ГРЕБИ ГАЛЛЕОНЫ ГРАБЛЯМИ!
Дальше было не лучше.Приток карманных денег отстаёт от твоих расходов? Хочешь маленько разжиться золотишком? Свяжись с Фредом и Джорджем Уизли, готовыми предложить нетрудную и почти безболезненную работу с неполным рабочим днем (всю ответственность, однако, несёт нанимающийся).
— Борода Мерлина… — вздохнув, усмехнулась Мейд и, переведя взгляд на гриффиндорцев, добавила: — И что мне с этим делать? — Прикрепи на доску объявлений, — тепло улыбнулся ей Джордж, и по телу будто бы горячую тягучую жидкость пустили. Мейд, осознав, что начинает розоветь, моргнула, перевела взгляд на Фреда. — Ну или если у вас таковой нет, расклеить по всему подземелью, думается, это предаст вашей дыре красок, — отшутился тот. — Вы и вправду думаете, что кто-то из наших однокурсников согласится на такое? — вскинула бровь сидящая позади Мейд Дафна. Видимо, и она уже успела ознакомиться с брошюркой. — Ну одну мы смогли уломать на нашу сторону, почему бы не попытать счастья и с остальными! — задорно улыбнулся, глядя на Мейд, Фред. Девушка, не сдержав порыв, тепло улыбнулась ему в ответ. — Ладно, уговорили! — торопливо взяв у мальчишек пару листовок и не смотря на них (вдруг опять застрянет взглядом на мистере «Д»), проговорила Мейд. — Но, если их кто-то ненароком сорвёт, — она многозначительно посмотрела в сторону сидящего неподалеку от них Драко с компанией одногруппников. — Я не виновата. — С вами приятно иметь дело, мадам! — отвесил ей наигранно-театральный поклон Фред. — Спасибо! — улыбнулся Джордж, и внутри опять будто бы лопнуло что-то теплое и неземное. И она была испугана и счастлива этим одновременно. В его лице Нотт опять увидела то выражение почтительного восхищения, которое так подействовало на неё вчера в поезде. И ей вновь стало не по себе. «Но зачем он так смотрит… Это нехорошо, очень нехорошо!» — Не стоит… — зачем-то поправляя и так идеальную прическу, произнесла Нотт, старательно рассматривая рукав своей чёрной мантии. — Кхе-кхе, — нарочито громко прокашлялась Дафна, после того как близнецы и Ли, попрощавшись, покинули их. — М? — заморгав и отведя от мантии глаза, повернулась к подруге Нотт. — Ничего не хочешь рассказать или… сказать? — по-лисьи улыбаясь, хитро произнесла девушка. — О чём это ты? — нахмурилась Нотт. — Рассказать? О чём? — В голосе слышались замешательство и искренняя растерянность. Мейд стало ещё хуже, когда на губах подруги заиграла неприятная, очень знакомая самоуверенная ухмылочка. — Мейди-Мейди, Мей-ди! — весело покачала головой брюнетка. А в голову Нотт закрался призрак неприятной догадки, о чём пойдёт речь. — Ну же, — неохотно, но торопливо произнесла девушка. — Говори быстрее, а то на травологию опоздаем. — Ей хотелось побыстрее с этим разделаться. Дафна на эти слова лишь приглушённо хихикнула, одарив Мейд оценивающим взглядом. — Я должна была догадаться, ещё когда ты пошла с ним на бал… — не прекращая гаденько улыбаться, продолжала девушка. Брови Мейд дрогнули: «О чём это она?» Но прежде, чем она что-то могла ответить, Дафна вновь заговорила: — Только вот я одного не пойму, кто из них, кто? Прости, я их совсем не различаю… Кто тебе из них нравится? Фред или Джордж? Услышав слово «нравится», да и в таком повседневном ключе, будто бы речь шла о чём-то невозможно простом и обыденном, Мейд передёрнуло.«Нравится»
«Кто тебе из них нравится?»
