Не нужен

      Арсений спокойно переживает обе технички. Со второй всё совсем хорошо: Антон, кажется, сдался. Может, конечно, решил дать ему время, чтобы остыть, но если и да, то Арсу придётся его разочаровать: он не остынет. Разве что как труп. Ну, остывший труп, знаете? Так же говорят? Арсений не уверен, но сам у себя сейчас с трупом ассоциируется отлично, так что… В каком-то смысле, у Антона есть надежда.       Единственное, что Арсения мучает, так это осознание того, что рядом с Шастом ему сложно. Несмотря ни на что, ему безумно хочется его касаться. На него хочется смотреть. И каждый раз эти желания болезненно отдаются где-то внутри. Арс Антона любить больше не хочет. Поэтому в очередной раз сдерживается и душит даже те слабые отголоски эмоций, которые пытаются пробиться. Попов старается не задумываться о том, что будет на съёмках, где рядом с Антоном нужно будет провести не три часа, а три дня по двенадцать часов.       За несколько дней до съёмок Арс получает раскладку для всех игр, которые будут снимать: они с Антоном вдвоём участвуют всего лишь в трёх. И это минимум. Настолько безжалостен к Артону Стас не был ещё никогда. В смысле, да, Артон он ненавидел всей душой всегда, но Арса с Антоном в пару всё равно ставил, признавая, что они отличная команда, у которой почти всегда выходит смешно. Что ж, если теперь у Шеминова с Шастуном одна паранойя на двоих, то в кой-то веки Арсений от этого выигрывает.       Но из вредности, конечно, всё равно подливает масла в огонь: записывает сторис с чуточку гейским подтекстом:       «Любовь — это пилить ногти, а не его», — гласит текст из маски «Love is…».       «Его… Приехали», — добивает Арсений.       Попов старается не думать ни об Антоне, ни о предстоящих съёмках, ни в целом… Старается вообще не думать. Но мысли преследуют его, не отпуская ни на минуту. Он снова плохо спит. И плохо ест. С лёгкой апатией замечает, что любимые вещи начинают на нём висеть. А каждый чёртов пост в твиттере с его фотками с техничек сопровождается комментарием о том, как же сильно он похудел. Твиттер вообще расстраивает, ни капли не помогает: Арсений ставит под смешной фоткой с Димой хэштег «яберуша», а твиттер добавляет «стуна». «Я беру Шастуна». Арсению не нравится. Он ничего такого не думал. Наверное.       У Арса постепенно сдаёт защита. Он уже что-то чувствует. Но он до последнего отказывается это признавать. И опять проигрывает.       Они с Димой едут вести «Студвесну 2020», и Шаста с ними нет, а Арс начинает со сцены вещать о том, какая шикарная у него улыбка. И это так больно бьёт по нему: потому что, ну, почему? Что должно произойти, чтобы он отказался от него? Почему его чувства растоптали, а он всё равно видит перед глазами эту чёртову улыбку? Арсений начинает чувствовать, но ему не нравится. Потому что чувствует он ненависть к себе. Нельзя быть таким бесхребетным. Нельзя позволять себя доводить до отчаяния. Даже человеку с такой улыбкой и такими глазами.       Арсений сидит в своей комнате и тупо смотрит в стену, когда в дверь стучат.       — Да? — кто бы там ни был, Попов не слишком рад: ему бы покоя.       — Это Поз, — слышится из-за двери. — Пустишь?       Арсений пускает, потому что, ну, какие варианты?       — Как ты? — до этого момента они не разговаривали ни о чём из случившегося. Дима вёл себя до безумия тактично, не напоминая Арсу об одном из самых худших дней его жизни. Но всё хорошее однажды заканчивается.       — Так себе, — Арс в последнее время даже каламбурить на ходу перестал: нет сил. Врать — тоже.       — Арс, когда ты ушёл тогда в студии… Ты услышал не всё, — Попов видит, что Дима хочет продолжить, но явно опасается реакции, так что ждёт хотя бы молчаливого одобрения.       — Избавь меня, пожалуйста, — «Но не дождётся. Что ж, мы не всегда получаем того, чего заслуживаем. Как жаль».       — Арс… Он тебя любит, ты же знаешь, — Арсений «знает», а вот Поз не знает многого. Слишком многого.       — Дима. Ты прекрасный друг. И для меня, и для Антона, — Попов знает, что его злость предназначена не для Позова, поэтому старается подбирать слова. — Но сейчас ты ничем не сможешь нам помочь. Я не хочу знать, что потом говорил Антон, потому что я всё ещё его люблю. Но я не хочу. Мне не нужна такая любовь, — Арс жалеет, что рядом нет алкоголя, но, с другой стороны, и хорошо, а то так и до алкоголизма недалеко. Нужно справляться самому. — Я думаю, что мне в тот день не стоило приходить на студию, потому что уже до этого всё было понятно. Антон хороший парень, но он меня не стоит. У меня нет сил даже ненавидеть его, а стоило бы. Хотя… стоило ли? В смысле, он же любит как умеет. Просто я думал, что меня это устраивает. Не устраивает. Больше — нет.       — Блять, Арс. Что он сделал? — Поз, кажется, в ужасе. Арс тоже. В ужасе последние несколько месяцев. Этот кошмар теперь — его жизнь. И он всё ещё его любит, господи…       — Ничего, Дим. Он просто ничего не сделал. В очередной раз не услышал, не понял, не приехал. Просто я закончился, — это факт. Хотя сейчас Арсений был бы счастлив, если бы Поз назвал его «драма квин» и объяснил, почему всё не так уж и плохо, и он просто развёл трагедию на пустом месте.       Но Дима молчит.       Поз сидит неподвижно ещё несколько мгновений, а затем просто обнимает Арса со спины и надеется, что тому полегчает хотя бы немного.       С утра Попов понимает, что не помнит, когда Дима всё-таки ушёл, но он наконец-то проспал больше пяти часов за ночь.

