Не нужен

      Арс в квартире один. И теперь у него нет причин отказывать себе в вине. Он ловит себя на мысли, что хочет позвонить Диме и рассказать, что бывает, когда он пытается открыться, но разговоры по телефону ему сейчас не помогут, он и сам это понимает: ему нужен человек рядом, чтобы хотя бы немного выговориться. Арсений не дурак, поэтому прекрасно понимает, чем ему грозит такое жёсткое подавление собственных эмоций. Поэтому он не сопротивляется, когда пару часов спустя после ссоры и попытки сделать вид, что всё в порядке, Шаст собирается в Москву со словами: «Я не буду придумывать отмазки и предлоги, мол, у меня срочные дела, но думаю, мы оба понимаем, что нам нужно время, чтобы остыть. По крайней мере, мне». И Арсений всё понимает; не понимает только, чем заслужил такое отношение, а «понимать» от этого становится всё сложнее.       От очередного бокала Арса отвлекает звонок: на экране красуется лицо Матвиенко. Сначала Арсений даже трубку брать не хочет: он действительно не в состоянии сейчас болтать по телефону, а Серёжа вряд ли быстро отвяжется — он наверняка всё ещё переживает после того припадка Арса. Матвиенко, однако, оказывается на удивление настойчивым, поэтому Арсу приходится принять звонок.       — Арс, привет! Извини, если отвлекаю, я тут просто внезапно оказался в Питере и сейчас как раз думаю: тащиться в отель, или, может, ты приютишь? Если что, я в курсе, что вроде Шаст тоже здесь, так что, если я помешаю, я могу и в отель.       — Нет, Серёг, я тут один и буду тебе очень рад, — Арсений говорит абсолютно искренне.       — Тогда я через час буду, — бодро уведомляет трубка, и Матвиенко сбрасывает.       Арс не готов с порога объяснять, насколько у него всё хреново, поэтому он допивает вино и выбрасывает бутылку, моет бокал и надеется, что с первого взгляда на него не будет очевидно, что он уже слегка бухой.       Серёжа всегда опаздывает, поэтому Арс без зазрения совести успевает сходить в душ, чтобы освежиться и немного привести себя в порядок. В итоге, спустя полтора часа, он готов встречать Серёжу уже совсем не таким пьяненьким.       Спустя ещё пару минут в дверь наконец звонят, и Арс идёт встречать гостя.       — Привет! Я вот, заскочил по пути в кафешку: подумал, что наверняка у тебя ничего нет пожрать! Так что вот, держи! — Матвиенко врывается ураганом. — Давай, Арс, не тупи, я голодный, что смерть. Пойдём разогревать и есть! Надеюсь, ты тоже голодный, а то я один это всё съесть не смогу.       Арсений медленно расплывается в улыбке и, так и не забрав из рук Серёжи пакеты, крепко его обнимает, пользуясь тем, что он выше и сильнее, а значит, даже при желании Серёга из этих объятий не вырвется. Матвиенко, правда, и не пытается. Немного недовольно сопит где-то в районе подмышек, но не более того.       — Арс, — в конце концов, подаёт голос Серёжа. — У тебя всё хорошо?       — Не-а, — честно отвечает Арсений. — Но теперь здесь ты, значит, скоро будет.       Серёжа недовольно пыхтит ещё пару минут и только потом отстраняется.       — Пойдём поедим, а? Я голодный как волк.       Арс снова смеётся, но всё же забирает у Серёжи пакеты и идёт разогревать еду. Она пахнет невероятно аппетитно, и Арсений понимает, что нормально не ел уже почти два дня: сначала от волнения, а потом от стресса. Но сейчас ему тепло и уютно, потому что Серёжа всегда приносит это ощущение, и Арс наконец чувствует голод.       В итоге они с Матвиенко вдвоём набрасываются на еду без возможности и желания обсуждать что-то до того, как желудки заполнятся до отвала. И всё так же без слов перебираются в самую большую комнату в квартире Арса: там есть большое видовое окно и что-то типа подоконника, который Арсений забросал самыми разными подушками. Он не раз получал в свою сторону «комплименты» и сравнения с романтичной школьницей из-за этой конструкции, но благо он уже в том возрасте, когда ему на это срать: здесь красивый вид, а Арсений любит, когда красиво. Так что он поудобнее устраивается и ждёт, когда Матвиенко последует его примеру.       — Ну что, расскажешь, что у тебя? — Сергей не любит все эти вежливые хождения вокруг да около, он далёк от «политических» приёмчиков, и сейчас Арса это радует, потому что с каждой секундой ему всё тяжелее держать всё внутри себя.       — Я бы хотел сказать, что ничего нового, но, вообще говоря, это будет неправдой, потому что то, что произошло сегодня, действительно было чем-то новеньким.       — М-м?       — С чего бы начать…       — Начни сначала.       — Что бы я делал без твоих советов, — улыбается Арс и радуется, что опьянение ещё не полностью прошло: язык уже и не думает заплетаться, а вот разговор точно пойдёт гораздо легче, чем мог бы. — Но сначала так сначала. После того, как я уехал от тебя, мы с ним поговорили, и он сказал, что хочет позвать меня в «Контакты», а я, конечно, ответил ему, что Стас ему не позволит. Но я и не предполагал, что он всерьёз думал, что так, просто из-за чувства вины. А на следующий день мне Дима рассказал, что Антон поругался со Стасом из-за того, что тот ему отказал. А он потом ещё и сам позвонил мне, напросился в Питер, приехал, розу мне припёр, представляешь? — на мгновение лицо Арса светлеет от теплых воспоминаний. — И я подумал, что, может, я к нему несправедлив? — Арс болезненно вздыхает и берёт паузу. — Он старается, борется за меня, а я даже не пытаюсь открыться. А тут мне с утра мама позвонила. И я же обычно либо сбрасываю, если Антон рядом, либо ухожу куда подальше, чтобы он не услышал, а тут подумал — ну услышит и услышит, он заслуживает знать, что я не скрываю наших отношений от своей семьи. Ну и он услышал. И отреагировал, — Арсений снова замолкает.       — Не так, как ты ожидал, да? — Серёжа решает прервать звенящую тишину.       — Ага.       — И что сказал?       — Да много всякого. Ещё и интервью для Badoo приплёл почему-то.       — А оно тут при чём?       — При том, что он, кажется, как и Стас, считает, что раз я туда пошёл, то я не то что про развод говорю, я чуть ли не открыто заявляю о своей ориентации.       — Но… там же вроде действительно есть такие вопросы? Ну, про ориентацию, про семейное положение.       — Да есть, конечно, но на них же необязательно отвечать, — пожимает плечами Арс. — Про ориентацию я и вовсе попросил меня не спрашивать, а про отношения и прочее, ну, наплёл что-то. Знаешь, что самое тупое? Я же каждый раз на всех этих шоу максимально изображаю из себя натурала, блин. Лишь бы и Стас, и Шаст были спокойны. А тут выясняется, что я чуть ли не каминг-аут совершил. Обидно.       — Не парься, Арс, ну надумал он себе что-то, видимо, но посмотрит интервью и поймёт, что был не прав, — успокаивает Серёжа. — Он же, ну, любит тебя?       — Да, наверное, я просто не понимаю, хотя вроде стараюсь. Мне казалось, что он мне доверяет... и я это ценил. В смысле, он знал, что я о многом не говорю, но доверял мне и считал, что если я недоговариваю, то у меня есть свои причины.       — Арс…       — А теперь... он всё это так злобно говорил. Ещё и Иру приплёл, мол, если я думаю, что после моего «признания» о разводе, он заявит о разрыве с Ирой, то я глубоко заблуждаюсь.       — А тебе это нужно?       — Нет. В смысле да, но я давно смирился.       — Расскажешь?       — О чём?       — Почему для тебя это больная тема, — Серёжа всё-таки начинает выбирать формулировки. — Просто потому, что она его бывшая?       — Всё сложно.       — Мы никуда не спешим.       — Если позволишь, для этого мне понадобится ещё вино, — Арсений встаёт и уходит на кухню, откуда возвращается с наполненным бокалом и бутылкой. — Мне тяжело об этом говорить, — Арс делает большой глоток, а затем весь подбирается, складывает ноги под себя, а руками себя обнимает. У Серёжи в голове проносится мысль о том, что у Шаста выразительная мимика, а у Арса выразительное всё тело: ему не нужно учить язык жестов, по нему и так всегда всё понятно. — В основном потому, что я до сих пор не уверен, что поступил правильно. Каждый раз думаю, может, если бы тогда сделал иначе, то все наши отношения развивались бы по-другому.       Серёжа молчит, боится спугнуть и готов ждать столько, сколько Арсу понадобится. В конце концов, Арсений заговаривает вновь:       — Начнём с того, что мне бы в любом случае, наверное, не понравилось бы, что мой партнёр имеет «прикрытие», даже если бы у него с этим «прикрытием» никогда бы не было отношений. Это просто неприятно, типа, как будто я в роли любовника. Это глупость, конечно, и я понимаю, в каких реалиях мы живём, но это просто внутреннее... с этим можно жить.       — Но?       — Да без «но», просто есть ещё и другое, — Арсу неприятно вспоминать, но он справедливо полагает, что сейчас, когда его настроение и так где-то в районе околонулевой отметки, эти воспоминания ему не навредят, так что он решается: — Мы начали встречаться в феврале, а через полтора месяца я узнал, что с Ирой он не расстался. И даже не разъехался. Это я сейчас думаю, что было бы как-то странно, если бы новость об их разрыве настолько прошла мимо меня, но я тогда даже не думал, что ему в голову может прийти начать со мной трахаться, не расставаясь с Ирой. Типа, так же не делают, понимаешь? Короче, выяснилось ещё всё так глупо, — Арс выдыхает: начало положено, отступить уже не получится. — Ты помнишь тот день наверняка. У нас съёмки тогда были. И на них пришла Ира. Я сразу напрягся, конечно, но до последнего старался не