***
Утро Разумовского началось с неутешительных новостей. Нина в чем-то прокололась и теперь объявлена в розыск. Кирилл Владимирович не без оснований подозревал, что к этому причастен господин Штольман. Он хорошо знал Нежинскую и её способности. К тому же ревнивая женщина стремилась уязвить Анну Миронову, чего следователь, влюблённый в медиума, допустить никак не мог. Так что полученный итог был вполне закономерен. Оставалось понять, как Нина собирается выполнить задание. Уйти от преследования полиции для госпожи Нежинской ничего не стоит. Значит, нужно дождаться, пока женщина сама выйдет на связь. Такое уже случалось в их практике. Ситуация с Лассалем была не менее тревожной: француз как сквозь землю провалился. Вероятнее всего, дела заставили его задержаться, но интуиция Князя била в набат: что-то происходит. Если через день Жан не вернётся, нужно будет уходить. Разумовский потянулся и с опаской посмотрел на чашку с кофе. После вчерашнего чаепития мужчина тщательно и с осторожностью выверял любые действия. Однако это не всегда помогало. Под утро, например, он вообще свалился с кровати и до сих пор не понял причины. Во время утренней пробежки на Князя чуть не упало дерево. В душе оказался испорчен кран с холодной водой, о чем Кирилл Владимирович узнал практически сразу после возвращения с прогулки. Кожа ещё сохранила нежнейший цвет молодого поросёнка. Кофе и завтрак особых сюрпризов не принесли, чем, безусловно, порадовали мужчину. Тогда Разумовский включил компьютер и стал просматривать, где же находилась Нежинская сейчас. Следящих программ на женщину перед отъездом было поставлено три: на чемоданы и на два мобильных телефона. Один из чемоданов и телефон находились в районе аэропорта Пулково. Все верно, Нина должна была уйти от преследования Штольмана. Второй аппарат также находился на территории Санкт-Петербурга. Видимо, Нина обустраивается на новом месте. Что ж, с ней пока поводов для беспокойств не имеется. Мужчина вышел в сад. Холодный осенний воздух дарил прохладу и спокойствие, приносил некое умиротворение и подобие хорошего настроения. Такое положение дел Фаину не устраивало. Слишком рано Князь успокоился. А потому неугомонный дух принялась за новое дело. Садовый гном был тяжеловат для призрачной субстанции, но русских женщин трудности только закаляют. — Плати! — заявил гном, неожиданно возникнув перед Кириллом Владимировичем. Князь выругался и попытался пнуть гнома. На удивление тот устоял и ещё трижды повторил заветное слово. Разумовский подумал, что давно он не заходил в одно прекрасное казино. Как раз сейчас там никого нет, и можно поговорить о делах. Мужчина быстро собирался, а Фаина, подарив ему коварную улыбку на прощание, полетела посмотреть, как дела у француза и не нужна ли ему, бедолаге, помощь. В отличие от Князя, дух знала, что Франт и Жук вечером перехватили этого субъекта и теперь ждали указания Штольмана, когда можно будет сдавать его официальным органам. Это пока было затруднительно: дело находилось у Увакова, а доказательства вины Лассаля ещё не были найдены. Требовалось время.***
Пётр Иванович подумал, что после всех вчерашних разговоров и организации тайного свидания племянницы и сыщика он явно заслужил награду, а потому, незаметно выскользнув из постели, где спала Зизи, мужчина направился в бар. Мария Тимофеевна готовила превосходную наливку, однако прекрасно была знакома с привычками деверя. Заветный шкафчик был заперт. Миронов-младший, не сильно расстроившись, принялся разыскивать ключ. Он должен быть где-то неподалёку. — Так-так, — сзади мужчины раздался немного смеющийся голос адвоката. Петр Иванович мысленно перекрестился. — Доброе утро, ВиктОр! — произнес дядя Анны и повернулся лицом к брату. — А я вот тут… плюшками балуюсь! Виктор Иванович понимающе улыбнулся. — Пойдем в кабинет, нужно поговорить, — сказал он. Пётр Иванович вздрогнул. Кажется, сейчас