Клинок и Пламя

      Утро принесло новые потрясения: госпожа и супруга встала раньше и не только успела приготовить завтрак, но и ушла в кабинет, проведя всё утро за какими-то выкладками.       — Госпожа? — Фэллон чувствовал себя неправильно, когда увидел, сколько дел успела переделать старшая за то время, пока он бессовестно спал. И что с того, что ночью он снова доставил супруге удовольствие? Хороший муж никогда не встаёт позже, чтобы ко времени пробуждения его леди, завтрак был уже готов, а стол накрыт.       — Извини, Фэл, но мне сейчас некогда, — бросила Рисса, даже не поднимая глаз от исписанного листа.       — Но… — тут дроу решил, что мешать старшей не стоит и тихо прикрыл за собой двери. Он найдёт себе занятие и не станет надоедать занятой супруге.       Фэллон осмотрелся и направился к светильнику, висевшему у подножия лестницы, ведущей в подвал. Там он был в первый вечер, когда искал мясо к ужину, и сейчас решил не спускаться, просто взял в руки светильник, чтобы проверить, почему тот так слабо горит. Может, стоит поменять мох? Или что там используют верхние? Открыв дверку фонарика, дроу заглянул и увидел маленький язычок огня, горевший перед двумя зеркалами, которые поставили углом друг другу, образовав что-то вроде отражающего экрана. Трубочка, на конце которой вечером плясало пламя, уходила за зеркала. Дроу повернул конструкцию и увидел цилиндр с крышками с обеих сторон. Он уже положил руки на крышку сверху, чтобы посмотреть, что там, но передумал — лучше лишний раз спросить, чем всё же дождаться плетей за неуёмное любопытство.       Фэллон повесил на место фонарь и осмотрелся, прикидывая, куда можно приложить руки. Дома он не занимался обыденными вещами вроде уборки или приготовления пищи: хватало других обязанностей, но здесь ему было пока нечем заняться. И дроу решил выйти во двор, чтобы немного размяться с оружием. И вспомнил, что родовой меч у него забрали, а оставшегося кинжала для полноценной тренировки не хватит. Или достаточно? Фэллон с досадой махнул рукой, вспомнив слова наставника в школе: «Если твоё оружие пропало или утеряно в бою, у тебя остались руки и зубы. Бой есть бой, в нём возможно всё!»       Рисса потянулась, разминая затёкшую спину, любовно разложила листы по спискам и задумалась. По всему выходило, что их маги допустили небольшую, но важную ошибку. Девушка не считала себя отличным специалистом по теории, но Фэллон случайно подсказал ей, как всё исправить или хотя бы попробовать это сделать. Проблемой являлось то, что разрядившиеся амулеты было очень трудно снова наполнить энергией. С теми, что принимали силу в первый раз, такого не было — на новенькие, только что изготовленные амулеты наложить заклятия или влить магию мог любой недоучка, было бы умение. Но вот те, что были разряжены…       Энергию они брали, но очень долго, трудно и с большим напрасным расходом. И могли это проделать маги уровня не меньше магистра. Рисса и не пыталась, после первого раза, когда слила весь резерв до капельки, едва не залезла в ауру, а амулет заполнился едва на десятую часть. После того, как проваляешься полудохлой тушкой целую неделю, повторять что-то не хочется.       Насколько Риссе было известно, у дроу амулеты были в ходу, и дело не в том, что они располагали россыпями драгоценных камней, дело было в другом — сами леди илитиири являлись, по сути, накопителями магии. Долгие годы люди пытались разгадать или понять суть этого феномена, но дроу строго хранили свои тайны. И вот теперь Фэллон дал подсказку. Стоило ещё, конечно, проверить истинность его слов, и дело не в том, что он мог солгать... Старшей супруге.? Это невозможно по определению, но вот ошибаться или принимать одно за другое — вполне. И Рисса хотела проверить, насколько всё соответствует действительности.       Останавливало её только то, что сила… нет, не так, проводником СИЛЫ служил мужчина дроу во время обряда жертвоприношения, а принимала, впитывала её — леди. Или амулеты, в которые сливалась магия при помощи жрицы. Мучить мужа, чтобы проверить эту теорию? Рисса ещё не сошла с ума. Но… тут магесса вспомнила, что в «Сладких ягодках» частенько используют заряженные амулеты. Откуда у простого бордельного папаши деньги на такие очень и очень дорогие вещи? Или о способе зарядить амулеты известно давно в узких кругах, и делиться своими умениями и знаниями посвящённые в тайну не спешат. Или это происходит случайно, тут ещё нужно хорошенько подумать. И, пожалуй, навестить «Ягодки» с совсем другой целью.       