Сердце Дракона

      К весне леди Элейна, которая впервые за свою жизнь не страдала от осеннего недуга, была полна сил и — едва застучала первая капель — решительно взялась за ремонт давно не используемой просторной комнаты в южном крыле замка, примыкающей к комнате Атэль. В замок потянулись столяры, слесари, гвоздари, чесальщики шерсти, обойщики. Старые потрескавшиеся деревянные панели менялись на новые резные. Стулья, кресла, шкафы, столы и шторы — всё решительно подвергалось обновлению либо замене.       Вдохновленная переменами, леди Элейна порхала по замку, успевая и за мастерами следить, и за кухней. Но и этого ей показалось мало! Она сама села за амбарную книгу учета крестьянской повинности, усадив рядом с собой Атэль. Всему этому леди Элейну когда-то обучала её матушка, а теперь пришло время передать эти знания юной Атэль.       К середине осени стены комнаты украсили расписные холсты, на полы легли теплые ковры. С большим трудом и под тихую бранью вассалов из Ла́рселя привезли широкую кровать, установив её под балдахином.       Близилась зима. Всё чаще по утрам вместо мороси с неба летели редкие крупинки снега. Небо огласили крики перелетных птиц. А столь ожидаемое леди Элейн событие всё не происходило.       — Я не понимаю, почему Вебранд тянет время? — Женщина опустила рукоделие на колени и взглянула на мужа. — Ты попросил моей руки на следующий день после бала. Но уже прошел год! Бедняжка Атэль с такой надеждой ждала от него слов любви...       Смеркалось осенью рано. И, хоть рукоделие помогало отрешиться от беспокойных мыслей, пришлось его отложить до утра.       — До меня дошли слухи, что слов любви она всё-таки дождалась. И не только, — Эрл Ваейрд многозначительно улыбнулся, расстегивая камзол и наблюдая, как меняется взгляд жены, наполняясь пониманием.       — Невозможно! — полный материнской радости и праведного женского гнева вздох вырвался из ее груди. — Нынешняя молодежь столь нетерпелива и страстна! Они совсем не думают о последствиях! Но как ты узнал?       — Мой слуга случайно услышал, как наш сын... как же он там сказал... "простонал имя юной леди". Есть вероятность...       Леди Элейна в ужасе прижала ладони к лицу, заливаясь краской, но лорд Вайерд видел, как в её глазах заплясали бесята. И это ему нравилось. Он шумно вдохнул и шагнул к жене.       — Что будет, если Атэльрик узнает? — с искренним беспокойством шептала она, пока супруг торопливо развязывал на её спине ленты верхнего платья. — Он может не простить Вебранду поруганной чести сестры.       Ткань с шорохом упала на пол.       — Что ты хочешь? — уже зная ответ, спросил лорд Вайерд, целуя белые плечи жены.       — Поговори с нашим сыном. Мне нравится Атэль. Она из достойной семьи и наша воспитанница. Даже если девушка еще невинна, то желания Вебранда уже понятны. А если не невинна...       — Хорошо, — эрл взял лицо жены в свои большие ладони и улыбнулся. — Я отошлю их с Атэльриком из замка на некоторое время. Пусть отправятся в лен Аглека. От Хротгара* давно вестей не было. Да и юноше давно пора навестить отчие земли. Думаю, долгая разлука с возлюбленной быстрее любых разговоров направит нашего сына к правильному решению. А по их возвращении и после Большого Турнира объявим о свадьбе, которую сыграем в конце лета.       Такое решение показалось леди Элейне мудрым. Тревога, сжимавшая её сердце в последние месяцы, внезапно отступила, позволяя миру вновь запестрить яркими красками, а будущему — наполниться трепетными ожиданиям перемен.       