думать об Антоне хуёво. А то, что он сделал, по моему представлению, было именно хуёво. Там не было особо времени поговорить, хотя, возможно, у меня не было желания, и я просто наблюдал, ждал, что будет дальше, и надеялся, что мои опасения не оправдаются. А потом Ира поехала с нами праздновать окончание съёмок, и Антон от неё не отходил. И, в общем-то, уже было всё понятно, но я всё ещё ждал, что, может, он потом всё объяснит. На мне тогда лица не было, я знаю, — Арс выглядит до безумия печальным, поэтому Серёжа неосознанно кладёт руку ему на плечо, давая необходимую поддержку для продолжения рассказа. — Мы потом к тебе поехали, эфир ещё проводили, — Матвиенко действительно прекрасно помнит тот вечер, но тогда он даже не пытался залезть Арсу в душу: слишком очевидно было, что он ничего рассказывать не готов, так что Серёжа тогда сделал всё, что мог, и позволил Арсению курить в его квартире. — А там Димка Журавлёв, который сказал, что Шаст с Ирой уехали в другой отель... С «ненастоящими» девушками в другие отели не уезжают, Серёж, — заканчивает Арс свою мысль и опускает голову на плечо, на котором до сих пор покоится рука Серёжи.       — И что было потом? Ты с ним поговорил?       — Не сразу. Я сначала думал, что просто всё не так понял. Не про него с Ирой, нет. А про нас с ним. Что, может, придумал себе наши отношения, а со мной просто хотели переспать раз-другой. Третий.       — Арс… — Серёже, вообще говоря, всё это слушать исключительно тяжело. И грустно от того, что тогда, несколько лет назад, он Арса поддержать не мог.       — Но он тогда выглядел таким влюблённым. Я не мог разобраться, а Антон, как я сейчас понимаю, уже тогда выбрал свою любимую стратегию: сделать вид, что всё в порядке. Так что при нашей следующей встрече он просто снова зажал меня в гримëрке и начал там что-то про то, какой я красивый, смешной и милый. А я стоял и думал, что если мне предлагают только роль любовника, то у меня просто не встанет. Собственно, и не встал. Потрахаться не получилось, пришлось разговаривать, — несмотря на очевидную болезненность разговора, Арс улыбается собственной шутке.       — И как?       — Ну, он сказал, что раз для меня это так важно — представляешь, «Раз это так важно», как будто я единственный на свете человек, который не в восторге от того, что ему изменяют, — то он расстанется с Ирой, только сначала поговорит со Стасом. Вот теперь мне кажется, что в тот момент я уже должен был сто раз подумать, хочу ли я с ним встречаться. Хотя я и так подумал и решил, что со временем он повзрослеет и научится сам принимать решения, ведь я буду рядом. В итоге мне предложили «компромисс»: Антон и Ира расстаются по факту, но для публики продолжают создавать иллюзию отношений, мол, если они расстанутся официально, то шипперы нам больше спокойно жить не дадут. Ира, кстати, насколько я понял, вообще спокойно всё восприняла: думаю, ей даже проще стало, все «выгоды» от этих отношений у неё остались, а лицемерить больше не нужно было. Короче, всех всё устроило.       — Кроме тебя?       — Кроме меня, но у меня тоже была своя сатисфакция. Антон тогда несколько дней не мог нормально ходить, извини за подробности, — Арс ехидно улыбается, когда видит, как Серёжа кривится. — А мне стало сильно проще: я не смог отстоять право быть единственным во всех смыслах, но хотя бы где-то смог что-то… проконтролировать. Да и, честно говоря, меня первое время прям сильно переëбывало от мысли, что для него, по сути, нет разницы: трахать меня или Иру, поэтому… ну ты понял.       — Ты отвратительный, — не слишком всерьёз возмущается Серёжа.       — Да, я такой, — в тон отвечает Арс. К концу рассказа ему как будто бы стало сильно легче. Эта история уже не кажется такой постыдной. Разве что всё ещё бесконечно грустной.

***

      Серёжа уезжает от Арса спустя несколько дней, и Арсений думает, что он должен благодарить эту вселенную за такого друга, который раз за разом готов собирать его по кускам.       Арсений снова начинает ездить по кастингам и фотосессиям, думая о том, что с Антоном они опять попробуют поговорить, когда тот посмотрит его интервью, и Арс слабо, но всё же надеется, что тот извинится. А пока их диалог состоит из мемов да редких «Как ты?» и «Нормально, только устаю».       Но наступает тридцатое июня, когда Арс по договору с Badoo создаёт там аккаунт и после выхода интервью общается там с людьми. С Арсением Поповым хотят пообщаться все, кроме Антона, который всё не пишет.       Арс надеется, что просто ещё не посмотрел. Или ещё не дозрел до извинений. Арсений пока ещё верит, что Антон увидит, что он пошёл туда точно не для того, чтобы его, Антона, подставить, но засыпает, так и не дождавшись реакции.