Перенастройка

За эти несколько недель сплошных утренних смен Шигараки понял, что такой режим полностью его устраивает. Как потому, что с утра сюда почти никто не заходит, так и потому, что Юкико своими ёбнутыми режимами приучила его подрываться ни свет ни заря. Он всё ещё уставал (идите в жопу, режимы сна Юкико), но после работы солнце было ещё высоко, и можно было заняться каким-то своими делами. Раньше он выходил с работы практически ночью, а там было гораздо проще отложить все планы до выходных. Заново привыкать к работе было совсем не весело. Первая неделя больше походила на гонку, в которой его время шло в другую сторону. Он и раньше работу не любил, но после Юкико это было сущей пыткой. Свои плюсы тоже были: без ребёнка было гораздо проще существовать. Он мог нормально сесть, сделать что-то обеими руками, распробовать, что он вообще ел и сходить до толчка без ощущения, что через десять секунд сработает какой-то детонатор. Он мог дышать. На восемь-девять часов его жизнь становилась такой же, как и до того, как Химура после смены свалилась ему на голову со своими охуительными новостями. И всё равно, было очень странно не чувствовать на груди веса Юкико, когда он откидывался на спинку кресла. Он часто думал, носят ли её воспиталки в садике на руках, чтобы она уснула, или так и оставляют ныть в кроватке. Уже по привычке он ел быстро даже на простом рабочем перерыве. Он же так часто хотел хотя бы десять минут побыть без ёбаного ребёнка (и неважно, как сильно его глодало за это чувство вины), а теперь, когда он получил в своё распоряжение целую треть суток, его что-то не устраивало. Это было тупо — чем он, блядь, недоволен? Фуюми говорила, что это норма. Урарака говорила, что он просто привязался к Юкико и теперь скучал. А Шигараки одновременно довольствовался её версией и с неё же адово бесился, чувствуя себя убогим слабаком. В бытность злодеем он бы над этим посмеялся — было тупо и опасно искать вот таких человеческих привязанностей, это только открывало лишнюю уязвимую точку. Да, он по-своему любил и ценил членов их партии, но они все были преступниками и за себя постоять умели. С другой стороны, маленький ребёнок… Его ребёнок… Нет, тюрьма точно сделала его сопливой тряпкой. Если бы он захотел снова вернуться к прежней жизни, смог бы протянуть хотя бы неделю? И то вряд ли. Я не могу стать террористом, потому что теперь я — папочка. Ёбаная комедия. Преступники начали бы злорадно хохотать, увидев, как низко он пал, хотя не то чтобы его волновало, что они там подумают. Просто не хотелось, чтобы кто-то возомнил себя богом над ним, если он стал простым гражданским. У него просто появился ребёнок, и он не мог позволить себе ввязаться в схватку, потому что кто-то его взбесил или пожелал ему сдохнуть. (Приняв в свою семью Томуру, Все-за-одного не остановился в своей деятельности, но опять же, после лет терапии он понимал, что Все-за-одного не был хорошим родителем. Просто создавал видимость заботы, чтобы приёмыш не повышал голоса. И это был один из очень немногих примеров, к которым сам Шигараки мог обратиться в вопросе отцовства — при чём, даже не самый охуенный.) Сегодняшний день затянулся так, что складывалось ощущение, что он двойную смену дорабатывает. За день клиентов было мало, большая часть дня оставалась на самого себя, и почти всё время он расставлял диски на полках и приводил в порядок подсобку (как раз, когда пришла девчонка ему на смену). В подсобке работать ему нравилось немного больше — можно было заткнуть уши наушниками, врубить чего-нибудь погромче (в основном там играли темы из игр), потеряться в монотонной работе, и никто бы его не заёбывал. Подобная работа сильно расслабляла. Кто-то похлопал его по спине, вырывая из потока мыслей, и Шигараки, уже чувствуя учащающийся пульс, резко обернулся, только чтобы увидеть ту самую сотрудницу. Она была намного младше него (буквально недавно школу закончила), и сейчас пялилась на него самым невинным взглядом за очками. Со вздохом Шигараки помассировал переносицу. Сраные подростки уже вызывали желание кого-нибудь прибить, но именно эта девчонка была одной из немногих, кто практически никогда его не беспокоил, и бесила меньше всех. Наверняка, если она сейчас сама подошла — дело было серьёзное. Он вытащил один наушник.  — Что?  — Э-э-э, Шимура, извините, я… — заикаясь, выдала она. Он так сильно напугал? Блин, вот бы тупо получилось — он, наверное, выглядел ещё более нервным, чем думал. — Мне только что мама позвонила, что-то случилось с папой, я… — она потёрла руки, а на её глаза навернулись слёзы. — Вы можете отпустить меня домой? Я знаю, что вы здесь с самого утра, но… Меньше всего ему хотелось сидеть здесь на сверхурочных, но девчонка изо всех сил старалась не рыдать перед ним, и у неё уже заканчивался воздух. В обычный день он бы даже не почесался, но сейчас вспоминал, как Юкико плакала, когда он оставлял её в садике, и почему-то у него внутри начало сводить. Снова на ум пришли слова терапевта — он начинал сочувствовать окружающим — и он это ненавидел. Ему, по сути, на эту девчонку было по барабану.  — Вали уже, — раздражённо вздохнул Шигараки.  — Простите, Шимура, — о боже, она реально начала рыдать. — Мне так жаль, я сейчас кому-нибудь позвоню…  — Забей.  — Но вам же за ребёнком…  — Так, проваливай, — перебил он. — Я сам разберусь. Больше она его время не тратила — кивнув, развернулась и выбежала из подсобки. Её сменщик не придёт сюда как минимум ещё несколько часов — получается, Юкико забрать он уже не успеет. Конечно, можно было бы забрать её кому-то другому, но Шигараки был в этом вопросе очень щепетилен — даже тамошние перечницы немного охренели от количества инструкций, но, в принципе, им было не привыкать, и они не спорили. Герои, когда оставляли своих детей, проявляли паранойи чуть ли не больше, чем он. Пока он вышел из подсобки, девчонка уже давным-давно дала по тапкам, и в магазине было пусто. Он потёр подбородок (мелькнула мысль, что пора бы уже побриться), прежде чем выудить телефон из кармана. Первой проблемой был очевидный вопрос: а кому звонить-то? Он не хотел слишком полагаться на других, не считая Урараки, которая сама под это дело подписалась, но и от неё очевидно зависеть его совершенно не устраивало. С другой стороны, в прошлом в подобной ситуации он бы позвонил Фуюми (Тойя тоже мог быть полезен, когда это реально было важно, но даже рвать зубы без наркоза было приятнее, чем о чём-то его просить), так что сейчас она была наилучшим вариантом. Набрав номер, Шигараки начал ждать. Он ждал и ждал, ждал целых семь пропущенных звонков, пока Фуюми наконец-то не обратила внимание на телефон.  — Э-э, алло, всё хорошо? — смущённо ответила она. С чего она сразу решила, что всё не хорошо?  — Ты занята? — спросил он.  — Ну, я, э-э-э… Он слышал крики детей на заднем плане — ещё совсем мелких, что только лишний раз напоминало про детский сад. Был ещё день. Он надеялся, что Фуюми уже закончила все свои занятия, но не знал её точного расписания, а теперь внезапно ему за это ещё и стало стыдно. Из всех людей, что он знал, наверное, именно Фуюми была первой, кто помог ему безо всяких скрытых мотивов. Наверное. Ну, не считая Тоги. Та вообще была счастлива поднять ему настроение самыми ёбнутыми из способов, а в обмен просила только не осуждать, когда она сама веселится, и не то чтобы Шигараки мог её за это винить.  — Бля, ты занята. Теперь было понятно, что звонить ей было ошибкой. Он собирался просить её о помощи, но сейчас она не могла бросить собственную работу и бежать его спасать. Она не была в этом виновата. Он не должен был злиться.  — Прости! — воскликнула она. — Сегодня просто в школе мероприятие, здесь дети с родителями и…  — Нет, всё хорошо, забей. Порядок. Шигараки потёр скулы. Всё было хорошо. Было бы тупо с его стороны надеяться, что Фуюми днями медитирует над телефоном, ожидая, что сейчас он позвонит и можно будет прилететь на помощь. У неё была своя работа и своя жизнь. Она это заслужила.  — Что случилось? Он плюхнулся в кресло за стойкой. Спасибо, здесь хотя бы можно было сидеть — он знал, что в некоторых других магазинах присаживаться запрещалось даже когда торговый зал был пуст.  — Сменщица свалила домой, там что-то с семьёй случилось. Нужно, чтобы кто-то забрал Юкико из садика. Фуюми охнула. Какая же она была хорошая — даже слишком, особенно для него и Тойи.  — Какой кошмар! То есть, ты молодец, что остался работать за неё, но всё же… — когда она поколебалась, прежде чем закончить мысль, Шигараки уже знал, что ему это не понравится. — Ты звонил Тойе? Он уходит на работу только в девять.  — Ох, нет, спасибо большое, — без колебаний сказал он. — Он не хочет даже подходить к Юкико и вечно косится так, будто она его сейчас чумой заразит. Я ему не доверяю.  — Да, понимаю, — он мог поклясться, что Фуюми сейчас улыбалась. Она замолкла, обдумывая другие варианты. Он вообще не планировал рассказывать Тойе про помощь Урараки, но это оказалось попросту невозможно, когда тот пришёл и увидел её своими глазами. Даже если Шигараки пытался обставить всё дело простой помощью с ребёнком — Тойя почему-то не верил и упрямо задавал о ней тупые вопросы и постоянно ебануто хихикал. Да и он всё равно узнал, что это было не на один раз, когда пришлось рассказывать о визите Тодороки и Мидории. Здесь Тойя удивился — младший брат ничего ему об этом не говорил — но так же и подумал, что ситуация, в которой про-героиня с охотной радостью помогает Шигараки, была абсолютно уморительной. Ни хуя здесь смешного не было. (Но Урарака была милой и далеко не настолько плохой, как он изначально решил. На самом деле, она была почти что… приятной? Тёплой в общении. Это была странная мысль, на которой он решительно не зацикливался.)  — Шигараки?  — Всё норм, — вздохнул он. — Не волнуйся.  — Ну л-ладно, — пробормотала Фуюми. — Точно уверен?  — Точно. Веселись. И он повесил трубку прежде, чем она успела что-то ещё ему промямлить. Так, её жизнь не вращалась вокруг него, не стоило беситься. Нужно было что-то думать. Следующим очевидным вариантом был человек, с которым он в последние недели проводил большую часть времени (больше он был только с Юкико), но — нет, он не мог просто позвонить Урараке. Было бы проще написать ей. Он чувствовал, что стоило бы ему услышать её голос — и он как миленький побежит звонить какому-нибудь Тойе, если она ему посоветует. Ему эта слабость не нравилась — его натурально трясло, так сильно он ненавидел — но Урарака реально внушала чувство, что всё будет хорошо, даже если сейчас был полный пиздец. Наверное, это была какая-то геройская хрень — в конце концов, она же специализировалась на спасательных работах и хорошо умела успокаивать. Первое сообщение получилось каким-то совсем оторванным. [Ты свободна сегодня вечером?] И едва он нажал «отправить», тут же выругал себя последними матами. Что за хуйню он ей настрочил? Выглядело, как прелюдия перед приглашением на говносвидание, и она сейчас посчитает его совсем уж отчаянным. Так, по сути, он отчаялся, хоть и совсем в другом смысле — ему просто нужно было найти кого-нибудь, чтобы забрать Юкико. Не обязательно даже было с ней сидеть — принесли бы к нему на работу, а там чёрт с ним, он бы разобрался. Но Урарака не ответила и через полчаса, за которые он исписал лист бумаги с такой силой, что там почти что дыры от ручки остались. Ещё пришла пара клиентов купить игру, но его взгляд то и дело возвращался к часам, потому что Юкико вот-вот пора было забирать. [Извини, у меня здесь грабитель был] Блядь, она тоже была на работе. Зря только ждал. [Ок фиг с ним] [Всё в порядке?] [Всё збс] [Шигараки. Хватит. Что там?] Ох, бля, даже через переписку он не мог ей сопротивляться. У неё что, помимо «невесомости» была какая-то вторая причуда? Потому что иногда во время общения с ней ему казалось, будто из-под ног в секунду ковёр выдернули, и он уже внезапно летит к полу. Он не знал, что с этим делать, просто в одну секунду она была самой понимающей на свете, а в другую он охреневал до невозможности хоть слово сказать, пока она… Наверное, кто-то назвал бы её поражающей. Шигараки бы так не сказал. Она, скорее, была раздражающей, но не до белого каления, а как-то… по-другому. [Мне придётся задержаться на работе, мне нужно, чтобы кто-то забрал Юкико из садика. Вот и ищу] [Ооооо я бы с радостью! Но я только что сдала этого парня копам, а патруль заканчивается через 4 часа] [Тяжелый день?] [Почему всех сегодня тянет кого-то ограбить? Я хочу к своей девочке ((] [Ну, хочешь — потом приходи] Так, что это за тон? Что у него за проблемы вообще? Она и так примерно дня три назад у него заседала после работы. Он чувствовал себя немного виноватым, раз уж терапию ему назначили на вечер (пусть она и сказала, что всё в порядке), так что принёс пожрать не только себе, но и ей. Он как раз был голодный после работы, Урарака тоже ничего не ела, так что было бы логично с его стороны организовать перекус. Он даже фильмец какой-то им включил — оказалось, Урарака тоже любила повтыкать в ящик во время еды. И она уложила Юкико вздремнуть на её качелях, чтобы можно было нормально поесть. [Чую, мне после сегодняшнего это пригодится. С Юкико всегда хочется улыбаться] [Как же. Ущербно. Звучит.] [А сам-то! : D] [Что с Юкико делать будешь? Фуюми звонил?] [Да, но] [Бля, по ходу, придётся Тойю просить] [Думаешь, согласится?] [Запишет меня в должники или сразу начнёт что-то просить. Но согласится. Ладно, забей] Урарака дальше не отвечала — либо снова работа заела, либо она и так знала, что разговор окончен. Он успел понять, что она очень редко когда отвечала ему во время работы, иногда даже телефон с собой не брала. Сейчас просто повезло. Он не хотел придумывать себе, что она специально взяла телефон на случай, если он будет писать, но хорошо, что так получилось. Даже если в итоге с ней не сложилось, и приходилось рассчитывать на самый крайний вариант. Ёбаный Тойя, ёбаный Тодороки. Просить его об одолжении было ужасной идеей, и Шигараки уже ненавидел это, особенно когда дело касалось его дочери — но даже так Тойя был в том коротком списке людей, которым позволено её забирать. И это всяко было лучше, чем звонить какому-нибудь Всемогущему — тот бы не отказал, но Шигараки его в список не вносил. Раздражённо зарычав под нос, Шигараки всё-таки нажал кнопку вызова напротив номера Тойи — так было быстрее и проще получить ответ. Он посмотрел на часы — лучше бы этот кретин не спал, потому что предоставленный самому себе, он мог весь день не просыпаться, и его ночная работа слабо в этом помогала. В последний год существования Лиги было уже совершенно обыденным обнаружить Тойю развалившимся где-то посреди убежища. Двух лет ему хватило, чтобы привыкнуть к шайке достаточно и позволить себе спать рядом с ними. Может, даже доверял им? Нет, Шигараки в этом уверен никогда не был. Тога вообще считала эти сцены со спящим Тойей умилительными (разумеется, когда была в мирном настроении), и могла бы сама свернуться калачиком под его боком, как котёнок, если бы не знала, что он вполне может ей за это голову поджечь. Между ними всегда была стена, даже когда он открыл всем своё настоящее имя, и всегда будет. Шигараки никогда не питал на этот счёт ложных надежд, и начинать не собирался. Даже терапия не могла исправить то, что пациент не хотел менять сам, и ничто в мире не смогло бы пробить стену, которую Тойя выстроил между собой и остальным миром. Шигараки слишком хорошо его понимал в этом смысле, чтобы не трогать. Первый звонок перебросил его на голосовую почту. Значит, спал. Шигараки, впрочем, сдаваться не собирался — Тойя наверняка проснулся от первого звонка, но решил забить. Со второго раза до него наверняка дойдёт, что это не простое «как дела», и он выберется из своей кровати, или где там он отрубился. Перед последним гудком трубку взяли.  — Ну, чего? — резко ответил Тойя.  — Что, спящая красавица, разбудил? — парировал Шигараки, что наверняка было плохой идеей. Он же позвонил, чтобы унизиться и попросить об одолжении, нужно было начинать деликатнее. Ещё был шанс, что Тойя и так в плохом настроении, и просто пошлёт нахуй. Впрочем, он не был обязан. Он мог сказать своё «нет» и быть правым, потому что как Юкико, так и Шигараки — не его проблемы. Это не он принял на свою ответственность ребёнка. И друзьями они не были. Но где-то через пару секунд раздумий Тойя ответил уже спокойнее:  — Не разбудил, — нет, это было не столько спокойствие, сколько вдумчивость. Расчёт. Шигараки уже прикрыл глаза, но старался не позволять себе поспешных выводов. — Ты позвонил, а не написал, значит, случилось что-то важное. Что такое?  — Ты занят? — спросил Шигараки.  — Теперь нет, — спустя очередную паузу ответил Тойя, что совсем не успокоило, но и лишних подозрений пока не вызывало. Если допускать, что Тойя делал какую-то незаконную хрень или просто впутывался в неприятности — он бы просто не ответил. Он бы отморозился на все звонки, а потом начал очевидно врать. По крайней мере, так всегда и было. Но даже так, сейчас он был занят чем-то достаточно напрягающим, чтобы не говорить напрямую. Строит из себя загадочного, блин.  — Я застрял на работе. Нужно, чтобы кто-то забрал Юкико.  — У Фуюми в школе какие-то собрания, — тут же сообщил Тойя. Значит, он справился о расписании сестры — либо так сильно её любил, чтобы уточнять её планы на день, либо делал дома что-то, для чего Фуюми должна была отсутствовать. И лучше не задумываться лишний раз, чем оно могло оказаться. — Ты уже спрашивал свою подружку? Шигараки хлопнул себя по лицу.  — Она мне не… — ладно, с ним спорить смысла не было. — Сейчас она официально Уравити.  — Ой, какая жалость, — невозмутимо сказал Тойя. — Получается, я твоя последняя надежда?  — Мне это нравится ещё меньше, чем тебе.  — Ой, нет-нет-нет, — до тошноты довольно пропел Тойя. Плохой знак. — Всё в ажуре. Значит, просишь меня о помощи? Что ж ты не написал тогда? Я бы заскринил, распечатал и повесил в рамочке над кроватью. Шигараки слышал эту издевательскую ухмылку, от которой только возникало желание придушить. Сейчас отчаянный голосок в глубине сознания умолял опустить мизинец на телефон и выместить раздражение хотя бы вот так.  — Ты заберёшь, или нет? — прямо спросил он.  — Ну, посмотрим, — протянул Тойя. — А что мне за это будет?  — Чего ты хочешь? Тойя хмыкнул, как будто реально обдумывал. На самом деле, ему наверняка ничего не было нужно, но он вполне мог специально придумать хитровыебанную хрень, только чтобы позлить. Ему нравилось усложнять просто ради самого процесса, и чтобы никто потом лишний раз его не просил. Но если помогал — Тойя выкладывался на все сто. Он иногда даже умел быть милым, Шигараки видел это не раз даже не в компании семьи Тодороки. Ближе к развалу Лиги Тойя доказал, что может защищать Тогу, понимать Твайса, ладить со Спиннером и откровенно уважать Компресса. Просто он не хотел, чтобы кто-то привыкал к этой его стороне, потом строил какие-то ожидания и разочаровывался, не получив оправданий. Может, когда-то Тойя и был отзывчивым — но не теперь.  — Давай, я придумаю цену вопроса позже, — наконец выдал он.  — Ты из меня душу собрался вытрясти? — фыркнул Шигараки.  — Нет, просто хочу, чтобы всё было по-честному. Давай напрямую: я не просто заберу твоего спиногрыза, мне ещё придётся сидеть с ней, пока ты не свалишь с работы, — честно сказал Тойя, зная, что прав. Шигараки поморщился. Ну почему эта подруга не могла свалить с работы в его выходной? Потому что у её семьи случилась хуйня сегодня, и он ничего не мог поделать, кроме как ругаться на стечение обстоятельств. — И в отличие от твоей обожаемой героини, я за бесплатно с детьми не сижу. Конечно, за бесплатно — только сыр в мышеловке. Он бы вообще не согласился, не будь Шигараки в таком отчаянном положении.  — Ладно, хорошо, плевать, — у него всё равно больше не было выбора. Шигараки достал из-под прилавка расписание, чтобы проверить, кого ожидать вечером. Может, он сможет позвонить и уломать прийти пораньше? И Юкико не сильно напряжёт Тойю. — Забери её через час.  — Принял, босс, — только и ответил он. Шигараки не вздрогнул. Он мог поклясться, что не вздрогнул.  — Возьми с собой удостоверение, — сказал он и прежде, чем Тойя выдал очередную шутку, добавил: — И тебе зададут несколько вопросов, чтобы убедиться, что это действительно ты.  — Серьёзно? — фыркнул Тойя.  — Мы три года жили с подругой, которая пила кровь и превращалась в других людей, — отрезал Шигараки. Такое не забывалось. Терапия не могла стереть память ни ему, ни Тойе, как бы они оба ни хотели — только помогала понять и принять противоречивое запутанное прошлое. — Я в прошлом много где отметился, так что у меня и у Юкико на спине огромные такие мишени. Её могут похитить, чтобы выйти на меня. Так что да, я серьёзно.  — Боже, кому-то паранойя в одно место бьёт… Он больше не пытался шутить — сам прекрасно понимал всю степень предосторожности. Фуюми бы на его месте немного смутилась. Урарака, скорее всего, тоже бы это поняла — не только у преступников (амнистированных или нет) были враги, но и у героев тоже. Поэтому им всем было проще тупо не заводить семью, которую можно было потом использовать против них. (Нет, он не вздрогнул от этой мысли. Он не вздрогнул.) Примерно поэтому он и согласился отдать Юкико именно туда, куда посоветовала Урарака — если герои тоже оставляли там своих детей, то там наверняка были какие-то отдельные меры безопасности.  — Даже если я больше не в игре, это не значит, что все меня резко простили и отпустили. Старые знакомые могут выжидать момент. Я не хочу рисковать.  — Да, я бы тоже не хотел… — как-то отстранённо сказал Тойя, как будто о чём-то задумался. Наверное, даже Старатель, каким бы дерьмовым отцом ни был, предпринимал какие-то меры, чтобы обезопасить своих детей — четырёх малолеток, связанных с героем номер два. Да любого из них можно было бы использовать против него. Даже если он не особо их любил — оставлять их на съедение мстительным террористам было вообще перебором. Жаль, он не принял меры, чтобы его собственный ребёнок не стал таким же мстительным террористом.  — Так, если на нас по пути кто-то нападёт — я беру двойную ставку.  — Если на вас кто-то нападёт — ты возьмёшь Юкико и будешь уносить ноги, понял? — возмутился Шигараки, хотя знал, что Тойя просто пошутил. Впрочем, он и посражаться бы мог — со временем он стал способен давать героям реальный бой, а не убегать или полагаться на причуду Твайса. Его огонь был сильным, но, как и за большинство хороших вещей в жизни, он отдал за эту причуду свою цену.  — Да-да, бежать к героям и не лезть на рожон, — сухо сказал Тойя. — Что ещё?  — Всё остальное тебе отдадут вместе с Юкико. Это была та часть, где он должен поблагодарить Тойю за помощь. Он почти всегда был в центре жизни — Шигараки не знал, в каком смысле, либо же знать не хотел — и отлично вписывался. Будучи преступниками, он много раз прикрывал спину. Даже власти и медиа называли Даби правой рукой Лиги. Сейчас всё было по-другому. Было до чёртиков адекватно. Сложилось так, что спустя почти два месяца появление в жизни Шигараки ребёнка стало чем-то адекватным. Всё ещё странным, но вполне адекватным аспектом жизни, к которому все успели привыкнуть.  — Понял. Ну, тогда ожидаю у нас дома. Это было самое близкое к нормальному прощанию, чем всё, что он слышал за последние годы. Чёрт, мирная жизнь действительно сделала их мягче. Шигараки не особо оно нравилось, но он тоже мало что мог с этим поделать. Терапевт, так вообще, будет доволен — он вовсю ратовал за прогресс и вмешивался в его жизнь. А как узнал, что с Ураракой сформировалась полноценная социальная связь — так вообще чуть ли не танцевать от счастья начал, как будто Шигараки был трёхлетним ребёнком и прочитал первое слово. Отложив телефон, он снова посмотрел в расписание — эта девчонка должна была работать ещё три смены на этой неделе. Судя по тому, как она выбежала, были большие шансы, что за неё будет работать либо сам Шигараки, либо кто-то ещё. Раньше он бы молча побесился, но отработал — сейчас же это было реально неудобно. Конечно, мир не вращался вокруг него, но у Юкико был свой собственный график жизни, и Шигараки ненавидел отставать от него. Он уже было собирался позвонить следующему, кто там должен был выходить, как дверь звякнула. Нет, это определённо не сменщик — он был не настолько везучим. Раз уж гость сам к нему не обращался, то Шигараки не утруждал себя лишними приветствиями — он уже выучил, что большинство клиентов не желали лишних консультаций и бубнежа над ушами. Звучало вполне логично, потому что он в магазинах и сам не любил нудных консультантов. Его мысли резко прервал хлопок ладоней о столешницу.  — Какой же ты кретин в этих обносках, — прорычал до отвращения знакомый голос. О, нет. День просто обязан был стать ещё хуже. Подняв глаза, Шигараки встретился с пылающим взглядом Кацуки Бакуго собственной персоной. Он был в гражданском — значит, пришёл сюда не в качестве героя, но при этом оставался не менее опасным. В прошлом Бакуго можно было считать не самым стабильным человеком, но сейчас это было его основным образом, и как герой он был вполне себе неплох — болтался где-то между четвёртым и пятым местами, в зависимости от настроения фанатов. Не будь он таким взрывным пиздюком — подвинул бы и Тодороки со второго места.  — Ну, какого хера ты здесь забыл? — спросил Шигараки, слишком уставший ещё и для очередного геройского бреда. В отличие от других, с Бакуго и так было понятно, что он пришёл не помощь навязывать. Во время суда тот чуть ли не прямым текстом сказал, что желает им с Тойей сгнить за решёткой. Конечно, это было много лет назад, но то чёткое деление на «плохих и хороших», наверное, не умрёт в восприятии Бакуго никогда. Спасибо, хоть Мидория проявил больше понимания.  — Уж поверь, не то, о чём ты подумал, — Бакуго забарабанил пальцами по стойке. И как это понимать, блядь? Единственным вариантом было, что он пришёл из-за Юкико — пришёл рассказывать, какой из него будет отвратный родитель, чему он научит ребёнка, и вообще, Шигараки, отдавай девчонку, пока не поздно, если хочешь сойти за хорошего. Не было сомнений, Бакуго и на секунду не поверил в какую-либо реабилитацию (с него сталось бы думать, что он руководит очередными нападениями и терактами прямо из подсобки этого магазина), потому что «злодей однажды — злодей навсегда». Шигараки никогда не забудет, как в своё время сильно с ним проебался. Он-то рассчитывал, что этот пацан может их понять и присоединиться. Сейчас он не собирался наступать на те же грабли и взывать к пониманию — Бакуго в этом случае просто взорвал бы ему лицо. Может, он в годы стажировки и активной работы после учёбы и стал настоящим профессионалом, но сейчас у него глаза чуть ли не изнутри светились от ярости. С чего он так злился, что едва сдерживался?  — Чего тогда хочешь? — прямо спросил Шигараки и махнул рукой. — Я твои мысли не читаю, и у меня нет времени ждать, пока ты разродишься. У меня ещё куча работы.  — Ты думаешь, я здесь шучу?  — Отчасти да, раз уж ты даже не говоришь, нахрена припёрся. Будь Бакуго пятнадцать — он бы уже начал взрываться. Сейчас же они оба стали старше (может, даже повзрослели немного) и пытались смотреть друг на друга сверху вниз. Шигараки сам не до конца понимал, что собрался делать, но знал, что нужно показать, кто здесь главный. Да, это был паршивый магазин видеоигр, но это была его территория, и будь он проклят, если какой-то героишка начнёт принижать здесь его права.  — Мне интересно, чего ты добиваешься? Шигараки чуть руки не вскинул — настолько он заебался ничего не понимать.  — В смысле?  — От Очако, — закончил Бакуго. — Чего ты до неё доебался? В голове все мысли остановились, едва он услышал её имя. Так Бакуго притащился… из-за Урараки? Он как бы предполагал и ожидал подобного, но после встречи с Мидорией и Тодороки начисто забыл. Она же рассказала той своей подружке, и она вроде бы то ли поржала, то ли поддержала. Всё было нормально, всем было более-менее похуй. Может, они проявляли свою долю беспокойства (он не мог за это винить), но если не ему — то Урараке они доверяли.  — Я не доебался, — несколько оскорблённо сказал он.  — Тогда с какого в её жизнь вмешиваешься, дерьма ты кусок? Шигараки чуть не расхохотался прямо ему в лицо. О, этот парень был настоящим танцем на граблях, исполнять который не хотелось совершенно. В первый раз да, он набил свои шишки. В остальные их столкновения? Может быть, здесь он тоже первый полез. Сейчас это Бакуго пришёл доёбываться, и Шигараки ничего не хотел сильнее, чем отвадить его сию же секунду.  — Мне интересно, что ты там себе придумал? Типа, я мог её обмануть или манипулировать, и вот, она носится за мной? Я тебя умоляю, я буквально делал всё, чтобы она отстала, но ты наверняка сам знаешь, что эта подруга просто так не скажет «ну ладно, я пошла». Потому что даже когда он приспособился к Юкико достаточно, чтобы больше не нуждаться в помощи, Урарака… просто не ушла. Она осталась на правах кого-то вроде Тойи — они оба не имели причин оставаться в его жизни, но были здесь, и было проще смириться, чем бороться. Пусть он привык к одиночеству, но тюремный терапевт заставила признать, что и в определённой компании он нуждался. Раньше этой компанией была Лига. Сейчас было немного по-другому. Бакуго обдумывал его ответ и выплюнул какое-то сбитое «я знаю», но тут же снова состроил эту суровую морду лица — он не собирался просто так сдаваться. Шигараки подавил раздражённый вздох. Наверное, впервые с тех пор, как он здесь работал, ему захотелось, чтобы пришла пара-тройка клиентов.  — Мне посрать, что другие про тебя говорят, — указал на него пальцем Бакуго. — Я тебе не доверяю. Я не верю, что стоило Лиге развалиться, как ты просто отсидел пару лет и сходил пару раз к мозгоправу — и всё, у тебя сраный нимб над головой. Я в жизни не забуду, сколько дерьма ты сделал.  — Я и не просил, — сказал он, хотя это имело мало смысла. Бакуго всё равно не стал бы слушать.  — Не знаю, чего ты добиваешься от Очако…  — Я добиваюсь? — непонимающе перебил он.  — …Но мне это не нравится, — закончил Бакуго, как будто так ничего и не услышал. — Ты ёбаный террорист. Амнистия, не амнистия — ты останешься таким на всю жизнь. Он не ошибался — узнай здешние коллеги, кто он на самом деле, они бы и в половину не были такими дружелюбными. Его бы не звали выпить после работы и не благодарили, когда он подменял очередного идиота с похмельем. А в садике… Как бы они отреагировали, узнав, что на их попечении дочка бывшего лидера Лиги Злодеев?  — Очако — хороший человек и потрясающий герой. Меньше всего ей нужно, чтобы твоё дерьмо портило ей жизнь. Да что с этим парнем не так? Ему при рождении воткнули в жопу флажок «Я самый крутой перец на деревне»? Почему он вообще подумал, что звать такого в Лигу — хорошая идея? Ну что ж, хорошая мысля никогда не приходит вовремя, а сейчас Шигараки считал себя куда более дальновидным.  — Ничего я с ней не делаю. Уж прости, что пытаюсь жить своей жизнью, работать и растить ёбаного ребёнка, — горячо ответил он и смахнул выставленный палец Бакуго. — Засунь свои жалобы и предложения себе в очко. Я Урараку не трогал, ни к чему её не принуждал и не думаю, что она мне это позволит. Мало того, что она вполне могла за подобное ему хорошенько переебать (он уже насмотрелся видео с ней в качестве героя и был впечатлён), так ещё и Юкико без неё было бы совсем грустно. А её расстраивать он не мог.  — Ты сам-то с ней спорить пытался? Она такая, что за словом в карман не полезет. Бакуго сделал странное лицо, как будто разрывался между согласием и срачем ради самого срача.  — Просто отъебись от неё.  — Не-а, — сказал Шигараки, скрестив руки на груди. Даже при условии, что он с самого начала не хотел принимать её помощь и костерил себя за это — просто «нет». Он удивился, что у Бакуго на висках вены не выступили — настолько он был взбешён его ответом.  — Не понял?  — Не отъебусь, — повторил Шигараки. — Твоя Урарака — взрослая тётя. Пусть проводит своё время с кем хочет, даже если по какой-то причине хочет со мной. Я, что ли, должен ей указывать, что делать? Это немного не моё дело и, кстати, не твоё тоже, — он прекрасно знал, что прав до последнего слова, как знал и Бакуго, оставшийся стоять с каменным лицом и полной неспособностью как-то ответить. Шигараки чувствовал какое-то совсем уж едкое злорадство, когда продолжил: — Если сам хочешь ей рассказать, с кем общаться — полный вперёд. Я уверен, ты и сам знаешь, куда она тебя пошлёт. Или тебе хватает мозгов думать, что у тебя есть право её контролировать? Бакуго заметно напрягся.  — Я не пытаюсь её контролировать.  — Да-а, уверен? А мне кажется, ты как раз за её спиной пытаешься решать, кому проводить с ней время. Тот ничего не ответил — только зыркал в ответ, но Шигараки и так знал, что он прав. Может, не в качестве самоцели, но Бакуго пытался навязывать свою волю и свои правила, а она, скорее всего, даже не осознавала. Герои вечно считали себя самыми правыми — были уверены, что им лучше знать, они же такие охуенные и пиздатые, спасают людей, уничтожают террористов. Аж тошнит. Шигараки не нужно было ходить к гадалке, чтобы знать, что Бакуго считает себя лучше него, и не только потому, что начисто отказался становиться преступником. Ну что ж, он вообще был везунчиком — с отличным примером для подражания (вместо манипулятора со стажем, прикидывающимся то ли отцом, то ли наставником), живыми родителями (которые наверняка его вырастили с любовью), тонной обожания за такую сильную причуду и крепкой верой, что он станет великим героем. Он знал, как применить все свои амбиции и способности во благо, а если ошибался — всегда был кто-то, кто бы наставил на нужный путь.  — Просто… — начал Бакуго куда тише, чем начал бомбить изначально. — Ты тоже не имеешь права запрещать мне переживать за неё.  — Да? Ну иди и переживай подальше от меня. Когда Бакуго снова поднял глаза, в них всё ещё горел тот яростный огонь — такой же алый, как его глаза. Но Шигараки ничего не угрожало — Бакуго мог гавкать на него до хрипоты, пускать искры из рук и даже за рубашку схватить, но была определённая граница, которую профессиональный герой переступить не мог, и они оба об этом знали. Даже будучи судимым за вполне себе реальные преступления, Шигараки сейчас был мирным жителем. Если бы герой напал на безоружного гражданского безо всяких провокаций — это стало бы поводом поставить под вопрос, а то и отозвать его право на лицензию. Сейчас здесь главным всё-таки был Шигараки — очень странно, вроде был он был никем, но сейчас вся власть была в его руках. Впрочем, воспользуйся он этой властью — Урарака, как и Фуюми, вряд ли сказали бы ему «молодец». Нужно было стать гораздо лучшим человеком, и он не мог их всех разочаровать. К тому же, раз уж дело не касалось Юкико, то лишние проблемы были ему вообще не к месту. Он предпочёл бы держаться подальше от копов и судов с любой стороны дела — ему хватило той мозгоебаловки с документами.  — Так, задрот, слушай сюда, — резко начал Бакуго. — Наш с ней разрыв и так ей много крови попортил. Ей не нужно, чтобы пиздюк вроде тебя…  — Стоять, — притормозил его тираду Шигараки. — Чего?  — Чего? — нахмурился Бакуго.  — Твой с ней… Ой, еба-а-ать… Бывший, которого она упоминала. Очень серьёзные отношения, которые резко и неприятно закончились, когда они не смогли решить, что будет дальше. Тот самый парень, который опрокинул её с семьёй, а теперь, вроде как, сам что-то такое планировал. Её разбитое сердце, о котором она не хотела особо говорить, хотя иногда очень легкомысленно шутила. Он не понимал, почему это имело какое-то для неё значение, и уточнять не собирался. Её прошлое было её делом. Она не хотела об этом говорить, он не хотел играть с ней в психолога — идеальный вариант. Но ему бы и в голову не пришло, что её бывшим парнем была эта обоссанная петарда на ножках.  — Так это с тобой она встречалась! — только и смог выдать Шигараки. Бакуго побагровел.  — Вообще-то, целых четыре года, тупица! Ты что… серьёзно не знал?  — Откуда я, блядь, должен был это знать?  — Потому что об этом говорили вообще все! — рявкнул в ответ Бакуго, хотя скорее от смущения, чем особой злости. — Она нормально работать не могла, чтобы журналюги не начали её обступать с тупыми вопросами. Это был пиздец для неё. Шигараки потёр лоб в месте, где начинала бить мигрень.  — Слушай, парень, даже если я когда-то был одержимым вашим геройским бредом — сейчас я держусь от этого подальше. Даже если ты там себе что-то в голову вбил, поверь, мой мир не вращается вокруг героев. Я бы вообще вас всех до конца своих дней избегал, если бы мог. Какое-то время Бакуго просто смотрел на него, как будто своим ушам не верил.  — Она что… Вообще про меня не говорила? — с намёком на возмущение спросил он.  — Её мир тоже вокруг тебя не вращается, высокомерное ты чмо, — фыркнул Шигараки. Бакуго немного опешил. Как же поражало это геройское… самомнение. Нет, было ясно, почему этот Бомбукан никогда не переплюнет Деку в рейтинге — этот тупица хотя бы скромный был. И нет, это был первый и последний раз, когда он сделал Мидории комплимент. Такое количество времяпровождения с Ураракой начинало плохо на него влиять. — Она что-то там про бывшего говорила, но по имени тебя никто не называл. Что-то мне кажется, ты и сам ей много нервов попортил, так какого хера ты возомнил, что сейчас можешь вмешиваться в её жизнь?  — Это само собой так получилось.  — Да, конечно, зато сейчас ты притащился сюда специально. Думаешь, она «спасибо» скажет, если узнает, что бы здесь был? — не услышав ответа, Шигараки прищурился. Либо Бакуго сам знал, что Урарака ему за это пиздюлей даст, либо искренне был уверен, что она реально поблагодарит за все благородные порывы. — Хотя знаешь, не отвечай. Я не хочу угадывать, что она там с тобой сделает. Есть проблемы — обсуждай с ней. А если ты не будешь ничего покупать в моём магазине, то можешь съёбывать.  — Значит, вот так? — фыркнул Бакуго.  — Вот так, — отрезал Шигараки. — Ты — герой, и, нравится тебе оно или нет, я — гражданский. Тронешь меня хоть пальцем, и преступником будешь уже ты. Я не сделал ничего плохого, а тебя просто калит, что твоя бывшая зависает с кем-то, кто тебя бесит.  — С террористом.  — На реабилитации, — добавил он.  — Бред.  — Что пожелаешь, — холодно заявил Шигараки. — Только вот мне от этого ни холодно, ни жарко. Я знаю, что не собираюсь творить прежней хуйни, Урарака тоже в это верит, а остальное не важно, — он думал, что Бакуго пришёл сюда в качестве ублюдочного друга-долбоёба, но бывший парень? Что за дебилизм! Ладно, этот парень слишком уж опекал Урараку, но это были его личные проблемы. — Ты закончил, истеричка?  — С тобой я ни хрена не закончил, — нахмурился Бакуго и выставил на него палец. — Если с Очако что-то случится… Если я хоть краем уха услышу, что она из-за тебя куда-то встряла, или ты её обидел — клянусь богом, я тебе последние руки оторву и в пасть тебе затолкаю.  — Жду не дождусь, герой, — расплылся Шигараки в неприятной улыбке. Бешено сверкая глазами и как бы намекая, что эта угроза не была пустым звуком, Бакуго вылетел из магазина так же резко, как и зашёл — даже хлопнул дверью с силой достаточной, чтобы вывеска «открыто» перевернулась — но в любом случае, слава богу, он свалил. Шигараки откинулся в кресле за стойкой и потёр лицо. Что ж, это было весело. Он вытащил телефон и набрал коротенькое сообщение, зная, что Урарака не прочитает его до самого конца своей смены. [Пообщался с твоим бывшим. Он милый] Он колебался — может, не стоило отправлять? Наверное, подобное вызовет у неё только порцию лишнего беспокойства. Бакуго наверняка сам ей об этом не расскажет — во всяком случае, прямо сейчас, раз уж он изначально не предупредил её. Он действительно вмешивался в её жизнь с той стороны, с которой ему никто рад не был, но при этом сам осознавал, что Урараке оно и даром не было нужно. Или как-то так. Шигараки не мог на все сто процентов уверенно сказать, что это не крики обиженного ребёнка «обрати на меня внимание». Кажется, они вообще не общались, и он вряд ли об этом узнает. Он не врал, когда говорил, что был бы рад избегать героев по максимуму — это плохо сказывалось на его психическом состоянии, так что лучше игнорировать даже какой-то паршивый разрыв. В итоге он удалил сообщение. Лучше не ворошить осиное гнездо, а обсудить это он успеет в другой, более подходящий момент. Наверное, если бы он знал заранее, кто именно её бывший — не позволял бы ей рассказывать всё друзьям и по сей день. Вместо этого он набрал другое сообщение, уже для Тойи. [Ты будешь забирать Юкико?] Ответа не было. [???] [Сука ты погорелая, где Юкико?] Прошло ещё пять минут — ответа не было. [Клянусь, Тойя, если ты забыл, беги из страны] [Расслабься, мамаша, твоя мартышка со мной] Нет, Шигараки точно собирался выбросить этого пидора-Тойю в окно вниз головой. Нужно было сделать это ещё во времена Лиги, но вместо этого он сделал Даби своей де-факто правой рукой. Хотя даже сейчас это было бы слишком большой честью. Ну, по крайней мере, про Юкико этот тупорылый не забыл.