понадобится что-то более крепкое, чем наливка. — Пётр, скажи, что на самом деле происходит в Твери. Куда на этот раз влезла Анна? — устало спросил отец семейства Мироновых, заходя в кабинет и прикрывая дверь от нежелательных ушей. Пётр вздохнул. Ему казалось, что вчера они с Анной смогли развеять все сомнения и тревоги. Где же они так прокололись? — Никуда, рьяно занимается преподаванием, поставила с ног на голову все отделение полиции, — принялся он убеждать брата. Виктор Иванович на уговоры не поддавался. — Пётр, в неё стреляли! — Миронов-старший, встав, начал мерить комнату шагами, а затем остановился и посмотрел брату в глаза. — Что тебе об этом известно? Иногда младшему брату казалось, что Виктор в большей степени прокурор, чем адвокат. Так требовательно смотрит, что и не соврать, и не отвертеться! — Ну, не знаю я, почему в неё стреляли! — признался мужчина и добавил: — Там вообще не до того было! Увидев, как изменилось выражение лица брата, Петр Иванович понял, что проговорился, но было уже поздно. — С этого момента прошу поподробней, — уцепился адвокат за случайно брошенное слово и все-таки присел за стол, оказавшись напротив брата. — Да какие подробности? Анна так расстроилась из-за Алисы, что только Штольман смог её успокоить, — честно рассказал Петр, стушевавшись под взглядом брата и не теряя надежды, что хотя бы о ещё одном покушении сможет утаить информацию. Недаром Зизи иногда называла его находкой для шпиона. Лицо Миронова-старшего стало куда более задумчивым и серьёзным. — Опять этот Штольман! Это же тот самый, который тебе жизнь спас в Чечне? Что он за человек? — устало спросил адвокат. Видно, что и его волновал стремительно развивающийся роман сыщика и медиума. — Приличный мужчина, честный, принципиальный, каких и не сыскать сейчас, — Петр Иванович принялся рьяно расхваливать на все лады кавалера племянницы. — К Аннет бережно относится, но и глаз с неё не спускает. — Значит, повод она все-таки давала! — с горечью отметил адвокат. Их дочь, стремящаяся к справедливости и порядку, постоянно заставляла волноваться. Теперь ещё и мужчину нового нашла. — А Штольман был женат? Мария Тимофеевна где-то отыскала информацию, что женат Яков Платонович не был, но брату Виктор доверял гораздо больше, чем сплетням из сети. — Насколько я знаю, нет, — коротко отозвался Пётр, сдерживая себя от комментария, что Штольмана долгое время безуспешно пытались женить всем отделением. Об этом Миронов услышал на приёме, когда племянница со своим избранником кружились в очередном вальсе. — Значит, нет, — задумчиво протянул Виктор и задал следующий вопрос: — Как думаешь, у Анны это серьёзно? — Мы с Аннет на такие темы не разговариваем, — сразу предупредил младший брат, чем вызвал понимающую усмешку старшего, — но думаю, что да. Я её давно не видел такой счастливой. Виктор Иванович так и думал. Тогда оставался последний вопрос. — А у Штольмана? — Да что ты меня об этом спрашиваешь! — возмутился Миронов-младший, утро которого превратилось в бесконечный допрос. — Возьми и сам у него спроси! Как отец имеешь право! Адвокат удивлённо посмотрел на брата. Увы, но напрямую спросить об этом у Якова Платоновича он не мог. Учитывая вчерашний «теплый» приём, подобный вопрос отпугнет любого нормального мужчину и отобьет желание породниться с такой семейкой. Да и Анна вряд ли была бы довольна подобным вмешательством в её жизнь. — Пётр! — в коридоре раздался звучный голос Зинаиды Ивановны. — Ты где? — Началось, — устало закатил глаза младший брат и с необычайной прытью нырнул под стол. — Сейчас будет проверять, не отведал ли я наливочки Марии Тимофеевны. Ревнует. Виктор Иванович чуть не рассмеялся в голос. Кулинарное соперничество жён было привычным делом и уже давно не вызывало удивления. — Повезло тебе с супругой, — серьёзно отметил адвокат. — Угу, — промычал Пётр Иванович, стараясь занять как можно меньше