Сердце Дракона

      День накануне Большого Турнира, по словам леди Элейны, был наиболее волнительным не только для рыцарей и оруженосцев, но и для женщин всех сословий. Что ж, этому вполне можно было верить. Если в первую поездку в Ларсель Атэль казалось, будто она попала в муравейник, то теперь девушка даже слов подобрать не могла, чтобы описать охвативший город и его окрестности ажиотаж. Создавалось ощущение, будто не только все жители королевства съехались в одно место, но и из соседних прибыло не меньше половины. Впрочем, отчасти это было правдой. То там, то здесь слышалась незнакомая речь, а участники турниров и их дамы щеголяли в удивительных и непривычных нарядах: полосатых, с серебряными бубенцами, с чучелками птиц, в тюрбанах, с косо и не к месту нашитыми пуговицами. А у иных были даже разной длины рукава. От обилия расцветок рябило в глазах.       — Ах, — Атэль отошла от окна, взволнованно прижимая к груди руки и оборачиваясь к леди Элейне, которой служанка только-только закончила укладывать волосы. Этот день был воистину решающим. Что бы ни случилось, она дала себе обещание объясниться с Вебрандом. Пусть она уронит себя в его глазах, пусть будет смешна, но жить в бесконечном ожидании «чего-то» уже стало для нее невозможным. — Не потеряться бы в этой толпе.       Женщина с благосклонной улыбкой поправила на груди подарок сына, идеально подошедший к платью из восточного темно-зеленого шелка, что привез ей в подарок Атэльрик, и обернулась к своей воспитаннице. Дочь Аглека расцветала на глазах. Небесно-голубое платье-блио с широкими разрезными рукавами и расшитым серебряной нитью подолом делало её похожей на трогательную незабудку. Истинный образец невинности и красоты.       — Милая. — Леди Элейна вынула из ее прически глубоко спрятанную в светлых локонах жемчужную брошь, подарок Вебранда, и прикрепила ее на грудь так, чтобы сразу бросалась в глаза. — Турнир не место для скромности. Увидев, как гордо ты носишь его дар, мой сын обязательно победит.       Вокруг ристалища горели костры, озаряя вечернее небо своими всполохами, слышались лязг оружия и одобрительные крики. Горящими глазами Атэльрик наблюдал за поединком оруженосцев, переживая и подбадривая выкриками совсем юного помощника лорда Вайерда. Кажется, Сидрика.       — Он действительно хорош. — Нашедший их в многоликой толпе Велхард с уважением отвесил поклон своему бывшему опекуну и протянул руку широко улыбающемуся очередной победе мальчишки Атэльрику. — Вы посвятите его в рыцари?       — Нет, — лорд Вайерд перевел на племянника нечитаемый взгляд. — Но он будет участвовать в бугурте*.       — Так значит, у меня будет не один достойный противник, — Велхард доброжелательно улыбнулся Атэльрику и продолжил наблюдать за поединком других оруженосцев, гербы на накидках которых были ему незнакомы.       — Тогда я сделаю твой завтрашний день еще лучше, дорогой кузен. — На плечо виконта тяжело легла рука Вебранда. — Я тоже заявился.       Велхард с удивлением взглянул на брата.       — О как!..       Вебранд, подобно зеркалу, отразил его эмоции и недобро улыбнулся.       — Пора вернуться в город. Лорд Вайерд взглянул в сторону Ларселя. Общение с Велхардом доставляло ему мало удовольствия. В первую очередь оттого, что племянник держал тесную связь с Фон Штейном. Винить в этом юношу не имело смысла, ведь барон и впрямь был "лучшим другом" Даррена — отца виконта. Конечно, он к нему тянется. Вот только барон — мерзавец, каким был и его брат, и выжил по чистой случайности. Эрл поднял голову к разгорающимся звездам. Более пяти лет прошло после осады крепости Аглека, но для Вайерда всё было словно вчера. Эрл ясно помнил тот день, когда в замок буквально ворвался гонец из северной крепости. Аглек рассчитал верно, отправив к Вайерду его же бывшего слугу. Другому он, возможно, и не поверил бы. Эрл помнил, как гонец с благодарностью