демонические художества

к Ставрогину стало страшно ходить. Пётр боялся, что в один из вечеров тот сможет так обозлиться, что ненароком убьет Верховенского. интересно, а что же будет с ним после смерти?.. Пётр предпочитал не думать о жизни после смерти. нигилизм отрицал всякие философские учения, так что по логике после смерти ничего не должно было быть. тело умрет, душа умрет, материя умрет, сознание потеряет свою суть... но это ли не своего рода философия? такой вот парадокс: начинаешь думать об отрицаниях, накладываешь громаду размышлений, а минус на минус все равно дает плюс. дрянь! об этом думал революционер, пока ехал в Скворечники. он не осматривал дороги — все камни и кустики были ему известны. взгляд молодого человека растворился в пустоте, а голова забита дурными мыслями. "и почему именно я? почему не Шатов, например? ах, ну да, "друзья детства"... почему не Маврикий? он столь же беспомощен, сколь и я перед Николаем... почему бы, например, не побаловаться ему с этой Хромоножкой, воспользоваться ее положением? видимо, он что-то во мне нашел... " — ну, Верховенский, — разбудил от размышлений родной голос, — я до сих пор думаю над новой картиной, а вы не желаете мне помочь? кажется, Николай Всеволодович немного захворал. лицо у него было какое-то бледное, а глаза больные. самым явным доказательством были едва слышные хрипы во время дыхания. — я тоже думаю, Николай Всеволодович.. — Пётр боялся заговаривать со своим идолом. через страх и дрожащую челюсть все же говорил. — и что вы надумали? — пока ничего.. самым большим страхом Пьера была встреча взглядом с художником. у него был такой страшный взгляд! как посмотрит — будто не в глаза, а в душу, в самое гадкое и грязное нутро! — слушайте, а меня всегда беспокоил вопрос... — революционер в клетчатом пиджаке время от времени переходил от обычного уже в этой комнате молчания к быстрому бисерному разговору, — почему вы именно меня как натуру взяли? Ставрогин тяжело вздохнул. он едва держался, чтобы не вылить на бедного товарища все, что накопилось в нем. а может, это и к лучшему? хоть спокойнее будет.. — на то есть много причин. и все скверные. — я прошу вас, расскажите! — Пьер даже приблизился к Николаю. — меня все совесть мучает, что я никак не могу этого знать! Николай выдержал паузу. все в нем начало содрогаться, говоря о том, что пора бы найти хоть одного живого слушателя. тяжело все держать в себе. — нет, я... — Ставрогин прервался, чтобы утихомирить бушующие в нем чувства. — я расскажу, только поклянитесь, что вы не вынесете ни пол слова из этой комнаты. — что вы, Николай Всеволодович! я ручаюсь, никто об этом не узнает. — я не доверяю вам в этом плане. вы хуже сороки. — я прошу вас, никто не узнает! я же в конце концов понимаю, что для вас важна конспирация. еще молчание. Ставрогину надо собраться с мыслями. — видите ли... ах, черт.. — Верховенский не перебивал, так как чтил любое слово, любую паузу от своего идола. — есть одна причина, по которой я хотел запечатлеть именно вас. вернее, по которой только вы бы согласились. дело в том, что... — брюнету пришлось повернуться к своему идолопоклоннику спиной, лишь бы тот не видел, что происходит у него на лице. — помните, как вы говорили, что меня все боятся и все ненавидят? что вы молчите? отвечайте, черт вас дери! — к-конечно, конечно помню. — говоря проще, меня боитесь только вы. а ненавидят все. — что вы несете? — Пётр даже соскочил со стула, на котором сидел. — о вас весь город только и шепчется! а как о вас отзываются дамы! разве не знаете? — о дамах ни слова. — злобно прервал говорящий. — я ничего не хочу слышать о разговорах этих инфатильных, никчемных тварей. ну, право, после о них, я не кончил. я думал