Слова жутким эхом отдавались в голове блондинки. — Что за чушь, — непроизвольно, само собой вырвалось у Нотт. Улыбка Дафны стала шире и зловеще. Лучшая подруга теперь казалась Мейд каким-то жутким, неведомым ранее монстром. — Перестань! Я же видела, как ты смотрела на него, — чуть наклонила голову Ньюдис, и Мейд почувствовала, как по рукам пробежала волна мурашек, а к щекам вновь подбиралась краска. — О чём ты говоришь…? — не своим, каким-то другим, чужим, тихим-тихим, испуганным голосом произнесла Нотт. В голове её сейчас роился рой пчел и одновременно с этим зияла какая-то странная, крайне пугающая дыра, сравнимая с дыркой в сумке, откуда с каждой минутой выпадало всё больше и больше вещей, в её же случае мыслей и чувств. — Да ты, что… сама не знала? — выпрямилась, прищурив тёмные глаза, удивлённо, понизив голос, прошептала Дафна. Такой удивленной, но тем не менее весело-заинтересованной, Мейд ещё её не видела. — Укуси меня гиппогриф! Мейд! — вновь наклонилась к Нотт Ньюдис. — Да ты ведь влюблена в него! Ещё один, очень больной удар. Нотт чувствовала, что краска со щёк мигом уходит, а взамен неё появляется бледность, голова становится невозможно тяжёлой, а челюсть чуть трясётся. — Что ты такое говоришь? — почти не шевеля губами, уставилась на брюнетку Мейдлин. — И вправду… влюбилась, — с лёгкой улыбкой на губах и будто не слыша подругу, произнесла Дафна, рассматривая Мейд. — Давно? — спросила Ньюдис, переведя взгляд с её нервно теребящих рукава белой блузки рук на болотные глаза. — Я не понимаю, о чём ты, — наконец смогла взять себя в руки блондинка, выпрямившись и горделиво приподняв голову. — Не понимаешь? — негромко усмехнулась Дафна. — Он смотрит на тебя, как верный пёс на любимого хозяина с покорной преданностью в глазах! А ты в ответ робеешь и прячешь улыбки и розовые щёчки. Мейд приоткрыла рот от такой, на её взгляд, жестокой прямолинейной лжи. Но тут же умерла внутри, вспомнив трепещущееся чувство тепла лишь от одного взгляда двух голубых глаз. — Ты… ты… — начала было Мейд, но Дафна, лишь фыркнув, начала собираться. Пора было идти на травологию. — Ну-ну! Я знаю, что ты скажешь, и да — я всё вру и это неправда! Умеешь удивлять, Мейд! — улыбнулась Дафна, накинув сумку через плечо. — Идем! У нас ещё целая вечность, чтобы поговорить о твоём маленьком секрете! А вот профессор Стебль будет недовольна, если мы опоздаем, — Мейд неохотно и в каком-то полусне поднялась и, хмурясь, перекинула собственную сумку через плечо, немного при этом пошатнувшись. Конечно, она начала есть, но всё ещё была, как любила выражаться Дафна, костью. — Мейдлин Нотт влюбилась, надо же! — покачала курчавой гривой чёрных, как смоль, кудряшек Ньюдис, перед тем как покинуть большой зал. Весь урок для Мейд прошёл, как в полусне, и, если бы не подсевшая к ним Хана Аббот из Пуффендуя, с кем у них были в этом году совмещённые уроки по травологии, то они с Дафной так бы и не закончили работу — пересадить в горшки отростки Щиплющей крапивы. Проблема заключалась в том, что щиплющаяся крапива не просто так назвалась Щиплющейся: возьмёшь её как-нибудь не так, пережмёшь стебелёк, неловко согнёшь листочек или перевернёшь ненароком — так она возьми и начнёт кусаться и щипаться своими длинными усиками по незакрытой коже, оставляя неприятные чешущиеся красные пятнышки, что теперь красовались на шее и щеке Мейд. Но крапива была меньшим из зол, что беспокоило сейчас Нотт. Все мысли, перебивая друг друга, повторяли слова Дафны снова и снова. «Всё, что она говорит, это ложь. Выдумка! Неправда!» — размышляла Мейд, не прислушиваясь к беседе Дафны и Ханы.«Ха!»
