***
Дорога в автомобиле после всего того, что случилось, показалась мне раем. Я наконец-то могла расслабиться и выдохнуть. Теперь я в безопасности. Разумеется, Яков привез меня в отделение. Иногда мне казалось, что здесь я бываю чаще, чем в гостинице. По крайней мере, считаю его вторым домом. Отделение, кажется, относилось ко мне точно также. По крайней мере, когда мы вошли в часть помещений, относящихся к подразделению Штольмана, ко мне тут же кинулся радостный Антон: — Аня, ты жива! Какое счастье! — выпалил он и обнял меня, даже не боясь ревнивых взглядов моего мужчины. Наверняка Яков хотел отправить помощника «делом заняться», как навстречу нам выскочил Ульяшин. — Анна Викторовна, как же мы рады, что все хорошо! — от души сказал он и тоже раскрыл руки для объятий. Я засмеялась: — Спасибо, Михаил! Потом ко мне подскочили другие «студенты». Со всех сторон только и слышалось: — Анна Викторовна! С Вами все в порядке? — Как хорошо, что все закончилось! — Мы так долго Вас искали! — Анна Викторовна, мы так рады! — Анна Викторовна… Я тонула в потоке слов, объятий и радости этих людей, оттого, что я была рядом с ними, живая, смущенная и растроганная. От всего этого на глазах выступили слезы. Тотчас же увидев их, подал голос мой следователь, до этого не вмешивающийся в вакханалию, вызванную моим появлением. — Так, господа, делом займитесь! Ну, и о чем я только недавно думала? Кстати, о делах. Со всеми своими приключениями я бессовестно прогуляла собственную пару, и вот это необходимо было исправить. Конечно, о полноценном занятии речи не идёт. Сейчас к нему не готова ни я, ни мои «студенты». Тем не менее, кое-что я могу сделать. — Яков… Платонович прав, нам действительно нужно заняться делом. Например, английским! — предложила я. Ответом мне послужил дружный выдох, наполненный грустью и тоскою. Языком заниматься мужчины явно не хотели. — Каким английским, Аня? — тихо поинтересовался Яков, подойдя ко мне. — Все в порядке, я смогу провести занятие. Время пропало, а восполнять пробелы некогда, — пояснила я, беря мужчину за руку. У преподавателей так практически всегда: что бы ни случилось, ведём пары. Иначе попросту не успеем. — Яков, пожалуйста. Штольман посмотрел на меня недолго и тихо и смиренно спросил: — И как тебе это удаётся? Я победно улыбнулась и направила полицейских в учебную комнату. Сама же быстро поцеловала совершенно растерявшегося от моего поведения следователя и ушла вести занятия. В моей жизни вновь расцветали яркие краски.***
Князь вольготно расположился в кресле и рассматривал свою собеседницу. Что-то в её лице ему не нравилось. — Так, Нина, у Вас новое задание, — тоном, не терпящим возражений, сказал он. Нежинская подняла карие глаза и внимательно смотрела на мужчину. — В Санкт-Петербург приезжает некий господин Ракушкин, у которого есть весьма ценные экземпляры в коллекции. А ещё у него отличные связи, и он нужен мне, понимаете, нужен? — Разумовский наклонился вперёд и пояснил: — Чтобы дёрнуть его за ниточку, и все! Любое желание исполнено. Нежинскую подобное предложение взбесило. Опять, опять какой-нибудь пожилой мужчина с необузданной фантазией, амбициями и полным фиаско на деле. И она опять будет вынуждена изображать неземную страсть, чтобы выйти из этой игры победительницей. — Вы же понимаете меня, Нина? — Разумовский встал с кресла, подошёл к женщине и провел ладонью по её щеке. — Любое желание. — Я понимаю, — покорно повторила женщина, раздумывая. Что там говорил Штольман? Или адрес Князя, или арест? И все-таки Якоб смешон и наивен. Князь переберётся в другое место, его