать одной, но, с другой стороны, я должна была стоять и просто ждать? А вдруг вместе с духом Михайлова мне бы явился и его дух? Что тогда? Как бы я жила тогда дальше? - И Вы тоже ведите себя благоразумно! - в тон ему ответила я и стремительно бросилась на выход. Глоток свежего воздуха сейчас будет как нельзя кстати.

***

Нина Нежинская выгодно отличалась от многих женщин умением ставить перед собой цели и их добиваться. А это, в свою очередь, подразумевало умение ошибаться и делать выводы из прошлых потерь. Во вторник Нина поговорила с англичанкой Лоуренс, та была совсем девчонка и должна была внять ее просьбам и оставить Якоба в покое. В свою очередь брошенный Штольман предположительно искал бы встречи и утешений в объятиях Нежинской. Но этого не происходило. Более того, Нина Аркадьевна видела вчера любимого мужчину, и на несчастного, расстроенного, униженного или оскорбленного он похож не был. В глазах плескались надежда и радость, губы украшала несмелая улыбка, да он даже ее не заметил! А значит, или все зря, или усилия направлены не в ту сторону. В таких тяжелых думах коротала Нежинская время, прогуливаясь по очередной выставке картин. Любовница Штольмана ей никак не давала покоя. Англичанка. Предположительно, красивая, на дурнушку бы Якоб не клюнул. Должна была приехать в город недавно. Пока данных для поиска маловато. Когда вообще Штольман успел с ней познакомиться? Он же сутками напролет торчит на работе! Значит, эта дамочка как-то связана с полицией. Может быть, жертва преступления? Хотя, нет, интерес из жалости - это сугубо женское. Свидетельница? Уже ближе. Как же Нине сейчас не хватало осведомителей из полиции! Хотя бы тех, кого она в кофейне видела. Впрочем, была у Нежинской еще одна зацепка. В день, когда она приехала в Тверь, Штольман с какой-то дамой спасли двоих утопающих. Вот здесь и могли познакомиться! Новость об этом спасении облетела соцсети, и уже через полчаса Нина знала, что соперницу зовут Анна Миронова, она преподает английский язык. Вот тебе и "англичанка"! А ведь Нина видела ее раньше. Не зря эта дамочка ей сразу не понравилась! Еще через пару часов у Нежинской был адрес гостиницы, где жила Анна. Туда-то и направилась столичная дама.