«Ну это же невозможно!» Мейд поморщилась собственным мыслям, отталкивая от себя тянущийся усик крапивы. Слово на букву «в» стало для неё чем-то вроде запрета, которому подвергалось имя того-кого-нельзя-было-называть, и от этого Мейд злилась. Но почему не знала сама. «Нет… Ну право! Это невозможно!» — вновь и вновь повторяло подсознание, содрогаясь от сказанных Дафной слов. То волшебное, напряжённое, тягучее, тёплое ощущение внутри, когда она смотрела на Джорджа… начало мучить её, смешавшись с каким-то странным стыдом.***
Всё в том же духе озабоченности, в котором она находилась за завтраком и на травологии, Мейд вместе с Дафной направилась в подземелья Снегга. «И всё-таки», — подумала она, когда они встали в очередь, выстроившуюся у двери класса, — «странно всё это… непонятно и странно, не могла же я и в правду в… в… Да нет, ну точно же не могла! А Дафна…? Дафна всё выдумала! Она во всем видит розовые сопли и поцелуи! Так почему эта её догадка должна быть правдивой?!» От этих мыслей Мейд стало на капельку легче. Войдя в класс, она двинулась вместе с Дафной к уже привычному столу в дальнем конце кабинета, впереди парты святой троицы, где уже успел усесться Забини. — Успокаиваемся, — холодно произнёс Снегг, закрывая за собой дверь. Этот призыв к порядку был излишним: едва дверь захлопнулась, как безмолвие и неподвижность воцарились сами собой. Одного присутствия Снегга было, как правило, достаточно для поддержания тишины. — Прежде, чем начать сегодняшний урок, — сказал Снегг, быстро подойдя к столу и оглядев класс, — я бы счёл уместным напомнить, что в июне вы будете сдавать серьезный экзамен, который покажет, насколько вы усвоили науку изготовления и использования волшебных зелий. Хотя изрядную часть из вас, несомненно, составляют кретины, я всё же надеюсь, что вы худо-бедно заработаете за СОВ хотя бы «удовлетворительно». Иначе вам придется столкнуться с моим… неудовольствием. Мейд вздрогнула. СОВ! У неё же СОВ! А она думает о каких-то глупых догадках подруги! Девушка решительно выпрямилась на стуле и ясными глазами посмотрела на декана. — По окончанию пятого курса многие из вас, разумеется, перестанут у меня учиться, — продолжал Снегг. — По программе, нацеленной на подготовку к выпускным экзаменам, в моём классе зельеварения будут заниматься только лучшие из лучших, остальным же придется со мной распрощаться. Мейд невольно улыбнулась, зная, что наверняка попадёт в этот круг «избранных». Что-что, а зелья — это одна из её немногочисленных, но сильных сторон! — Но до приятной минуты расставания как-никак ещё год, — мягко сказал Снегг, — и потому будете вы впоследствии претендовать на высшую аттестацию или нет, я советую всем собраться с силами и постараться получить те приличные баллы за СОВ, на какие я привык рассчитывать у своих учеников. Сегодня мы будем готовить зелье, которое часто входит в экзаменационные задания для пятикурсников. Это Умиротворяющий бальзам, он помогает бороться с тревогой и снимать беспокойство. (Ура! — возликовала Мейд, это зелье она давно хотело попробовать сотворить). Но осторожно: если переусердствовать с ингредиентами, пациент может погрузиться в глубочайший, а то и необратимый сон, поэтому пристально следите за тем, что делаете. Ингредиенты и способ приготовления, — Снегг взмахнул волшебной палочкой, — написаны на доске. (Они тотчас там появились.) Всё, что вам необходимо, — он опять взмахнул палочкой, — находится в шкафу. (Дверца шкафа распахнулась.) В вашем распоряжении полтора часа… Приступайте. Мейд возликовала, сложная и, что уж там таить, любимая работа всегда помогала отвлечься от глупых мыслей, и, взяв из