***
Антон понимает, что наговорил слишком много лишнего. Ему от самого себя омерзительно и хочется побыть в одиночестве хотя бы пять минут, но Дима идёт вслед за ним. — Шаст, ты уж меня извини, но хочешь ты или нет, на сегодня мы работать закончили. И сейчас мы поедем в бар, и ты расскажешь мне всё. Это не обсуждается, — Дима выглядит очень напряжённо, и, хоть Антон и предпочёл бы провести этот вечер в одиноком самобичевании, он вынужден согласиться. — Поехали.***
Спустя два с половиной часа Шастун и Позов оказываются на квартире Антона: в бар всё-таки не захотелось, а алкашки у Шаста и дома достаточно. Он всё ещё не знает: хочет ли он вообще что-то рассказывать, но, с другой стороны, он так долго держит всё это внутри, что это уже приводит к таким неконтролируемым взрывам. Поэтому Антон достаёт что покрепче — виски — и разливает по бокалам. — Антон, — окликает его Дима, — ты сейчас дырку в столе взглядом просверлишь. Отомри. — Да, извини, — Антон действительно потерялся... в пространстве и времени. — Я всё понимаю. Точнее, очень стараюсь понять, — Поз и правда выглядит как человек, который в Антоне пока не окончательно разочаровался, и Антон очень благодарен ему за это. — Я… Боже, — Антону нужна ещё хотя бы пара секунд, чтобы собраться с силами. — Всё началось с того, что я узнал, что Арс хочет всем рассказать о наших отношениях… А я так не могу, — наконец выдавливает он из себя. — Это тебе Арс сказал? — Дима выглядит обескураженным. — Нет. Он вообще ничего не говорит. Но я как будто вновь посмотрел на всё его поведение, на его радужные носки, хэштеги, футболки-ЛГБТ. А потом узнал, что у него вся семья знает про наши отношения, — Антон будто снова разгоняет в себе злобу, чтобы спрятаться за ней от чувства вины. — И Арсу ничего говорить не понадобилось. — Шастун, ты дурак? — Что? — теперь обескураженно выглядит Антон. — То. Арс всё это делал, чтобы принять себя. Антон, это сейчас ты думаешь, что Арсений ваши отношения принял легко и безболезненно, потому что, когда вы начали встречаться, он уже больше года как всё про себя понял и, по крайней мере, себе признался, что он в тебя влюблён. А знаешь, что было до этого? Это он эфиры вырубал при упоминании Артона, это он кричал, что шипперы — псы. Он, может, тогда уже давно знал, что он бисексуал, но к тому, что об этом станет известно всей стране и его жене — он не был готов. Антон, у него тогда семья разрушилась. У него дочь, Шаст, — Дима вспоминает, что именно тогда они с Арсением и подружились. Тот тогда выглядел просто отвратительно и ни в чём не мог найти себе опору. — Я не знаю, обращался ли он тогда к специалистам, но не удивлюсь, если да. Он себя заново отстраивал несколько лет и до сих пор продолжает. И для него все эти футболки и хэштеги — отдушина. Он внутри себя принял и себя, и ваши отношения, а ты — нет. И он это видит. Он видит, что ты планируешь скрывать его до конца дней своих, и, чтобы окончательно не предавать себя, ему иногда нужно напоминать себе, что для него ваши отношения — норма. К тому же, насколько я знаю, ты раньше всегда радовался, когда он делал намёки на вас. Типа, он постоянно о тебе думает или какая-то другая романтическая срань. Так с чего ты вдруг взбесился и начал видеть это... так? — Я никогда не думал об этом в таком ключе. Я вообще никогда не думал, что его что-то не устраивает… И вообще, почему ты знаешь о нём больше, чем я, блин?! — Потому, что у меня глаза не на жопе?! — Позов не сдерживается. — Извини. В этом и проблема, Антон. Ты начинаешь думать только после того, как происходит катастрофа, а Арсений всегда хочет оставить для тебя право