Случайный свидетель

Антон Андреевич пришёл домой уставшим и печальным. События, происходившие в его личной жизни в последние дни, настолько тесно переплелись с профессиональным, что он порой был не в силах отличить одно от другого. Молодой мужчина постоянно боялся за Ксению. Она вроде бы была на глазах, вместе с Анной, на передовую не лезла, но каждый раз уходя из кабинета, парень боялся по возвращению не обнаружить её там и стремился быстрее разделаться с делами. Миронова больше не казалась надёжным другом, она в любой момент могла подхватить Ксюшу и отправиться проверять какую-нибудь версию. Мало ли, что этим двоим в голову взбредёт! И как потом понять: где их искать и от чего спасать? А вдруг не успеет? Состояние постоянной тревоги не проходило. Со своей девушкой Антон так и не помирился, да и не видел он компромисса. Минюкова делала то, что считала нужным, не слишком оглядываясь на других. И если в начале отношений это иногда настораживало, то теперь заставляло тревожиться. Капитан превратился в один большой клубок страха в эти дни.  В комнате горел свет, а в прихожей стояли знакомые осенние сапожки. Антон Андреевич выдохнул. Дома. Пока ещё дома. Как же он отвык за несколько дней ссоры от ворчания, что так долго, от того, что не встречают и не стремятся прикоснуться, приласкать, поцеловать! Он будто бы стал чувствовать себя лишним и ненужным в своей же квартире. Сняв пальто и размотав шарф, Коробейников прошёл в комнату. На полу сидела Ксюша, бледная, также уставшая, с красными пустыми глазами. «Плакала», — догадался он. Рядом валялся чемодан. Догадка, осенившая капитана, ему совсем не понравилась. Не хотел он разрывать то, к чему привязался сердцем. — Уезжаешь? — как можно твёрже и безразличнее спросил Коробейников, пряча боль как можно глубже. — Не могу, — простонала Ксюша, поднимая на него глаза. Растерянные глаза человека, который не знает, как жить дальше. — Не могу уйти от тебя! Девушка по привычке порывалась хлопнуть рукой, но так и не сделала этого, замерев и положив руку на диван. — Но и вместе у нас быть не получается! — отчаяние, витавшее в воздухе, перешло в голос Ксении. Несмотря на всё пережитое, Коробейникову было непривычно и нелегко видеть её такой измотанной и ранимой. — Я не знаю, что делать. Глаза любимой смотрели с надеждой, как в ту ночь, когда Антон забирал её к себе домой из подъезда. Она верила в него даже тогда, когда не видела выхода. И верит сейчас. Осознание этого пронзило током. Если они расстанутся, то будут двумя самыми большими идиотами на свете. Коробейников опустился на пол рядом рядом с Ксюшей. Хотел было взять её за руку, но не решился, боялся испугать и всё испортить. — Давай поговорим, Ксюша. — Давай, — девушка медленно кивнула, не отводя от него глаз. «Помоги нам! Придумай что-нибудь!» — сигнализировали глаза, находящиеся так близко, обжигая надеждой и каким-то странным огнём. — Зачем ты влезла в расследование? Ты ведь понимаешь, что это небезопасно! — капитан впервые не ругал и не упрекал, а преподносил информацию как факт. Он действительно не мог понять, зачем это все нужно Минюковой. Ладно, Аня — у неё дар, никуда от него не денешься, но Ксюша-то куда? — Понимаю, — голос девушки звучал непривычно тихо, отстраненно, будто бы был сам по себе и не содержал никаких