***
Шаст, вопреки мнению того же Димы, был не такой уж и тупичкой (эта должность вообще пожизненно занята Арсом с лёгкой руки Паши). И какие-то причинно-следственные связи у него имеются. Поэтому к встрече с Арсом он решает подготовиться и как-то сгладить конфликт, разговаривать напрямую о котором он всё ещё не хочет. Он решает сделать для Арса свой мерч. Арс же ему свой посвящал? Посвящал, при этом столько раз, что в «Уберите рыбу» можно было сделать целую линию одежды, состоящую только из Шаста. Этот бренд Антон любит нежной любовью. Хотя бы за то, что каждый раз начинает от души смеяться, когда Арс говорит, что абсолютно не ревнует его к Кузнецовой. Но при этом «Уберите рыбу» появился практически одновременно с появлением у Шаста девушки, которую подруги ласково называли «Шпротой». Антон так и не смог добиться от Арса прямого признания, но, откровенно говоря, оно ему и не нужно. Таким образом, Шаст считает себя полностью в праве сделать хотя бы одну конкретную толстовку из своего мерча лично для Арса. Пребывая в прекрасном расположении духа от того, что утром Стас сообщает, что они должны собраться в течение недели и понять, как они хотят воспользоваться появившимся перерывом от съёмок, а значит, больше у Арса не получится «играть в прятки», Шаст набирает менеджера, который отвечает за разработку мерча. — Привет, это Шаст! Что у нас там по мерчу? За пару дней сможешь сделать ещё парочку толстовок? — М-м-м, ну да, сможем. А нашивки какие? Для всех импровизаторов сделать? Уже запускаем рекламную кампанию, думаешь? — Да. Сделай для всех. Для Арса, Серёги и Поза, да. — А Стас что думает по этому поводу? — А что Стас может думать по поводу хорошей рекламы? Всё схвачено, не парься, — Антона выбешивает и сам вопрос, и то, что в текущей ситуации этот вопрос был абсолютно логичным. Он действительно сам не отвечает даже за этот мерч. По сути, он даже и не его, а ютуб-шоу «Контакты». Но для улаживания или хотя бы для сглаживания сложившейся у них с Арсом проблемы это должно сгодиться. В уже чуть более подавленном настроении Шаст вспоминает, что так и не посмотрел вышедший пару дней назад выпуск «Зарядки с Ляйсан», в котором он и, как он потом узнал, Арс приняли участие. Сам он там, конечно, отлично изображает абсолютно негнущееся полено, так что, настроившись на «поржать», включает выпуск. Разочарование встречает его практически сразу же: Антону, конечно, в целом было всё равно на свой внешний вид, но в момент, когда он включает выпуск, он думает, что Арс тоже наверняка посмотрит его. А он тут такой… небритый и максимально деревянный. Однако долго переживать Антону не приходится, поскольку на экране появляется Арсений. «Вот уж кто точно подготовился», — думает Шаст. И сглатывает. Вечер становится всё более интригующим. «Очень красивая интеллигентная санкт-петербургская графская ножка», — говорит Паша, и Антон с ним очень сильно согласен. «Какие же блядские лосины, боже, Арс. Это же издевательство». «Я в шортиках, — отвечал Паше Арс, — так что моего маленького графика вы не увидите». Шасту становится плохорошо. Арс тем временем показывает чудеса своей растяжки. «Арс, как ты такой растянутый?» — то ли в шутку, то ли всерьёз интересуется Паша. У Антона для него есть несколько ответов, но он бы в любом случае предпочёл оставить их при себе. Антон понимает, что пролистывает отрывки с собой, отчаянно надеясь, что Арс на одной стойке не остановится. Арсений не подводит. Он вещает что-то про волосы, про идеи, и так потрясающе гнётся, что у Шаста нет никаких сил не представлять свои руки на этом восхитительно гибком теле. Он уже даже не пытается слушать. Вся его сила воли сейчас сконцентрирована ниже пояса в попытках не возбудиться: на этом видео всё ещё присутствуют Паша и Ляся (и какие-то бомжики из мемов), которым ему ещё в глаза смотреть. А Шаст просто не сможет, если подрочит на видео с ними в главных ролях. Да и бомжиков в свою «коллекцию» добавлять не хотелось. На фразе Паши: «Арсений, у меня к тебе вопрос — кто к вам приезжает смазывать бедренные связки?» — Шаст не выдерживает и выключает видео. Со дня на день у Антона намечается личная встреча с Арсением. И он очень надеется, что Арс не возьмёт с собой в Москву эти лосины. Иначе сложность жизни Антона начнёт возрастать по экспоненте.***