выбора, а не заставлять решать в критический момент. И я, блять, не понимаю, ты реально думаешь, что даже если бы ему нестерпимо хотелось рассказать всем о вас, он бы это сделал, наплевав на твоё мнение? — Дима — друг Антона, но сейчас искренне обидно за Арсения, который каждый свой шаг обдумывает с точки зрения заботы об этом придурке. — Это же Арс, Антон! Он, блять, настолько о тебе печётся, что подговаривает Серёжу проиграть нам в «Где логике?», чтобы ты не расстраивался! Он за твои победы радуется всегда как за свои, даже если это означает его проигрыш. Это же Арс, Антон! — Чего? — общий посыл Антону понятен, но вот момент с поражениями — не особо. — Того! Господи, тебя реально никогда не удивляло, что когда он в одной команде с тобой, то он всех порвать готов за победу, а когда в противоположной — то резко тупеет пунктов на пятьдесят по шкале IQ? Антон зависает на пару минут, вспоминая каждый момент, когда ему вдруг казалось, что Арсений то ли дурачится, то ли не выспался. Вспоминает, как всегда азартный со всеми Арс искренне поздравлял его с каждой победой, как подпевал ему в финальном раунде «Студии Союз» и кричал «Давай, Шаст, давай», безоговорочно отдавая победу ему. — Блять, какой же я тупой… — до Шаста постепенно доходит, но что-то всё равно его гложет. — А я о чём! — Я… Я не думал, что он расскажет, я сам защищал его перед Стасом, а потом он пошёл на интервью для Badoo, и я… засомневался, — Антон и сам в себе сейчас пытается нащупать, что на самом деле его тогда подкосило. — Он пошёл на это интервью, чтобы подать тебе пример: Стас был против, а он сделал по-своему. И не умер, как видишь, — Поз вспоминает, как Арс сомневался: идти или не идти. И как он сам посоветовал ему тогда пойти. — Стас был против? Но он сказал мне, что специально дал Арсу выбор… — Антон получает слишком много новой информации, и всё это так противоречиво, что его голова уже готова взорваться. — М-м-м-м. Ёбаный интриган, — Поз в который раз ловит себя на мысли, что Стас и сам уже не осознаёт, насколько далеко он зашёл. — И ты тоже хорош. Ты поверил Стасу — человеку, который годами манипулирует тобой и твоим чувством долга, порой ни в грош не ставит твоё мнение, а не Арсу, который, напомни, хотя бы раз делал тебе что-нибудь плохое? Антон, ты хотя бы смотрел это интервью? Потому что я смотрел. И разговаривал потом с Арсением. — Нет, зачем? — Антон помнит, что он тогда не решился посмотреть именно потому, что боялся для них с Арсом ситуацию усугубить. — Затем, Тох, что Арс не дал там ни одного прямого ответа, а вопроса про ориентацию не было вовсе. И он весь выпуск потрясающе отыгрывал заинтересованность в Ксюше, которая ведущая. Восхитительная попытка в каминг-аут, тебе не кажется? Антон молчит. — И, кстати, если тебе интересно, к Яне на съёмках «Студии Союз» он тоже клеился только чтобы тебя, блять, успокоить. Он даже в ссоре о тебе, идиоте, заботится! Шаста последняя фраза цепляет. И он наконец может сформулировать почему. — В этом тоже проблема, Дима! Его забота. Тебе не кажется, что он перегибает? Ему годами хуёво, а я не в курсе... Он не доверяет мне вообще. И как я могу научиться его понимать в такой ситуации? Почему он хочет, чтобы я принимал решения, не зная всех вводных? Я позволял ему молчать и не говорить о чём-то потому, что считал, что так ему проще. А сейчас я сталкиваюсь с последствиями его замалчиваний, и я, блять, да, не знаю, что с этим делать! — Антон наконец находит основную проблему. Ту, что сжигает его изнутри уже месяц и не даёт взглянуть на всё трезво. — Насколько я понимаю, про то, что его семья о вас знает, ты узнал неслучайно… Так