прежде всего запечатлеть Шатова, и я подозреваю, что вы могли думать об этом. — и откуда он знает? — но между нами всеми произошла такая сильная ссора, что я сомневаюсь, что Шатов вообще пустил бы меня за порог. — и вы хотите сказать, что... — да. вы единственный, к кому я мог обратиться. меня не тяготит то, что все меня ненавидят — это даже куда приятнее, чем если бы все кидались мне в ноги. продержалась еще недолгая пауза для раздумий. — во-первых, я польщен. — заключил Пётр, — во-вторых, немного не понимаю. кто вам дал резон думать, что вас все ненавидят? неужто эти идиоты Шатовы? не слушайте их даже, не смейте, у них голова заполнена помоями, и в желудке помои, вот они только это и говорят. Пьер увидел два недовольных, почти бешеных глаза. они давали знать: Ставрогин планирует взять палку. — может и так. я не хочу о них сейчас думать, ибо... — ибо что? Николай не ответил. рука его, худая и дрожащая, прикрыла рот. "принц Гарри" опустил глаза, которые почему-то заблестели. чувства и воспоминания накрыли волной и утопили все попытки сопротивляться. — Николай Всеволодович, что случилось?.. — черт вас дери, уйдите с глаз моих. — нет! я вас так не оставлю! а Ставрогин перестал сопротивляться слезам. он убрал руку и обнажил улыбку, едва тянущуюся сквозь надрывающиеся струны сердца. — идите, — он начал смеяться, а слезы все катились, как будто брюнет попал под дождь. — идите к какому-нибудь Гаганову, выпейте с ним шампанское и высыпайтесь до завтра! а я останусь здесь, буду задыхаться в первых в своей жизни слезах и думать, отчего же я родился таким ничкемным. ну не весело ли это? он разразился смехом, а брови его то гнулись от отчаяния, то вновь в весело стихи распрямлялись. смотря на это, сердце Верховенского разрывалось от обиды. что за доля выпала этому человеку и почему он так страдает? — Н-Николай Всеволодович, вы... — что Николай Всеволодович? — сквозь всхлипы выкрикнул идол надрывным баритоном,— что вы все за меня держитесь? вам велено было покинуть этот дом! — да после такого как могу вас оставить? — Верховенский не выдержал и бросился к своему идолу. он до того любил его, что сейчас же готов был броситься целовать его ноги! но Пьер сдержал свои порывы и смог только приобнять Николая. — нет, не смейте и думать, что хоть один вечер я проведу без вас! я клянусь, каждый вечер, каждый день я буду приезжать сюда! Ставрогин молчал. его слезы намочили пиджак Петра, а сам он едва ли думал о всех этих глумливых обещаниях. — лучше не приезжайте. заглядываете раз в пару дней, пока я не придумал картину. а теперь я бы попросил вас убраться вон, пока я не взялся за палку. — ох... да, простите. в-всего вам доброго. — дверь с шумом закрылась. каким легкомысленным был Верховенский. он и вправду подумал, что Ставрогин способен на искренние слёзы. как бы не так! все это было лишь для того, чтобы эмоционально привязать этого неумеху-нигилиста. а эмоциональная связь есть все! таким образом, Николай получил себе еще более фанатичного поклонника, который вовсе не будет сопротивляться! ну не прекрасно ли это? — и как я мог так правдоподобно надавить слез? как же меня такого земля носит? — наследник генеральши Ставрогиной гордо расхаживал по комнате, гордясь своим злодеянием. теперь он не подвержен бесам, он и есть сам бес. — что-то опять в голове режет.. давно уже его мучила ужасная боль в голове в одних и тех же местах. в этот раз это так разбесило брюнетка, что он решил посмотреть, нет ли чего снаружи. руки его залезли в ящичек на столе и нашли старое грязное зеркало. и что там могло быть? Ставрогин рассмотрел то место издалека, и только вы, мой читатель, способны понять его недоумение, когда он увидел в месте ноющей боли... рога.