места под столом. И вовремя. В дверь постучали. — Виктор, доброе утро! Мой муж не у тебя? — спросила вошедшая в кабинет Зизи. — Увы, — развёл руками Миронов-старший. — Я ещё его не видел. Может, он к Анне зашёл? — Нет, там я уже была, — отмела эту версию женщина, ещё раз подозрительно обвела взглядом кабинет, внимательно осмотрела портьеры и вышла. — Папа! Дядя! Где вы? Мы опаздываем! — раздался требовательный голос Анны. — Идите завтракать! — вторила ей Мария Тимофеевна. — Вот попробуй пойми этих женщин: то избегают разговоров друг с другом, а то выступают заодно, — проворчал Пётр Иванович, покидая свое убежище и понимая, что ещё один раунд оказался позади.***
В отделение меня привез папа, купив по дороге телефон и восстановив номер. Все дорогие мне мужчины настаивали на том, чтобы я была на связи. У отца была назначена встреча с подполковником Лисянским, один из клиентов отца просил защиты для своей сестры, проходившей подозреваемой в совершении аферы. Папина подзащитная считала себя не виноватой в случившемся, а у следователя было иное мнение на этот счёт. Про Лисянского я ничего не знала, кроме того, что он недавно пришёл работать в отделение, уже после начала моей стажировки, и отцу ничем помочь не могла. Дежуривший сегодня капитан Зябликов объяснил нам, как пройти к подполковнику, я проводила папу и поспешила к Штольману. Яков был один в кабинете, но моё присутствие почувствовал. — Аня, доброе утро! — произнес он приветливым тоном и повернулся ко мне. — Чай будешь? Я с грустью посмотрела на часы. Либо чай, либо все остальное. Иначе не успею. Я отрицательно помотала головой, подходя ближе к сыщику и доставая портрет. — Вот он, — сказала я, протягивая Штольману рисунок. — Сама я его не видела, но смогу опознать по голосу. Якову такая перспектива не понравилась. — Думаю, до этого не дойдёт! — пообещал Яков. И снова намек на мою безопасность. Штольман хотя бы иногда перестаёт о ней думать? Я, например, всю ночь о нём думала, да и уснула далеко не сразу, представляя, что бы могло быть, если бы мы с Яковом были вместе. Вместе. Возможно, сейчас и не самое лучшее время для этого разговора, да только вряд ли найдётся более подходящее. Тем более сейчас мы одни. — Скажи, а что с нами будет дальше? — спросила я, вцепляясь в плечи Якова и ища поддержки. Я должна это знать. — Я уеду через неделю, и… Я недоговорила. Даже сформулировать эту мысль было сложно. Я очень любила Затонск, родных, университет, своих студентов и не могла бросить их просто так. Не имела права уйти именно сейчас, ничего не объяснив, не выполнив обещаний, не подготовив замену. Но Штольман, ворвавшись в мою жизнь, перевернул ею полностью, показал мне, что значит любить и быть любимой, и расставаться с ним даже на короткий срок я не хотела. Эта дилемма все чаще возникала в голове. Хотя я все решила, я должна была узнать, что Яков думает обо всем этом, каким видит наше будущее и видит ли его вообще. Я всматривалась в родные глаза и пыталась увидеть там ответ. И в то же время боялась этого ответа. Вдруг всё не так, как кажется? — Я переведусь в Затонск, — тихий, низкий голос Якова сводил с ума, не сразу давая мне возможность понять смысл услышанного. — Майора Весенникова зовут на руководящую должность в Междуреченск, я займу его место. Что?! Куда он собрался? В Затонск? Рядовым майором? Господи, да Яков с ума сошёл! Что он будет у нас делать? Даже Коробейников понимал, что проку от службы в Затонске немного, а Штольман намного опытнее и талантливее моего друга. И если мой сыщик переведётся в Затонск, то через неделю в отделении будет полный порядок, через две будут раскрыты все «висяки», а через три потенциальные преступники пойдут сдаваться в руки правосудию и Штольман будет сходить с ума от тоски по работе. Так жертвовать собой было бы неправильно! — Ну какой Затонск? Что ты там будешь делать? — улыбнулась я, задыхаясь только