шкафчика всё необходимое, Нотт с пылкой уверенностью принялась за дело. Но как только она впервые взглянула на рецепт, в голове невольно мелькнул вопрос: «А от чего тебе прятаться?» Мейд перечитала рецепт заново. «Думаешь, труд убережёт тебя от мыслей?» — дерзил собственный голосок в голове, Мейд встряхнула головой и перевела взгляд на ингредиенты. «Мне не важно… всё это чушь и бред… важны только экзамены… сосредоточься…», — шептала самой себе Нотт, вымеряя лунный камень, чтобы позже растолочь его в ступке. Мейд вновь и вновь перечитывала рецепт, не запоминая или тут же забывая его. Рассеянность смешалась в её голове с роем ненужных, как она считала, вопросов и мыслей, чувств и ощущений, особенно фигурировало чувство стыда. «Чего же мне стыдно? Почему не могу работать?» — спрашивала она сама себя с оскорблённым удивлением. Девушка отложила ингредиенты зелья и откинулась на спинку стула, крепко сжав в ручке пестик, которым мгновение назад толкла лунный камень. Стыдного ничего не было. Она перебрала в памяти происшествие утром, ничего плохого: Фред просто попросил повесить их листовки в гостиной, вспомнила Джорджа и его покорное, почтительно-восхищённое выражение лица, вспомнила всё своё общение с ним утром, (ну как всё… если две улыбки, одно слово и пару взглядов считаются…) — ничего, за что ей можно было стыдиться, не было. А вместе с тем на этом самом месте воспоминаний чувство стыда усиливалось, как будто какой-то внутренний голос именно тут, когда она вспомнила о юноше, говорил ей: «Вот оно… тепло… теплее!». «Ну что же? — сказала она себе решительно, взяв сироп чемерицы. — Что это значит? Разве я боюсь чего-то, боюсь признаться себе в чём-то? Ну что же? Неужели между мной и им существуют и могут существовать какие-нибудь другие отношения, кроме тех, что бывают с каждым знакомым или другом?» Она презрительно усмехнулась и опять посмотрела на доску, но уже решительно не могла понимать того, что читала. Она неторопливо открыла склянку, капнула сироп и вновь неестественно улыбнулась непонятно чему. Мейдлин чувствовала, что нервы её, как струны, натягиваются всё туже и туже. Она чувствовала, что глаза её раскрываются больше и больше, что пальцы на руках и ногах нервно движутся, что в груди что-то давит и что все образы и звуки в этом колеблющемся полумраке с необычайною яркостью поражают её. На неё беспрестанно находили минуты сомнения: правильно она вымерила дозу лунного камня, достаточно ли чемерицы… нужны ли толчённые иглы дикобраза? Дважды или трижды она помешала зелье? И правда ли то, что говорила ей Дафна? Ей страшно было отдаваться этим мыслям, этому забытью. Но что-то втягивало в него… Девушка выпрямила спину, окинула взглядом подземелье. Вроде бы всё, как всегда, но почему-то есть в этом месте что-то новое. На минуту она опомнилась и поняла, что не доложила корень валерианы, но потом опять всё смешалось. С ума ли она сходит? Точно сказать блондинка не могла, но вот, что её кто-то зовёт, понять смогла. — Мейди! — громко донеслось до её уха. Она подняла взгляд на сидящую рядом подругу и опомнилась. — Твоё зелье, — чуть озабоченно кивнула Ньюдись на котёл Нотт. Мейд сглотнув перевела на него взгляд. — Борода Мерлина… — расширила глаза Мейд. Зелье, от которого, как она знала, должен был исходить легкий голубоватый пар, извергало из себя тёмно-багряный дым, с каждой секундой становившийся всё сильнее и зловонней. «Ну теперь хотя бы я понимаю, за что мне стыдно» — подумалось Нотт, когда Снегг, морща длинный нос, направился к их парте. Впервые за пять лет обучения в школе чародейства и волшебства Мейдлин Нотт не справилась с приготовлением зелья.