Возможность вернуться в отцовский замок спустя столько лет невероятно взволновала не только Атэльрика, но и Атэль. Девушка сама собрала вещи брату, проверив на несколько раз и теплую одежду, и сменное белье, и запасы провизии на несколько дней. Вебранд не мешал, понимая ее чувства и впервые разрешая кому-то, кроме Марьям, входить в их с Атэлем комнату. Под его пристальным взглядом девушка смущалась, заливаясь краской, сбивалась с мысли и вновь бралась перебирать одежду.       — Вебранд, оставь нас одних, — негромко попросил Атэльрик и, оставшись с сестрой наедине, мягко обнял ее за плечи, вынуждая присесть на край своей кровати. — Всё будет хорошо, сестра. Нас не будет всего одну зиму.       Атэль порывисто прижалась к груди брата и тихонько всхлипнула.       — Обязательно проведай могилы отца и матушки. А еще, — зашептала она так тихо, что даже мыши не смогли бы ее услышать, — в родительской спальне, под кроватью, есть один камень фальшивый. Тонкий. Под ним полость. Простучишь — услышишь. Это был их тайник, в котором матушка прятала всё ценное: деньги, драгоценности, трофеи и наградная золотая фибула с сапфиром от короля тоже там спрятана. Об этом тайнике никто не знает.       Атэльрик в немом изумлении смотрел на сестру.       — Я подсмотрела и подслушала, — поджимая губы и утыкаясь в плечо брата, повинилась Атэль. — Да, Атэльрик, не так уж я и кротка, как думают все. Я многое знаю и многое вижу. И доверяю только тебе.       — А как же леди Элейна? — растерянно уточнил Атэльрик.       — Я её очень люблю. Она мне заменила матушку. Почти. И лорда Вайерда уважаю. Очень. Он ведь нам жизнь спас. И Вебранда... очень, — Атэль тихо вздохнула и прижалась к брату ещё сильнее. — Знаешь, мне ведь долго ночами снились те ужасные варвары. Как они жгут и разоряют наш замок. Как врываются в донжон, как режут слуг. Столько крови! Как убивают отца и как — матушку... И как она сбрасывается с балкона. И я помню тебя. Как ты кинулся на них, когда они нашли меня. Я всё помню. И то, что ты убил ради меня. И не единожды. Я знаю: не приди лорд Вайерд на выручку отцу — нас бы тоже убили. Но про тайник только тебе могу сказать, а ты сам решай, что с ним делать.       — Мой воробушек, — Атэльрик ласково погладил сестру по голове; легко поцеловал в макушку. — Всё будет хорошо. Мы вернемся весной.       Выехали они на рассвете следующего дня, взяв для охраны всего пару всадников из гарнизона (правда отобранных самим Осмундом) и отказавшись от слуг. Только Марьям забрали с собой — как прачку, как кухарку и как верного товарища. Собственно, ради нее даже запрягли телегу, куда свалили весь необходимый в путешествии скарб и провиант. Девушка умело управляла мохноногой лошадью, гордо вздернув подбородок, когда они проезжали через ее родную деревню. Основной ее задачей в путешествии было сохранить в целости переданную Атэльрику от сестры корзину, в которую Атэль сложила собственноручно испеченный хлеб и глиняные расписные тарелки.       Мелкая морось, от которой не спасал теплый плащ, словно застыла в воздухе. Небо, с утра затянутое низкими серыми тучами, не прояснилось ни к полудню, ни к вечеру. Марьям, кутаясь в шерстяной лоскутный плед, уже не была уверена, что справится с повозкой, если непогода продолжится. И только Вебранда, казалось, не брала осенняя тоска и зябкость. С момента, как их небольшой отряд покинул замок, улыбка не сходила с его лица.       Первую ночь своего длинного путешествия они провели на вполне приличном постоялом дворе, где расторопная хозяйка и воды нагрела, и ягненка зажарила, и вина предложила, и о слугах позаботилась. В маленькой, чисто убранной комнате было тепло и сухо. Бочка с горячей водой, вино и усталость довольно быстро сморили Атэльрика.       Вебранд осторожно откинул одеяло, забираясь к нему в постель, обнимая и притягивая к себе. Атэль лишь тихо вздохнул во сне, а Вебранд еще долго не смыкал глаз, перебирая его чуть влажные светлые волосы.       