***
Анна вбежала на кухню с такой скоростью, будто бы за ней гналась стая бродячих собак. На молчаливый недоуменный взгляд Штольмана девушка ответила тоном, не терпящим возражений: — Яков, мы уезжаем! — Я перезвоню, — ответил следователь собеседнику и, сбросив вызов, поинтересовался у любимой: — Что произошло? Глаза Анны горели предстоящим приключением, волосы были немного растрепаны, а сама девушка, не замечая, как Яков смотрит на неё, подошла ближе, положила руку на его плечо и заявила: — Мне явился дух Фаины. Помнишь, той, которую тогда в гостинице убили? Майор это пока помнил, даже кивнул головой в знак согласия, только сосредоточиться было сложнее. Близость любимой девушки и уже менее реальная перспектива остаться наедине брали своё. Мужчина прижал Анну к себе, вдохнул запах ее волос и продолжил слушать рассказ медиума. — Она знает, где Разумовский. Он ей чем-то крупно насолил, но Фаина хочет, чтобы он получил наказание здесь, в этой жизни. Ах да, в доме ещё какой-то француз, и они, судя по всему, собираются сбежать. Мы должны туда поехать и остановить их. Француз? Это не Лассаль ли случайно? Сбежать?! Этого ещё не хватало! Любовный морок стал постепенно спадать, открывая дорогу профессионализму. — Какой адрес? — спросил мужчина, пока не отстраняясь от Анны и наслаждаясь тем, что она рядом. Девушка помотала головой. — Адреса она не знает, но готова показать дорогу. Яков, поехали! Нельзя терять времени! — Анна в нетерпении дёрнула мужчину за рукав. Штольман внимательно посмотрел на неё. — Тебе лучше остаться здесь, встречи с Лассалем никогда не приводили ни к чему хорошему, — пояснил майор. Анна по-детски надула губки и посмотрела на него с обидой. — И как ты без меня с духом найдёшь дорогу? — спросила она. Приходилось признать, что никак. Ещё минут десять Яков Платонович пытался отговорить свою ненаглядную от этой авантюры. Но девушка стояла на своем: вместе. И немедленно! Эта перспектива майору не нравилась совершенно, но пришлось соглашаться, выдвинув условие, что Миронова беспрекословно будет слушаться его. Анна пообещала и побежала переодеваться. Её домашнее платье меньше всего подходило для поимки опасных преступников.***
Капитан Потапов уныло посмотрел в окно, затем перевёл взгляд на часы, а после этого вновь на окно. Вероники не было уже час! Юрий был крайне нерешительным в общении с девушками, и сам бы ни за что не решился позвать её на свидание. Однако Вероника сказала ему, что нужна помощь по дому — прибить пару полок и починить сломавшийся шкаф. И вот, Юрий Потапов уже час стоит под дверью квартиры Вероники. Телефон девушки не отвечает, в окнах темно. Дверь не открывают. Соседи, до которых получилось достучаться, утверждали, что пару часов назад девушка куда-то убежала. Неужели она забыла, что попросила о помощи? Или с ней случилась беда? Капитан понимал, что поднимать тревогу рано, но сердце было неспокойно. Ожил телефон. — Слушаю, товарищ майор! — фальшиво бодро отрапортовал Потапов. Ему звонил Штольман и приказывал поехать за город в составе группы задержания. С ними же должны быть Ульяшин, Коробейников и вышедший на службу Синельников. — Понял! Буду! — ответил капитан. Лишаться расположения майора в его шатком положении было опасно. Оставив в двери записку для Вероники, товарищ капитан поспешил в отделение. Оттуда на служебной машине их с Коробейниковым должен был забрать Ульяшин.***
Ксюша стояла в центре комнаты и что-то выделяла лазерной указкой на экране телевизора, пытаясь донести информацию о своём научном докладе для Антона. Коробейников смотрел на экран с удручающим видом. Девушка прогоняла речь на четвёртый круг. Капитан уже сам мог перечислить сферы применения слоистых материалов и рассказать, зачем Ксения начинала свою научную работу. А потому мужчина, сохраняя серьёзный вид, рассматривал свою девушку. Увлеченность собственным докладом придавала Минюковой особый шарм. Её голос профессионально, по-дикторски расставлял акценты, руки периодически выделяли какую-то информацию на слайде, а красиво и аккуратно оформленные рисунки наводили на мысль, что все обязательно получится. Глаза Ксюши горели огнём. Таким ярким, что девушка