принял дрожащими от переутомления руками предложенный ему стакан воды, залпом выпил и достал из-за пазухи почти не помятое письмо. Вайерд сразу узнал печать на сургуче и торопливо вскрыл послание. Почерк друга он тоже узнал с первых строк. В привычной для себя сухой манере Аглек сообщил, что несколько месяцев назад с Черных гор спустились варвары. Дважды неудачно штурмовали его крепость. Потом взяли в осаду, которая длилась уже третий месяц. Гонец, отправленный к лорду Даррену, помощь которого была обещана Аглеку королем, так и не вернулся. Даррена тоже нет. "Пишу тебе — как другу. Помоги. Крепость надо защитить любой ценой! Иначе варваров будет уже не остановить. Они, как горная лавина, всё сметут на своем пути". Чувство безысходной ярости охватило его после прочтения: лен брата с частью королевского войска находился от Аглека всего в трех днях пути!       Несколько недель ушло на то, чтобы призвать вассалов. Драгоценное время. Пока, наконец, непривычно холодным октябрьским утром во главе своей армии Эрл не выдвинулся на север, молясь всем известным ему богам о том, чтобы Аглек его дождался. И старый друг не подвел! Варвары, воистину как бешеные волки, в кровь обломали свои клыки о стены его угрюмой крепости. Но их было больше! Намного больше! И, когда Вайерд под звуки рога высоко поднял свой меч и его конница, нацелив копья, ринулась вниз, крепость была уже почти захвачена. В едином броске он снес вражеские укрепления, втаптывая в землю дерево, железо и человеческие тела. Он сеял смерть и нес надежду на спасение одновременно! И всё равно не успел. Могучее тело Аглека, «поднятого на копья», встретило его по ту сторону входа в донжон. Вайерд видел немало смертей. Но это был друг — детства, отрочества, юности. Боевой товарищ. Побратим. Сейчас Аглек выглядел таким беспомощным, сломанным. Вайерд неуверенно шагнул к нему. Комок в горле сдавил дыхание.       Каменный пол скользил от крови варваров и защитников крепости, еще не остывшей на морозе. Внезапное чувство потери сковало сердце эрла. Но наверху еще слышались крики и лязг оружия, и потому, отсалютовав другу мечом, он бросился на звуки. Леди Аэлу он не нашел, лишь позже выяснил у слуг, что она бросилась с балкона, когда варвар попытался ее обесчестить. Варвара этого со вспоротым пахом он обнаружил в спальне друга вместе с еще двумя трупами и детьми Аглека и Аэлы. Девочка цеплялась за брата, прячась за его спиной. А мальчишка внимательно смотрел на него, сжимая в руке отцовский длинный кинжал. Этот момент навечно врезался в память Вайерда.       Лишь со второго раза он сумел им объяснить, кто он и почему здесь. Только после того, как юный Атэльрик увидел письмо и узнал отцовский почерк, он опустил оружие. Девочка плакала. Много. Мальчик — нет.       Аглека похоронили у стен его же крепости, поближе к обрыву, где обрела вечный покой его любимая жена. Мерзлую землю долго грели и рыли, сменяя друг друга. Аглек ушел под угрюмый свист ветров. Наплевав на все правила, Вайерд сделал им общее надгробие из дубовой доски, принесенной каким-то слугой. А потом началась погоня. Вайерд словно и сам заразился бешенством от этих "волков". Варвары не умели прятаться в крепостях. Он их выкуривал, словно лис из нор. И уничтожал. Всех. Без жалости. Пока остатки не бросились в бега через перевал обратно в горы.       Оставив наместником разрушенной крепости лучшего из своих воинов — вассала Хротгара, и Вайерд направил свои войска в лен брата.       Даррен слушал его с неприятной ухмылкой, раздраженно постукивая костяшками пальцев по столу. Он был старшим, но незаконнорожденным и… всего лишь кузеном. Матерью Даррена была старшая сестра графа Аргонского. В юности поверив ласковым речам, она променяла свою честь на любовь. Но мужчина, соблазнивший ее, оказался проходимцем, выдававшим себя за знатного дворянина. Это удар помутил ее рассудок. С трудом доходив беременность, она оставила новорожденного сына своему брату и ушла в монастырь. Так Даррен вошел в семью графа Аргонского, а вскоре и обрел брата.       