эмоций. И эта отрешенность пугала ещё больше. Похоже, что в душе Ксении не осталось и капли света и тепла. — Больше ничем не могу помочь. Я как подумаю, что если бы не моя защита, все было бы по-другому, и Лев Арнольдович был бы жив… Он же ради меня приехал! И погиб из-за этого! Коробейников вздохнул. Почему-то тех, кого должна беспокоить совесть, она обходит стороной. А вот тех, кого не должна, преследуют её муки и страдания. — Ты ни в чем не виновата. Так сложились обстоятельства, — пояснил он. — Поверь моему опыту, если человек хочет убить, он все равно добьётся своего. Добрался бы в другом месте до этого Тегорина. — Как это жутко! — помотала головой Ксюша и замолчала. — Но всё же, произошло это именно здесь. Я всё думаю, что могла бы предотвратить это. Выбрать вместе с Варварой Степановной другого оппонента, не единственный же он специалист по слоистым материалам! Если бы я только могла что-то изменить… Девушка горько вздохнула, ища поддержки. Антон протянул руку и осторожно провел большим пальцем по хрупкой ладони. Ксюша удивилась мимолётной ласке, но не оттолкнула её. Уголки губ несмело приподнялись вверх. — Мы не можем ничего изменить. C'est La Vie, — изрёк Коробейников. — Но наша жизнь на этом не остановилась. Нужно идти дальше. Конечно, мы окажем помощь семье Тегорина. — Спасибо, — Ксюша благодарно улыбнулась и сразу поникла. — Но человека это не вернёт. Девушка замолчала. Коробейников тоже не хотел говорить. Он чувствовал, что должен выслушать весь груз, что несёт на своих плечах Ксюша, и разделить его с ней. — И всё-таки я хочу докопаться до правды и наказать того, кто виновен в его смерти. Так будет правильно, — продолжила Ксюша тихо, но твёрдо. Антон подавил желание закатить вверх глаза. Что же это за наказание! Как дать любимой возможность выполнить свои намерения (ведь она не отступит от них, упорством Минюкова наделена поистину спортивным) и при этом оградить её от опасностей? — Как мне тебя уберечь? — тихо спросил Коробейников, взяв Ксюшу за вторую руку и продолжая смотреть в глаза, начинающие оживать. Пустота и отчаяние постепенно отступали. — Знаешь, я столько раз в жизни слышала: береги себя! Вперёд, Ксюха! Ты сильная, справишься! И никто не говорил мне, что хочет уберечь, — Ксюша смотрела на парня с благодарностью. Ей, как и любой девушке, хотелось иногда просто быть слабой, знать, что её не оставят, не бросят одну со своими проблемами и заботами, не предадут. — Прости меня, Тоша. У меня такой идиотский характер! Не выношу, когда за меня решают! Насчёт характера Коробейников был не согласен. Конечно, спокойной жизнь вместе с Ксюшей было назвать сложно. Но именно такой вулкан был нужен ему, как глоток в пустыне. — Я не могу не решать за тебя, — покачал головой Антон. — Я несу за тебя ответственность. Прости, что был резок. Ксюша засияла. От того, что они наконец-то поговорили, ей стало намного легче. Но один вопрос она всё же задала: — Тоша, а можно я останусь с тобой? Навсегда. Сердце Коробейникова подскочило в груди, радостно и учащённо забилось в предвкушении счастья. — Нужно, — прохрипел он, чувствуя, как в ответ Ксюша, вновь поражая своей внезапностью, высвобождает руки и обнимает. Последние сомнения лопнули мыльным пузырём, высвобождая наружу все подавленные в прошедшие два дня чувства.

