***
Автозак в очередной раз подпрыгнул, демонстрируя всю красоту русских дорог. Разумовский поморщился: биться головой ему не хотелось, а в тесных габаритах камеры особо не разгуляешься. — Да что же это такое? — поинтересовался Потапов у конвоиров, все-таки больно ударившись головой. Капитан был достаточно высоким мужчиной. — Это дорога, — философски ответил один из конвоиров. — Подождите, у меня с собой где-то полотенце было, с холодным на голове полегче. — А ремней безопасности здесь не предусмотрено? — спросил Юрий, понимая, что полотенце не спасёт от последующих ударов. — Ну ты даёшь! — хохотнул другой конвоир. — Нельзя нам пристегиваться. Пока будешь с ремнем возиться, подопечные и сбежать могут. «Подопечные», заметив, что конвоиры отвлеклись, сразу проявили необычайную активность. Стрелок быстро передал Разумовскому записку, а тот незаметно её спрятал. — Ага, сбежишь тут у вас, как же! — разорался стрелок, перетягивая на себя внимание. — Ладно его, меня-то за что везёте? Я ничего плохого не делал! — Вот в Москве и разберемся, чего ты делал, а чего — нет! А сейчас заткнись и сиди тихо! — порекомендовал конвоир. — Все равно, это произвол! — раздухарился тот. — Выпустите меня отсюда! — Отстань от него, — посоветовал напарник. — Хочет орать — пусть орёт. Конвоир лишь махнул рукой, но продолжил наблюдать за стрелком. Тот, увидев, что Разумовский стрельнул глазами, побушевал ещё немного и успокоился. Пусть конечной цели ему не удалось достичь, но хоть передал послание с воли. — Вот обнаглели! — прокомментировала Фаина, сидящая в соседней камере. — Никакого порядка ни на земле, ни на небе! — Да хватит тебе, Фая, — похлопал её по плечу Полеев. — Ну что ему там такого пишут? Дух администратора гостиницы строго посмотрела на напарника. — Что его адвокат в Москве — проверенный человек и все организует, — нехотя ответила она. — Что «все»? — не понял Полеев. — А я знаю? — огрызнулась дама. — Мне не докладывают. Полеев обиженно фыркнул и отвернулся к стене. Фаина же в очередной раз почувствовала что-то необычное, будто бы рядом с ними был ещё один призрачный агент. — Эй, выходи к нам! — позвала она, оглядываясь. И через мгновение увидела ещё одного духа. Мужчина снял призрачную шляпу. — Платон Штольман, — представился он. — Кто?! — Ключицына на мгновение забыла, что она дух, и чуть не врезалась в стену при очередной тряске. — А чего ты тут делаешь? Тебе этот тоже наобещал с три короба, а потом — в кусты? Администратор кинула недовольный взгляд в сторону Разумовского, знатно раздражавшего её своим монументальным спокойствием. Дух Платона посмотрел на объект и с интересом изучил его. — Нет. Этого мой сын охраняет, а я — его, — кратко пояснил он. Фаина сверлила Платона взглядом, а потом хлопнула себя по лбу. — Ты — отец следователя! — потрясенно сказала она, а потом лихорадочно забормотала, весьма смутившись: — А я Фаина! Полеев, наблюдавший за этим диалогом, поморщился. Перемена отношения к Штольману ему совершенно не понравилась. Ключицина была весьма боевой призрачной дамой и вполне могла скрасить вечное существование бывшего игрока. — Приятно познакомиться, — кивнул головой дух. — Мне пора. Администратор кивнула головой, а затем повернулась к призрачному компаньону: — Похоже, намечается интересная заварушка, — подметила она и глубоко задумалась. Полеев же выдохнул с облегчением, когда так внезапно свалившийся на них дух Штольмана испарился по своим делам.***