от одной мысли, что этот мужчина готов поменять всю свою жизнь ради меня. — Есть другая идея. Меня давно зовут работать в Тверь, и теперь, после скандалов в прессе, в январе я смогу перевестись из университета сюда. Впервые я лгала любимому мужчине. Мне на самом деле предлагали работу, только не в Твери, а в Москве. Наталье Павловне пришёлся по душе разработанный мною метод преподавания, и она горела желанием открыть учебное заведение и практиковать его, разумеется, с моим участием. Я же к переезду в Москву не стремилась. Этот город был для меня чужим. А в Твери за полгода я смогу отыскать работу. В крайнем случае, буду репетитором. Иностранный язык нужен многим. Яков смотрел на меня, обдумывая мои слова. Я видела, что предложенный вариант его не устраивал. Но и позволить следователю загубить собственную жизнь я не могла. — Аня, опасности будто бы ходят за тобой по пятам, я должен быть рядом, — мягко пытался пояснить свою точку зрения Штольман. Я вовсе не против этого, но не стоит впадать в крайности. — Так мы и будем вместе, только в Твери, — сдавать свои позиции я не собиралась. — Здесь нам будет лучше. Штольман прижал меня к себе ещё сильнее, так, что в пустой комнате я слышала его дыхание. Это запрещённый приём! Так я совсем способности мыслить лишусь! — Одну я тебя домой не отпущу, — продолжил тем временем мужчина. Ну, здравствуйте, приехали! Я не ребёнок, в конце концов! — Давай поступим так. Я давно не был в отпуске, накопилось порядка двух месяцев. И это время я проведу с тобой в Затонске. Два месяца?! Да это же отпуск за два года! Он совсем себя не бережёт! Видимо, пора мне всерьёз заняться здоровьем этого мужчины и научить его отдыхать. — Я согласна, — улыбнулась я, чувствуя, как разом отхлынули тревоги и сомнения. Мы будем вместе. Вначале в Затонске, а потом в Твери. — Предлагаю отметить это решение сегодня вечером ужином в домашней обстановке. — Не возражаю, — ответил Яков, так и не выпуская меня из объятий. Отстраняться пришлось самой и с большим трудом. Впереди меня ожидали куча работы и чудесный вечер. А еще дальше — прекрасная жизнь с самым лучшим мужчиной на свете.***
За последние два дня Антон Андреевич чётко ощутил, что ювелирное искусство, как и театральное, требует жертв, в качестве которых выступали два капитана. Когда наконец-то Коробейников нашёл одного старого мастера, который не побоялся дать показания об интересах Рябого относительно изумрудов, полицейский так обрадовался, что чуть не забыл о второй, тайной миссии походов по ювелирам. Он искал Ксюше подарок на защиту диссертации. К сожалению, никаких конкретных идей у мужчины не было, а потому он решил воспользоваться классическим подарком — украшением. — Скажите, пожалуйста, а можно у Вас найти какое-нибудь необычное женское украшение? — робко спросил парень. Ювелир хитро улыбнулся. — Для Вашей избранницы подберём в лучшем виде. Что она предпочитает: цепочки, браслеты, подвески, серьги, кольца? Коробейников почувствовал, как земля уходит из-под ног. Разумеется, он пока не до такой степени хорошо знал Ксюшу, чтобы угадать с украшением. Тогда молодой человек стал вспоминать, было ли что-то из ювелирной продукции на Ксении на приёме. Смог однозначно вспомнить только серьги и цепочку, которую девушка не снимала. Пожалуй, серьги — это слишком сложно. И, к сожалению, дорого. Поразмыслив, молодой человек решился на покупку подвески. — Смотрите, выбирайте, — ювелир указал рукой на нужную полку с товаром. — Только не глазами выбирайте, а душой. К какой душа ляжет — та и Ваша. Ювелир тактично отошёл на два шага назад, не мешая озадаченному капитану сделать выбор. Антон Андреевич четыре раза прошёлся вдоль полки, внимательно рассматривая подвески. Интуиция молчала, душа тоже не отзывалась. Коробейников прикрыл глаза, представляя любимую. Вдруг он чётко понял, что он ищет. — Вот эту, пожалуйста, — попросил капитан, доставая кошелёк. Ювелир посмотрел на подвеску и улыбнулся. Небольшая золотая пластина была выполнена в форме розы и украшена стеклом, напоминающим по цвету рубины. Аккуратное и весьма утонченное изделие. — Отличный выбор! — подмигнул ювелир Коробейникову. Полицейский вышел на улицу, как его настиг звонок от Потапова. — Черниченко ничего не знает, — доложил Юрий. — А у тебя что? — Один есть, — поделился успехом Антон Андреевич. — Еще хотя бы двоих найти… Мужчины вздохнули и направились дальше на поиски ювелиров.***