***

Вечером мы все же собрались, чтобы отметить окончание курсов английского языка и написание итогового теста. Мне повезло, что я знакома с этими людьми, которые, несмотря на тяжёлую профессию, сохранили в своей душе свет и умение радоваться жизни, хотя она поворачивается к ним не самой приятной стороной. Я стояла рядом с Яковом и смотрела на любимого мужчину. Говорить не хотелось. Любые слова казались мне фальшью. Мне было уютно и тепло. Я чувствовала, что это взаимно. Всё изменилось в один миг. Волна холода внезапно захлестнула меня. Приход духа был настолько неожиданным, что я вздрогнула и вцепилась в руку Штольмана. Боль сразу стала меньше. — Что Вам нужно? — спросила я у Тегорина. Сейчас далеко не самый подходящий момент для общения с потусторонним. Но профессор так не считал. Он посмотрел на меня внимательно и взял указку. Рядом с учёным возникла таблица Менделеева. Господи, опять он со своими лекциями! Как же они могут нам помочь отыскать преступника? — Я не понимаю, — начала я, но профессор лишь покачал головой. — Оксид бора, — сказал Лев Арнольдович, смотря на меня. — Оксид бора. Яснее не стало. — Да, вы занимались исследованием оксида бора и других слоистых материалов. Но какое отношение это имеет к вашей смерти? — не выдержала я. Конечно, задавать духу прямые вопросы — не самая лучшая затея, но я имела право знать. Я прочла половину статей профессора, мы с Ксюшей и Антоном выяснили, что у него не было научных конкурентов, желавших смерти. Значит, мы ошиблись, и дело в другом! Не в работе. Тогда почему он так упорно твердит о химии? Или мы что-то упустили? — Вы на редкость бестолковая студентка, Миронова! — покачал головой профессор. — Возьмём для примера оксид бора В2О3. Из каких элементов он состоит? Дух смотрел на меня требовательно и явно ждал ответа. Рядом со мной Яков напоминал сжатую пружину, готовый в любой момент подхватить меня или оказать помощь. Он знал, что общение с духами не проходит бесследно. А дух решил поэкзаменовать меня по школьному курсу химии! — Из кислорода и бора, — пробормотала я. Школьная программа была мною забыта не столь глубоко. — Верно. Посмотрим на расположение этих элементов в таблице Менделеева, — профессор протянул указку и ткнул в одну из верхних клеточек. — Порядковый номер элемента находится в левом верхнем углу ячейки. Для бора он равен пяти. При этих словах над значком бора в воздухе появилось число 5. — Для кислорода порядковый номер равен восьми. Понятно? Рядом с кислородом появилась восьмёрка, после чего с призрачного плана исчезли элементы. Оставался лишь набор чисел. Пять. Два. Восемь. Три. Пятьдесят два, восемьдесят три. Или… — Понятно! — чуть ли не вслух прокричала я. Это не пятьдесят два, восемьдесят три! А пять, два, восемьдесят три. Это дата рождения, которую я сегодня уже слышала. Дух исчез также незаметно, как и появился. Я повернулась к Якову: — Кажется, я поняла, что произошло. Штольман с облегчением выдохнул. — Тебе нехорошо? — встревоженно спросил он, так и не отпуская моей руки и вглядываясь в лицо. — Почти прошло, — отмахнулась я. — Ко мне приходил дух Тегорина. Я знаю, кто убийца. Штольман внимательно посмотрел на меня: — Виктория Шмакова? — уверенно спросил он. Я замерла. Он все понял! Все знал! Сумел свести все воедино! Я восхищенно посмотрела на любимого мужчину. — Как ты догадался? — поинтересовалась я. — На допросе Шмакова твердила, что познакомилась с Тегориным на симпозиуме. Хотя в справке, которую распечатала Ксения на коллег, сказано, что Тегорин был научным руководителем её диплома и незащищённой диссертации. На такую ложь нужна весомая причина, — пояснил мне Штольман. — Что тебе сказал дух? Я улыбнулась. — Назвал дату рождения своего убийцы. Я слышала её сегодня, когда химики пришли на допрос. Ты сейчас уедешь на задержание? — от этой мысли мне стало тоскливо. Но убийца должна быть наказана. — Нет, — Штольман поморщился. — Пока не пришли подтверждающие документы, я не имею права её задерживать. Но за ней присматривают и не дадут наделать глупостей. Потанцуем? Разве этому мужчине можно хоть в чем-то отказать?