что он пытается. Точнее, он, кажется, попытался начать делиться с тобой, — Дима хотел бы и тут Шаста отругать, но всё же он и сам тысячу раз говорил Арсу, что ему стоит быть откровеннее. — А, блять, помягче способ найти, чем спросонья огорошить меня этим, он не мог?! — Антону обидно, что пиздец. Он, может, совсем по-другому отнёсся бы к ситуации, если бы не считал, что информацию получил по недоразумению. — Он не умеет по-другому, Тох. Но… он учится? Просто помоги ему. Дай понять, что он может открыться тебе и не оказаться сбитым с ног. Если ты сам считаешь, что заслуживаешь доверия, — осторожно добавляет Дима, потому что он сам в свете последних событий не смог бы дать однозначного ответа. Антон вздыхает. Считает ли он, что ему можно доверять? Он не уверен, но он точно знает, что он хочет стать человеком, которому Арс сможет доверять. А значит, можно попробовать начать с малого. — Мне нужно ему позвонить, — он тянется к телефону. — Постой, — Дима осторожничает. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Да? — Арс сегодня был в студии. И слышал… ну, всю твою тираду, кроме последней фразы, — Диме правда жаль. — Что? — у Антона внутри что-то обрывается. — И уже четыре часа не отвечает на мои звонки и сообщения. По ощущениям, он закинул меня в чс. И я полагаю, что это не я проебался. — Тогда я тем более срочно должен с ним связаться... — Шаст подскакивает и тянется за вещами. Если Арс ещё не смотался в Питер, значит, он у Серёжи. Или сразу ехать в Питер?! — Я не думаю, что это хорошая идея, — медленно выговаривает Дима. — Что? Почему? — Антон застывает в проходе. — Потому что сейчас ты на эмоциях и очень хочешь извиниться. А пару часов назад ты на эмоциях готов был послать его нахуй. Шаст, я честно не знаю, насколько сильно ты успел испортить ваши отношения, но я уверен, что больше твоих перепадов настроения Арсений не выдержит. Поэтому, пожалуйста, не приближайся к нему на километр, пока ты не разберёшься, что у тебя в башке происходит, ладно? Я знаю, что ты не желаешь ему зла, но, пожалуйста, прислушайся ко мне. Антон садится обратно на диван. — А ещё я думаю, что Арс, конечно, очень мало говорит, ты прав, но самые важные вещи обычно можно понять и без слов. Ты сейчас, кажется, больше не злишься на него? Вот и подумай, заканчиваются ли твои косяки на сегодняшнем выпаде и недоверии до этого. Потому что даже мне очевидно, что ваши проблемы начались раньше. Тем более, что у тебя сейчас не будет времени, считай, у тебя же съёмки вот-вот начнутся, а Арсению, полагаю, нужно будет именно твоё время. Дима встаёт и направляется к выходу. — Ладно, Антон, полагаю, тебе есть о чём подумать. Я пойду, — он уже почти выходит из квартиры, когда оборачивается: — Я верю, что, если ты захочешь, у тебя всё получится.***
Арсений добирается до своей квартиры в состоянии, близком к истерике. Ему тяжело настолько, что он закидывается феназепамом: это сильное успокоительное, его просто так не купишь, но у Арсения, к сожалению, это не первый в жизни припадок. Когда-то ему уже было так же тяжело поверить в реальность происходящего. Тогда он надеялся, что больше с ним такого не случится, но жизнь, как всегда, распорядилась по-своему. Арс медленно сползает на пол прямо рядом с аптечкой и старается равномерно дышать. Таблетки скоро помогут, он знает, нужно просто немного потерпеть. В конце концов, Арсений засыпает на полу, так и не сняв верхнюю одежду.***
