Первый снег

Знал я: этот путь — Раньше или позже — всем Суждено пройти. Но что ныне мой черед, Нет, не думал я о том… (Аривара-но Нарихира)

      Смерти бояться нельзя. Ее явление само по себе — дар для воина. Нужно лишь быть готовым к встрече с ней, успеть совершить благородный поступок, чтобы почить с честью в памяти потомков. Этой мудрости я набрался у ронинов, которые, так и не сумев отомстить за гибель своего господина, пришли в наш клан. Их в деревне было достаточно много, так что неудивительно, что мы, местные мальчишки, хорошо знали о сущности Пути самурая и кодексе его жизни.       Пыли я тогда, конечно, наглотался знатно. В последний момент тело, видимо, еще не готовое к встрече со смертью, машинально отскочило в сторону от камнепада. Что ж, если не сегодня, то я не против пожить еще.       Убедившись, что нас с стражниками разделяет непроходимый завал, я наконец занялся собой. Стрела, причинявшая режущую боль, заставляла меня впадать в ярость. Руки чесались выдернуть ее, но я себя останавливал: открытая рана погубит меня окончательно. Выместил злость на оперении, надломив стрелу. Острие тут же чудовищно больно отозвалось внутри меня. Каждое прикосновение доставляло жуткую боль. Но терпимую. Если бы не старое ранение, предательски расползающееся в боку, было бы вовсе переносимо.       Наспех сделал перевязку, оторвав от грязного кимоно кусок. Прижатые раны не перестали ныть, но хотя бы давали двигаться. Цепляясь, как слабый больной, руками за стену, поднялся на ноги. Ну и день. Пожалуй, таких в моей жизни еще не было. Знай бы, что так будет, в тайник положил еще и нитки, чтобы рану зашивать. Теперь буду умнее: положу. Если выживу, конечно.       Радовало одно: Мэй наверняка далеко отсюда. Это хорошо, не на что тут смотреть, тем более что почти уверен, что те остолопы устроят погоню в обход, будут пытаться поймать на выходе из подземного хода: им же нужно как-то оправдаться перед кормильцем. Раздумывая о том, что сам стану делать, если столкнусь со своими знакомыми, я осторожно шел, надеясь еще увидеть сегодня небо над головой.       Каждый шаг мне давался с трудом. Но я упрямо двигался вперед. Если судьба не забрала меня сегодня под камнями, значит, для чего-то я еще нужен в этой жизни. Чтобы отвлечься от страданий, вспоминал, что говорят о таких случаях великие мудрецы. Философия воина не позволяла мне свернуться в комок и расслабиться, поддавшись боли.       Вдруг наконец я впереди разглядел лунный свет, который своим лучом осветил выход. Видимо, пока мы бродили под землей, тучи уже рассеялись, стало гораздо светлее. Словно ощутив сладкий аромат свободы, я почувствовал внезапно слабость во всем теле. Вот, что бывает, когда теряешь боевой настрой. Невольно опустился на колени, чтобы дать изнуренному телу отдых перед долгой дорогой, и неожиданно рукой угодил во что-то мягкое.       Пригляделся и не смог сдержаться, чтобы не заморгать часто-часто от удивления. Под моей ладонью оказался лисий хвост. Откуда здесь это животное? Заблудилось в лесу? Узкая мордочка лежала в темноте и, приоткрыв рот, жалобно скулила. Едва я склонился над ней, лиса открыла осоловелые глаза и, буквально не видя ничего перед собой, взглянула на меня пустым взглядом.       Я даже вздрогнул. Это были глаза Мэй. Черные, чарующие, но подернутые болью. Память тут же подсказала слова гейши о том, что ее в родном окия считают ведьмой. Кицунэ! Невольно отшатнулся от лисицы. Или от Мэй? Вдох. Выдох. Вдох.       Лиса тоже тяжело дышала, высунув розовый шершавый язык. Погибнет без меня. Оставлять ее тут одну нельзя, кем бы она ни была. Пусть попытается околдовать, но сначала нужно ее спасти. Данное мной обещание вновь обретало силу, раз мы оба еще живы.       Закинул ее легкое рыжее тельце на плечо почти без сомнений. В конце концов, прежде я уже встречался с ёкаями. Эта хотя бы не пытается убить. А еще она красивая и пушистая. Ее шерсть приятно щекотала шею.       Я сразу не придал значения случившемуся в конюшне эпизоду, посчитав счастливой случайностью, но теперь зато становилось понятным, что произошло на самом деле: Мэй пыталась наколдовать пожар. Но видно не зря у нее лишь один хвост: она еще юна и, видимо, в плане магии не опытна, а потому появился лишь небольшой дым. Интересно, уже не майко, у тебя еще много тайн? ***       Моя хвостатая знакомая очнулась, когда мы были уже в лесу. Заметив слабое движение лап, я остановился и осторожно положил ее на траву. Не зная, как в таких случаях оказывать помощь лисам, я не нашел ничего лучше, чем спросить, как она себя чувствует. В заботе о ней о себе как-то не думалось. Тем лучше для меня же.       