От мальчика никто не скрывал его происхождения, ведь, несмотря на старшинство, он никогда не станет наследником титула и замка. Но никто им и не попрекал. И всё же Даррен всегда чувствовал себя ущербным на фоне Вайерда. И вот сейчас он снова выслушивал от младшего брата нотации. Вайерд тогда задал единственный вопрос: «Почему ты ослушался королевского приказа?» В тот момент в залу вошел незнакомец, насмешливо кривя губы. Его грубый акцент выдал в нем иностранца. Так Вайерд впервые увидел барона Фон Штейна, которого Даррен представил как своего истинного брата. Брызгая слюной, Даррен кричал что-то о великой силе, о непостижимом могуществе, о ничтожности Вайерда и бесполезности Аглека.       Вайерд казнил своего брата. За предательство и нарушение королевской воли. Он мог это сделать и сделал. И даже спустя столько лет сожалений не было. Прояви он жалость — позор пал бы на весь род. С Фон Штейном он так поступить не мог, но пообещал ему, что однажды их пути пересекутся вновь и он завершит начатое. Вайерд был уверен, что это Фон Штейн наушничал Даррену. Иной причины, почему брат не пришел на выручку Аглеку, он не видел.       Велхард вырос точной копией Даррена. И хотя их с Вебрандом крепкая братская дружба согревала сердце лорда, маячившая рядом фигура Фон Штейна говорила о многом. — Дамы ждать не должны.       Главная площадь города, еще днем напоминавшая волнующееся море, теперь была освобождена от повозок и людей. Под звуки флейты и вие́лы акробаты и фокусники развлекали собравшихся в ожидании объявления о танцах от герцога Херебиоргского — устроителя турнира.       Упираясь в плечи брата, Атэль светилась счастливой улыбкой, чувствуя, как взлетает в воздух, когда, кружась в танце, Атэльрик легко и проворно отрывал ее от земли и ставил обратно*. Брат очень изменился за зиму. Стал строже и нежнее одновременно. И сильнее. В этот вечер многие рыцари желали с ней полюбезничать. Приглашениям на танец не было конца. Единственное, что омрачало этот чудесный праздник, — полное равнодушие со стороны Вебранда, которое не могло скрыть его вежливое обаяние. Да, он говорил с ней. И танцевал. И улыбался. Но смотрел… Смотрел как будто сквозь неё. Куда-то туда, куда она заглянуть не могла. Иногда в его взгляде вспыхивали искорки нежности… Но не для неё. Вебранд даже не заметил на её платье жемчужную брошь, что сам же и подарил. Все были уверены в их скором союзе, и, признаться, она тоже ждала его предложения. Очень! Но Вебранд не спешил. Словно забыл. Это разрывало ей сердце. А теперь вот эта брошь как последнее подтверждение его равнодушия. Их долгая разлука ничего не изменила. Хотя нет… Изменила. Он стал еще дальше.       — Окажете любезность? — Велхард галантно поклонился перед Атэль, приглашая ее на очередной танец. Девушка бросила на Атэльрика взгляд, получая его одобрение, и исчезла среди множества других пар, увлекаемая виконтом.       В отличие от Вебранда, Велхард не скупился на комплименты, вновь и вновь одаривая ими свою прекрасную партнершу. Он клялся в своей любви, просил о какой-то милости и даже обещал выиграть турнир в её честь. Атэль слушала его вполуха, в нужный момент изумленно распахивая голубые глаза и «смущенно» улыбаясь, понимая, что сейчас не время для объяснений. И оттого было еще приятнее в этом танце встречаться и обмениваться короткими фразами и улыбками с леди Элейной, слегка соприкасаясь высоко поднятыми ладонями.       К концу танца его сладкие речи вызывали в девушке легкие приступы тошноты. О, как многое бы она отдала, чтобы услышать всё это же, но из уст Вебранда.       Как только музыка стихла, она поспешила к леди Элейне, страстно желавшей обсудить наряды танцующих дам.       