***
В нашем затонском университете при обучении студентов используется одна прекрасная технология погружения в эпоху, пришедшая к нам вместе с моей непосредственной начальницей, Галиной Дмитриевной. На некоторых специальностях выпускники должны хорошо знать особенности культуры той или иной эпохи. Сложно погрузиться в атмосферу, например, девятнадцатого века, где обменивались письмами, дорожили ими, подолгу ждали, если сейчас для отправки письма нужно лишь одно устройство. Невозможно понять динамику развития языка, отражающего изменения в культуре, если знать лишь грамматику и иметь лексический запас. Для этого нужно уметь проживать иное время, понимать не только исторические реалии, но и систему ценностей. И поэтому на элективных занятиях по культуре мы - преподаватели - воссоздавали эту эпоху: интерьеры, предметы быта, костюмы, музыка, проводили детальный анализ литературы и ставили спектакли. Спектакли на английском языке, во фрагментах которых играли наши студенты. К сожалению, для спектаклей нужен был реквизит, и первые два года я беспрерывно бродила по костюмерным в Затонске и Твери. Именно эта история легла в основу моей легенды, которую я сегодня озвучивала, посещая театры. В очередной раз мы ставили спектакль, я как одна из организаторов искала костюмы и маски. В театре юного зрителя меня встретили, как родную, обещали помочь, но ничего похожего на нужную мне маску я так и не нашла. Хотя, я и не ожидала столь редкой удачи. Если бы убийца Юлии Даниловой служил в этом театре, на него бы давно вышли. В полиции работают умные и проницательные люди, например, Яков Штольман. И он наверняка бы уже все понял. На следующее место я возлагала большие надежды. У драматического театра широчайший репертуар, что подразумевает многообразие костюмов и реквизита. - О, Анна Викторовна! Давненько не виделись! - улыбнулась мне старая знакомая Маргарита Михайловна, работавшая одно время в костюмерной затонского театра. - Все со спектаклями возишься? - Вожусь, а как же иначе? - ответила я, потупив взгляд. Обманывать знакомых людей всегда сложнее, чем незнакомых. - Да замуж тебе пора, Анна Викторовна, детишек завести! Хорошая из тебя мать выйдет! Но что-то я заболталась, пойдём, покажу тебе свое богатство, авось и подберёшь что. Пропустив мимо ушей поднадоевшую за два года песню про замуж и детишек, я последовала за костюмером. Маргарита Михайловна с гордостью рассказала, что в нынешних её владениях около трех тысяч костюмов! Пришлось взять несколько из них для конспирации и попросить маску. К моему сожалению, и здесь не было ничего подобного. Аналогичная ситуация сложилась и с домом актёра, и с кукольным театром. Поиск маски пока представлял собой бесполезную трату времени, хотя путешествие по костюмерным вдохновило меня на покупку (или хотя бы прокат) платья для завтрашнего приёма. Один наряд я привезла из Затонска, но примеряя его сегодня, осознала, что создаю о себе неправильное представление. Платье было хоть и красивое, но подходило больше роковой женщине, соблазнительнице, высоко ценившей свои внешние данные. Я не похожа на себя в этом платье. А сегодня утром я почувствовала: чтобы удержать на себе внимание Якова на этом приёме, мне просто нужно быть в гармонии с собой. А потому и платье должно быть таким же, как я. Мысленно приготовившись к долгим процессам выбора и примерки, я переступила порог магазина женской одежды.***
