***
Зацепка, о которой поведали коллеги, была достаточно слабой. Больше Штольман доверял результатам экспертизы. Пуля, которую достали из плеча Алисы, была выпущена из снайперской винтовки. Фирма давно закрылась, но вела строгий учёт своих изделий, и именно это давало определённую надежду. Мужчина вернулся в кабинет. Анна, видимо, куда-то вышла, причём совсем недавно. В воздухе витал запах духов любимой, что немного сбило следователя с толку. Усилием воли он заставил себя успокоиться и вернулся к видеозаписям. Яков Платонович хотел просмотреть со всех сторон сам момент выстрела на вчерашнем приёме. Что-то показалось ему странным. Следователь отмотал фрагмент назад и пересмотрел. Вот на сцену выходит Анна и начинает петь. Мужчины смотрят с восхищением на девушку. Какая наглость — так оценивающе скользить взглядом! Как хорошо, что сама Миронова их не замечала! Зато женщины, присутствующие в зале, были более внимательны, и в сторону исполнительницы летел коктейль из зависти, ревности, ненависти. Кто-то относился более философски и показывал принятие песни, радость и восхищение прекрасным голосом Анны. Одна дама отреагировала своеобразно: она просто отошла в сторону и отвернулась, не скрывая брезгливости. Присмотревшись, майор узнал в ней Нежинскую. Её лицо чуть ли не было перекошено от злости, но она тут же сменилась злорадством. На плечи Нина накинула приметный розовый мех, не слишком сочетающийся с её нарядом. А через несколько секунд раздался выстрел. Вот Анна падает, и все бегут к сцене. Штольман остановил запись и в третий раз пересмотрел фрагмент. Никаких сомнений не оставалось: розовый мех и выстрел. Таким незатейливым способом Нина явно подавала кому-то знак. Интересно, госпожа Нежинская действовала по собственной инициативе или здесь, как и подсказывали духи, все-таки замешан Разумовский? Неужели Нина на самом деле полагает, что, устранив потенциальную соперницу, сможет встречаться с ним? Вернуть то, что травой поросло несколько лет назад? Никогда не отличалась Нежинская такой наивностью! Только разум и чувства часто находятся на разных берегах, в этом следователь не сомневался. Возможно все. А потому Штольман, преодолевая себя, позвонил бывшей любовнице и назначил встречу. Ради безопасности Анны он был готов и не на такое.***
Я посмотрела внимательно на собственное отражение. Измученная, невзрачная девушка, из глаз частично исчез блеск. Даже не верилось, что это я. В дамскую комнату зашла Вероника и, увидев меня у зеркала, подошла поближе. — Аня, не расстраивайся из-за этой ерунды! Я с удивлением посмотрела на секретаря Трегубова. Назвать сложившуюся ситуацию ерундой у меня язык не поворачивался. А девушка тем временем продолжила: — Мало ли кто что пишет! На заборах тоже много чего написано, кто же в это верит? Я по-прежнему ничего не понимала. — Ты о чем? — спросила я. Секретарь поняла, что сказала лишнего. — Ой! — стыдливо прикрыла рот рукой девушка. — Рассказывай, — потребовала я. — Я лучше покажу. Сегодня пришло по корпоративной почте, — Вероника, вздохнув, протянула телефон. Я начала вчитываться в текст статьи и с каждой строкой понимала: вот теперь действительно все. Конец. Потому что после таких публикаций сложно ожидать чего-то хорошего. Меня прямым текстом назвали проституткой, зарабатывающей этим на жизнь вместе с основной работой, и подняли тему морального облика современных преподавателей. Я посмотрела: газета издавалась в печатном и электронном виде, её увидят все. Мои родители, которые будут переживать, а папа, преодолевая боль в сердце, пойдёт составлять иск. Дядя, который кинется поддержать меня и искать автора этой публикации. Яков, который вряд ли сумеет сохранить благоразумие в попытке меня защитить. Если, разумеется, поверит мне, а не этому изданию. Все близкие и дорогие мне люди окажутся испачканы в этой грязи и клевете. — Спасибо, что просветила, — упавшим голосом сказала я. — Да уж, — невесело усмехнулась Вероника. — В Древней Греции мне бы отрубили голову за плохие вести. Аня, послушай, какая разница, что о тебе подумают другие? Ты сама знаешь, что это не так. — Дело не во мне, — устало пояснила я, присаживаясь на подоконник. — Под удар попадает мой отец, он адвокат, а кто пойдёт искать защиты у человека, воспитавшего падшую дочь? Секретарь посмотрела на меня, не скрывая изумления: — Все о других печёшься. А как твои работодатели поступят с тобой? Я схватилась за голову. Наш университет! Деканат! Студенты, преподаватели, родители… Какой кошмар начнется! Какие скандалы! Я представила масштабы бедствия и разозлилась. Ну уж нет! Этот номер не пройдёт. Я не позволю втаптывать своё имя в грязь! Не позволю разрушить жизнь близких и свою собственную какой-то газетенке! — Перешли мне статью, пожалуйста, — попросила я секретаря и решительно встала. — Аня, что ты задумала? — обеспокоенно спросила девушка. — Ничего противозаконного, — пообещала я, выходя из дамской комнаты. Мне были нужны свободное пространство и ноутбук.***