В ночь перед турниром всем было не до сна. В окрестностях Ларселя пылали костры, городские улицы озарялись огнями факелов и фонарей. В окнах домов и в шатрах горели свечи. Кто-то молился о победе, кто-то молился о любви. Кто-то сплетничал о благородных красавцах, приходя в восторг от смелости собственных фантазий. А кто-то под томные вздохи вкушал прелести свободной любви под лестницами в постоялых дворах.       Тюфяк, набитый свежей соломой и покрытый шкурой медведя, после насыщенного дня казался настоящей периной. Но, признаться, Вебранду было все равно, где и на чем спать, если, засыпая, он мог обнимать Атэльрика. Как подобрать слова, чтобы выразить все те чувства, что наполняли его беспокойное сердце. Нежность? Благодарность? Трепет? Страсть? Тоска? Ревность? И да, и нет. Все вместе они представляли грани его любви. С того момента, как в серых глазах он увидел свое отражение, он уже не мыслил жизни без Атэльрика. Он без него сгорал. Буквально. Телом — в огне, душой — в ярости беснующегося внутри чудовища. Но стоило Атэльрику оказаться рядом  (просто рядом), и этот дикий огонь затухал сам, уступая место совсем другому жару. Такой спокойный. Такой надежный. Такой уверенный. Для Вебранда он был подобен роднику в знойный полдень. И Вебранд пил из него. Пил и не мог напиться. И был уверен: эта жажда не исчезнет никогда. Лишь бы Атэльрик его любил. Лишь бы был рядом.       — Я знаю, ты не спишь, — гася факел и забираясь под покрывало, прошептал Вебранд. Его руки умоляюще погладили спину любимого. — Я больше не буду опекать тебя.       Но в ответ послышался только тихий смешок.       — Я и не сказал, что совсем не буду этого делать, — согласился Вебранд. Его поглаживания перестали быть просящими, приобретая совсем другой оттенок и постепенно перебираясь на грудь и бедра.       — Турнир, — односложно напомнил, даже не оборачиваясь, Атэль.       — Один поцелуй. — Вебранд взял его за подбородок и повернул к себе, ласково касаясь губами таких желанных губ. — Всего один.       Атэльрик развернулся к нему полностью и, обняв за шею, ответил на поцелуй. Не мог не ответить. Их любви не было разумного объяснения. И будущего у нее тоже не было. Он это понимал отчетливо. А вот сердце — нет. И если разлука неизбежна, зачем терзаться заранее? Лучше с благодарностью принимать от судьбы отпущенное им время.       И никто из них не заметил, как дрогнул полог шатра и мелькнула тень.       С первыми лучами солнца все уже были на ногах. Оружейники помогали рыцарям облачаться в доспехи. Запахи готовящихся на кострах каш смешивались с запахами пробуждающейся природы, создавая будоражащий аромат грядущих побед и горьких поражений. Возле шатров ржали кони.       Из Ларселя потянулись к арене почетные судьи, герольды, зрители и жонглеры, на ходу обсуждая доблести участников Турнира, перебирая последние слухи и сплетни и гадая, кто же станет победителем.       Атэльрик застегнул кожаный пояс с металлическими пластинами, закрепил ножны и одернул надетый поверх кольчуги белый, с фамильным гербом нарамник*. Вебранд повернул его к себе спиной и поправил кольчужный капюшон с оплечьем. Сам же он был давно готов и приказал оруженосцам ждать снаружи, самостоятельно помогая Атэльрику закончить облачение. Его кроваво-красное сюрко* с черно-золотым драконом внушало уважение и страх.       Вебранд задумчиво очертил большими пальцами скулы Атэля, но так и не решился напомнить об осторожности. Вместо этого он подал ему шлем и вышел из шатра.       