Шаст категорически не прав, думая, что лосины — его главный враг. Он может себе это простить: он тогда даже не подозревал, что у Арса хватит совести реально найти и притащить с собой чёрный широкий блестящий скотч и заклеить себе рот. И дополнить все это белоснежной рубашкой и галстуком-бабочкой. Кажется, он действительно придумал неплохую игру, в которую им предстоит попробовать сыграть прямо сейчас. Антон в своей голове уже двадцать минут играет в игру «не убей своего любовника за то, что он бессовестная мразота». — Шаст! Отомри! Ну хоть ты скажи, что Арс выглядит как порно-звезда и в таком виде его на сцену выпускать нельзя! — тараторит Серёга. — Он же просто воплотил все свои сексуальные фантазии в этом «образе», ептыж. — Серёг, посмотри на Шаста, который сейчас зальёт всю твою квартиру слюнями, и подумай ещё раз, чьи там фантазии воплощает Арс, — возражает — «человек, как всегда прямо в цель» — Дима. — Я, конечно, всё понимаю, но можно хотя бы не при мне?! — взрывается Стас, который, судя по всему, находится на распутье: игру Попов действительно придумал презабавную, но слова Серёжи были стопроцентным попаданием. А надеяться на то, что Арс согласится сменить «костюмчик», не приходится. В конце концов, Стас решает, что для начала стоит убедиться, что эта игра в буквальном смысле стоит свеч. — Шаст, надевай наушники. Серёга, найдешь пару шарфов, чтобы вам с Димой глаза завязать? В любом случае сначала надо попробовать.***
Пробуют. По мнению Шаста, получается просто ужасно: он так сильно залипает и тупит, что Серёжа и Дима успевают догадаться в десять раз быстрее, чем он, имея в наличии только его слова. Но Стасу, кажется, нравится невероятно: — Шаст, ну ты и тупичка, господи! Но смешно было до хрипа, хоть ты этого и не слышал. Дима и Серёжа тоже выглядят невероятно весёлыми. Арс уже куда-то смотался из комнаты — кажется, сказавшись невероятно уставшим: «Отвык от поездов, знаете». Антон слышит, как щёлкает входная дверь: судя по всему, Арс собирается свалить по-английски. Шаст бежит (нет, конечно, он же не школьница влюблённая: он просто быстро идёт. Очень быстро) к выходу. — Арс? Ты куда на ночь глядя? — Шаст успевает схватить Арса за запястье. И отмечает, что тот так сильно спешил, что даже не стал переодеваться: так и остался в «рубашке официанта». — В отель, куда же ещё. Вы все давно не виделись, так что, полагаю, в квартире Серёги тихо не станет ещё долго. А я, знаешь, подустал. Голова болит, — Арс отвечает так подробно, что Шаст даже на секунду сомневается: может, не врёт? — Можно я с тобой? Тоже устал, — Антон честно надеется, что не выглядит сейчас, как пёс, который хочет, чтобы его взяли на прогулку. — Антон… — Арс вздыхает уж слишком многозначительно. — Я… Ничего не будет. Я просто… У меня кое-что есть для тебя. Но не хотелось бы… при всех. — Я правда устал, Шаст. И сил, чтобы с тобой спорить у меня тоже нет. Хочешь — поехали. Только у тебя пятнадцать секунд на сборы: меня такси уже заждалось. — Тогда я готов. С утра почищу зубы твоей щеткой. Арс кривит страшную моську, но, кажется, действительно слишком устал, даже чтобы возмущаться. — Вы не охренели? Вы реально собрались вместе уехать в отель?! — где-то за спиной доносится голос Стаса.***
Арс знает, что не стоило так легко вестись. Он может говорить самому себе всё что угодно, но сам факт того, что он действительно приволок с собой из Питера этот злосчастный порнушный скотч, уже выдаёт его с потрохами: он устроил для Шаста целое шоу. Откровенно говоря, он ещё два месяца назад знал, что так будет. Что стоит им только встретиться, и все его принципы снова полетят к чёрту. Но так сильно нервничал до и во время встречи, что сейчас действительно чувствует себя полумертвым и не способным на эмоции. Так он думает, пока это длинное создание не укладывает голову ему на плечо прямо в такси. А потом, заныв «Арс, ты слишком короткий, неудобно», падает ему на коленки. Всё это может плохо («Да ладно, Арс, очень даже хорошо! Уж себе-то не ври!») кончиться.***