***

— Нам нужно срочно купить ковёр, — бодро рассуждала Ксюша спустя полтора часа, перебравшись с пола на кровать и не выпуская Антона из объятий. — Здесь слишком холодный пол! — Ты не замёрзла? — с беспокойством в голосе спросил Коробейников, проводя по прохладному плечу, не покрытому одеялом. — Это с тобой-то? Антон, это в принципе невозможно! — девушка улыбнулась и тут же лукаво продолжила: — Впрочем, можно попробовать ещё согреться. Она тут же приподнялась выше и поцеловала подбородок Антона, а затем и губы. Жаркий поцелуй прервал настойчивый звонок в дверь. — Это кто? — поинтересовалась Ксюша, недовольно отрываясь от Коробейникова. Уж слишком долго они были порознь, чтобы сейчас попусту терять время. — Понятия не имею. Наверное, квартирой ошиблись, — отмахнулся парень. Сейчас ему было не до гостей. — Да уже в третий раз звонят, вряд ли… — засомневалась девушка. — Антон… Любимая возмутилась, маскируя рвущийся в который раз наружу стон. Сегодня она была в голосе. В дверь же тем временем застучали. — Кто бы ни был — убью, — предупредил Коробейников, вставая с кровати и пытаясь отыскать свои джинсы. — Откройте, полиция! — барабанить в дверь продолжали настойчиво. Коробейников чуть не потерял дар речи. С работы? Сейчас? Коллеги бы позвонили по телефону… Ничего не понимающий парень подошёл к двери. — Что-то случилось? — поинтересовался он. — Откройте! Громкость тона поразила. Да и переход на стук в дверь означал, что неизвестный уже прошёл через предбанник и стоит там в компании соседей. — На каком основании Вы хотите попасть ко мне в дом? — спросил молодой человек, открывая дверь и скрещивая руки на груди. Его что-то смущало во всей этой истории. — Вы один? — сзади обнаружился ровесник Антона со слишком наглым и пронырливым видом. Коробейников опешил. Его оторвали от любимой женщины, чтобы задавать идиотские вопросы? — Для начала представьтесь и поясните цель визита, — терпение у капитана заканчивалось. — Старший лейтенант Филиппов. Жалоба на вас поступила от соседей снизу. Говорит, из квартиры шум, крики, стоны доносятся, а на днях ругались и били посуду. Так что пропустите в квартиру. Я должен убедиться, что все в порядке. Коробейников чуть не открыл рот от удивления. Да, они недавно слишком бурно ругались с Ксюшей. Неужели у их соседки такой тонкий слух, а коллегам до такой степени нечем заняться? В прихожую выплыла Ксюша, накинув лишь рубашку Коробейникова и его же тапки. — В чем дело? — поинтересовалась она и, не услышав ответа, подошла ближе. — Вы, товарищ старший лейтенант, никогда с женой не мирились? — То есть, вашему здоровью ничего не угрожает? — уточнил Филиппов, сглатывая. Девушка была очень красивой, да и «мириться», видимо, умела превосходно. Ему бы такую сейчас на пару ночей… Коробейников, наконец, отмер. Взгляды, которые старший лейтенант бросал на Ксению, спрятавшуюся за спиной любимого, были слишком откровенными и непозволительными. Мужчина тут же вытянулся во весь рост, закрывая Минюкову от постороннего взгляда. — Ничего, — промурлыкала девушка, обнимая Антона за торс. Кажется, её вообще не волновало ничего, кроме того, что их прервали. Прикосновения Ксюши мгновенно разгоняли кровь Коробейникова — Товарищ старший лейтенант, у Вас есть ещё вопросы? — спросил он, закипая. — Надо бы протокол составить, что все хорошо, — пояснил тот, пытаясь рассмотреть Ксению за спиной мужчины. Девушка положила голову на плечо Антона и целовала того в шею. Старший лейтенант с трудом мог глотать, наблюдая за красавицей. Адресок стоило запомнить на будущее. — Что претензий у сторон нет друг к другу. Или есть? — Филиппов, немедленно покиньте мой дом! — Коробейников, плюнув на воспитание и бережно выскользнув из объятий любимой, двумя движениями выставил наглеца из квартиры и закрыл дверь. Ксения в голос расхохоталась. — Ничего смешного! — обиделся Антон. — Ничего, — девушка уже похрюкивала, а из глаз вновь лились слёзы. — В первый раз такое, чтобы полиция приезжала, потому что я занимаюсь любовью… — Лучше бы в последний, — буркнул Коробейников. — А я бы не зарекалась, — протянула девушка. — Пойдём на кухню, есть так хочется. Самодовольное лицо Коробейникова, казалось, не могла бы испортить и порция свежего лимона, но Ксюше не хотелось экспериментировать. Впервые за последнее время она была безоговорочно счастлива.