заполняла собой все пространство и увлекала дальше. Иногда она играла со слушателями, задавая вопрос и тут же озвучивая ответ на него. Тогда выражение её лица становилось немного хитрым, загадочным, но таким обаятельным, что Коробейников украдкой улыбался и хотел сорваться вперёд и поцеловать свою докладчицу. Это уже было сегодня не раз, но Минюкова честно предупредила, что должна научиться произносить это все за один раз полностью, а за каждый поцелуй во время речи капитана будет ожидать ещё один прогон. Поэтому, собственно, он со смиренным видом пытался дослушать речь до конца. В этот раз опасный момент с поцелуем миновал, Ксюша окончила презентовать работу и дождалась аплодисментов от Коробейникова. — Товарищ капитан, возьмите трубку! — известил голосом Штольмана мобильный Антона Андреевича. — Нет, ты все-таки издеваешься! — сделала свой вывод Ксюша. У всех нормальных людей на звонках стоят красивые мелодии, а её благоверный застрял где-то в начале двухтысячных, когда на такие рингтоны была мода. Коробейников промолчал. Происхождение рингтона было стыдно вспоминать. На каком-то корпоративе Ульяшин в шутку сказал, что заставить Антона Андреевича быстро ответить на звонок можно, только если телефон будет отзываться голосом Штольмана. Каким чудом двое изрядно выпивших полицейских уговорили майора, находившегося, видимо, в таком же состоянии, продиктовать на диктофон именно эти слова, никто уже не помнил. Но рингтон произвёл чарующее действие. На звонок товарищ капитан отвечал в течение первых трех гудков. — Добрый вечер, Яков Платонович, — ответил Антон, поглядывая на Ксюшу, уткнувшуюся в речь и делающую карандашом какие-то пометки. Распущенные волосы прикрыли лицо девушки, и капитан вздохнул. Служба опять звала его к себе. Проигнорировать Штольмана Коробейников никак не мог. Яков Платонович был для него не просто начальником, но и другом.***
Разумовский сложил чемодан и решительно застегнул молнию. В чем, в чем, а в умении быстро собираться ему не было равных. Жизнь приучила к тому, что нельзя привязываться ни к местам, ни к вещам, ни к людям. И сегодняшний день в очередной раз подтвердил это. Он всегда думал, что контролировать женщин сложно, но в свое время вытащил Нежинскую из такого болота, что иной дороги у неё уже не было. Правда, в отличие от некоторых помощников Кирилла Владимировича Нина Аркадьевна была умной, расчетливой и хитрой. В итоге сумела обхитрить и его. Да только у него везде свои люди. Где бы ни была эта дамочка, она все равно вернётся назад. И если она даст ход украденным документам, то сядет вместе с ним. Предательства не прощают. С этими мыслями Разумовский подошёл к двери и дёрнул её за ручку. Заперто. Мужчина повернул ключ, но дверь по-прежнему не открывалась. — Что за чёрт? — возмутился мужчина и попытался выбить её плечом. Дверь по-прежнему стояла на месте. Дух Михайлова вытер пот с призрачного лба и продолжил держать оборону. Им бы только до прихода полиции продержаться, а дальше все будет хорошо. Тем временем Разумовский, поняв, что дверь заклинило, решил, что с первого этажа можно выбраться и через окно. Невысоко. Дух Юлии Даниловой так не думала, огрев неудачливого преступника стоящей на окне вазой. Аккуратно убрав мужчину со своего пути, актриса с невозмутимым видом продолжала репетировать роль Анны Воеводиной* и исполнять следующий вокальный номер. — Ах, напрасно мы чувства в сердце таим, не хочу любви я больше бояться…** — И не бойся, — подсказал словоохотливый Полеев, наблюдая за Лассалем, который, не видя прошлых попыток Разумовского, теперь также пытался взять входную дверь штурмом. Актриса перевела взгляд на дух мужчины, затем на вазу и продолжила пение. — Справляетесь? — уточнила появившаяся Фаина в окне, улыбнулась при виде лежавшего Разумовского и облетела весь дом. — Тьфу, опять начинать заново, — посетовала дух Юлии Даниловой, снова забираясь на окно и начиная с первого вокального номера. Фаина лишь покачала призрачной головой и вновь удалилась к Анне Мироновой.***