С подполковником Лисянским Виктор Иванович закончил дела достаточно быстро и попросил того помочь ему найти господина Штольмана. В отличие от супруги, Миронов видел, как Анна смотрит на этого следователя и насколько бережно мужчина обращается с их дочерью. А ещё адвокат понимал, что за напористостью, с которой Аннушка отстаивает свое право быть с этим майором, стоит не только семейное упрямство, но и чувства. Единственное, что смущало Миронова, это недавнее желание Анны выйти замуж, внезапный разрыв отношений с женихом и, пожалуйста, уже встречается с новым мужчиной, и не просто встречается, но ещё и знакомит с родителями. Именно этот шаг подтолкнул адвоката к разговору со Штольманом. — Виктор Иванович? — майор сильно удивился, увидев адвоката у входа в свой кабинет. — Добрый день! Чем могу быть полезен? Миронов прошёл в кабинет и сел напротив следователя. — Яков Платонович, я хочу поговорить с Вами об Анне. За прошедшие выходные я услышал много всего, хотелось бы узнать правду, — признался Виктор Иванович. Интуитивно он чувствовал, что Аннушка что-то скрывает от него. — Во что ввязалась моя дочь? Штольман внимательно посмотрел на Миронова. Врать отцу любимой женщины он не планировал. Помня, что у мужчины проблемы с сердцем, следователь, тщательно подбирая слова, прояснил ситуацию: — Анна Викторовна случайно услышала то, чего не должна была услышать. Поэтому на приёме в неё стреляли. Эти люди уже объявлены в розыск, они ответят перед законом за свои намерения. Голос майора звучал чётко и уверенно, чеканя каждое слово. Миронов невольно восхитился избранником дочери: не каждый может говорить правду, выдерживая пристальный взгляд адвоката. Однако за дочь становилось тревожно. Каждая новая её история была опаснее предыдущей. — Пока они на свободе, с Анной может случиться все, что угодно, — озвучил отец свои тревоги о непоседливой дочери. Штольман посмотрел на собеседника с пониманием: — Не беспокойтесь, необходимые меры безопасности приняты. Анне ничего не угрожает, пока она рядом со… м… отделением полиции. Вот каков! Чуть не сказал: «со мной»! Несмотря на эту оговорку, следователь понравился Виктору Ивановичу. Был в нем внутренний стержень, характер, дисциплина. Быть может, хотя бы у него получится призвать к порядку Аннушку? — Рад слышать это, — предельно вежливо заверил адвокат и тут же добавил: — Если нужна будет помощь, обращайтесь! И берегите Анну! Миронов положил свою визитку на стол и протянул руку Штольману. Яков Платонович уверенно ответил на рукопожатие и снова не отвёл взгляда. Виктор Иванович прочитал в глазах мужчины что-то такое, что дало ему понять: намерения этого господина весьма серьёзны. И он не только обеспечит Анне необходимую безопасность, а даст намного больше при согласии на то дочери. В последнем адвокат не сомневался. Девушка стала совсем взрослой и научилась разбираться в людях. Совсем скоро придётся её отпустить окончательно. От этой мысли Миронов поёжился. Нелегко отпускать своего ребёнка в семейную жизнь. Однако за это придётся ещё долго бороться. И, прежде всего, с супругой. Их собственная история пока не даёт возможности Марии Тимофеевне трезво оценить ситуацию, и так просто она не примет Штольмана. Впрочем, здесь Виктор Иванович непременно поможет следователю. Когда-то и он испытывал проблемы с нахождением общего языка с будущими родственниками.