так просто не поймать. А её освободят адвокаты или тот же самый Уваков. Освободят, чтобы вновь сделать из неё рабыню, чтобы распоряжаться её телом. Казалось, из этого круга нет выхода. — Когда вылетать в Питер? — Завтра вечером, дорогая Нина. Рад, что мы друг друга поняли, — подвёл итог Князь и закурил. Нежинская сдержала порыв брезгливости. Табачный дым она не переносила. Но он, как и все надоевшее и противное, заставлял женщину вновь и вновь задуматься о том, что происходит в её жизни сейчас и что будет дальше. А ради этого можно и потерпеть временные неудобства.***
Потапов немного успокоился и прошёл в приёмную Трегубова. — Вероника, скажите, Николай Васильевич у себя? — уточнил он. — Нет, и сегодня его не будет. Обещал завтра зайти. Что-то срочное? — девушка кокетливо перевела взгляд на капитана. — Не совсем. Вот рапорт, передайте начальнику, — попросил мужчина и вышел из помещения. Вероника просмотрела бумагу. Капитан Потапов просил уволить его. Секретаря эта ситуация не устраивала. Молодой человек был ей симпатичен. Девушка тут же побежала за полицейским: — Товарищ капитан, стоять! Юрий Потапов обернулся. — Что такое? Вероника отвела мужчину на очень серьёзный разговор. А ещё через два часа в папке «На подпись» лежала бумага с просьбой о переводе капитана Потапова под командование майора Штольмана.***
Яков Платонович был вынужден отъехать на пару часов из отделения: у него возникли кое-какие мысли по поводу журналистки, написавшей в тверском журнале небылицы про Анну. До сих пор перед глазами мужчины стояла картина, как Миронова, уже освобожденная из плена, обнимая его, борясь со слезами, объясняет, что все, написанное в той газете, клевета. Как любимая боялась поднять на него глаза и увидеть в них отказ. Кулаки сжимались сами собой. Штольман даже удивился тому, что смог сдержать себя и насколько безболезненно прошёл разговор. Журналистка призналась во всём практически сразу, добавив следователю несколько новых поводов для размышления. Будто и без того их было мало! Безопасность Анны была первоочередным вопросом, требующим решения. Относительно первого покушения на жизнь любимой майор все выяснил — это было делом рук Разумовского и компании, состоящей, как минимум, из Нежинской и Лассаля. Последний кадр отличался особенной неуловимостью, однако в этот раз прокололся. Подвела его любовь к снайперскому оружию одной фирмы, которой сейчас не существует, но в прошлом вела весьма строгий учёт проданного. Эта ниточка давала следователю надежду, что в этот раз преступники не уйдут от наказания. Мужчина зашёл в пустой кабинет и удивился. Так, а где все? Неужели Анна до сих пор мучает его подопечных? Штольман незамедлительно последовал в учебную комнату, из которой слышался дружный смех. Яков Платонович тихо вошёл. Никто, кроме Анны, что-то почувствовавшей и улыбнувшейся любимому, его не заметил. Мужчина застыл на мгновение и поднял бровь. Степан Гаврилович с видом мученика стоял рядом со столом. Около него с таким же усталым видом находился Коробейников. — At once I played this instrument and you saw this (Однажды я играл на этом инструменте, вы видели это), — сказал Антон Андреевич. — Piano? (Фортепиано?) — спросил с надеждой Степан Гаврилович. — It was on duty (Это было на дежурстве), — уточнил Коробейников. — Accordion? (Баян?) — попытал счастье Степан Гаврилович. Коробейников в отчаянии замотал головой. Полицейские в очередной раз засмеялись. Штольман, представив себе капитана с баяном, усмехнулся. Картина выходила занятная. — Trumpet? (Труба?) — выдал новую версию лейтенант. Антон Андреевич