Вообще говоря, Арсений был готов к тому, что это утро станет худшим в его жизни. И оно определённо не лучшее: хотя бы потому, что у него затекли вообще все части тела. Однако всё не так уж и плохо: он не чувствует внутри дыры, которая начала образовываться вчера. Она наверняка всё ещё на месте, но заполнилась похуизмом. И Арсения это устраивает полностью. Он знает: однажды ему это аукнется. Он знает, что его психика просто защищается. Он понимает, судя по всему, он этих эмоций сейчас не выдержит. Он годами учился доверять себе. И если его организм решил защитить его таким способом, то он не будет сопротивляться. Ему не хорошо, нет. Но ему нормально. Он не злится, не обижается, он не страдает. И, если бы у него оставались чувства, он бы смог всему этому порадоваться. Арсений проживает день, затем другой. Подсознательно он ждёт, когда наконец сорвётся, но этого не происходит. Так что на n-ый день он даже смотрит «тот самый» выпуск ЧБД, а потом и вовсе делает пост с «рекламой того, что было дальше». И внутри него всё ещё ничего. Арс переживал, что не сможет выдержать личного присутствия Антона, но после этого эксперимента думает, что, возможно, он ушёл в настолько глубокий отказ, что и реальный Шаст не сможет его стриггерить. Арсений ездит то в Краснодар, то в Москву, участвует в съёмках сразу двух фильмов. И абсолютно не общается ни с кем из команды «Импровизации» — и ему нормально. Однажды ему звонит Серёжа, и Арс даже находит внутри себя слабую, но радость: он соскучился. — Привет, — просто начинает он. — Арс! Ну ты даёшь! Мне Димка уже трубку оборвал, говорит, ты пропал, на звонки не отвечаешь. У тебя всё нормально? — Серёжа переживает, и это тоже немного приятно. — Я нормально, да, — Арс не врёт ни секунды. Пожалуй, это единственное слово, способное описать его состояние честно. — Я обязательно отвечу Диме, не переживай. Просто для меня здесь пока лучше. — Арс, давай я приеду? Я же знаю, что что-то произошло. Ты тогда так внезапно уехал. Ты где сейчас вообще? У тебя вроде съёмки в Москве? — Да, в Москве тоже, но сейчас я в Краснодаре. Не нужно приезжать, я пока… пока не готов ничего обсуждать, — Арсений только на секунду представляет себе, как он рассказывает Серёже обо всём, что он пережил, и чувствует отторжение. — У меня тут куча зелени вокруг и хорошая погода, а ещё я снимаюсь в кино! Всё будет в порядке. — Я уж надеюсь. Я на связи, Арс. Не теряйся, мы все переживаем. — Прям так и все? — Арсений не может сдержать язвительности. — Это риторический вопрос, не стоит отвечать. Я пойду, Серёг, скоро камера-мотор и вот это вот всё. — Арс, тут через неделю уже начинаются съёмки «Команд». Ты же приедешь? — это не должно быть вопросом, но в голосе Матвиенко действительно слышны сомнения. — Конечно. Не переживай, все наши проекты для меня всегда будут в приоритете. — Я и не об этом переживаю, ну ладно. Удачи тебе. — И тебе, Серёнь. Арс кладёт трубку и действительно идёт сниматься. Когда-нибудь всё будет хорошо, а пока ему и так нормально.***
Антон честно следует совету Димы и пользуется теми двумя неделями, что есть в его распоряжении. Времени, правда, практически нет: через эти самые две недели начнутся съёмки его шоу. Ему двадцать девять лет, а он станет ведущим шоу на ТНТ — одна мысль об этом может вскружить голову! Антону, например, ещё как кружит. Подготовка всех подводок, декораций, площадки, музыкального сопровождения и света — всё идёт полным ходом. Однако как минимум раз в день, Шастун про Арса вспоминает. Дима сказал, что не стоит пока лезть со своими извинениями, и он согласен: по крайней мере потому, что сам считает, что этот разговор обязательно должен состояться лично. А ехать сейчас куда-то и вылавливать Арса, который заблочил его везде, где только мог (это Антон всё-таки проверил), у него нет возможности. Так