Чем дальше они продвигались на север, тем поселения становились реже, дороги — хуже и опаснее, а люди — угрюмее. Местами приходилось спешиваться и толкать повозку вчетвером.       К исходу двенадцатого дня они, наконец, прибыли в Во́рси — единственный город у северных границ. Наугад выбрав постоялый двор, решили там и заночевать.       Молоденькая служанка излишне старалась, готовя гостям комнаты, прислуживая им за столом. Оба воина, что Осмунд отправил как охрану, впервые за их долгое и тяжелое путешествие позволили себе расслабиться, отложить мечи и одарить северную красавицу парой галантных комплиментов.       Удивительно ярко в этом суровом краю прозвучал их южный акцент, оживляя интерес остальных немногочисленных постояльцев.       — Тебе понравится Ворси. У нас прямо с площади в реку спускается лестница. Дома низкие, улицы широкие, — прикрыв глаза, Атэль всё больше погружался в детские воспоминания. — А по утрам с рыночной площади тянет свежим хлебом. Если старый пекарь еще жив, то, поверь, ты поймёшь, что не ел хлеба вкуснее.       — Я уже люблю и этот город, и эти земли, — уткнувшись в плечо возлюбленного и вдыхая его едва уловимый аромат, согласился Вебранд.       Утро встретило их легким морозцем и рыхлой порошей с дорожками следов горожан и собак. Дети радостно вытаптывали орнаменты на сверкающем хрустящем холсте. Откуда-то и впрямь тянуло свежим хлебом. Но на этом схожесть с детскими воспоминаниями заканчивалась. Атэль не узнавал город. Грязные, полупустые улицы; множество заброшенных ремесленных лавок; заросший мерзлой осокой спуск к реке.       От Во́рси до крепости было меньше полдня пути. И это была самая тяжелая часть их путешествия: некогда разграбленные варварами деревни взирали на путников разбитыми окнами пустых домов и брошенными пашнями.       Память Атэльрика безошибочно привела их к небольшому пригорку у полуразрушенной западной крепостной стены. Толстая дубовая доска почернела и потрескалась от дождей и морозов за столько лет, но на ней все еще четко читалась вырезанная когда-то в спешке ножом надпись «Здесь покоится доблестный воин и верный друг рыцарь Аглек со своей супругой». Атэльрик с нежностью коснулся кривых букв и принялся обдирать многолетний бурьян. Вебранд молча присоединился к нему. Руку отца он узнал сразу. Причина установления такого простого надгробия была понятна: отец спешил домой, на руках у него были дети погибшего друга; но почему дерево не заменили на камень спустя столько лет?       Атэль положил возле плиты глиняное расписное блюдо от сестры и зачерствевший за дни путешествия хлеб.       — Это подарок от Атэль, — тихо заговорил он. – Вы простите, что тогда не смогли проводить вас.       Возвращались они молча, каждый думал о своем. Атэльрик не мог оторвать взгляда от затянувшего «раненые» стены темного плюща, провалившихся крыш сгоревших давным-давно крестьянских домов. Он и не заметил, как Вебранд мягко сжал его руку, поддерживая.       — Я вернусь в Во́рси, — нарушил эту тягостную тишину Вебранд. – У меня появились дела. А ты поезжай в замок, встреться с вассалом отца, отдохни.       Атэльрик машинально кивнул, соглашаясь.       — Гарда и Вара возьми с собой. Мне в замке они не нужны. Только Марьям заберу. – Атэль вскочил на коня и вдруг потянул узду, разворачиваясь. — Возвращайся скорее. Мне тяжело будет здесь одному.       Широкий мост, перекинутый через обмелевшую за лето, но уже вновь набирающую силу речку вел их с Марьям к сводчатым двойным воротам, решетки которых были беспечно подняты. И, хотя сторожевые воротные башни восстановили, людей не было ни видно, ни слышно. Только тревожное карканье ворон, равномерный звонкий цокот копыт да усталый скрип колес.       