Первый снег

***

      Неведьма, ах, нет, ведьма, точно ведьма, показалась на улице вскоре после того, как Азуми принесла ей свою одежду и, презрительно даже не взглянув на меня, ушла к себе. Мэй в тот день была облачена в темно-синее кимоно, которое я не раз видел на Азуми, но раньше оно не цепляло моего взгляда, а каштановые ее волосы были уложены в идеальную прическу с красной лентой. Я не встречался с ней лишь день, а казалось, что вечность.       Смотрел и откровенно любовался. Лишь бы не поняла и не пришлось объясняться. Взгляд ее заметно повеселел, а милое личико посвежело. Ни следа тяжелой простуды. Значит, лечение пошло ей на пользу. Я очень рад. — Мэй, — она, на мое счастье, не сразу меня заметила, подставив свое тело холодному ветру с гор, и обернулась лишь на голос. — Сегодня ты выглядишь лучше. Темные брови тут же взметнулись вверх от удивления. Ну как так можно дважды на одни и те же вилы наступать? Но в этот раз после девушка искренне заулыбалась. Похоже, она начинает привыкать к моему косноязычию. — Да, Чонган сотворил чудо, а Азуми… — уже не майко провела рукой по своей одежде. — Приодела. Хотел было сказать, что наряд ей идет больше, чем хозяйке, но прикусил язык: вдруг снова что-то не то ляпну, будет неловко. Но юная гейша, казалось, думала о чем-то другом, а не о произведенном на меня впечатлении: — Она поблагодарила меня, — произнесла Мэй вдруг, явно удивленная поведением Азуми. — Хотя, кажется, не очень мне рада.       Азуми поблагодарила? Даже я поражен. Неужели и вправду она сумела совладать с собой? Оказывается, девушка не столь безнадежна. Гордая. Но думать об Азуми долго не хотелось, тем более когда рядом такая красивая будущая гейша, пусть и в наряде простой крестьянки. — Забудь, идем.       Послушная Мэй, даже не спросив, куда и зачем, молча кивнула и зашагала рядом. Вот так и должно быть, так мне нравится: женщина должна доверять мужчине.       Я повел ее через всю деревню к дому Такао, за которым начиналась неприметная тропа на вершину ближайшей горы, покрытой снегом. Неведьма почему-то с удивлением разглядывала наши жилища, а однажды и вовсе сказала, что думала, что здесь царит запустение. Не знаю, откуда такие выводы. Деревня синоби внешне ничем не отличается от любой другой: такие же узкие улочки, нищие ухоженные домишки, участки для земледелия и даже свой небольшой рынок с кузницей, которая, пожалуй, единственная была не похожей на обычную: здесь работал искусный мастер, руки которого стоили горы золота.       Только за окраиной поселения можно понять, что здесь живут особенные люди: у озера, недалеко от моего дома, находилась большая тренировочная площадка, где проводились занятия по совершенствованию тела и духа. Но случайные гости, для которых остается тайной наше истинное ремесло, до этой части деревни живыми уже не доходят. Мэй была редким исключением из этого правила. Я показал ей все, что мог, нарочно удлиняя маршрут до Такао. Мне хотелось, чтобы она не чувствовала себя в моей деревне чужой и непрошеной гостьей. — Там я живу, — и не надеясь почти на визит, я указал на всякий случай на свое одинокое жилье. — Буду нужен — приходи.       Она, как я и думал, ничего не ответила, но, кажется, внимательнее присмотрелась к крыше моего дома и тропинке, ведущей к нему. Скромная. Ни за что не придет. Но вдруг Мэй произнесла, словно невзначай: — А как твоя рана? Это что — беспокойство или простое любопытство? — Почему спрашиваешь?       Лицо Мэй растерянно замерло под моим натиском. Никак не привыкну не пугать ее своей прямотой и резкостью голоса. Однако в этот раз девушка быстро справилась со своим волнением: — Допустим, мне небезразлично, — у меня даже одна бровь невольно вверх скользнула от удивления. «Небезразлично»? Какое приятное слово! Ах, уже не майко, зря ты так… Но уже в следующее мгновение очаровательная неведьма хладнокровно добавила. — Или это просто вежливость.       Но было поздно спохватиться, прекрасная Мэй. Я уже понял, что ты хотела сказать. Эта игра в прятки обоюдная, и правила ее мне тоже хорошо известны. — Затянулась, — я открыто улыбнулся, и ее взгляд тоже смягчился. Пугливая. Какой из тебя страшный ёкай? Ты еще маленький лисенок: пытаешься укусить, а сама боишься меня. — Здесь хорошие лекарства.       