проходят две невероятно нервные и суматошные недели. Последние три дня вообще адище: Антон, Дима, Стас, креативная группа и все участники выкладываются на сто процентов. А потом Шасту вместе с ребятами нужно решать, какие команды отправятся домой. И всё это трогает его до глубины души: он так привязался ко всем ребятам, что воспринимает это как что-то очень личное. Напряжения добавляет ещё и ситуация с фандомом. Зинченко устроил какой-то фарс в инстаграм-аккаунте «Команд», в результате чего ребята решили, что всем плевать на их мнение, и, возможно, это могло повлиять на рвение фандома на съёмки: на семнадцатое число зал никак не собирается. Антону нервно. Он с лёгкой надеждой ждёт: вдруг перед первым съёмочным днём Арс напишет? Однако понимает прекрасно, что это вряд ли. Во-первых, тот, вероятно, безгранично зол, а во-вторых, он на съёмках фильма. Или даже двух. Антону тяжело следить за аккаунтом Арса в таком режиме, тем более, что тот заблочил его и в инсте. Единственное, что никак не даёт Антону покоя, это несколько фраз, которые он вспомнил, когда начал по частям восстанавливать их диалог. Тогда в пылу ссоры Арс кинул что-то про «сломанную куклу» и про то, что Серёже потом придётся его собирать. Кроме того, и сам Матвиенко однажды говорил что-то подобное. Антон понимает, что что-то упускает, поэтому решает, что в первый съёмочный день, когда ещё не будет Арса, он обязательно спросит у Серёжи, о чём шла речь. Первый съёмочный день проходит интересно: Антон на пару с Позом и Дусмухаметовым умудряются застебать Матвиенко, который не может справиться с планшетом, где всего-то три кнопки. Команды «Разные» и «Лютые» впервые играют со счётом в пользу «Разных», и капитан «Лютых» практически выбегает из павильона, хоть эта игра ни на что и не влияет. А сам Шаст волнуется так сильно, что срывает голос на первом же моторе, который, кстати, тестовый и в телик не пойдёт. Времени ни на что категорически не хватает, и Антон еле успевает поймать Серёжу перед отъездом того. — Серёга! Стой! — Чего тебе? — Серёга явно настроен чуть менее дружелюбно, чем был в зале. — Я… Мне надо узнать, — Антон даже слегка запыхался: павильоны в Main Stage всё же в разы больше, чем в Главкино. — Тогда, на съёмках «Союза», ты говорил о том, что наши с Арсом отношения — это твоё дело, потому что тебе его потом собирать. Что ты имел в виду? — Ты не хочешь этого знать, — немного сурово отвечает Матвиенко. — Что? И ты туда же? У Арса научился решать, как мне будет лучше? — Шаста больно пронзает чувство дежавю. — Я бы на твоём месте был очень осторожен в саркастичных высказываниях, Тох, — Серёжа тона не меняет. — Если ты действительно хочешь знать, что произошло, спроси у Арса. Но до окончания съёмок я бы не советовал тебе в это лезть. И что-то в интонациях Серёжи заставляет Антона к нему прислушаться.***
На второй день съёмки Антон чувствует себя уже намного увереннее. Он понял, что не нужно пытаться перекрикивать музыку, а ещё, что под «Remember the name» Майка Шиноды и в свете красных софитов он выглядит невероятно круто. Он надеется, что это добавит ему пару очков во время разговора с Арсом: тот приезжает сегодня в середине дня и должен остаться на две игры. Разговаривать на ходу и между играми Антон не хочет, но, может, получится после съёмок? Арсений, наконец, приезжает... и выглядит сногсшибательно. У Антона от мыслей о том, что тот может его не простить, болезненно сосёт под ложечкой. Арс слегка опаздывает, так что сразу по приезде его тащат гримироваться, поэтому с Антоном они успевают разве что обменяться взглядами. И, на удивление, Шаст не замечает в этом