Остановив телегу напротив низкой широкой лестницы главного входа, Марьям не спешила слезать с неё, вопросительно поглядывая на хозяина. В своих романтических фантазиях не так она представляла замок легендарного рыцаря.       Это оказалась мрачная пограничная крепость, выстроенная на скалистом обрыве, с донжона которой наверняка просматривалась вся округа — от горного перевала и почти до Во́рси. Никакого изящества и ажурности. Толстые стены, высокие валы, рвы, врытые в землю колья, узкие бойницы, пятигранные, словно грубо вырубленные из камня, башни; никакой симметричности в расположении окон. Единственное, что притягивало взор, — это красивый полукруглый балкон, нависающий над пропастью. Всё это Марьям успела рассмотреть, пока юноши навещали старые могилы. И теперь могла с уверенностью сказать, что и во внутреннем дворе всё было так же мрачно и сурово, а ведь замок лорда Вайерда был полон света и играл красками.       По обрушенным пристройкам для скота и слуг, сгоревшим складам да дырам в стенах становилось понятно, что некогда эта крепость пережила долгую осаду и яростное сражение. Марьям зябко повела плечами и крепче вцепилась в поводья.       — С возвращением, юный господин! — откуда-то сбоку появился дородный бородатый мужчина в богатой одежде и крупными перстнями на толстых пальцах, который, заметив настороженность молодого человека, поспешил представиться: — Хротгар — вассал лорда Вайерда. А ты Атэльрик — сын геройски погибшего рыцаря Аглека, хозяин замка.       Тут же подбежавший высокий худощавый слуга забрал у спешившегося Атэльрика коня и указал Марьям, куда отогнать телегу.       Просторный и единственный зал на первом этаже замка, некогда служивший для военных советов, теперь был задрапирован дорогими тяжелыми тканями и коврами, поделившими его на несколько уютных комнат с альковами.       Напротив входа висел так никем и не тронутый портрет прежней хозяйки замка, объяснивший причину столь быстрого и радушного приема. Атэльрик с тоской замер напротив портрета, с трудом подавляя желание прикоснуться к холсту, с которого на него с задумчивой улыбкой смотрела ясными голубыми глазами взрослая "Атэль".       Сырость и холод, которые Атэльрик запомнил с детства, теперь совсем не ощущались, а вечный полумрак рассеивался пламенем от камина, факелами и начисто вымытыми узкими длинными окнами. В отличие от крепости, в замке оказалось полно охраны. Атэль насчитал человек десять в доспехах и с боевым оружием.       Гостеприимство вассала поражало своим размахом. Небольшой стол напротив камина по одному его хлопку слуги заставили рыбой, дичью, зеленью и кувшинами с вином. Гостю даже выделили оловянную тарелку и кубок. Хротгар сам резал мясо, сам подливал вино, сам накладывал на хлеб куски дичи, вытирая жирные руки о край скатерти. И спрашивал, спрашивал…       Молодая супруга Хротгара, изредка поглаживая одной рукой заметно округлившийся живот, скромно улыбалась редким похвалам Атэльрика в сторону убранства замка и с восторгом слушала его рассказы о новых победителях турниров, доблестных и куртуазных. А когда Атэль вручил ей вышивку от леди Элейны, и вовсе засияла.       Ничего не значащие разговоры затянулись до вечерней зари.       — У вас очень интересное вино, — Атэль чуть качнул оловянный кубок, словно одобряя выбор. — Немного непривычный, но приятный вкус.       — О, это вино заморское. Такое в этих краях достать крайне сложно. Слишком суровые зимы и короткие лета. Слишком далеко от столицы.       — Верно. — От вина голову слегка кружило. Атэль внимательно взглянул на Хротгара. — Я знаю, что лорд Вайерд отправил тебя восстановить замок отца, пообещав в награду за верную службу наградить леном. Но я вижу, что за прошедшие года ты даже не сменил надгробия моих родителей. Наш лен в упадке, люд обнищал, пашни заросли травой. Но у тебя всё хорошо. Ты сыт, богато одет. У тебя множество слуг и молодая жена. Но у крепостных стен все еще валяются кости!       — Это кости варваров! — возмутился вассал, недобро сверкнув сальным взглядом.       — Это неважно. — Атэльрик коснулся запястьем шеи. Жарко. — Ты был обязан их похоронить. Всех! Тебя за этим отправили сюда. Но что я вижу? Замок в упадке, лен в упадке. Процветаешь только ты! Я смещаю тебя. Завтра под охраной ты возвращаешься к эрлу Вайерду, и пусть он решает твою судьбу.       Атэль резко поднялся, намереваясь покинуть опротивевшее ему общество. Пол как-то странно качнулся и устремился ему навстречу.       Хротгар ловко поймал обмякшее тело, не давая ему упасть.       — Выгони всех, запри дверь и пошла вон! – гаркнул он жене, подхватывая потерявшего сознание Атэльрика на руки.       Смотритель лена бережно уложил юношу на широкую постель, покосился на витой шнур, подхватывающий штору балдахина, и большими пальцами погладил узкие запястья. В зелье он был уверен, а портить такие руки не хотелось. Хотя… В этом северном краю гор, вечных снегов, хмурых лиц, вдали от Ла́рселя, белокурая живая копия портрета, что уже много лет не давала ему покоя, была настоящим подарком. Хротгар неосознанно облизнулся и не спеша развязал на стройной талии кожаный пояс и расстегнул котту*. Сердце учащенно забилось, когда его пленник тяжело вздохнул и приоткрыл свои серые глаза.       — Не волнуйся. — Его вспотевшие от похоти руки нетерпеливо задрали рубашку Атэля и легли ему на живот, перебрались на часто вздымающуюся грудь, больно ущипнули вмиг покрасневшие соски. — Ты красивый. Почти как она. Жаль, что не сестра, но это ничего. В этих землях перестаешь быть привередливым! Не смотри меня так! Ты еще много часов не сможешь пошевелиться. Но сможешь стонать! А стонать ты будешь, я тебе обещаю.       Он грубо сдернул с него рубаху, успевая при этом крепко сжимать бока и вылизывать шею.       Атэль беспомощно прикрыл глаза и закусил губу.       — Не стоит, — он чуть оттянул вниз его подбородок. — Такие губы я сам буду кусать. Никуда я не уеду. И ты тоже никуда не уедешь. Навечно останешься здесь. Живым или мертвым. И сын Дракона тебе не поможет. Думаешь, я не знаю, чем вы занимались вчера на постоялом дворе? Мне всё донесла служанка, что стелила вам постель. Тебе не впервой ублажать мужчину. Так что не кривись.       Он торопливо приспустил с себя штаны и лег на Атэля.       — Зря ты пил это вино, мальчик, — усмехнулся он.       — А я и не пил, — в тон ему усмехнулся Атэль, с силой врезаясь коленом мужчине в пах и вторым пинком сбрасывая скорчившееся тело с кровати. Алчность идет рядом с похотью. Но похоть побеждает. Всегда.       Он с презрением смотрел, как огромный мужчина скулил, путался в спущенных штанах и не мог подняться.       — Ты притворялся!       Атэль хмыкнул, зло пиная его в лицо и не давая подняться, а зубами отчаянно пытаясь развязать стянутые шнуром запястья. Не выходило!       — Альба! Альба! — взвыл Хротгар. — Помоги!       Низкая дверь распахнулась, и в комнату вбежала перепуганная супруга вассала с кинжалом в руке, но Атэль даже не смотрел на неё.       — Ты спал в постели моих родителей, вместо того чтобы почитать их память как хозяев замка! Ты грабил мой лен много лет! Но у тебя беременная жена. Если ты покончишь с собой, я позволю твоему ребенку родиться. Всё, что случилось, останется здесь. Я дам твоей жене денег на несколько лет вперед и разрешу уехать так далеко, насколько она пожелает, и никогда не потревожу ни её, ни твое дитя.       