Деревянная лестница уходила круто вверх. В сопровождении герцогини Херебиоргской леди Элейна и Атэль поднялись в богато украшенное дорогими тканями и коврами ложе, удобно располагавшееся рядом с судейской. Впрочем, нечему удивляться: одним из четырех судий закономерно был сам герцог. Опустившись на мягкие сиденья, женщины о чем-то увлеченно заговорили. А Атэль было не до бесед. Её сердце бешено билось. Не в силах сдержаться, она оперлась на перила и слегка выглянула наружу. С такой высоты перед ней как на ладони предстало всё ристалище с трибунами для простого народа и шатрами рыцарей. А если высунуться еще немного, то и стены городской крепости становились видны. Теплый утренний ветер ласково играл светлыми локонами, заставляя многие рыцарские сердца восторженно трепетать, но девушка этого не замечала. Ее взгляд был устремлен только на ристалище, где под звуки горнов и громкие голоса герольдов, оглашающих правила и порядки Турнира, готовились к массовой схватке две ровные колонны рыцарей и особо отличившихся оруженосцев, разделенные только простой веревкой. Главным призом был объявлен широкий золотой браслет с драгоценными камнями, принадлежавший самой герцогине Херебиоргской.       Уже немолодая, но всё еще красивая женщина выглянула из ложа, высоко поднимая украшенную обещанным призом руку. Сапфиры и рубины призывно засверкали в солнечных лучах, вызывая вздохи восхищения. Браслетом ли… Самой ли герцогиней… Не разобрать.       Прозвучал третий клич герольда. Веревка опустилась, и под оглушительный рев труб, направив на противника копья и подняв мечи, под крики командиров шеренги ринулись друг на друга.       Атэль вцепилась в перила, уже не стесняясь посторонних глаз. Впрочем, она уже была такая не одна. Зрители кричали, шумели, выкрикивая имена любимцев. Дамы и девицы, расслышав свои имена, в ответ вскидывали шелковые платки, выказывая этим поддержку рыцарям.       Ряды сходились снова и снова, пока окончательно не смешались. Кони ржали, вставали на дыбы, опрокидывались вместе со всадниками. Местами конный бой уже переходил в пеший. В этом месиве путеводной звездой золотом отблескивал дракон, сообщая, что его воин все еще в строю.       Атэль с замиранием сердца наблюдала за развернувшимся нешуточным сражением. Леди Элейна и герцогиня Херебиоргская тоже затихли, устремив свои взгляды на ристалище.       Атэльрик схватил за шкварник Сидрика — юного оруженосца лорда Вайерда, буквально выдергивая его из-под меча Велхарда. Мальчишке явно не хватало опыта, но легкой «добычей» он не станет.       Жаль, забрало скрывало эмоции, но виконт и так увидел издевку и азарт, промелькнувшие в серых глазах, и это придало ему сил. Уже несколько лет у него не было по-настоящему достойного противника. Но Атэльрик уже исчез с его глаз.       Солнце минуло зенит, когда на арене осталось всего семь рыцарей. Трое с одной стороны и четверо с другой. Вебранд покосился на Атэльрика, потерявшего где-то свой шлем, и оруженосца с их фамильным драконом на нарамнике, имя которого забыл. Мальчишке явно нездоровилось. Хотя серьезных ран видно не было, излишняя бледность вызывала тревогу. Возможно, тепловой удар. Солнце и впрямь палило нещадно. Сюрко уже не спасал. Командир их «отряда» давно выбыл из боя, покинув ристалище с отбитым плечом и понуро повесив голову. А вот командир противников был еще в строю. И даже в седле. Плохо. Вебранд вновь обернулся к Атэльрику и снял шлем. Душно. Сейчас он больше мешал, чем защищал. Велхард замер, принимая решение, и под одобрительные крики женщин тоже сбросил свой шлем. Это было небезопасно, но… не одному же Вебранду красоваться. Услышав восторженные вопли толпы, остальные участники последовали их примеру, глубоко вдыхая свежий воздух.       И снова призывный звук горна и крики герольдов. Внезапно лошадь «командира» сорвалась с места и понеслась сломя голову, пробивая ограждение, сбрасывая рыцаря и сминая зазевавшихся зрителей. Испуганные крики пронеслись по трибунам. Оставшиеся участники поединка бросились на помощь. Вебранд с Велхардом доставали из-под обломков наименее пострадавших, пока Атэльрик с кем-то из бывших противников разбирал покореженные от удара о землю панцирные доспехи «капитана», у которого нога была неестественно вывернута, а дыхание — странно свистящее. При каждом повороте и касании к телу рыцарь мучительно стонал. Кто-то помог лекарям пробраться к месту трагедии. Всем, кому возможно, помогали прямо на месте — остальных укладывали на носилки и забирали в лечебницу.       