***

      Съёмки начинаются, и всё проходит сильно лучше, чем думал Арс. Здесь кажется, будто ничего и не было. Люди по-прежнему в восторге от «Импровизации», встречают его так тепло… и это приятно. Это греет. Арсений соскучился. По этой атмосфере, по играм, да даже по Паше Воле. Арс всегда относился к нему хорошо: мало того, что тот профессионал своего дела и просто приятный человек, так он ещё и умудрился заметить взаимное притяжение между Поповым и Шастуном с первого взгляда. И, несмотря на грустную концовку этой любовной истории, Арсений своего отношения, конечно же, не меняет (ведь Паша однажды сказал «Не меняйте»...). К тому же, Арс всегда по-доброму завидовал Паше: у него была любовь, о которой он не стеснялся рассказывать всему миру. Арсений тоже так хотел. Чтобы он сам мог вот так прийти в любую передачу и сказать: «Я люблю Шастуна», а Шаст бы на своих недоинтервью рассказывал не о «немедийной личности», а о нём. Но. Арс переживает. Первый же мотор, а у них с Шастом будет совместная игра. Ещё и Дима слишком за него переживает и в «Вечеринке» после того, как его персонажа отгадали, начинает подсказывать других. Арсения это бесит. Он не умственно-отсталый, господи. И его когнитивные способности не пострадали.       Шаста он оставляет напоследок, хотя рад был бы избавиться как можно раньше, но у того явно самая путаная роль. Или же Арсу сложно уловить его подсказки, когда он старается на него не смотреть.       Но, так или иначе, все персонажи отгаданы, и можно идти дальше.       Всё идёт неплохо, пока не начинается «Внутренний голос», в котором, да, Арс и Шаст играют вместе. У Антона абсолютно нелепый костюм богатыря, и это, спасибо, Вселенная, отвлекает. Но у Попова всё равно не получается сосредоточиться и играть как раньше. Во-первых, сначала они с Шастом на пару напрочь забывают о сути игры и не дают гостю возможности вставить «мысли». Во-вторых, Арс должен признать: местами его умственные способности всё же пострадали. Или это вредность? Азамат несколько раз вкидывает «тик-токеров» в локацию со Старой Русью, а Арсений полностью игнорирует это, подменяя «половцами» да «печенегами». Как партнёр по импровизации для Антона он сегодня тоже не состоялся: тот предлагает линию с отравлением, а Попов, против всех правил, которые когда-то они придумывали самостоятельно, отказывается принять ход Шаста и делает вид, что просто подавился. Потом Азамат вкидывает мысль о том, что богатырь на самом деле девушка, и Арс не может себе отказать в возможности прикоснуться к нему.       Это не для него.       Так нужно для игры.       Они, наконец, заканчивают. И Арсений вынужден признать, что они всё ещё отличная команда. Он даже не пытается скрыть от себя, что пытался саботировать их партнёрство, но даже это им не помешало.       Второй мотор они записывают с Джони. Здесь нет совместных импровизаций, так что всё проходит хорошо. И Арсений даже заставляет себя немного расслабиться. А потом приходит Хрусталёв, и всё летит к чертям.       Они начинают с «Талант-шоу», и Митя придумывает восхитительный талант: целоваться. Проблема только в том, что его партнёр — Серёжа, а поэтому всё оставшееся время они обсуждают поцелуи между мужчинами. Шаст «по правилам» должен быть ребятами недоволен. И он хорошо отыгрывает свою роль, пока не перегибает:       — Ну это же не талант! — орёт Шаст. — Пососаться с мужиком может кто угодно! В этом нет ничего особенного! Кто угодно так может!       Абсолютно все в этом зале уже знают, что будет дальше. Постепенно доходит и до Антона.       — Прямо каждый? — интересуется Хрусталёв.       — Нет! Я не это имел в виду! — Шаст понимает, что сам себя загнал в ловушку.       — Ну так… — начинает Серёжа и многозначительно смотрит то на Арса, то на Шаста.       Арс никогда бы не подумал, что будет благодарен мужчине, который поцелует Шаста, пусть и в щёчку, но он благодарен: эта нелепая ситуация, наконец, закончена. Кажется, с минимальными потерями.       