Мы свернули в сторону гор и без труда нашли, пожалуй, самый богатый дом в нашей деревне. Это и было жилище дзёнина. Провел свою спутницу через ухоженный сад и показал тонкую тропку, в конце которой у самого обрыва, сложив руки в рукава, стоял Такао, смотрящий куда-то вниз. — Это дзёнин, колдун, о котором я говорил, — я остановился, не доходя до уступа. — Он поможет тебе, иди. В темных глазах девушки сверкнул испуг: — Ты разве не со мной?       Я бы рад, красивая, но Такао и так еле согласился. Он не любит свидетелей своего колдовства, поэтому и проводит столько времени здесь, на самом краю горы, в гордом одиночестве. Каждый член клана знает, что в такие моменты уединения его трогать нельзя. — Нет, так будет лучше.       И не дожидаясь, пока Мэй меня остановит или вновь попросит остаться, от чего я окончательно потеряю голову и в очередной раз совершу дерзость, я пошел обратно, в сторону своего дома, даже не оборачиваясь. Спину жег обиженный взгляд черных глаз. Зашагал быстрее, чтобы не вернуться.       Ноги принесли к дому так быстро, словно я почти бежал. Но оказавшись снова в пустом и холодном жилище, я затосковал. Возле Мэй было так уютно и тепло, что я теперь везде невольно мерзну. Никаких дров не хватает, чтобы согреться. Можно было бы для разогрева потренироваться, тем более что издалека стали слышны звуки ударяющихся друг об друга палок, но рану было лучше не тревожить.       Бесцельно переложил туда и обратно свое оружие, проверил его в действии, поел. Время тянется ужасно медленно, когда нечем себя занять. Пойти подслушать, о чем Такао разговаривает с нашей гостьей? Как-то низко. Не обидит же он ее. Зайти к Чонгану и выслушать новую порцию нравоучений? Не лучший выбор. Побродить по деревне и собрать кучу слухов и сплетней о Мэй, вспылить, рассориться с соседями и снова получить нагоняй от дзёнина? Тухлая идея. Оставаться в стороне от занятия и наблюдать за тем, как тела и дух Сатоши и Хонга, чьи голоса доносились с площадки, становятся совершеннее, тоже мне не хотелось.       Лег и без всяких мыслей смотрел на огонь. Вспомнилась наша последняя с неведьмой ночь, как она бредила, просила не бросать ее. Тяжелая у тебя судьба, уже не майко. Умная, красивая, сильная духом, а не можешь найти себе места в этом мире. Интересно, есть ли у нее родственники? Вдруг она, как и я, сирота? Но я, в отличие от нее, уже обрел свой новый дом и семью, пусть не кровную. А ей еще это предстоит. Коварная приятная мысль пронеслась в голове: было бы здорово, если бы этот новый дом был в нашей деревне. Синоби из нее, конечно, никакой, но она могла бы найти себе занятие по душе. В конце концов, чайные церемонии можно проводить и у нас. Да, здесь не будет благодарной богатой публики, зато тут не оставят в беде.       У нее, должно быть, весь мир с ног на голову перевернулся за эти дни. Еще неделю назад она танцевала в лучших чайных домах, развлекала гостей умными беседами, а теперь учится колдовать в деревне «крадущихся», от упоминания которых раньше она только вздрагивала. Ужасно захотелось ее чем-нибудь утешить. Язык — враг мой, так что на слова поддержки я даже не стал полагаться. Появившаяся вдруг веселая мысль резко подняла меня на ноги.       Быстро собравшись в дорогу, я вышел из дома в сторону гор. Оттуда на подъемном механизме спустился в шахту под пристальным взором невидимых волшебных соседей и уверенно направился в ближайшее к нам поселение. Путь был недолгий: за день можно управиться туда и обратно, и я чувствовал себя как никогда прекрасно, будто собирался осчастливить самого себя.       Под видом простого крестьянина, надвинув широкополую шляпу на глаза, я к середине дня достиг знакомых домов. В это время осени уже начинало темнеть, и лавочники закрывали свои скромные и не очень магазинчики до утра. К одной из таких торговых точек мне и было нужно, однако я не стал пользоваться парадным входом, как обычные посетители, а проник внутрь знаменитой мастерской с заднего двора.       