Лисица вдруг осознанно посмотрела на меня, совсем по-человечески, приподнялась на лапах и в ответ проскулила что-то. Со стороны мы выглядели очень странно, но я почему-то неосознанно понимал ее. — Идти можешь? — кицунэ уставилась на меня с удивлением и присела, с интересом разглядывая. Интересно, а она понимает меня? — Надо. Могут скоро догнать. Мы недалеко. Если напали на след, то времени мало.       Рыжая мордочка тявкнула, словно соглашаясь. Как ее теперь называть? Лисам вообще имена дают? — Это точно, пушистая, дело гниль, — и сам себе невольно улыбнулся. «Пушистая». Вырвалось. А ей, кажется, понравилось. По лисьим эмоциям сложно что-то понять, но глаза будто бы тоже засветились улыбкой.       Но вообще-то веселого было мало: за дважды раненым человеком и лисицей шла охота. Я потерял много крови, быстро двигаться не мог. О способностях кицунэ вовсе судить сложно. Не известно, обернется ли она обратно в человека, или так и останется смотреть на меня снизу вверх, забавно шевеля ушами. — Ладно, идем, неведьма.       Лисица, сердито стуча огромным хвостом по земле, вдруг на меня зарычала. Не нравится мой юмор? Прости. Примирительно я поднял руки вверх, насколько позволяли раны: — Нам нужно на юго-запад.       Мэй, сомневаясь, вопросительно заводила ушами. То есть я так думаю, что вопросительно. Во всяком случае решил пояснить, что в указанном направлении находится большая развилка трактов, где много постоялых дворов, переждав в которых после можно уехать в любом направлении, скрыться от погони и навсегда забыть о сплетнях в своем городе.       Мои слова, казалось, заставили кицунэ задуматься, и она с места не двигалась. Либо не сумела распознать мою речь, либо ждала чего-то еще. Пришлось немного подбодрить: — Тебе хвост не мешает? Не раздражает? — я ехидно кивнул на новообретенную ее часть тела, которая укрывала рыжие лапы.       Пушистая вдруг подскочила на месте и закружилась юлой, пытаясь поймать собственный хвост, чтобы рассмотреть его получше. Совсем как несмышленый щенок. Машинально улыбнулся: Мэй меня понимает.       Двигались бодрым шагом недолго. Хотя и стало без груза на плече легче идти, раны давали о себе знать с каждым движением мышц. Все чаще стали нужны передышки, во время которых я, слабея, облокачивался на стволы деревьев, а лисица, тревожно вглядываясь в мое бледнеющее лицо, крутилась под ногами. Даже без слов понятно было, что она хотела бы мне помочь, но не могла. Кицунэ ведь могут лишь вызывать огонь или иллюзии, а не лечить.       В один прекрасный момент совсем стало плохо. Как-то неожиданно ноги перестали слушаться, и я опустился к корню ветвистого дуба. Нужно было дать телу набраться сил. Рыжая красавица тут же присела рядом, пытаясь понять по мне, поживу я еще или нет. Боялась остаться одна — ясное дело.       Я расслабленно облокотился затылком к коре дерева, стараясь не нагружать мышцы никакой работой. Дорога еще предстояла длинная. Невольно прикрыл глаза от усталости: ужасно долгая ночь. Но слух синоби тут же меня разбудил: вдалеке послышался еще далекий собачий лай. Кисло. Везение явно нас покинуло.       Лисица испуганно прижала ушки к голове и с надеждой в черных глазах посмотрела на меня. Гончие не дадут ей уйти. Ужасая, пронеслись внутри меня картинки разорванного рыжего тела. — Найди грибы, древесные, срочно! — отгоняя от себя страшные мысли, быстро сказал я Мэй. — Бери самые вонючие, намажь ими лапы и убирайся отсюда подальше!       Кицунэ не бросилась тут же на поиски, а неожиданно вцепилась в штанину, призывая бежать вместе. Как ей, пушистой, объяснить, что от собак я не смогу убежать?       В таком состоянии я ей лишь обуза. Я помотал головой и осторожно подтолкнул ее в сторону. Но лисица вдруг злобно зарычала на меня, ясно давая понять и без слов, что без меня она не уйдет. В глазах, совсем человеческих, явно читалось, что я ей нужен. Ну как после такого быть равнодушным? — Ну неси! Только быстро!       Лишь услышав мое согласие, Мэй кинулась искать грибы.       Я не бегун, вряд ли жилец, но ведь еще синоби, который дал слово помочь. Так что, когда она вернулась, натер грибами подошвы и решительно поднялся, придерживая рукой раны. Приходится верить в себя, когда в тебя верит такая красивая девушка.       Плана не было никакого. Просто идти вперед, пока хватит сил.       Хватило ненадолго. В глазах вдруг лес поплыл, перевернулся и стал черным.