***
Новость о том, что Виктор Иванович в больнице, настигла Дмитрия Игоревича на следующий день после памятной ссоры. Он же, несмотря на руководящую должность, и взялся защищать Елагина. Мужчина сразу понял, что косвенно виноват в произошедшем и зашел в больницу. - Дмитрий Игоревич, добрый день! - поздоровалась Мария Тимофеевна, удивляясь визиту начальника к мужу. Наблюдательная женщина знала, что между этими двумя установились строго рабочие отношения. Не укрылось от ее взгляда и реакция мужа: тот подобрался и напрягся. Мария Тимофеевна тут же взяла его за руку, пытаясь приободрить. - Здравствуйте, Виктор Иванович, Мария Тимофеевна! - мужчина вежливо поздоровался. - И Вам добрый день, Дмитрий Игоревич! Маша, узнай, пожалуйста, когда мне капельницу поставят, - ответил Миронов. Мария Тимофеевна послушно удалилась. В первые несколько лет совместной жизни она усвоила понятие "служебная тайна" и редко донимала мужа распросами. Наверняка, начальник пришел к Виктору по поводу очередного дела. Об увольнении мужа она еще не знала. - Виктор Иванович, извините, погорячился! Рабочий момент. Восстанавливайтесь, выздоравливайте, больничный оплатим. А потом прошу на службу! - сказал начальник. Он не мог не понимать, что Миронов - профессионал, такого другого грамотного адвоката найти достаточно сложно. - Благодарю за предложение, Дмитрий Игоревич. Но Вы были правы: лучше нам разойтись в разные стороны. В коллегию я не вернусь, - твердо сказал Миронов. - Это окончательное решение? - осведомилось начальство. - Окончательное, - Виктор Иванович явно не принадлежал к кругу лиц, меняющих свое мнение. - Как знаете. Выздоравливайте! До свидания! Мужчина удалился, а Миронов вспомнил слова Соломона: "Все пройдет".***
На своем веку Штольман повидал многих женщин: ангелов, ведьм, очаровательных, красивых, глупых, обаятельных, порочных, страстных, целомудренных. Но еще ни одна из них не удивляла, не заставляла восхищаться и не оставляла в полном недоумении, так как это делала Анна Миронова. Непредсказуемая, непосредственная, непоседливая. Полная загадок. Вот что это сейчас было? Нашла Якова Платоновича и отправила в бордель без внятного объяснения! Такого на своем веку следователь еще не помнил. Оставшись в полном недоумении, мужчина вернулся к работе, надеясь позже разобраться с тайной женской души. По мере продвижения сквозь киноленты записей видеонаблюдения затонские коллеги выяснили, что похититель картины действительно был в "Аглае". Три камеры видеонаблюдения не могут ввести в заблуждение. Получается, версия Анны действительно достойна рассмотрения и проверки. И это осознание придавало Штольману несколько странные ощущения. Выходит, Миронова говорила по делу, а не давала странные намеки. Но все-таки, как она узнала? Яков Платонович подходил уже к стриптиз-бару, как против воли вспомнил сердитый и решительный вид Анны: "И вообще, я с тобой пойду!" "Какая она все-таки смешная", - с теплотой подумал Штольман и с легкой душой вошел внутрь здания. Девушки из заведения пока отдыхали. Наиболее молодая из них сразу подошла к Штольману: - Отдохнуть не желаете, господин? - томно и игриво сказала она, обводя майора похотливым взглядом. - Желаю поговорить, - сглотнул следователь, девица была чертовски хороша. - Майор Штольман. - Может, лучше от слов к делу? - подмигнула ночная бабочка, укладывая руку на плечо. Перед глазами Якова Платоновича моментально встала сердитая Анна. Плечо, на котором по-хозяйски нагло расположилась рука проститутки, предательски заныло. Тело мужчины жаждало прикосновений лишь одной женщины. - Вас как зовут? - спросил следователь. - Лиза я, - охотно представилась "ночная бабочка", продолжая операцию по соблазнению потенциального клиента. - А по паспорту? - уточнил Штольман с невозмутимым видом, не поддаваясь на провокации. - Елизавета Жолдина, зачем нам паспорт? - притворно возмутилась девица и немного отошла назад, будто бы сердясь. Именно в этот момент Яков Платонович обнаружил одну занятную деталь. Из кармана узких облегающих джинсов, подчёркивающих стройный стан Лизы, торчал знакомый блистер. Так-так, кажется, общение с Жолдиной подзатянется. Следователь напал на след.***
