Не нужен

      Шастуну так плохо не было не то чтобы давно: ему так плохо не было вообще никогда. Но он уверен, что его боль — часть того, что ему получилось забрать у Арсения, так что он ей рад: проходи, располагайся, нам с тобой теперь придётся жить вместе.       Антон позаботился об Арсении настолько, насколько смог, теперь пришло время подумать о себе. Хотя, откровенно говоря, он всё же сделал это заранее.       — Дим, — начинает Шаст несколько дней назад, — а если я попрошу, ты достанешь мне сильный обезбол? Только без вопросов, — Антон наблюдает, как Поз хмурится. — Пожалуйста, — добавляет он.       — Без вопросов нельзя, Шаст, — Позов не скрывает во взгляде подозрений. — Хотя зависит от того, насколько сильный тебе нужен. Что болит?       — …Пока ничего. Просто… Пожалуйста, Дима, — Антон пытается сделать максимально жалостливые глаза. — Представь, что на съёмках я, ну не знаю, сломал ногу только так, что кроме меня никто этого не видит. И мне нужно, чтобы никто об этом не узнал.       — И кому собрался ногу ломать? Это я так, дозировку уточнить, — это сарказм и это очевидно, но Антон стоически игнорирует сей факт.       — Себе. Ты поможешь?       — Антон, ты понимаешь, что обезболивающее такой силы — это наркотик? От одной таблетки трамадола в целом ничего не будет, но это ни разу не шутки.       — Понимаю. Но это очень важно.       — Мелкий ты пиздюк, Шастун. Один раз. Один, понял? И не дай бог я узнаю, что ты просишь меня не за себя. И я достану тебе ровно одну таблетку, не больше. Хватит на часов шесть, а потом станет ещё хуже, чем было, — Дима берёт паузу и задумывается. — Как я и сказал, поищу трамадол: он, хоть и наркотик, зато не даст эффекта эйфории. Будешь вести себя как обычно, голова, правда, может кружиться. Но каких-то препаратов такой силы вовсе без побочек я тебе не назову и уж тем более не достану.       — Спасибо, Дим. И за то, что не задаёшь лишних вопросов — тоже, — это чистая правда.       — Я очень надеюсь, что не пожалею об этом, Антон.       Это было всего лишь позавчера, а теперь Антон надеется, что об этом не пожалеет он сам, и выпивает таблетку. Скоро должна подействовать, осталось немного подождать. Антон возвращается в гримëрку.       Арсений выглядит уже неплохо: гримëры стараются. Но глаза по-прежнему припухшие и красные. Антон протягивает Арсению бутылёк.       — Что это? — Арсений удивлён, но, что хорошо, уже спокоен.       — Капли. Я подумал, что ты наверняка будешь переживать, что кто-то решит, что ты… что у тебя были слёзы, — Антон и сам не знает, почему он избегает слова «плакал». Оно кажется ему слишком личным, слишком интимным? Возможно, у Шаста сейчас есть и какие-то эгоистичные мотивы: эти слёзы были для него, он хочет оставить всё произошедшее только между ними. И, к сожалению, гримёрами. — Они уберут красноту, если ты хочешь.       — Спасибо. Хочу, — просто, без каких-то вывертов — Антону очень нравится эта новая искренность.       Шастун кивает и молча выходит. Ему тоже нужно подготовиться. В выпуске с Бузовой они с Арсом вместе во вращающейся комнате, и, если честно, Шаст думал, что у Арсения рванёт крышу именно после этого, но, как говорится, мы предполагаем, а неуравновешенная психика — располагает.       Оля в итоге опаздывает, так что гримёры десять раз успевают поправить и Арса, и Шаста. А таблетка Антона успевает подействовать. Но он всё равно не в восторге, когда Оля устраивает им сюрприз и предлагает станцевать танец под её новую песню. Антону уже совсем не больно, но он на всякий случай не делает слишком резких движений.       Они играют в «Телефонный разговор», и Шаст радуется: Арсений шутит без всяких психов, просто и легко, выходит и говорит, что приходит в его сумасбродную голову, не парясь, что скажет что-то не то. «Наконец-то», — выдыхает Антон.       Дальше — «Опоздание». И это уже совсем прекрасно, ведь здесь Арс не просто шутит — он шутит над ним. «Шаст писька» красуется на бумажке на столе у Антона, и это так смешно, что Шастун на пару секунд теряет роль, разражаясь приступом смеха (хотя, конечно, нельзя исключать и того, что это таблетка слегка мешает ему держать себя под контролем). Это хорошо. Может, у них с Арсением получится… подружиться? Для начала, после всего произошедшего, это было бы здорово.       «Если ты не голубой — подрисуй вагон-другой», — читает Антон, и он уже почти счастлив. Он не может знать, хочет ли Арс этим показать своё отношение лично к нему или же просто наконец позволяет себе творить то, что захочется, но его устраивают оба варианта.       