***
Яков Штольман сидел в машине и напряжённо думал. Осмотр места преступления не принёс никакой информации, кроме одной: Анна жива. Сыщик не только верил в это, он знал наверняка. На это влюблённому мужчине указала одна любопытная деталь: похититель взял телефон Мироновой с собой. Сам аппарат особой ценности не представлял, да и увести его было достаточно просто. Девушка, если не ждала звонка, чаще всего носила телефон в сумочке и оставляла ту в первом попавшемся месте, как только заходила в помещение. В кабинете у следователя это был стол для посетителей, в учебной комнате — тумбочка рядом со входом. Наверняка и в других местах Анна поступала точно также. Поэтому версия с телефоном отпадала. Вероятнее всего, гаджет захватили с собой, чтобы навести следствие на ложный след или попросту продать. Что могло понадобиться от Анны таинственному похитителю? Здесь у Якова Платоновича было несколько вариантов. Первый, самый оптимистичный, если от нее хотят получить какие-то сведения. В этом случае Миронову оставят в живых, и есть шанс спасти девушку. Хотя Анна и эмоциональна, она умеет собраться в критической ситуации и будет тянуть время. Второй вариант, если от неё хотят конкретных действий. Здесь тоже все обнадеживает: за девушкой будут присматривать, склонять к чему-либо и не нанесут слишком большого вреда. Вариант третий нравился Штольману меньше: возможно, преступление было спонтанным, и кто-то хотел просто провести приятно время в компании с молодой девушкой. Тревога за любимую усилилась. Случайного преступника вычислить невозможно. Четвёртый, самый печальный, вариант состоял в том, что девушка знала или могла узнать что-то такое, чего не должна была, и её собираются убить. К сожалению, образ жизни Мироновой склонял к этому варианту. Люди не терпят тех, кто может помешать их планам. Было во всех четырёх вариантах одно важное обстоятельство: для получения желаемого преступник должен был отвезти Анну в какое-нибудь относительно глухое или безлюдное место. Таких мест в Твери было много. Мужчина раскрыл карту города (он предпочитал пользоваться бумажной версией) и стал отмечать те здания, которые наиболее сильно подходили для ужасной цели. Сейчас весь отдел направится на поиски Мироновой. Время ещё было, но его ни в коем случае нельзя терять.***
Потапов, заработавшийся в архиве и безбожно опаздывающий на английский, направлялся в учебную комнату, как услышал голоса около кабинета Ульяшина и Евграшина и остановился. Стоящие там мужчины склонились над картой и что-то обсуждали с подозрительно серьёзными лицами. — Мужики, вы что такие серьёзные? Случилось чего? — спросил он, без приглашения заходя внутрь. — Случилось, — кивнул головой Ульяшин. — Анна Викторовна пропала, собираемся на поиски. — Какой кошмар! — ужаснулся Потапов. Милая и добрая Миронова по-человечески нравилась мужчине. — Так, я сейчас доложусь Увакову и присоединюсь к вам. Потапов исчез из кабинета и помчался к подполковнику. Уваков пребывал в хорошем настроении и, не дослушав доклад, распорядился: — Поезжайте на Ленина, 12, там нужно допросить свидетельницу ограбления. — Товарищ подполковник, разрешите после опроса отлучиться! — обратился Потапов. — Так, — на лице Увакова появилась насмешка, — и куда это вы собрались в рабочее время? — Миронова пропала, англичанка наша, хочу присоединиться к поиску, — честно признался полицейский. — Отставить! — рявкнул подполковник. — После опроса живо в участок! И без самодеятельности! Вам понятно? — Так точно, — Потапов вытянулся в струнку. — Разрешите выполнять? — Разрешаю! Как только капитан строевым шагом покинул пределы кабинета и закрыл за собой дверь, тут же направился в подразделение Штольмана. Человеческая жизнь была важнее ограбления и личных мотивов Увакова.***
Веревки поддались не сразу, ноги жутко уставали, но я упорно истирала проклятые волокна. Мне во что бы то ни стало нужно выбраться отсюда! Ну почему, почему все так не просто? Слезы обиды и отчаяния прорывались наружу, а я продолжала движения ногами. Ещё немного! Ну же! Уже лучше. Я изогнулась и попыталась разорвать верёвку до конца. Получилось! Наконец-то! Первая проблема решена. Я вскочила на ноги. Так, осталось понять, что же делать с наручниками. Вот не зря меня мама ругает, что хожу с распущенными волосами. Были бы они сейчас уложены, вынула бы шпильку — и вуаля! А так придётся придумывать что-нибудь другое. — Помогите! — крикнула я по инерции и стала поворачиваться, чтобы посмотреть, нет ли какой проволоки или ещё чего-нибудь. — По… Слова застряли в горле. Прямо передо мной стоял таймер с обратным отсчётом. Оставалось двадцать минут. Я одна, в подвале, где нет ни души, прикованная к батарее. — Помогите!!! Кто-нибудь! Пожалуйста!!! — прокричала я. Никто не отзывался. Видимо, подвал был заброшен. И ни одной железки вокруг! Неужели все закончится вот так? Так глупо и нелепо? Бедные мои родители! Мама, папа, я очень люблю вас. Простите, что иногда своенравна, огорчаю вас, веду себя не так, как бы вам хотелось. Вы у меня самые лучшие, понимающие, терпеливые. — Помогите!!! Яков! Неужели ты так и не узнаешь, что за это время стал самым близким для меня человеком? Когда я стану духом, всегда буду рядом с тобой, буду оберегать тебя и также сильно любить. Прости, что не послушалась, что убежала. — Помогите!!! — в отчаянии я дёрнула прикованной рукой. Физическая боль отрезвила. Что я здесь устроила?! У меня ещё куча времени вырваться на свободу! Нужно пытаться, не сидеть сложа руки. Что если попробовать оторвать эту железку? Как говорил Архимед: «Дайте мне точку опоры — и я переверну Землю»? Найти бы её, эту опору ещё… Буду пробовать!***