Рисса достала из шкатулки разряженный амулет. Фиолетовый камень, куда вложили заклятие мощного щита, был давно пуст, ещё со времен войны. Тогда их отряд попал в окружение у небольшой, но очень бурной реки. На другом берегу их ждали орки, и командир приказал не торопиться с переправой. Он же не знал, что другой отряд врага успел перебраться на их берег, и сейчас скрывался в роще неподалёку. Орки ударили одновременно — дальние стали поливать тучей стрел, а ближние просто пошли в атаку. Рисса и остальные маги едва успели закрыть своих от обстрела и держали щиты всё время, пока остальные сражались с врагом. А когда остатки орков бежали с поля боя, щит уже настолько истончился, что не отбивал, а только замедлял стрелы, и их приходилось сбивать вручную.       Реку с тех пор стали называть Красной — по цвету воды, смешанной с кровью убитых, а берега — Костяными… понятно почему. Но ни один орк не прошёл мимо их отряда, ни один! Но амулетов после этого боя у их отряда не осталось. Хорошо ещё, что к тому времени война закончилась — Рисса уже служила в городской страже, и их отряд отправили в погоню за порезвившимися в деревне остатками орды. Враги пытались бежать с награбленным, но люди к тому времени настолько озверели, что не собирались выпускать живым ни одного из них. Рисса только зашла в деревню… больше никогда — хватило. А разряженные амулеты никто не стал забирать, несмотря на высокую стоимость камня-основы. Магесса вставила потом его в перстень и даже иногда надевала. Редко… камень напоминал о тяжёлых событиях в жизни Риссы: в том бою у реки она потеряла подругу.       Девушка повертела в руке перстень, заметила, что на оправе отломился один из усиков, удерживающих камень — надо бы отнести ювелиру, чтобы поправил. Рисса надела перстень, вытянула руку, полюбовалась на кольцо. С улицы послышался звон металла о металл, и магесса поднялась и выглянула в окно. На траве танцевал вихрь, в котором с трудом можно было угадать её супруга. Текучие движения крадущегося хищника сменялись стремительными бросками, когда, казалось, каждое движение несло мгновенную смерть. Последний рывок, и муж замер в странной, но очень красивой позе. Девушка залюбовалась грацией сильного тренированного тела, облизнула внезапно ставшие сухими губы — красив, удивительно красив… Фэллон выпрямился, опуская короткие клинки — и где только взял? И Рисса подумала, что мужа надо сводить в квартал оружейников, пусть осмотрится там, может, найдёт себе дело по душе. Не привязывать же его к собственной юбке. Да и нет её вовсе: магесса предпочитала носить брюки, так удобнее.       — Госпожа?       Рисса очнулась от своих мыслей и с одобрением осмотрела мужа… нет, ну, хорош же! И какая же идиотка его первая жена, если выкинула такого мужчину!       — Прими душ и приходи ко мне, — приказала магесса, подумав, что все её изыскания точно придётся отложить.       Супруг вернулся быстро. Появился рядом молчаливым изваянием, и только следил настороженным взглядом за старшей.       — Иди ко мне, — мурлыкнула девушка, притягивая к себе Фэллона.       Сквозь аромат мыла чувствовался собственный запах мужа — пьянящий, вызывающий желание, сочный… свой, ставший почти привычным за эти несколько дней. Скользнул шёлк домашней туники, задел напрягшиеся соски, почти больно, почти неприятно, и тут же его сменили ласковые губы, и Рисса застонала, выгибаясь под умелыми ласками… какой же сказочно нежный у неё супруг!       — Ох… да…       Фэллон же чутко отслеживал каждое движение, каждый вздох, каждую эмоцию, и радовался, что пока не допустил ни одной ошибки. Спину что-то царапнуло, сильно, до крови, но короткая боль утонула в вихре эмоций, когда его супруга коротко вскрикнула, достигнув пика удовольствия — впервые на памяти дроу женщина вела себя так открыто, принимая и даря в ответ. Уже почти привычно сила магии старшей окутала Фэллона, подняла на вершину удовольствия и швырнула в омут, когда наслаждение было почти на грани боли.       — Ох…       — Госпожа…       Фэллон вдруг заметил, что лежит на супруге, придавив её своим телом. По виску скатилась капля пота, упала на щёку супруги, и та тихонько засмеялась:       — Щекотно…       И вдруг извернулась, сбрасывая на ковёр замершего мужа, оседлала его бёдра и грозно произнесла:       — Раздавил же! Совсем раздавил, чудовище!       Фэллон едва не рванулся — встать на колени, повиниться за промах, но увидел смеющиеся глаза супруги и замер.       — Госпожа?       — Чудовище… совсем меня заездил, — томно потянулась девушка. — Ох, как же хорошо!       — Вы довольны, госпожа?       — Довольна ли я? — лукаво улыбнулась Рисса. — Я больше чем довольна. Я полностью довольна. Я завидую сама себе. И я почти счастлива, Фэл…       — Я рад, что сумел угодить вам, госпожа.       — Более чем… — магесса устроилась рядом с мужем, подпёрла голову рукой и поинтересовалась: — а что ты делал во дворе?       — Тренировался, — удивлённо ответил дроу.       — Ты очень быстрый, — заметила Рисса, — я почти не успевала за тобой.       — Я воин, — пожал плечами Фэллон.       — Я знала многих воинов, Фэл, но не все они были такими мастерами.       — Я окончил школу Форбео.       — Это что-то должно сказать мне?       — Лучшая школа у илитиири, — ответил дроу.       — Может быть, — не стала спорить Рисса. — Твои удары всегда смертельны?       — Нет, но мучить я не люблю. Если врага нужно уничтожить, то он будет убит. Если нет, бывает достаточно нанести удар и вывести противника из строя, оглушить или ранить, неважно. Но я не калечу, если вы об этом.       — Я не о том, но всё же, почему так? Разве не в обычаях дроу… прости, если я обижу, принести как можно больше мучений?       — Для жриц, да. Но я воин. Хм, мой наставник считал, что я слишком мягок для илитиири. Он всегда говорил, что воин всегда убивает, умело, быстро, без пощады — чтобы выжить, нужно уметь убивать.       — Мне всегда казалось, что важен не сам бой, а то, ради чего он ведётся.       — Ради победы?       — Победы? Нет, ради близких, родных, любимых. Бой только ради победы ничтожен, — негромко проговорила Рисса.       Девушка перевернулась на спину, снова потянулась, разминая мышцы — в теле чувствовалась приятная истома, и вставать не хотелось. Но дроу почему-то решил иначе: он уже стоял, протягивая старшей супруге руку для помощи. Рисса вложила пальцы в его ладонь и вдруг охнула, села резко, повернув к себе перстень, который так и забыла снять. Фиолетовый камень в нём горел ярким, пульсирующим огнём.       — Полностью заряжен, — прошептала магесса. — Как это удалось?       — Госпожа?       — Фэллон, амулет залит под завязку! Видишь? Там было заклятие щита, использованное. Камень был мёртв. А теперь смотри, он не только полон, он активирован!       — Это что-то значит? — осторожно спросил дроу.       — Одно из двух, или я стала сильнейшим в нашем мире магистром, или мы каким-то образом зарядили амулет. Первое невозможно, четвёртая степень — мой потолок. Был, по крайней мере. Но как?       — Не знаю, госпожа.       Риса сняла перстень, покрутила в пальцах, колупнула засохшую капельку крови на камне и приказала:       — Повернись спиной!       Фэллон послушно развернулся, демонстрируя длинную ярко-красную царапину. Она слегка схватилась корочкой, и кровь уже подсохла и не пачкалась.       — Так… скажи-ка милый мой, а что ты чувствуешь во время… нет, не так… — Рисса подумала и поправилась: — ты чувствуешь мою силу во время оргазма?       — Да, она проходит через меня, — дроу не понимал к чему эти непонятные расспросы, но кто он такой, чтобы мешать старшей?       — Так… я сливаю резерв через тебя, ты его концентрируешь… или нет? Или… так… ты говорил, что во время жертвоприношений, сила Ллос тоже проходила через тебя? И её получала жрица?       — Да, леди илитиири могли накапливать силу Богини. Или отдавать её, такое тоже было.       — А что ты испытывал на алтаре?       Фэллон опустил голову, говорить или нет, что в такие минуты он ненавидел жрицу, богиню, всех женщин? И не рассердится ли на такие слова супруга? Но она же не дроу, а человеческая женщина. Или она тоже хочет попробовать пропустить силу во время обряда жертвоприношения? Значит… ему предстоит снова возлечь на алтарь… как же не хочется! Фэллон погасил недостойную вспышку гнева и ненависти к женщинам. Любым, человеческим или дроу.       — Что ты испытывал? Любовь к богине? Счастье служения? Готовность к жертве?       — Ненависть, — глухо проговорил дроу. — Я ненавижу Паучью Королеву. Мою мать. Леди Кайлирию… Жриц Ллос… я ненавижу их всех! Вас всех!       Фэллон уже кричал, глядя в никуда, выплёскивал всю свою боль и ненависть, и ему было всё равно, чем закончится этот день. Смертью? Пусть, он и так получил несколько счастливых дней.       — Тише, — мягко проговорила Рисса. — Я верю тебе, мой милый. А другие дроу так же относились к жертвоприношениям?       — Что? Нет. Не знаю, о таком не говорят. Госпожа…       — Тише… но тогда получается, что сильные эмоции плюс кровь… именно это преобразовывает сырую силу в прирученную, готовую к употреблению и сливает её в амулеты?       — Я не знаю, — повторил Фэллон.       — Нужно будет проверить эту теорию.       — Вы… вы… алтарь…       — Что? Нет! Думаю, что мы ограничимся более приятным способом получения нужных эмоций. Но у меня опять возникает вопрос, а откуда в «Ягодках» столько рабочих амулетов?