выразительно хлопнул себя по лбу. — Гаврилович, а чего не контрабас-то? Или арфа? Тоже неплохие варианты, — услужливо подсказал кто-то из сотрудников. А у мужчины тем временем появилась новая версия, навеянная, по-видимому, реакцией капитана: — Drums? (Барабаны?) Коробейников взвыл. Яков Платонович решил, что помощника пора спасать, иначе его подразделение рискует остаться и без капитана, и без лейтенанта. — Was it harmonica? (Это была губная гармоника?) — спросил Штольман, обращая на себя внимание. — Yes, it was! (Да!!!) — облегченно выдохнул Коробейников. — You are next, Yakov Platonovich (Вы следующий, Яков Платонович). Штольман, конечно, ценил игровые методы работы Анны, но не до такой степени, чтобы участвовать в них. Это девушка мгновенно поняла и поспешила вмешаться. — Let stop the lesson. On Monday we are writing the test. So, I hope, we all go to the class this day (Давайте закончим урок. В понедельник мы с вами напишем тест. Поэтому, я надеюсь, все придут на занятие). Полицейские все поняли и поспешили попрощаться. Рабочий день давно подошёл к концу. А Штольман поспешил к Анне. Он ужасно волновался, что за время его отсутствия с любимой что-то произойдёт. Анна Миронова была способна на все. А в том, как притягивать неприятности, ей и вовсе не было равных. Девушка снова улыбалась ему. Кажется, сейчас у неё не оставалось сил даже на короткие беседы. И Яков Платонович знал, как это исправить.***
Пётр Иванович ввалился домой в таком виде, что Зинаида Ивановна, до этого считающая себя человеком нерелигиозным, перекрестилась. Ее супруг был весь в грязи и пыли, будто бы им играли в футбол вместо мяча. Надетые ботинки придавали внешнему виду мужчины комичность. С ужасом Зизи подняла глаза на мужа. Лицо выглядело относительно прилично, только пара кровоподтеков, а вот на голове было подобие вороньего гнезда. — Ты где был? — спросила Миронова, подбоченившись. Жизненный опыт подсказывал ей, что супруг не только занимался поисками племянницы, но успел натворить что-то ещё. — Ой, Зизи, ты не поверишь, где мы только не были! — начал мужчина, чьи глаза подозрительно блестели. — И в заброшенных домах, и в подвалах, и на чердаках. И даже… Женщина мысленно усмехнулась: как ребёнок. Рассказывает об очередном приключении. Эх, Петя, Петя… — Кто это мы? — поинтересовалась женщина, проходя на кухню: до прихода мужа она готовила ужин. — Я с одним капитаном и ещё там несколько лейтенантов. Ты представляешь, мы даже наткнулись на пристанище бомжей. Стыдно признаться, Зизи, они меня за своего приняли, — продолжал рассказывать Пётр Иванович. Зинаида Миронова посмотрела оценивающим взглядом на мужа. С бомжами она была солидарна. Как его только консьержка домой пропустила в таком виде! — И ты на правах интеллигенции принялся им объяснять, что это не так! — догадалась Зизи. — Ты права, мой ангел. Но они понимали только одни аргументы, — Петр Миронов поспешил их продемонстрировать в виде оторванного кармана от пиджака. Зизи махнула рукой. Исправлять мужа в таком возрасте было бесполезно. Только принять и простить. — Так, марш в ванну! — привычно распорядилась Зизи. — Приведи себя в порядок. И скажи: Анну вы нашли? — Да, Яков Платонович нашёл в каком-то доме. Вытащил буквально за минуту до взрыва, — лицо мужа стало серьезным. — И что ты думаешь по этому поводу? — поинтересовалась Зинаида Ивановна. — Что Штольману нужно срочно жениться. Потому что его Аннет пока слушается, а вот мы с родителями уже не указ, — высказался Пётр Иванович. — Балагур! — покачала головой женщина. — Иди в ванну, потом будем ужинать!