Арсений плохо запоминает, что говорит Дима, потому что готовит речь. В защиту ЛГБТ-отношений. Это, безусловно, вырежут, ну и что. В зале больше ста человек, и это уже не так уж и мало.       Ему надо обосновать, почему он пропускает этот дуэт дальше, и он всего лишь это делает:       — Вы знаете, я в поцелуях эксперт. Поэтому ваш поцелуй с членом жюри мне не очень понравился. Всем же известно, что главное правило — это закрыть глаза во время поцелуя. А вот когда вы его целовали, он смотрел на меня, — Арс не врёт. Шаст действительно смотрел. И ему нужно об этом сказать, да. — Так что это было не идеально. Но, что уж тут, я считаю, что любовь прекрасна во всех её проявлениях. Даже если это любовь между двумя мужчинами. Так что… вы проходите дальше!       Мотор начинается интересно.       У них после — телефонный разговор. И Арса уже несёт. Гулять так гулять!       — Возьми эклеров, — записывает Хрусталёв на диктофон.       — Мить-Мить, тут очень шумно! "Трахни кавалеров"? — отыгрывает Арс.       — Арсений, я прям не сомневаюсь, что ты выполнил бы и первое задание, — добивает Паша.       Дальше «Новости», и в этот раз чудит уже Антон. Они сидят слишком близко. И у Антона роль явно замешана на сексе, иначе Арс не может дать объяснений тому, что Шаст пытается отдрочить свой галстук. А ещё он не может дать объяснений тому факту, что Антон начинает отыгрывать гея, хотя, судя по реакции зала, в роли этого нет.       — Ну вот захожу я в лифт, — начинает Антон. — А там такой красивый молодой человек, да как назвал меня «Голубчик». И понеслась.       У Арса пока понеслась только кукушка.       Потом Шастун в пылу отыгрыша палит слово из роли Серёжи: ключевое, кстати, слово «кастинг». И Арсений понимает, что прощается с крышей в этом зале не он один. Шаст, судя по всему, тоже дуреет от их близости.       — Вы знаете, коллега, сложно побороть себя, когда присутствует желание, — Арсений понимает, зачем Шаст это говорит, но это всё равно… это всё равно вызывает такую бурю противоречивых эмоций, что ему немалых усилий стоит собрать мозги в кучу. Но вот заканчиваются и «Новости». И Арсений действительно расслабляется: дальше уже никаких прямых взаимодействий, можно выдыхать.       В конце концов, остаётся всего одна игра: Дима с Серёжей страдают в локации «Шокеров». Прекрасная, кстати, локация. Там был смешной бобёр, которого Арс вырядил в Димины очки и усадил на его место. Чем не новый Поз?       Арсений ловит себя на мысли, что хоть он и дурачится на публику, ему и правда немного весело. Сейчас он сидит рядом с Шастом, и это не так уж и плохо? Может, у него получится пережить эти съёмки? Было бы здорово.       Наконец, ребята угадывают всё. Они всегда смешные, но сегодня — было особенно хорошо. Даже Арсу это очевидно.       — Молодец, Серёжа, — начинает Паша. — Столько шуток нашутил, прям как будто Арсений одолжил тебе свой мозг.       — Одолжил! И даже знаю, как его вернуть обратно. Через соитие! — Арс делает изящный референс ко всей игре ребят, где целитель в роли Серёжи предлагал таким образом лечить от всех болезней.       Паше такой ответ нравится:       — Через соитие, говоришь? Что ж, я даже знаю одного человека девяносто первого года рождения, который не откажется, да, Шаст?       Шаст смеётся. И Арс бы посмеялся тоже, но эта шутка настолько про них «раньше», что это уже удар ниже пояса. Арс заигрался. Позволил себе расслабиться и где-то глубоко внутри на секунду представить, что у них всё — как раньше.       Арс уезжает со съёмок один, и, пока он едет в машине, он снова возвращается в своё изначальное состояние. У него сейчас вся жизнь — чёртовы шокеры. Угадай, что «нельзя», пока ты не стал эмоциональным инвалидом. Нельзя любить. Нельзя неосторожно шутить. Нельзя говорить. Нельзя показывать, что чувствуешь. Нельзя, а то тебе разобьют сердце. Арсения этот съёмочный день поимел. Но впереди ещё два.