Они наконец добираются до отеля и оказываются наедине. Впервые за чёрт знает сколько времени. — Прости, я... Мне нужно прийти в себя хотя бы немного. Так что я в душ, а ты располагайся. Антон сидит в одиночестве целых полчаса, а затем Арс выходит к нему: весь мокрый и взъерошенный, но всё ещё почему-то в тех же самых рубашке и штанах. Шаст удивлённо вскидывает бровь: — Забыл вещи у Серёжи. Он утром обещал привезти. Это не было бы проблемой, если бы я был в номере один. Но при тебе сейчас я как-то не решился выйти голым, извини. Шаст зависает. — Ну? Что там у тебя? Или ты коварно обманул меня, только чтобы двадцать минут полежать на моих коленках? — Держи, — Шаст протягивает ему толстовку с инициалами. — Это что это? — Арс выглядит удивлённым. — Мерч. Мой. Для тебя. Первый экземпляр, не считая моего личного худака, — теперь Антон абсолютно уверен, что выглядит как побитая собака, которая надеется, что её приютят. Арс начинает выглядеть ещё более удивлённо. — Шаст. Мне очень приятно. Но ты же не думаешь, что я дам тебе за худак? Скажи, что не думаешь! — Нет, Арс. Я так не думаю. Я думаю, что обещал тебе, что у нас сегодня ничего не будет. Несмотря на то, что вчера я посмотрел выпуск «Зарядки» с тобой в главной роли, а сегодня час был вынужден смотреть на тебя с этим блядским скотчем на губах. — Я тебя ненавижу, — Арс прижимается губами к его губам. Антона такое выражение ненависти устраивает полностью. Внутри что-то мучительно трепещет, подталкивая Шаста к пропасти. Он очень сильно хочет быть мягким, нежным, окутывающим заботой, особенно учитывая то, каким замученным выглядит Арс. «Господи, он же реально два месяца находился с собой наедине. Он же сам себя умудрился заебать собственными загонами». Шаст собирает все имеющиеся в нём ресурсы и пытается сконцентрироваться только на поцелуях. У Арса невероятно мягкие губы и чудовищно податливый рот, и Антон своими губами практически сминает его. Арс всегда разный: иногда он забирает на себя всю инициативу, иногда как будто бы только пытается перехватить её, дразня Антона, а потом отступает, иногда же он сдаётся без боя. Сегодня последний вариант: Арс готов отдавать. Шаст готов забрать себе этого мужчину целиком. Он то углубляет их поцелуй до предела, хозяйничая своим языком во рту у Арсения, то меняет тактику, начиная легонько покусывать чужие губы, иногда проводя по ним языком. Арс отвечает на всё, начиная то задыхаться, то бессовестно стонать в поцелуй. Когда Арс недвусмысленно прижимается к Шасту бедрами, а руками забирается ему под футболку, Антон отстраняется: — Если ты так продолжишь, я могу не сдержать своё обещание, — Антон и сам удивляется, каким низким стал его голос. — То есть, сейчас ты ещё можешь остановиться? — у Арса уже расстёгнуты верхние пуговицы на рубашке, волосы и чёлка в особенности — все растрепались, губы покраснели и вспухли, а зрачки перекрыли собой радужку. Это был не вопрос. Это была провокация. Шаст ощущает, как вся накопленная в нём за два месяца страсть сейчас утопит нахрен всю нежность, которую он планировал продемонстрировать. Всё-таки скотч был лишним. Антон подхватывает Арса на руки и падает вместе с ним на кровать, прижимая того к постели своим весом. Он решает, что ещё недостаточно нацеловался на сегодня, так что снова приникает к губам Арса, на этот раз не пытаясь нежничать. Арсений напрашивается на грубость. Антон, уже не стесняясь, больно кусается, втягивает в себя язык Арса и не обращает внимания на возмущения, которые изредка прерывают стоны. Тем временем его руки уже живут отдельной жизнью: он снимает с Арса рубашку одним резким движением. Антон честно извинится завтра, если только Арсений скажет, что он был против. Он гладит поджарое тело Арса, вспоминая, как ещё вчера смотрел на него на ютубе и страдал от того, каким он был недосягаемым. Достаточно наигравшись с губами, он тянется своим ртом к шее. Арс не любит засосы: «Потому что их видно», но он практически никогда не носит футболки, которые открывают хотя бы ключицу. Так что сегодня Шаст решает не сдерживаться и втягивает в себя тонкую, почти прозрачную