Хротгар, наконец, поднялся на ноги и, придерживая штаны, шагнул к жене, протягивая руку к кинжалу.       — Поверь, я не моя мать. Я убью и тебя, и её. И твоя стража тебе не поможет. Ты же сам выгнал их всех и запер дверь. А когда я убью вас, то и с ними справлюсь.       Вассал презрительно дернул губами и схватился за кинжал.       — Это твой последний шанс спасти своему ребенку жизнь, — Атэль шарил взглядом по стенам в поиске оружия.       Вдруг женская рука дрогнула, и клинок легко вошел в могучее тело, проникая под ребра и протыкая сердце. Хротгар захрипел, с удивлением глядя на жену, и рухнул замертво. Женщина сделала пару шагов назад и опустилась на колени, покорно склонив голову.       — Мой господин, умоляю пощадить меня и моё нерожденное дитя. Смилуйтесь!       Грузное тело вассала полетело с балкона в пропасть, забирая с собой всю его человеческую грязь.       Внизу раздался лязг оружия и крики.       — Атэль! – Вебранд ворвался в комнату и замер на пороге. Лужа крови, от которой к балкону тянулась кровавая полоса; беременная перепуганная женщина на полу и полуобнаженный Атэльрик с перепачканным кинжалом в руке.       Взглянув на любимого, Атэль с облегчением вздохнул и, опустив клинок, устало сел на край кровати. Мутило и кружило голову. Что же это за вино такое? А ведь он его только пригубил... Даже глотка толком не сделал, почуяв неладное.       Он разрешил женщине уехать в Во́рси и там дождаться родов. Как вдове смотрителя лена, напившегося на радостях от приезда хозяев и свалившегося в пропасть, ей была выплачена немалая компенсация. После родов, ближе к весне, она покинула Ворси, навсегда исчезая из жизни Атэльрика.       Бочка для купания была достаточно большой, чтобы свободно вместить нескольких человек. Прохладный воздух каменной купальни и горячая вода с отваром трав расслабляли и успокаивали. Вебранд не мог оторвать взгляда от капелек пота, стекающих по шее Атэля. Оттолкнувшись от своего края, он переплыл на сторону Атэльрика.       — Где он успел коснуться тебя? – его мокрые пальцы очертили линию губ Атэля.       — Нет, — чуть откидывая голову назад, выдохнул Атэльрик.       — Здесь? — пальцы нарисовали водяной узор на шее. Атэль не ответил. Вебранд набрал воды в ладони, омыл шею, после покрывая её поцелуями. — Здесь? — его ладони заскользили по груди любимого. И вновь без ответа. Горячая вода стекала по плечам, собираясь в ручейки по линиям мышц. — Где еще? Здесь? — широкая ладонь накрыла его пах, заставив Атэльрика заулыбаться.       — Нет. — Он обнял Вебранда за шею и поцеловал. – Он сам остался без штанов. И это было довольно смешно. Сейчас смешно. Как ты догадался, что мне нужна твоя помощь?       — Марьям, — Вебранд, нежно намыливая спину Атэля, теребил завитки волос на его затылке. — Ей что-то не понравилось на кухне, и она помчалась догонять меня. На твоей лошади.       Атэльрик заулыбался.       — Я был прав насчет неё.       — Ты всегда прав. Ты убил его?       — Я бы убил. Но нет. Это сделала его жена. В обмен на свою жизнь и жизнь своего ребенка.       — Разумно, — согласился с решением женщины Вебранд.       — Знаешь, это страшно — быть убитым тем, кому доверял. У него был такой взгляд...       — Тебе его жаль? — Вебранд прижал любимого к себе еще ближе, целуя шею.       — Нет. Он заслужил смерть, — Атэль почувствовал, как затвердевший член Вебранда коснулся его бедра. — Ты просто животное!       — Я просто схожу от тебя с ума, — шепот Вебранда туманил разум. — Хочешь быть сверху?       — Твоя же очередь…       — Это неважно. — Он поцеловал красные ссадины на запястьях Атэля. — Хочешь?       — Сегодня нет.