Птичка с явным сожалением перебралась с зеркала автозака на крышу, где расположились три духа. Один, по-видимому, самый ответственный, внимательно озирался по сторонам. От его настороженного взгляда не укрывался ни один куст дерева, ни случайный прохожий, ни шелест ветки, которую задел пробегающий мимо зверь. Казалось, этот призрачный охранник знает и контролирует все. Два других друга сидели, обнимаясь, и напевали «Катится голубой вагон». Голубка и дух Платона Штольмана с недоумением посмотрели на парочку, а потом — на белую крышу машины. Голубка облетела ещё раз вокруг автозака, окинула прощальным взглядом виднеющийся впереди лес и полетела в обратном направлении. Ветер со свистом проносился мимо, отчего у птицы захватывало дух, а сердечко билось всё чаще. Времени оставалось мало. Нужно успеть вернуться, пока ещё есть время. Удивительно, но голубка чётко знала, сколько ей оставалось времени, но не могла оценить расстояние и летела, изо всех размахивая крыльями и не обращая внимания на мелькающие деревья, линии электропередач и деревенских мальчишек, которые, завидев голубя, чуть не попали по нему камнем. У пташки была особая задача. Она должна была непременно успеть, пока не истекли полчаса. Выход души за телесную оболочку — это всегда риск. Но именно этот риск иногда может спасти другого человека. И летящая стрелою птица знала об этом, как никто другой. Наконец, показалась Тверь. Голубка радостно прокричала и снизилась, уверенно доходя до цели. Она протиснулась сквозь открытое окно, а уже через пару минут изнеможденная девушка нечленораздельно простонала, рукой нащупав стакан воды. Опустошив его, она снова прикрыла глаза, набираясь сил. Анна Миронова постепенно приходила в себя.***
Ангелина Миронова сидела в неком подобии небесного сада. Она пыталась успокоиться, но не могла. Её просто разрывало на части от произошедшего. А ещё она явно чувствовала тревогу, но не могла разобраться в её природе. Кому из её близких грозила беда? Опять что-то учудила Анна? Да не смогла бы она физически! Ритуал отнимает силы, а если внучка провела его именно сейчас, значит, наверняка воспользовалась возможностью выхода души из тела. Ох, что же она творит! Неугомонная! Вся в мать! Невестка Ангелины, Машенька Миронова — такой же ураган эмоций и действий, когда речь идёт об её близких и дорогих людях. Но все-таки… Анна? Платон? Его сын? Самого Якова хранительница при жизни видела только один раз. С Платоном она познакомилась, когда её возраст перевалил за отметку в двадцать пять лет. Быть незамужем в такое время в Советском Союзе было непросто. Но личная жизнь не складывалась. Почему-то в Ангелине Новиковой мужчины видели надёжного товарища, верного союзника, ударницу труда — кого угодно, но только не хрупкую женщину, способную любить. Были и мимолетные романы, но душа не тянулась разделить себя с этими мужчинами. Годы шли. Новикова не теряла надежды, и однажды её труды были вознаграждены. Платона она встретила, когда тот приехал на службу в армию в военный городок, где тогда жила девушка. Молодой солдат, красивый, честный, весёлый, начитанный и интеллигентный, пришёл в кинотеатр со своим другом. По растерянности молодые люди перепутали билеты и сели не на свои места. Ангелина старательно начала выгонять Платона со своего места, но потом, взглянув в его глаза, стушевалась и села рядом, на свободное место. Да так и просидела весь сеанс, смотря больше на своего соседа, чем на экран. Парень поначалу смущался, а затем осторожно, вопросительно взглянув на Гелю, взял ее руку в свою. Девушка руки не отняла. Этот невинный, практически подростковый жест был таким приятным и волнующим. После выхода из кинотеатра компания отправилась гулять по городу. А через неделю Ангелина стояла у ворот КПП и ждала Платона. Закрутился роман, от которого молодая женщина потеряла голову окончательно. Чтобы быть ближе к своему любимому, она уволилась с работы и устроилась делопроизводителем в часть, где служил Штольман. Встречи стали чаще. Только вот и у стен есть глаза и уши. Красивая женщина тут же стала объектом внимания многих мужчин. И если с солдатами справляться ей помогал Платон, то от офицерского состава приходилось отбиваться самостоятельно. Обычно после пары отказов мужчины все-таки отставали, но этот майор Редькин явно был ею одержим. Он умудрился разработать потрясающую комбинацию, подставив