кожу, на которой так легко оставить следы. Арс стонет в голос. У Шаста отказывают последние тормоза. Он продолжает медленно продвигаться вниз, тихонько покусывая соски, пока они не встают колом. Как, собственно, и кое-что пониже. Шаст протягивает свои руки вниз в попытке стянуть с Арса штаны. И удивлённо охает, когда понимает, что белья под ними нет. — Объяснишься? — Я же сказал, забыл вещи у Серёги. В том числе, а-а-а-а-амгн, — Арс захлëбывается в собственном стоне, — в том числе трусы, боже. Может быть, ты ускоришься?! — С чего бы? — Шаст и не думает прекращать гладить Арса по внутренней стороне бедра, покусывая при этом кожу на тазовой косточке. — С того, что я сейчас закончусь от желания прямо здесь и сейчас? — М-м-м-м-м-м-м, то есть ты хочешь, чтобы я тебя пожалел? Арс начинает понимать, к чему клонит Шаст, и нервно сглатывает. — А тебе напомнить, как ты пожалел сегодня меня? Человека, у которого больше двух месяцев не было секса, придя на встречу со скотчем в сумке? Не жди пощады, Арс. Арс вжимается в постель и жалобно стонет. Не факт, что от удовольствия, хотя Антон продолжает стараться. — К тому же, ты же не растянут. Антон чувствует кожей, как температура в комнате становится выше. Кажется, Арс краснеет всем телом. Почему-то все эти интимные штуки всё ещё смущают его невероятно. Антон решает, что пора заканчивать со словами, и берёт член Арса в рот. Арсений дрожит в его руках. Чувствительный до одури. Антон замечает, как Арс слегка хмурится, когда по его телу случайно скользит его футболка: он сам так и не разделся. Решив исправить это недоразумение, Антон стаскивает с себя футболку и тянется снимать штаны, когда вспоминает, что в них лежат презервативы и смазка. Вытаскивает их из кармана и бросает рядом на постель. А затем выхватывает заинтересованный взгляд Арса: — Объяснишься? Ты же че-то там обещал? — Это была подстраховка. Шаст думает не углубляться в эту тему и вернуть Арса в полубессознательное состояние, снова начиная облизывать его член. Арс ведётся мгновенно и снова начинает издавать только нечленораздельные («Здесь мог бы быть ваш каламбур») звуки. Решив, что он уже достаточно медлил, и, в конце концов, сам он тоже далеко не железный, Шаст выдавливает немного смазки себе на пальцы и уже хочет приставить их к промежности Арса, как тот неожиданно против: — Стой. — Что-то не так? — Нет, всё отлично, но ты что-то там говорил про два месяца без секса и про то, что терпишь со вчерашнего дня. А я просто умру, если после получаса прелюдии ты кончишь за две минуты. — И ты предлагаешь?.. — И я предлагаю тебе отсосать. Кончишь сейчас, а пока будешь меня растягивать, уже будешь готов ко второму раунду. Возражения не принимаются, — Арс выглядит возбуждённым примерно до предела. Не то чтобы Шаст всерьёз планирует возражать. И не то чтобы Арс делает это как-то редко: нет, просто обычно инициатором близости всё-таки является Антон, и по ходу дела отсос как-то не ложится. Арс выбирается из-под Антона и сам укладывает его на лопатки. Очевидно, два месяца секса не было и у него. Он тороплив, немного даже суетлив и напорист невероятно. Не разменивается на предварительные ласки, а просто сразу берёт член Шаста до самой глотки. Даже самому Шасту его стоны кажутся жалкими, почти отчаянными. Арс настроен очень серьёзно: он предлагает поиметь себя в глотку. В какой-то момент Шаст осознаёт, что Арс умудряется полностью держать его член во рту, а языком легонько касаться яичек. Тормоза Антона съëбываются окончательно, поэтому он решает воспользоваться щедрым предложением Арсения и, прихватив рукой его затылок, начинает жёстко толкаться до упора. Арс полностью расслабляет горло, позволяя вытрахать из себя всё лишнее. Антон понимает, что он уже на пределе, и убирает руку с головы Арса, чтобы тот мог отстраниться. Антон предупреждающе стонет выше и сильнее. Арсений обхватывает руками его за бёдра и с силой прижимает к себе. Шаст кончает на особо громком стоне. Немного придя в себя, он подтаскивает Арса к себе и уже хочет приникнуть к его губам, когда видит, что у того в уголках глаз мокро. — Ты плакал? Откуда слёзы? — Нет, просто немного