Позже выяснилось, что всему виной оказался не злой умысел, а дичайшая случайность — невесть откуда взявшаяся пчела, жало которой обнаружили в крупе животного при осмотре. Участникам бугурта было предложено завершить бой на следующий день, но, посовещавшись, все шестеро отказались, впервые в истории оставив массовое сражение без победителя. В этом не было позора. Так они выказывали уважение тяжело пострадавшему рыцарю. И герцог с ними согласился.       — Ты как? — Виконт скинул кольчужный капюшон и подошел к брату. — Ты отличный воин, — обратился он уже к Атэльрику. — Думаю, вряд ли получу твою фибулу как трофей, да и леди Атэль не оценит таких моих стараний.       Атэльрик поднял на виконта изумленный взгляд: тот действительно собирался признать поражение до боя?       — Если ты позволишь объясниться со своей сестрой, мне больше ничего не надо. — Велхард протянул Атэлю раскрытую ладонь. Атэльрик, с мгновение поколебавшись, принял рукопожатие. — Ладно. Мне пора. У меня еще поединок на булавах. А ты?       Атэльрик отрицательно качнул головой. Вебранду предстояли еще состязание по стрельбе и поединок на мечах, на который он уже опаздывал.       Бросив на стол тяжелые рукавицы, Атэль набрал в ладони пригоршни воды. Ободряющим хлопком по спине Вебранд едва не окунул его с головой в бочку.       — Я же говорил — он отличный брат! И будет прекрасной партией для Атэль!       Вместо ответа Атэльрик плеснул в него водой и заулыбался. Поединок с Велхардом его не страшил. Но и такой исход устраивал вполне.       Из-за утреннего происшествия копейная сшибка состоялась уже под вечер. Темнело в начале лета поздно, но лучи заката уже золотили небо, добавляя царившей на ристалище атмосфере романтической таинственности. Турнир завершался поединком, в котором на копьях сходились барон Фон Штейн и лорд Вайерд.       Это было поистине грандиозное зрелище! Рыцари съезжались снова и снова. Топот копыт, звуки ударов, восторженный рев зрителей. Глаза леди Элейны светились гордостью и тревогой.       Турнирные стражники вновь развели коней. Оруженосцы кинулись поправлять доспехи своих господ.       Фон Штейн полными ненависти глазами следил за далекой фигурой эрла, последние слова которого ранами от каленого железа мучали его память: "Трус и дурак! По твоей милости мой брат кормит червей! Но, если хоть слово о случившемся выйдет за пределы этих стен, я найду тебя и добьюсь лишения рыцарской чести. И тогда, Фон Штейн*, ты снова станешь просто грязью!" Как же барон ждал этого дня, мечтая отомстить за свое унижение и за смерть недавно обретенного брата.       Лорд Вайерд хмурился. В последний раз копье Фон Штейна ударило ему в плечо. Да, он увернулся. Да, копье лишь скользнуло. Но этого хватило. Лорд Вайерд чувствовал, как пальцы немеют. Он незаметно сжал-разжал ладонь, пытаясь вернуть чувствительность руке. Фон Штейна эрл ненавидел всей душой, и проиграть ему было немыслимо. Третий заезд! Всех пяти заездов рука просто не выдержит. Пора заканчивать с этим представлением.       Затрубил рог. Шпоры впились в лощеные лошадиные бока, пуская её вскачь. Лорд Ваейрд высоко поднял копье, точно выбирая цель. Удар. Крошась в щепы, копье с силой врезалось в щит барона, вышибая того из седла.       Пока толпа захлебывалась от восторга, леди Элейна, гордо вздернув подборок, не сводила взгляда с лорда Вайерда. Это её мужчина! Это её муж!       И только в шатре, когда оруженосец снял с эрла доспех, выяснилась причина ослабления руки. Отлетевшая при ударе щепка попала под наплечник и пробила плечо. Леди Элейна, сдвинув брови, сама выдернула щепу, сама промыла и перевязала рану, сама помогла мужу переодеться. Лорд Ваейрд устало уткнулся головой ей в живот.       — Не хмурься. Это был мой последний турнир. Обещаю.       Леди Элейна недоверчиво взглянула на него и, наконец, улыбнулась:       — Ты был великолепен!       С ристалища донеслись звуки горна, возвещающего об окончании турнира, а значит, вечером всех участников ждал пир.       Зал освещался десятками факелов; под песни менестрелей, прославлявших прошедший день и доблесть рыцарей-победителей, гости рассаживались за накрытые столы согласно развешенным гербам и знаменам. Здесь не было доспехов, оружия, соперников и хмурых лиц. Проигравшие и победители веселились, поднимая кубки в честь герцога Херебиоргского и его прекрасной супруги.       Душно. Так душно. Атэль едва выдержала награждение победителей и незаметно сбежала от празднующих. Услужливая молоденькая служанка подсказала выход на балкон. Девушка очень спешила. Чувства, засевшие комом в груди, не давали ей нормально дышать. Нужен воздух. Нужно собраться с мыслями. Ах! Вебранд совсем не смотрел на неё. Столько мужчин — доблестных и знатных — жаждали ее внимания, но не он! Атэль даже не заметила торопливо спускавшегося и внезапно замершего рыцаря, пока её руку не сжали дрожащие холодные ладони. Девушка удивленно обернулась, не сразу узнавая в дерзком воздыхателе виконта.       — Не гони меня! Леди Атэль, умоляю, выслушай! — Велхард нежно прижал её руку к своему лицу, закрывая глаза и вымученно улыбаясь. — Сердце моё рвется на куски от одного только твоего взгляда и от одной лишь улыбки заживает и бьется вновь. В моих мыслях нет ничего порочащего тебя. Тогда, на твоем первом балу, я по глупости своей отступил, уверенный, что ты невеста моего брата. Но вот прошли два года… И я говорил с Атэльриком! — Велхард волновался, как безусый юнец, влюбившийся впервые. Он боялся, что Атэль уйдет, так и не дослушав его признание. Но она стояла. И пусть не смотрела на него, но и не уходила. Это вселяло в виконта надежду. — Твой брат одобрил наш брак… Но только если примешь мою любовь. Я клянусь! Я буду верным и любящим мужем! Ты никогда не пожалеешь, выбрав меня. — Он покрывал её ладонь мелкими поцелуями и вдруг застыл, услышав горький плач.       Виконт хотел было обнять девушку, чтобы успокоить, но та отпрянула. Её лицо было залито слезами, а в глазах отражались такая боль и сожаление, что виконту на мгновение сделалось не по себе. Он всё понял и медленно отпустил драгоценную ладонь, словно отпускал из своих рук весь свой мир и даже что-то значительно большее.       — Прошу прощения, что расстроил тебя. — Велхард спустился на пару ступенек и вновь взглянул на Атэль. — Я больше никогда не побеспокою тебя своей любовью, но как прощальный подарок прими от меня служанку. Сжалься надо мной хоть немного. Мне будет легче смириться с отказом, зная, что ты простила мне мою настойчивость и дерзость.       Атэль торопливо утерла слёзы и, подобрав длинный подол платья, поспешила прочь, а Велхард еще долго стоял, навалившись на холодную стену и слушая ее удаляющиеся шаги. В груди будто что-то лопнуло, разливаясь жгучей болью по телу.       Утром завтрак в комнаты им доставила не служанка герцогини, а худенькая, совсем молоденькая девушка с большими глазами и открытым лицом, представившаяся Линдой. Это была та самая служанка, которую виконт прислал как прощальный подарок.       Слуги под командованием оруженосцев укладывали в повозку снаряжение обмундирование. Лорд Вебранд в последний раз осмотрел, все ли было собрано в сундуки, и уже собрался вернуться в город к жене, когда в шатер без разрешения вошел низенький худощавый человек, лицо которого излучало подобострастие, а в глазах светился хищный огонек.       — Доброго дня, лорд Вайерд! Не сочти за труд уделить мне немного времени. Мне есть что сказать. Это важно.       Эрл нахмурился и жестом разрешил говорить.