бесценный

Осознание, что он влюбился в Чжунли его удивило и совсем не удивило одновременно. И удивило даже не то, в кого именно он влюбился, — не смотря на некоторую странность Чжунли, в нем есть черты, которые любить оказывается легко. И если все черты оформить в один список, то он окажется длиннее списка вещей, которые нанесли самый большой урон кошельку Чайлда с самого первого дня их знакомства. Не то чтобы он помнит каждую покупку… Он помнит только те, которые получили чуть более сильные реакции от Чжунли, те, что вызвали небольшую улыбку, выглядящую чуть менее под контролем и намного искренней; те, что вдохновили Чжунли на еще одну часовую лекцию. И наконец те, после которых последовало тихое, почти застенчивое «спасибо, Чайлд», наполняющее все вокруг сладкой нежностью. Так что нет, совсем не удивительно, что Чжунли на том конце его симпатий. Чему удивляется Чайлд, так это тому, что он вообще способен на такие чувства. Его жизнь всегда была окрашена скучнейшим туманно-серым. Или это все, что осталось в его воспоминаниях. Конечно, иногда были вспышки цвета: его сестра и братья, удовольствие, когда получалось кого-то уничтожить в поле бизнеса, и редкие проблески занятий и спорта, позволявшие физически выплеснуть скопившуюся энергию. Но все это больше похоже на светлячков, мигающих тут и там, чем на стабильный источник света. Но Чжунли… Его размышления останавливаются с вибрацией телефона. Чайлд уже на автомате аккуратно выуживает его из кармана и проверяет новое сообщение. Он игнорирует то, как Синьора закатывает глаза и как Панталоннь изгибает брови. Члены Фатуи стараются не взаимодействовать друг с другом, если нет резкой необходимости, но, кажется, желание посплетничать просачивается сквозь любые барьеры и стены. Чайлд наклоняет экран телефона подальше от любопытных взглядов. И чуть не роняет телефон, когда наконец-то открывает сообщение. [Пожалуйста, приходи домой, как только сможешь.] Правильная пунктуация даже с такой просьбой. Чайлд не знает, как ему это удается, но в следующий момент он уже оказывается на пороге перед домом Чжунли. Это одноэтажный домик в традиционном стиле, и кажется, что он занимает столько же места, сколько огромный сад. Чайлд пораскинул бы мозгами подольше с вопросом о том, как и каким образом Чжунли удается поддерживать аутентичность своего дома в окружении очень современного мира вокруг. Не говоря уже о количестве денег и связей, которые он должен иметь, чтобы выкупить столько земли в центре города в нынешней экономике. В какой-нибудь другой раз Чайлд бы еще поразмыслил, как и почему он сразу понял, что «домой» подразумевало дом Чжунли, в котором он никогда не был дальше ворот или ближайшего уличного угла. Но это все сейчас не важно. В горле у него ком, за поясом — пистолет, а в рукаве — нож. Вещи, которые он давно не использовал, потому что сейчас люди знали, что с ним шутки плохи. Чжунли никогда его не торопил, будто бы был доволен позволить Чайлду двигаться в собственном темпе. Но сегодня он обозначил временные рамки, какими бы размытыми они ни были. Нет, «как только сможешь» значит, что Чайлд собственноручно уничтожит все на своем пути, чтобы как можно быстрее добраться до конечной точки. Чайлд в попытке успокоиться делает глубокий вдох и невесомыми движениями касается двери. Незаперто. Он сглатывает и беззвучно двигается вперед. Дверь тихо отъезжает в сторону, чтобы один человек мог протиснуться внутрь. Свет еще не включен, но темно не было — сквозь окна падали лучи солнца. И самое важное: Чжунли сидел в своей гостинной на диване с небольшой улыбкой на губах и книгой в руках. Напряжение все равно до конца не покидает Чайлда. Он в пару шагов пролетает расстояние между ними, двумя руками протягиваясь к Чжунли, чтобы проверить, что тот живой и целый. Улыбка Чжунли становится чуть шире, как только он его замечает. — Чайлд, это было быстро… —… с тобой все в порядке, — быстро выпаливает Чайлд в ответ. Он стоит перед диваном, с руками на плечах Чжунли. Чайлд не трогает книгу — знает, каким может быть Чжунли, когда дело касается его интересов, и особенно его коллекции книг, — и прилагает все усилия, чтобы не отшвырнуть ее в сторону и провести полную проверку. — Ты ранен? — Все хорошо, — и на лице Чжунли практически видно вопросительный знак. — С тобой все в порядке, Чайлд? — Меня обеспокоило твое сообщение, — в конце концов признается Чайлд, как только убеждается, что Чжунли точно не держат в заложниках. Или что еще хуже, его не пришли линчевать все те владельцы магазинов, с которыми у Чжунли были недопонимания с его-то привычкой выбирать все, что радует глаз, попутно забывая принести хотя бы мелочь. — Я не хотел причинить беспокойства, — Чжунли печально качает головой перед тем, как полностью уничтожить всего Чайлда своей яркой улыбкой и светящимся теплом взглядом. Чжунли указывает на книгу в своих руках, но если честным, то он мог указывать хоть на НЛО, а Чайлд бы все равно этого не заметил, потому что эта улыбка приковала его к месту. Настоящим достижением его выдержки становится, когда он все же выдавливает из себя: «Тогда зачем ты мне написал?..» — Ты упомянул, что в Фатуи вам дают кодовые имена, — ему снова указывают на книгу. — Я нашел книгу с очень интересной историей про персонажа, которого также зовут Тарталья. И я просто хотел обсудить это с тобой в ближайшее удобное тебе время. Ох. — То есть ты увидел книжку и подумал обо мне? — Сначала я подумал об образе, связанном с именем Тарталья. После — о том, как занимательно, что написанный персонаж мог проникнуть во многие различные социальные слои и работы. Затем я подумал о том, чтобы написать тебе. Разум Чайлда очень кстати опускает тот факт, что о нем подумали только третьим. Сообщения Чжунли всегда касались оплаты чего-нибудь, но сегодня вместо того, чтобы быть кошельком Чжунли, он здесь чтобы просто быть Чайлдом и нежиться в лучах солнца перед ним. Его сердце сжимается в груди. Часть его хочет так же смутить самого Чжунли. Будто бы это огромная потеря, если они продолжат общаться, а он останется единственным из них двоих, кто чувствует себя стоящим на шатких ногах. Именно поэтому он выпаливает до того, как успевает задуматься над словами: — Знаешь, мне было сложновато определить, о чьем именно доме ты говорил. — Тогда, — Чжунли не упускает и секунды, — возможно будет лучше всего, если бы мы жили в одном месте, чтобы исключить подобные недопонимания в будущем, — пауза, во время которой Чайлд окончательно примерзает к полу. — Ты бы предпочел переехать сюда или наоборот, чтобы я переехал в твой дом? Думаю, всегда есть вариант вместе съехаться в совершенно новое место. …Чайлд никогда еще не терпел настолько сокрушительного поражения, но почему-то оно ощущается больше как победа.