Синельников с удовольствием потянулся. Наконец-то блаженная тишина и покой! Его супруге стало лучше, но она по-прежнему была в больнице, а заботы о ребёнке взяла на себя тёща. Как ни крути, но мужские руки никогда не сумеют заменить материнских. И потому счастливый Егор Степанович выпорхнул на работу. От забот о ребёнке он слишком устал, а в отделении было спокойно и хорошо. Даже тот факт, что мужчина провалил пробный тест, его не огорчал совсем. Старший лейтенант проявил не характерную для себя инициативу на рабочем фронте. Майор Штольман ничему не удивился, лишь принял к сведению информацию и спешил воспользоваться ею. По крайней мере, этим объяснил для себя Синельников вызов от Штольмана на ночное задержание.***
А вот старший лейтенант Ульяшин, несмотря на поздний вечерний час и наличие невесты в Твери, сидел в отделении и пытался разобраться с ограблением банка. Вся загвоздка заключалась в том, что не было ясно ни даты, ни времени. У сотрудников была на носу внеплановая проверка, они были замотаны до такой степени, что не сразу могли сказать, какой сегодня день. Поэтому показания получались весьма расплывчатыми и противоречивыми. Мужчине было сложно понять, что же происходило в банке на самом деле. И сейчас он пытался сопоставить показания сотрудников и данные автоматической пропускной системы. Получалось это очень медленно, но старший лейтенант не отчаивался. Завтра в помощь ему, помимо стажёра, уже ушедшего домой, будет капитан Потапов, и вдвоём они восстановят картину последних дней. А если повезёт, то поймут, когда же произошло преступление. Телефонный звонок раздался как раз в то время, когда Ульяшин подумал, что с работой на сегодня лучше закончить. — Да, Яков Платонович, слушаю! — за годы работы со Штольманом парень научился ничему не удивляться. — Понял, дождусь всех и поедем. Работа решила, что заканчивать с нею сейчас совсем не обязательно.***
По пустым ночным дорогам города мчалась странная процессия. Полупрозрачная дама, не в меру активная, направляла и показывала дорогу. Она то летала вдоль шоссе, то сворачивала в тень деревьев, то вновь возвращалась к магистральным маршрутам. За призрачной субстанцией внимательно следила брюнетка, периодически пытаясь что-то выяснить и задавая вопросы вслух. Дама-призрак была и так утомлена: она пыталась просчитать наиболее короткий путь и периодически исчезала на пару минут, мстительно создавая препятствия своим живым жертвам, после чего послушно возвращалась к медиуму и служила ориентиром. Около медиума сидел серьёзный мужчина, внимательно следивший за дорогой, и лишь изредка позволяющий себе перевести взгляд на свою спутницу. Тогда девушка смущённо улыбалась и сразу начинала сиять. За парой влюблённых людей на личном транспорте ехал повидавший многое здоровенный полицейский автомобиль, в кабине которого, потеснившись, расположились трое полицейских. Один из них мечтательно обозревал местность, размышляя, что ночь и дорога — неплохое составляющее для романтического свидания, чем он непременно воспользуется через нескольких дней. Лунный свет, тишина, небольшое чувство опасности, придающее происходящему немного остроты… Это не может оставить равнодушным никого! Другой мужчина мыслями возвращался в Тверь и заветный дом. Что-то тревожило его. Будто бы он уже заметил все необходимое, но пока не мог связать это в единую картину. Будто бы он нужен ещё и там. Пока мужчина выбирал профессиональный долг, но отчего-то ему грезилось, что совсем скоро все будет иначе. И к профессиональному прибавится ещё забота о дорогом ему человеке. Но пока нужно было сосредоточиться на делах и временно забыть о грезах. Служа закону, служить и себе! Третий мужчина был за рулём, но и его мысли были далеки от рабочего русла. Завтра он со своею возлюбленной решили подать заявление в ЗАГС. Конечно, можно все заполнить удалённо через «Госуслуги», но это было бы неправильно. Мужчине хотелось, чтобы они с Валентиной испытали все предсвадебные эмоции, ощутили поддержку друг друга, когда будут идти в это здание, окинут его взглядом и окончательно поймут: обратной дороги по одному нет. Дальше — только вместе. А, между тем, призрачная дама вела четверых полицейских и одну преподавательницу все ближе к дому опасного преступника. И только провидение знало, чем закончится эта ночь.