За прилавком стоял сухонький мужчина преклонных лет и, любовно рассматривая каждую, прибирал лучшие из своих работ. Вокруг царила атмосфера театра: маски на стенах красного цвета, в тяжелых сундуках — кимоно самых ярких расцветок из лучшего материала в Империи. На такие смотреть даже было дорого, не то, что покупать. Моя беззвучная походка позволила подойти к торговцу практически вплотную настолько, что, когда он повернулся, чтобы взять еще один веер из корзины на полу, увидел меня и вздрогнул всем немощным телом. — Ах, ёкай! Вы меня напугали! — Господин Такана, — я нарочито поклонился. — Пришло время вернуть долг.       Господин Такана — лучший из всех мастеров, занимающихся изготовлением вееров, с которыми я был знаком. Жизнь свела нас сначала как обычного покупателя и продавца, когда я искал тэссен — боевой веер, отправляясь на задание в роли важного самурая. А затем, по иронии судьбы, этим же самым искусным творением я перерезал горло давнему конкуренту мастера, когда тот пришел в наш клан с заказом. Лишь спустя месяцы господин Такана через мои личные контакты вышел на меня и попросил о помощи: бандиты повадились забывать оплачивать покупки для своих дам. Сердце обиженного художника требовало мести и возврата затраченных средств. В те дни у меня было свободное время, и я потратил его с умом, уже по опыту работы зная, что никакие связи лишними не бывают. — Снова тэссен? — торговец охотно схватился за корзину с боевыми веерами. Судя по той решимости, с которой он кинулся помогать, в моих услугах он еще заинтересован. — Нет, мне нужен красивый веер для девушки, — помедлив, я решил уточнить. — Для гейши.       Лицо Таканы изумленно вытянулось. Ясное дело: где я и где гейши. Даннами, покровителями актрис, бывают только обеспеченные люди. Содержать девушек такого уровня не по карману синоби. — Что ж, — зная мою неболтливость, мастер вееров какое-то время подумал, разглядывая свои произведения, а затем предложил мне чудесный веер с веткой сакуры из красной бумаги. — Танцовщицы любят такие.       В доказательство своих слов он искусно подбросил вверх веер, который красиво развернулся в полете, а затем аккуратно сложился в ладони мужчины. Я в таком деле не смыслю ничего, так что уже было согласился, как вдруг заметил лежащий в стороне отдельно зеленый веер, блеснувший на свету заходящего за горизонт солнца золотыми нитями. Черные линии парящей птицы, изображенной на нем, заставили даже меня, невнимательного к таким вещам, присмотреться. Проследив за моим взглядом, господин Такана забеспокоился и постарался закрыть веер своей спиной: — Нет-нет, извините, это заказ для одного очень опасного бандита, он завтра за ним придет.

Но мне нужен был именно этот веер. Представляю, как она обрадуется такому подарку. Да и в руках Мэй он смотрелся бы великолепно. От одной картинки в голове, как красивая девушка будет танцевать с ним, мне становилось тепло в душе. — Нет-нет, пожалуйста, — не унимался торговец и, приблизившись ко мне, добавил жалобным шепотом, — они же мне голову снимут… — Хотите остаться без головы уже сейчас? — я бесцеремонно отодвинул старика в сторону и взял в руки это изящное творение золотых рук. Да, он идеален. Как и она. — Поживите лучше еще денек с головой.       Даже не собираясь больше тратить время на бесполезные разговоры, я убрал веер в мешок и направился к выходу. Нет, я не безжалостен к мастеру: я просто знаю, что ему есть, чем откупиться от грозных покупателей: последнее время у Таканы не было отбоя от заказов после уничтожения всех конкурентов в округе. — Я могу надеяться на вашу помощь снова? — Писклявым голосом спросил торговец уже у моей спины. — Конечно, — усмехнулся я, обернувшись. — Будут еще такие веера — зовите.       Когда я вошел в деревню, на улицах уже зажглись волшебные фонари, светом которых ловко управлял Такао. По пути встретился Сатоши, сообщивший, что Чонган отправился за новым сбором своих диковинных трав в горы, а потому я сегодня освобожден от гадких настоек для оздоровления своего тела. Новость была приятная для моего горла, которое всегда жгло от его лекарств.       