переоценил свои возможности. Точнее, возможности своего горла. Шаст звонко смеётся, а затем всё же утаскивает Арсения в поцелуй. Своя сперма ему на вкус абсолютно не нравится: горькая, густая. У Арса она гораздо легче и как будто даже... слаще? Антон чувствует, что Арс, не прекращая поцелуй, начинает весьма недвусмысленно тыкаться в его бёдра своим стоящим колом членом, намекая, что его «проблема» всё ещё не решена. Шаст приподнимается и резко меняет их местами, вновь укладывая Арса на постель. В этот раз у него уже нет ни сил, ни желания не торопиться. Тем более, что Арс выглядит как блядское произведение искусства: такой возбуждённый, с чёрными глазами, уже весь взмокший, с невероятно красными опухшими губами. Антон кончил меньше пяти минут назад, но морально уже готов ко второму раунду. Остаётся подготовить Арса. Вновь найдя на кровати смазку, Антон подтаскивает к себе Арса, а затем переворачивает его (кажется, у Арса совсем не осталось сил, он стал тряпичной куклой в руках Антона и готов позволить сделать с собой всё, что угодно), поставив на четвереньки. Антон знает все преимущества своего длинного и большого языка. И надеется, что и Арс про них не забыл. Он раздвигает его ягодицы руками, давая себе возможность добраться до промежности, и мажет языком по входу, сразу же ввинчиваясь в него. Шаст продолжает свои ласки, чередуя медленные широкие мазки по всей промежности с короткими быстрыми прикосновениями ко входу. Арсений уже не стонет, он, кажется, скулит, не приходя в сознание. Шаст подключает к ласкам свои пальцы, обливая их смазкой, чтобы хотя бы немного ускорить процесс. И очень сильно удивляется, когда один палец проникает в тело Арса без сопротивления. — Только не говори мне, что ты дрочил в душе, пока я здесь ждал тебя? Кажется, Арс не слышит его. Или пытается сделать вид. — Арсений, — Шаст легко шлëпает его по заднице, — отвечай. — Я… Я надеялся, что так смогу себя контролировать рядом с тобой. — Какой же ты пиздун, Арс… Какой же ты, боже, — Антон смеётся низким хриплым голосом. Он понимает, что его собственный член уже снова в полной боевой готовности и не простит своему хозяину ещё хотя бы минуту промедления. Антон на пробу входит в Арса двумя пальцами, продолжая обильно использовать смазку: сопротивления практически не возникает. Три пальца проникают уже с трудом, но Арс, кажется, настолько доведён, что насаживается на них, игнорируя любые попытки Шаста его остановить. Шаст сжаливается и над собой, и над Арсом и приставляет головку ко входу, предварительно натянув на член презерватив. Арсений мгновенно отклоняется назад, надеясь почувствовать хотя бы прикосновение. Антон сжимает его бёдра и медленно насаживает на себя. Это настолько неправдоподобно хорошо, что Шаст готов сойти с ума от восторга. Арс уходит в несознанку и прекращает даже стонать, только шепчет периодически его имя и просит: «Быстрее, пожалуйста, Антон, быстрее, господи боже, возьми меня, пожалуйста, пожалуйста, Шаст». Антон начинает двигаться, постепенно разгоняясь. Всё-таки как же прав был Арс, когда решил сначала сделать ему минет: даже сейчас Антон уже чувствует зарождающийся глубоко внутри оргазм. Он продолжает трахать Арса, сжимая его бёдра, насаживая на себя максимально глубоко и периодически меняя угол вхождения. В какой-то момент Арс стонет так резко и отрывисто, что Антон понимает: нужный угол найден. Не ослабляя силу толчков, Шаст жёстко перехватывает Арса за талию, приподнимая и прижимая его торс к себе, а затем другой рукой обхватывает член Арса и доводит того до исступления. Арса хватает меньше, чем на минуту, а после он беспомощно стонет неестественно высоко и кончает, весь как будто сжавшись в руках Антона. Оргазм Арса буквально тащит за собой и Антона: резкие сокращения мышц внутри его тела швыряют Антона вслед за Арсом, и он кончает второй раз. Антон осторожно выходит из Арса, снимая презерватив и бросая его рядом с кроватью: у него точно нет никаких сил встать с постели. Он подтаскивает к себе Арса и разворачивает того лицом к себе. — Как ты? Арс ничего не отвечает, только ласково прижимается к его губам своими и отрубается.