взгляде злости. Теплоты, правда, тоже как будто нет, но… Но Антон предпочитает видеть хорошее. За весь день у них так и не находится возможности поговорить, хотя во время самих съёмок Арс даже поднимается к нему на сцену и говорит на ухо, что у него всё получится. Правда, спустя тридцать секунд к ним на сцену выбегает Стас и разгоняет их по разным углам. А Антон не знает, как реагировать: если бы Дима не сказал ему, что Арс слышал его тогда, он бы в жизни не догадался. Вообще Шастун старается не слишком заморачиваться: если всё хорошо, он будет только рад, но это Арсений, а значит, Антон на всякий случай предполагает подвох. Сразу же после съёмок им нужно устроить «разбор полётов»: что было хорошо, что плохо, что стоит поправить. Обычно Арсений всегда дожидается его, но в этот раз Антон замечает, как тот сразу вызывает себе такси и, не прощаясь, уезжает. То же самое происходит и в третий съёмочный день. Арсений на съёмках ведёт себя невероятно мило и доброжелательно, а вне павильона просто исчезает. Однажды Шасту удаётся поймать его в коридоре, но всё, чего ему удаётся добиться, это «Потом, Шаст, после съёмок». И на четвертый — последний — день Арсений точно планирует так же тихо смыться, как и до этого. Однако на то он и последний день, что обсуждать что-то после уже бессмысленно: что отсняли, то отсняли, что уж тут, поэтому Антон выбегает на парковку как только, так сразу. Он знает: с Арса станется уже заказывать себе такси в аэропорт, чтобы уехать, а затем исчезнуть с радаров до начала съёмок «Импровизации». И, пусть это будет уже всего через две недели, Шаст больше ждать не готов. Кроме того, он сейчас счастлив и хочет решить все свои проблемы разом. — Арс! — окликает Антон его, замечая на парковке, а тот поворачивается невероятно медленно, явно нехотя. — М-м? — всё, что выдавливает из себя Арс. Шаст искренне пытается найти в его глазах обиду, злобу или тепло, влюблённость — хоть что-то, но там пусто. Антон впервые за эти дни пугается. — Нам надо поговорить, — Антон точно знает: «Надо». — Не думаю, — обычно живое лицо Арса остаётся непроницаемым. — Почему? Думаешь, нечего обсуждать? — Нет, думаю, что нет смысла что-либо обсуждать, — тон у Арсения настолько равнодушный, что с каждым его словом паника Антона только увеличивается. — Почему? — он и правда ничего не понимает. — Ты правда ещё не понял? Что ж, выходит, не такой уж и дерьмовый я актёр, — грустная улыбка всё же касается губ Арсения. — Антон, между нами всё кончено. У Шастуна сердце пропускает очередной удар, но он надеется, что Арс просто мстит. Это ещё ничего не значит. — Я знаю, что я виноват, Арс! Пожалуйста, просто дай мне объясниться! — Антон знает, что звучит жалко, но ему всё равно. — Шаст. Я могу только поздравить тебя. У тебя своё шоу. И это великолепно, — Арс на секунду останавливает взгляд на глазах Антона, а на его губах появляется почти что гордая улыбка. — Ты прекрасен в роли ведущего. И я надеюсь, что всё это стоило… меня. У Антона в груди всё сжимается в комок. Он видит у Арса в глазах только равнодушие и, наконец, понимает: сейчас всё всерьёз, это всё не шутка. — Пожалуйста, — он и сам знает, что это бесполезно. — Пожалуйста, Арс. Прости меня. — Мне просто больше нечего тебе предложить. У меня ничего не осталось, — Арс растерянно пожимает плечами. — Извини, меня ждёт такси. Арсений разворачивается и уходит в сторону подъехавшей машины, так ни разу и не обернувшись. Антон остаётся на парковке. Там, в павильоне, куча алкоголя: у них ведь сегодня праздник. И он искренне рад, что сегодня никто не спросит у него, почему он хочет напиться до беспамятства.