Разобравшись за пару часов с самыми срочными бумагами в университете и поставив несчетное количество раз свою подпись, я все-таки решила сходить в "Аглаю". Вид Штольмана, говорившего мне, что проверит эту версию, если не будет других, будто бы намекал, что туда он все равно не пойдет. А картина пока там. Если что-то изменится, духи обязательно сообщат, а они сейчас молчали и ждали конкретных действий. Раз так, то все придется делать самой. Стемнело. Мрачный город придавал ощущение страха и ненадежности, но я гнала их прочь, упорно направляясь к заведению. Впрочем, темнота послужила мне на пользу: с минимальным риском быть узнанной я увидела знакомый силуэт и нескольких полицейских, с которыми пересекалась ранее. Штольман отдал распоряжения и зашел внутрь. Это что получается, Яков все-таки прислушался к моим словам? Как здорово! Я улыбнулась и сразу почувствовала, как по телу разливается тепло. Яков Штольман... Правда, если он меня увидит здесь, то беды не миновать. Осмотревшись, я юркнула в ближайшие высокие кусты. Кусты тихо завыли и зашипели. - Миронова, твою мать! Что ты здесь делаешь? Я выдохнула. В свое время из нашего класса двое парней пошли служить в полицию. Антон Коробейников после учебы остался в Твери, а вот Никита Раскопов вернулся в Затонск. - Прячусь, - пояснила я очевидное и уточнила на всякий случай, - а ты? Никита потеснился, кажется, еще раз выругался, а потом ответил: - На подхвате у основной группы задержания. Следователь из Твери распорядился. Как его там только терпят! - А что такое? - нейтральным голосом уточнила я, радуясь, что отсюда меня не гонят, но обижаясь за Штольмана. - Да весь город с ног на голову перевернул! И нас вместе с ним, а теперь вот жди, когда он по борделю нагуляется. Я помрачнела. Гуляющий по борделю Яков Платонович без моего присмотра по-прежнему меня не устраивал. В порядочности мужчины я не сомневалась, но все равно злилась и даже сломала ближайшую ветку. - Тихо ты! А то выгоню отсюда, - погрозился Никита. - А ты от кого прячешься? От неприятностей. На всякий случай надо быть поближе к картине и к Якову... Я неопределенно мотнула головой, но Раскопов догадался сам. - Понял, не дурак! Ты же к этому следователю приходила сегодня, коллеги рассказывали! Мужчина тихо засмеялся. - А сейчас - в наблюдении! - И что? - смерила я собеседника угрожающим взглядом. - Да ничего! Стой, наслаждайся! Наслаждаться было нечем. Вначале мы долго ждали, и я понемногу нервничала: как там все происходит? Все ли в порядке с Яковом? И зачем сюда с этой картиной приехал похититель? Зачем вообще было увозить ее из Твери? Поразмыслив, я пришла к выводу, что по неведомым причинам картину похитили и должны были доставить заказчику. Но почему именно Затонск? Город маленький, здесь сложно затеряться! Или заказчик здесь, в Затонске? От этой мысли стало не по себе. Причин, по которым злоумышленникам нужна была именно эта картина, я пока тоже не находила. В голове вертелись разные сюжеты из детективных романов, например, что под слоем картины может быть что-то спрятано, но версия разбивалась о факты. Картину искусственно старили, а в случае таинственного "спрятанного" никакого резона в этом действии не было. Значит, полотном планировали подменить оригинал или копию. В унисон моим мыслям и тревогам на месте изводился одноклассник. Ему, как и мне, всегда не хватало терпения, но преподавание успешно помогало мне в преодолении этой черты характера. Но все-таки: почему так долго? Наконец, все закончилось. Вышли полицейские с незнакомым мне мужчиной в наручниках и Штольман с картиной. Я интуитивно подалась вперед, чтобы подойти ближе и убедиться, что со следователем все в порядке. - Стой, идиотка! - прошипел Никита, больно хватая за руку. Я опомнилась. Хороший из меня конспиратор! Но все-таки внимательно рассмотрела мужчину. В этот раз я не слышала посторонних звуков, но осторожность не помешает. С данного расстояния казалось, что Штольман не пострадал. К тому же, на его лице не было следов радости или удовольствия, он был собран и сосредоточен. А значит, все в порядке и я спокойно могу идти домой.