Я уже свернул было от водопада в сторону своего жилища, как вдруг вспомнил, что Чонгана нет дома. Соблазнительное желание вручить подарок Мэй прямо сейчас одолевало меня и в конечном итоге победило разумное убеждение, что по ночам к девушкам в гости не ходят. Я ведь ей не жених, не родственник, не друг. Я ей вообще кто?       Размышляя над этим воистину риторическим вопросом, я все же направился по тропинке к дому лекаря. День назад я уже шел этой дорогой и нес на руках целое сокровище, умоляя богов быть милосердной к юной уже не майко. Теперь же я направлялся к ней с веером в знак… В знак чего? Моей признательности за спасение? Нет, не то. Криво. Зря прогуливал занятия по развитию ораторских навыков. Еще бы «в знак благодарности» сказал. Разве так девушек благодарят? Моей симпатии? Точно, но как это выглядит среди ночи? Не обидит ли, не оскорбит? Она же гейша, а данна из меня никудышный. А вдруг она не испытывает ответных чувств?       Пока совсем не испугался, запутавшись в своих рассуждениях, я тихо постучал в створку дома. Тихо — нарочно, вдруг спит уже. Не все же, как я, полуночники. Однако почти сразу последовал вопрос «Да?», и от знакомого голоса побежали мурашки. Какой из меня синоби, если я так перед девушкой трепещу?!       Не дождавшись даже моего ответа, Мэй отодвинула дверь. Бесстрашная, а если кто злой? Она выглянула на улицу и с удивлением посмотрела на меня. Быть может, я выдаю желаемое за действительное, но, кажется, ее губы улыбнулись: — Спросить зашел: как прошли занятия с Такао? — Я так и не рискнул войти, пряча за спиной веер. Мало ли, не хочу ее смущать. Красивая, тонкая, она вздохнула и, словно обрадовавшись моему вопросу, выпалила, будто ждала возможности обсудить случившееся: — Довольно познавательно. Дзёнин сказал, что я рождена лисицей, и еще у меня на ладони оказывается какой-то тайный знак. — «Тайный»? Неведьма, да у тебя тайн больше, чем у всего нашего клана вместе взятого. Впрочем, меня это нисколько не пугает: — Кисло. Почему не знала обо всем? Мэй развела руками: — Меня в детстве кто-то превратил в человека, и я ничего не помню. Сочувствую. И одновременно завидую: я бы не хотел помнить своего прошлого. Но девушка внезапно стеснительно опустила взгляд в землю: — И еще… — какое-то время в ней шла борьба, но в итоге все же решилась и бойко заявила. — Пожалуйста, не пугай меня, иначе у меня вновь появятся уши и хвост.       Это признание было настолько милым и забавным, что я невольно засмеялся, но быстро собрался, давя смешок в кулаке. Ужасно захотелось выкинуть что-нибудь эдакое, чтобы уже не майко вновь обернулась, но сдержался: все-таки попросила, предупредила заранее, хотя явно ей было очень неловко передо мной. Ладно, честная, живи.       Почувствовав, что сейчас, когда она смущена и не знает, о чем теперь со мной говорить, лучшее время для вручения веера, я сделал шаг к ней и протянул подарок: — Это тебе, неведьма.       Наши глаза встретились: мои, ждущие ее реакции, и ее изумленные. Конечно, Мэй ничего подобного даже ждать не могла. Откуда в деревне отшельников такие вещи? Ее тонкие пальчики профессиональными движениями осмотрели веер, и гейша вновь посмотрела на меня с широко раскрытыми глазами, но молчала. То ли не понимала, как себя вести, то ли не могла подобрать слов благодарности. — В память о том, что помогла, — зачем-то добавил я, заполняя звуковую пустоту. Все-таки я сказал эту чушь, бестолковый.       Она как-то странно посмотрела на меня, но ничего не ответила, вновь любуясь подарком. Ловко подкинула вверх и, легко развернувшись, поймала в воздухе. Ее губы изобразили счастливую улыбку. Кажется, я тоже расслабленно выдохнул: угодил.  — Это лучший из вееров, что я держала в руках, — судя по тому, как будущая актриса безотрывно его изучала, она не лгала. — Спасибо, Кадзу…       И все, услышав это, надо было почтительно раскланяться и идти спать. Но ноги у меня будто приросли к земле около дома Чонгана. Я ждал, сам не зная, чего и старательно смотрел то по сторонам, то на небо. Мэй, увлеченная веером, тоже не торопилась закрыть перед моим носом створку, хотя разговор явно подошел к концу. — Раз уж я снова гейша… — ее чарующий голос заставил меня вновь посмотреть на нее. - Можно я угощу тебя чаем?