***
Штольман, натянув перчатки, ожидал прихода криминалистов и прошёлся по кухне. Уютное скромное помещение было обставлено со вкусом и оставляло ощущение домашнего очага. Яков Платонович теперь понимал, почему Анна остановилась именно в этой гостинице. Девушка, приносящая за собой теплоту, подсознательно выбирала места, где эта самая теплота присутствует изначально. Выбросив образ русалки из головы (а делать это каждый раз становилось все труднее и труднее), следователь продолжил осмотр. В центре кухни размещался стол. На нем оставалось две чайных пары. Видимо, убитая и Разумовский что-то пили в вечерней романтической обстановке. На эту обстановку намекал и букет роз, лежавший неподалёку от ножа. Внутри букета была вложена записка. "Анне Мироновой с наилучшими пожеланиями", - прочитал майор. В глазах потемнело. Значит, они все-таки знакомы? Случайным девушкам таких цветов не дарят. Да и не будет Разумовский тратить деньги на незнакомую барышню. А это значит, что... Думать об этом Штольман не мог. Он не просто увлёкся Анной, он влюбился в нее, и ревность сейчас не давала сосредоточиться на деле. В любом случае лучше выяснить все прямо сейчас. Поставив Синельникова охранять вход в кухню от нежелательных визитеров, Яков Платонович ворвался в номер к любимой. Девушка сидела за столом и печатала что-то на ноутбуке. - Что у тебя с Разумовским?! - прорычал Штольман так, что хищники Тверской области невольно прониклись завистью. Такой яростью они не обладали. - Ничего, - спокойно ответила Анна, приподнимаясь из-за стола, и внимательно посмотрела на следователя. - А что, собственно, произошло? Её вопрос был оставлен без ответа: сейчас мужчине сложно было услышать кого-либо, кроме себя. - И поэтому он дарит тебе цветы и оставляет записки?! - Яков Платонович продолжал кричать на ничего не понимающую Анну. - Да не дарил он мне цветов и записок не оставлял! - возмутилась Миронова, пока ещё сохраняя спокойствие. - Здоровался, сказал пару комплиментов и все. Да что происходит, Яков? Мужчина посмотрел на неё тяжёлым взглядом обманутого человека. - Не дарил, значит? А это тогда что? - следователь протянул ей улику. - Руками только не трогай, сотрешь отпечатки. О сказанном Штольман пожалел тут же. Анна, следуя его советам, положила свои руки на руки Якова (от чего мужчина вздрогнул: ему было больно ощущать прикосновения девушки) и приблизила к себе, прочла свое имя и вновь взглянула на следователя. - Яков, я тебя не понимаю. Мне вообще не знаком этот почерк, - говорила девушка. Её голос звучал правдоподобно, и от этого становилось ещё больнее. - Анна, хватит! - ледяным тоном произнёс майор. - На кухне лежал букет роз и эта записка для тебя. Не хочешь говорить, что вас связывало, - твоё право. Миронова в сердцах стукнула рукой об стол. Она впервые видела Штольмана в таком состоянии: в порыве ревности мужчина отказывался обращать внимание на элементарные вещи. - Да что связывало?! О чём ты говоришь? Да подумай сам: если бы меня, как ты выражаешься, что-то связывало с Разумовским, разве я бы позвонила тебе? Предупредила бы полицию о нем? Я же всегда так поступаю с людьми: лгу, предаю, - по щеке девушки скатилась слеза. - Уходи отсюда. Иди лучше... преступления расследовать! Это у тебя лучше получится! Иди, иди! - гневно прокричала Анна. Штольман послушно ушёл, а вслед ему в закрытую дверь полетел ни в чем не повинный пластиковый стакан с канцелярскими принадлежностями, попавший под горячую руку оскорбленной девушки.***
Антон Андреевич спал тревожно. Он ощущал, что вся гармония его жизни медленно разрушается, и не знал, как это можно исправить. Майор Штольман явно отстранит его от театрального дела из-за привлечения Анны Мироновой. Яков Платонович не верил в мистику и помощи от девушки не принимал, хотя именно она определила род занятий убитой и существенно сократила процесс установления личности. Штольман, в отличие от Коробейникова, не понимал, что Анна вмешивается в дела потому, что не может иначе. У девушки уже был опыт, когда она пыталась отказаться от дара. И Антон поклялся никогда никому не рассказывать, что тогда произошло на самом деле. Так что ругать капитана не было смысла. Но, тем не менее, если сейчас Антона отстранят от дела, то дальше будет только хуже. Вечный оптимизм Коробейникова давал сбой. И повод для этого ему предоставляла понравившаяся девушка. Ксения в последнее время была не похожа на ту барышню, привлекшую внимание капитана. Она была рассеяна, не вслушивалась в то, что говорил ей Антон Андреевич, не приходила на некоторые свидания. Она все чаще молчала, никак не реагировала на случайные прикосновения парня, то внезапно начинала смеяться, как сумасшедшая, и проявлять инициативу. Все странности она объясняла большой загруженностью на работе, но Коробейников уже начал подозревать, что дело не в этом. Либо у Ксюши происходило в жизни что-то более важное и печальное, либо у неё был кто-то ещё. Молодой человек все чаще терзался сомнениями и даже гуглил "признаки, что у неё появился другой". Многое, к сожалению, совпадало. Антон Андреевич в очередной раз перевернулся на бок. Сквозь тревожный сон он услышал звонок телефона. - Капитан Коробейников слушает! - гаркнул молодой человек в трубку. - Антон, привет, это Ксюша. Извини, если отвлекаю, я, наверное, вообще зря позвонила... - сквозь тихий тревожный голос любимой проступали слёзы. - Что ты, я рад тебя слышать, - женские слёзы Коробейников не переносил. - Ты где сейчас? - В подъезде. Меня хозяева съёмной квартиры выгнали, замок сменили. Ты не знаешь, в гостиницу можно сейчас заселиться? Коробейников похолодел. Как позволила людям совесть выставить девушку на улицу посередине ночи? Антон знал, что иногда из-за загруженности приборов в НИИ Ксюша заканчивала работать ночью. Видимо, сегодня и был "приборный" день. - Никуда не уходи, я сейчас приеду, - быстро проговорил капитан и начал натягивать джинсы. Ни в какую гостиницу Ксюшу он не повезёт. Пока девушка может пожить у соседей Антона Андреевича, уехавших отдыхать в Сочи неделю назад. А потом будет видно, что делать. - Хорошо, я тебя жду, - Ксюша на прощание хлюпнула носом и отключилась.