- Ах, как жаль бедную Юленьку! - Яна демонстративно пустила слезу перед суровым следователем. Штольман, который сегодня явно переобщался со служителями Мельпомены, резко оборвал очередное представление. - Да полно Вам! У вас же были причины её ненавидеть! Менее талантливая актриса получает стипендию за мастерство, в то время как Вы нуждаетесь в деньгах. Хотите сказать, после такого Вы были к ней благосклонны? - жёстко спросил майор. У актрисы мгновенно пропало желание изображать из себя жертву. - Вы ничего не знаете! - возмутилась актриса. - Юля тогда отдала мне всю её стипендию, и это помогло! Она была хорошим человеком, бескорыстным. Ее, знаете, как в театре прозвали? Ангелом. Она всегда людям помогала. Яков Платонович вздохнул. Как правило, чем сильнее старались обелить человека, тем больше скелетов было сокрыто в шкафу. - И врагов у неё не было? Недоброжелателей? - Ну, - девушка замялась. - Это же театр, здесь человек человеку враг. Или ты, или тебя. Завистники у Юльки были, это да. Но таких, чтобы убить, вряд ли. Что из раза в раз поражало Штольмана, так это вечные оправдания низких моральных качеств выбранной профессией. Конкуренция есть везде, и каждый выбирает для себя, каким путем идти к успеху. - А про личную жизнь убитой что Вам известно? - спросил мужчина. В колледже ему эту информацию не сообщили, а сведения, преподнесенные Евграшиным, нуждались в проверке. - Она с Костиком встречалась месяц где-то. - С каким Костиком? - подал голос Антон Андреевич, присутствующий во время допроса и занимающийся до этого просмотром записей с камер видеонаблюдения. - С Константином Якуповым, он студент журфака. Вы у Марины спросите, она раньше была его девушкой. Ой! - актриса сообразила, что болтнула лишнего. - А говорите, что врагов не было! - укорил девушку Яков Платонович. - А до этого месяца с кем она встречалась? - С Толиком, то есть Анатолием Богатовым. Мы ещё все время смеялись: такая фамилия, а денег вечно нет, - поделилась информацией Яна. - Он из наших, из актёров. В основном, в массовке работает. И актёром на квестах. - А расстались почему? - поинтересовался Коробейников. Вопросы расставания и несчастной любви воспринимались им слишком остро, сказывались проблемы в отношениях с Ксенией. - Не знаю, - ответила Яна, повернувшись к капитану вполоборота. - Юлька сказала, что он не тот, за кого себя выдаёт, но больше не распространялась на эту тему. Больше у следствия вопросов не было. Как только за Яной закрылась дверь, Штольман отправил Коробейникова на поиск поклонников Юлии Даниловой, а сам сменил капитана у монитора. Якова Платоновича по-прежнему очень беспокоило присутствие Разумовского вчера в гостинице и его повышенный интерес к Анне.***
Новость о том, что в гостинице "Пролетарская" было совершено убийство, добралась до Затонска ближе к пяти вечера. Услышав эту весть от коллег по работе, Мария Тимофеевна мгновенно связалась с дочерью по скайпу. - Анна! Какой кошмар! - поспешила поделиться женщина своими впечатлениями. - А по-моему, ничего, - неуверенно ответила дочь. Мария Тимофеевна удивилась. Что значит "ничего"? Это же убийство! Лишили жизни ни в чем неповинную женщину! А ведь на её месте могла быть и их с Виктором дочь! - Аннушка, ты срочно должна переехать из гостиницы! Хотя бы к своему непутевому дяде! - сообщила женщина. - Конечно, мама, - кивнула Анна. - Не волнуйся, наше отделение расследует это дело, оно на особом контроле. - Что значит "наше отделение"? - насторожилась женщина. - Ты опять начала бегать с полицией? Ты для этого в Тверь уехала? Анна тяжело выдохнула в камеру. - Наше отделение - это то, в котором я преподаю. Мама, я полицейских вижу каждый день и, естественно, считаю их "своими", - пояснила дочь. Допустим. Тут только Мария Тимофеевна поняла, что Анна выглядит странно. В камеру видно только лицо и волосы, уложенные крупными локонами. Какая-либо одежда отсутствовала. - А что на тебе надето? - с подозрением спросила женщина. - Платье. Подбираю наряд на завтрашний приём у мэра, - пояснила Анна. - Не могу понять, брать или