Антон Андреевич стоял на берегу Тьмаки и всматривался в воду. Впервые она казалась ему мрачной, недружелюбной, даже предательской. Он смотрел, как водолазы опускаются на дно и поднимаются обратно, размахивая руками: мол, пусто. Каждого такого подъёма он боялся, вдруг случилось непоправимое. Вдруг все-таки найдут… Надежда на лучшее усиливалась. Пока пусто. Если преступление было совершено недавно, то и искать надо близко к берегу. Течение у Тьмаки достаточно слабое. Ожидая очередных результатов, Коробейников проходил вдоль берега туда-сюда и вдруг обнаружил листок бумаги. Он поднял его и удивился: знакомая бумага, знакомый почерк, древнегреческий. Древнегреческий, с которым им помогала Аня Миронова… Сердце заныло. Если девушка была в руках у маньяка, то… Даже додумать до конца эту мысль капитану было больно. В глазах появились непрошенные слезы. Почему, почему именно она? Анна заслуживает иной участи, она, как никто другой, должна быть счастлива. Очередной водолаз вылез на поверхность воды и помахал руками: пусто. — Ищите, ищите лучше! — прокричал в отчаянии Коробейников, продолжая автоматически сжимать в руках улику. Сердце капитана дрогнуло. Наверное, надо позвонить Штольману и сказать. Да как такое скажешь человеку, любившему пусть и недолго, но от души? Нужно собраться с силами и доложить майору. Он должен знать об этом. Водолаз, до этого махавший руками, подал знак. Что-то нашли. Антон Андреевич посерел. — Что там? — упавшим голосом спросил он. — Телефон, — отчитался водолаз и передал Коробейникову гаджет. Всё верно, телефон Ани. Чехол с изображением Затони на одной стороне и фотографией её семьи с другой. На прошлый день рождения Антон сам подарил ей таких пять штук, зная особенность девушки постоянно терять гаджет. — А… тело? — Коробейников все-таки смог выговорить это. — Тела нет, — спокойно ответил водолаз. — Так ищите же, не стойте! — вновь прикрикнул капитан и все же позвонил Штольману. — Да, Антон Андреевич, докладывайте, что у вас, — по-деловому собранно и чётко спросил майор. И как ему это удаётся? Ведь сейчас речь идёт о жизни самого близкого ему человека. — Нашли записку на древнегреческом, телефон Ани, — ответил Коробейников, а потом добавил: — Тела пока нет. — И не найдёте, Антон Андреевич, — с привычной усмешкой в голосе произнес Яков Платонович. Кажется, он что-то понял. — Берите людей и прочесывайте северную часть нашего участка, все заброшенные дома и подвалы, любые места, где можно спрятать человека. — Есть! — воодушевленный Коробейников сбросил вызов и помчался выполнять поручение. Вслед ему с недоумением посмотрел водолаз, вздохнул и вновь опустился на дно.***
Зов медиума, того, кто выполняет истинное предназначение, очень силен. Подпитанное болью и отчаянием «Помогите» Мироновой тянуло призрачных субстанций к девушке сильнее магнита. Духи, которым девушка успела помочь ранее и которые были близко к Твери, собирались возле неё. Господин Полеев, тот самый, который когда-то привёл медиума к чемодану с деньгами, бестолково вился около Анны Викторовны. Художник Михайлов, наблюдая за попытками девушки выбраться из заточения, нашел выражение её лица очень живописным, достал призрачный этюдник и стал зарисовывать. На его взгляд, картина могла бы стать шедевром. Дух Юлии Даниловой, чьё дело было практически раскрыто, оценила действия художника и прокомментировала: — Безумное рождает чувство великой кисти полотно! Художник с непониманием посмотрел на актрису. — Рисуй, рисуй, — улыбнулась она, погладив мужчину по призрачной голове. — Жаль, я не встретил тебя при жизни, — выдохнул Михайлов. — У нас впереди вся вечность, — Данилова поклонилась в реверансе. — Опять любовь, — фыркнула дух Фаины, впервые прилетевшая на зов Мироновой. Сама медиум наконец-то обратила внимание на появившихся призраков. Уставшая от бесполезной борьбы, смахивающая капли пота, смешавшиеся со слезами, Анна не была похожа на саму себя. И тем страннее призракам показалась её просьба: — Пожалуйста, найдите Якова и передайте, что я его люблю, я не предавала его. — Ещё одна в любовной лихорадке, — проворчала дух Фаины. Она напряжённо думала, как все они могут помочь медиуму. Между тем, призраки продолжали жить своей жизнью. — Все начинается с любви! Твердят: «Вначале было слово». А я провозглашаю снова: все начинается с любви! — начала декламировать Данилова. Стихи Роберта Рождественского она очень любила при жизни. Художник внимал её словам, не забывая время от времени сетовать, что его «модель» снова все время в движении и не всегда удаётся сосредоточиться. — Эврика! — закричала дух Фаины. — Эй, ты, с этюдником, полетели со мной, дело есть! Пойдём искать её ненаглядного следователя! Художник посмотрел на дух Фаины, а потом на дух Даниловой. Ему и здесь было хорошо. — А я? — спросила актриса. — Ты тоже можешь с нами, только молчи, пожалуйста! — раскомандовалась Фаина и прошла сквозь стену. Духи актрисы и художника последовали за ней. — Эй! Меня, меня забыли! — Полеев устремился догонять команду спасателей, оставив Анну наедине с её проблемами.