У Коробейникова в очередной раз возникло ощущение, что какая-то важная часть жизни проходит мимо него. Капитан вышел из кабинета и направился к Ульяшину. Тот, видимо, отдыхал от просмотра видео и с увлечением рассказывал кому-то последние новости по телефону: — И наш Яков Платоныч чуть не бросился на этого Увакова! Милц помешал! Михаил увидел в двери Коробейникова и махнул рукой: мол, проходите. — Да, понимаю. Удачно отдежурить, сменю тебя вечером. Пока! — старший лейтенант положил трубку. — Есть какое-то задание? Антон Андреевич покачал головой: — Пока нет. А о чем ты по телефону рассказывал? Ульяшин удивился, но поведал капитану о том, как Штольман защищал честь любимой женщины. — Мне кажется, Уваков его специально спровоцировал. Все в отделении знают, как Штольман относится к Анне Викторовне, — поделился наблюдениями старший лейтенант. Коробейников это понимал, хотя ему сейчас очень хотелось продолжить неначатое дело начальника. А заодно и узнать, кто автор статьи, бросающей тень на его одноклассницу. — Может быть. Значит, надо минимизировать общение Якова Платоновича с Ильёй Петровичем, — сделал логичный вывод Антон Андреевич. — И смотри, Анне Викторовне ни слова, её это очень расстроит. Здесь капитан покривил душой: он больше боялся реакции девушки на потенциально возможную драку. Анна, бросающаяся на защиту, не замечала ничего в своём порыве, и горе тому, кто попытается встать у нее на пути. Коробейников видел, что у Мироновой и Штольмана развиваются отношения. А за близкого человека одноклассница порвёт любого. В этом случае на Увакова он бы не поставил. — Конечно, — кивнул Ульяшин. — Уваковские бы не проболтались. — Проследим, — пообещал Коробейников.***
Я вернулась в кабинет Штольмана. Ни его, ни Коробейникова по-прежнему не было на месте. А на гостевом столе, за которым я обычно располагалась, лежала записка: «Ненадолго отъехал по делам. Скоро вернусь. Целую. Яков». Я прижала к себе драгоценные строки и задумалась. А будет ли он меня целовать наяву, когда увидит эту дурацкую статью? Яков был в списке рассылки. В ней вообще было практически все отделение. Как на меня люди после такого смотреть будут? Смогут ли относиться, как прежде? И поверит ли мне Яков? Он замечательный человек, но собственник, как все мужчины, и слишком ревнив. А я люблю его и ни в чем, ни в чем перед ним не виновата! Слезы вновь стали выступать на глазах. Я смахивала их и вспоминала, как ещё вчера Яков, успокаивая меня, говорил, что я ему нужна. На душе стало ещё тяжелее. В пустой голове было только два вопроса: «За что?» и «Что теперь делать?» И если на первый ответа я не знала, то по поводу второго возникли кое-какие соображения. Проблему должен решать тот, кто её создал. Вот сейчас схожу в редакцию и такое там устрою! Ни один юрист не поможет! Я склонилась над монитором, разыскивая контакты редакции. Внезапно моё тело сковало холодом, руки замерли и перестали слушаться. Передо мной вновь возник дух Фаины. — Спасибо за предупреждение! — поблагодарила я Ключицину. Женщина не отреагировала на мои слова. — Напомни ему: долг платежом красен, — устало попросила она. Кому ему? Я с непониманием посмотрела на полупрозрачный силуэт. Мало мне своих проблем, так ещё и здесь приходится ребусы разгадывать! — Кому напомнить? — переспросила я. Дух, кажется, была недовольна. Она посмотрела на меня и попыталась показать что-то, увиденное ею. Двое мужчин. Один из них был лжеводителем Разумовским. Другого мужчину я не знала. Он был высокий, худощавый брюнет, отличался спортивным телосложением и выглядел лет на тридцать пять. — А что делать со следователем? — спросил он, пряча конверт в карман. — Со Штольманом? — Разумовский призадумался. — Не волнуйтесь, о нем позаботятся другие. Вы свободны. Так, кто это о нем позаботится? Что ещё придумали против моего мужчины?! Я похолодела. «Отъехал по делам». Придерживаясь одной рукой за край стола, второй я нащупала телефон. Абонент вне зоны доступа. Час от часу не легче! А если… Если с Яковом уже что-то случилось? Дух зависла рядом с дверью. Её контуры становились более прозрачными. Если так пойдёт дальше, Фаина исчезнет, а я так и не узнаю, что происходит. — Проводите меня к нему, пожалуйста, — попросила я Фаину. Женщина чуть заметно кивнула и через миг была уже во дворе отделения. Духу не страшно пространство, он может посетить любую точку мира, а мне приходилось считаться с наличием стен, дверей и лестниц. Я выбежала на улицу. Дух витала рядом и указала рукой направо. Я послушно последовала за ней, так гораздо понятнее, куда идти. Контуры духа становились все более прозрачными. Я ускорилась. В быстром темпе мы прошли через парк, который из-за опадающих листьев заметно осиротел, и свернули в какой-то переулок. — Спасайся! — вдруг крикнула Фаина, но было уже поздно. Я почувствовала тряпку с какой-то вонючей жидкостью на своём лице. Не дышать! Замереть и не дышать! Что же это такое: уже пройти за духом нельзя! Да отпустите же меня! Я брыкалась и пыталась вырваться. Кислорода не хватало, перед глазами начинали расплываться красные пятна. Собрав последние силы, я укусила похитителя за руку и рванула в сторону. Бежать отсюда! Куда угодно! Быстрее! Автоматически я нащупала телефон в кармане и нажала экстренный вызов. По этой кнопке вызов адресуется дяде. — Ах ты, тварь! — незнакомец был близко. — Помогите! Помогите! На помощь! — закричала я, но тщетно. Людей в этом месте не было, а шаги за моей спиной ощущались все громче. Внезапно я почувствовала толчок в спину, за ним последовал удар. Мир сомкнулся в одно мгновение. Последнее, что я слышала, это взволнованный голос дяди из валяющегося неподалёку телефона.