нет. Миронова-старшая мгновенно почувствовала себя важной персоной. Дочь редко обращалась к ней за советом, но в выборе одежды Марии Тимофеевне действительно не было равных. - А какая тематика приёма? - поинтересовалась женщина. - Девятнадцатое столетие. - Так, Анна, поставь камеру на зеркало и отойди подальше, - принялась командовать бухгалтер, - ещё дальше и ещё. И волосы убери назад, ничего, кроме твоей прически, не видно. И что это за манера такая - ходить с распущенными волосами! Не сутулься! Так, вроде бы неплохо. Теперь пройдись. Да не туда! - сетовала женщина. - И теперь спиной развернись, пошла вперед! Отлично! Мне нравится! Бери, не пожалеешь! Мария Тимофеевна не лукавила. Платье подходило Анне. Светлое, с меховой отделкой, подчеркивающее фигуру девушки, но не казавшееся вульгарным или старомодным. Казалось, оно несёт какую-то нежность, чувственность, как первый бутон, греющийся в лучах солнца и готовый раскрыться и показать миру новое чудо. Так и Анна раскрывалась в этом наряде, становилась более женственной и расцветала. - Аннушка, перед тобой в этом платье не устоит ни один мужчина! Дочь как-то светло улыбнулась, а Мария Тимофеевна сразу вспомнила подсмотренную ею сцену на прошлых выходных. Кажется, она догадывалась, ради кого наряжалась её кровинушка. - Только будь осторожнее с кавалерами! Кто знает, что у них на уме! - Мама! - протестующе заявила Анна. - И вообще, откуда у тебя приглашение? Подозрительность Мироновой-старшей была оправдана. Прием был закрытым мероприятием, приглашения передавались только узкому кругу лиц. - Полицейские дали, - пожала плечами Анна. - У местного мэра особое отношение к полиции. Звучало резонно. Пётр Иванович как-то рассказывал, что нынешний начальник одного из отделений помог мэру выпутаться из одной крайне щекотливой ситуации, и в знак благодарности тверская полиция пользуется особыми привилегиями, включая такие вот развлекательные мероприятия. - А кто конкретно? - продолжала выяснение важного вопроса Мария Тимофеевна. Как она позже убедилась, у того старого мужчины, с которым она застала дочь, и Анны в субботу было весьма насыщенное свидание. Их видели то в ресторане, то на набережной, то возле памятника. Многочисленные очевидцы в один голос умилялись увиденному, поздравляли женщину, интересовались, кто этот кавалер, когда будет свадьба и всякими другими моментами, которые были любопытны и Мироновой-старшей. Женщина отшучивалась и все чаще задумывалась о том, чем же на самом деле занимается дочь в Твери. - Начальник подразделения, в котором работают мои обучающиеся, майор Штольман, - ответила Анна, стараясь изобразить безразличие. Но её выдавали глаза, которые сразу же потеплели при упоминании мужчины. - Не с ним ли тебя в субботу видел весь город? - Мария Тимофеевна теряла терпение. Почему нужно было тянуть каждое слово клещами? - Да, с ним, - Анна тоже начинала сердиться. - Яков... Платонович попросил показать ему Затонск, я не стала отказывать в столь пустяковой просьбе. "Все-таки полицейский". - А целовалась с ним ты тоже по его просьбе? - этот диалог уже надоел Марии Тимофеевне, она срывалась на крик. - Анна, вас видел весь Затонск! Ты ведёшь себя неприлично! - Мама, мне двадцать шесть лет! - напомнила Анна. - И я имею право вести себя, как захочу, и общаться с тем, кто мне приятен! - Но не с полицейским! - Мама!!! - Анна!!! - Спасибо за помощь, мама, - Анна резко оборвала разговор. Дозвониться до дочери повторно не получилось. Та явно не собиралась идти на контакт и продолжать ссору, оставаясь при своём мнении. Лишь одна мысль утешала Марию Тимофеевну: в таком наряде дочь непременно привлечёт внимание других мужчин и, может, подберет себе более подходящую партию, чем майора Штольмана.