одновременно и Штольмана, и Новикову. Чтобы спасти любимого, она согласилась выйти замуж за майора. Тот выполнил свое обещание. Платон был в отчаянии. Он никак не мог понять мотивов поступка той, которой верил и которую любил. А Редькин быстро продвинулся по службе и получил назначение в другой город, увез молодую жену подальше от соблазнов. Условия жизни Ангелины были ужасны: муж следил за каждым её шагом и не стеснялся пускать в ход кулаки. Через год она сбежала от мужа и уехала в Москву. В крупном городе легко затеряться. Пыталась наводить справки о Платоне, искала его, даже видела один раз издалека. Но предложить было нечего: официально она была замужем. Лишь спустя три года Ангелина смогла спокойно вздохнуть: Редькин погиб при исполнении служебных обязанностей. Молодая женщина вновь попыталась найти Платона Штольмана, да только тот к тому времени успел жениться. Рушить чужое счастье ей не хотелось. Только и полюбить Ангелина больше не смогла. Она все-таки вышла замуж за человека, который очень помог ей в этот непростой период, родила двух детей. Воссоединиться с любимым она смогла только после смерти. Объясниться, разобраться и снова попытаться быть если уж не вместе, то рядом. Тогда и обнаружилось, что Ангелина могла чувствовать на расстоянии Платона, его настроение и опасность, если таковая подстерегала свободную душу. И сейчас обида на Платона проходила. Что, если с ним и впрямь что-то случилось? Духи-хранители тоже весьма уязвимы. — Ни минуты покоя, — сетовала женщина, силясь разобраться в себе. Внутри всегда можно найти ответы на самые волнующие вопросы.***
Дух Платона Штольмана за последние полчаса понял, что за время внеземной жизни он отвык от того, что именуется песней. Двое таких же прозрачных, как и он, наслаждались этим сполна. Репертуар был разнообразным: от песен, звучащих в советских фильмах, и шансона до партий из мюзиклов и оперетт. Каждое исполнение задевало какие-то струны души. Сосредоточиться было все труднее. Мысли Штольмана-старшего перескакивали на сына и его возлюбленную. Было что-то такое в этой Анне, как и в Ангелине, неподкупное и настоящее. Наверняка она покорила немало мужских сердец. Невозможно оставаться равнодушной к такой женщине. Её можно любить, желать, восхищаться ею или ненавидеть, но нельзя пройти мимо и не обратить внимания. Чем только его сын сумел её покорить? Профессия у Якова опасная, характер тяжёлый. Не было в нем места притворству и фальши, если идти — то до конца, если служить — то правде и по справедливости, если любить — то одну женщину и до последнего вздоха. Не каждая сможет ужиться с таким мужчиной, кроме того, с весьма специфическим чувством юмора. Но Анна сможет. В этом призрачный агент почему-то был уверен, как и в чувствах Мироновой-младшей к его сыну. Не может не любящий человек так стремиться защитить и оградить от бед. Штольман-старший чуть напряг слух. Дуэт на крыше вновь исполнял какую-то партию о любви: «Любовь постучала нежданно, И сердце моё, как в огне. Прошу об одном я, мой ангел, Прошу об одном я, мой ангел, Приди поскорее ко мне, Приди поскорее ко мне*». Сквозь пронзительные голоса доносился какой-то шум. Платон Штольман насторожился и снова стал всматриваться в дорогу. Среди деревьев замелькали люди. А через минуту остановился автозак. Видимых причин для остановки не было. Машина шла хорошо. А к автозаку двигалось четверо мужчин. — Вот и пришли, — пробурчал дух. Актриса и художник недоуменно посмотрели на него. — Фаина, тут наших бить будут! — предупредил художник, пытаясь понять, могут ли они что-то сделать в помощь правозащитникам. — Что? — зычный женский голос явно не был радостным. — Минуточку. Дух администратора гостиницы облетела над Разумовским и строго наказала Полееву смотреть, чтобы тот не пытался сдвинуться с места. — Ну и на кого тут нужно уронить дерево? — спросила Фаина. Призрачная команда была готова к бою.