На «Талант-шоу» Антон понимает, что начинает слегка подглючивать, поскольку ответы придумываются слишком долго, хотя его «роль» в этой импровизации до безумия однообразная. Именно это в итоге и помогает ему не посыпаться окончательно. Это, и мысль о том, что дальше — «Вращающаяся комната».       Они на несколько секунд остаются одни за декорациями, пока ещё не вышли из двери вращающейся комнаты.       — Ты уверен, что справишься? — Арс не может знать, что Антон выпил обезбол, так что его переживания понятны. Хотя кто знает, может, это просто вежливость?       — Со мной всё в порядке, не переживай, — Шаст мягко пожимает плечами и берётся за ручку двери. — Готов?       — Хватит там сосаться, выходите! — орёт Паша из зала.       — Готов!       Они входят.       — Арсений, ты хочешь сделать предложение своей девушке. Антон, ты опытный друг, — «Какая ирония», — думает Антон.       Шаст очень надеется, что Арсений не будет играть в акробата, но… «Это же Арс». Антон впервые сам здесь вместе с ним: до этого он мог только наблюдать за происходящим со стороны и переживать, что Арсений всё-таки ёбнется. Это, кстати, не изменилось.       Шастуну страшно, но, опять же, «Это же Арс, он очень сильный и выносливый», —думает Антон.       А потом нога Попова застревает в барной стойке, и тот зависает на высоте, беспомощно пытаясь выдернуть ногу. Антон подскакивает и пытается помочь.       — Арсений, ты в порядке? Не ударился? — голос «сверху».       — Сейчас Антон мне скажет, — отвечает Арс.       Антон сказать ничего не может, может только помочь выкарабкаться. У него самого голова кружится безумно, он и сам боится этих декораций, а Арс же сильный, Антон так долго в это верил, что его сейчас накроет особенно сильно.       Он внезапно осознаёт, что всё время, что они встречались, он только и думал о том, что Арсений — сильный. Он со всем может справиться, и у него всё получится. И в целом в этих мыслях нет ничего плохого, только вот Антон использовал их для того, чтобы даже не задумываться о том, нужна ли Арсу помощь, заранее решив, что тот откажется.       Шаст настолько удивлён этой мыслью, что сам оказывается в ловушке декораций: на барной стойке на высоте полутора метров. Благо, у него ничего нигде не застряло, так что с криками «У меня проблема!» он просто спрыгивает.       Арсений пытается вытянуть всю историю на себе, но получается с переменным успехом, пусть и смешно: он ругается на медведя, выдумывает текст для предложения, а у Антона получается только раскидывать лепестки роз, вставая так, чтобы голова Арса оказывалась где-то между Шастовых ног.       Антон очень сильно старается не терять нить повествования, но вот они уже ищут кольцо по всей декорации (видимо, оно выпало из коробочки?), а он не может вспомнить, зачем им вообще это кольцо нужно. У него в голове только: «Ему всё это время нужна была моя помощь, а я ни разу не подумал об этом, ни разу не заметил, насколько тяжело ему справляться со всем на самом деле».       Шастун приходит в себя и видит картину, от которой немного стынет кровь: Арс снова застрял на высоте и не знает, что делать. Он, кажется, хочет спрыгнуть, но здесь лежит Антон, и, во-первых, это опасно, а, во-вторых, если они упадут друг на друга, можно даже не сомневаться, что из выпуска это вырежут.       «Господи, да насрать», — проносится в голове Антона, когда он протягивает руки к Арсу, помогая ему сделать выбор.       — Прыгай!       Арсений спрыгивает так, что вся комната сотрясается. И Шастун соврёт, если скажет, что ни разу не испугался. Но историю нужно доигрывать! Антон замечает в руках Арсения кольцо: нашёл всё-таки. Точно, предложение!       — Да, ты победил! Я согласен! — выкрикивает Антон и тянется к кольцу, пока не замечает ошалелых глаз Арса.       «Точно, там же была девушка… Он же хотел сделать предложение своей девушке…»       — Сто-о-о-о-оп, хватит! — кричит Паша где-то далеко.       — Не парься, — вдруг говорит Арс, помогая Антону встать с пола. — Я сегодня проебался гораздо сильнее. И, в конце концов, если всё слишком плохо, Стас вырежет, ты же знаешь, — Арс спрыгивает с декораций и помогает спуститься Антону.       Шаст переживает вовсе не о том, что проебался, сказав «что-то, что не понравится Стасу», а о том, что он в принципе так сильно потерял сюжетную нить, но об этом он расскажет Арсу когда-нибудь «не сейчас». Пока что ему не до этого, и он просто радуется, что в грядущих мышеловках и шокерах он участвовать не будет.       Радуется, правда, не слишком долго. Антон честно любит Олю: она весёлая, она не против посмеяться над собой, но в момент, когда она не может сосчитать до четырёх и фигачит Арсения током практически рандомно, он немножечко хочет её убить. Арс, конечно, физически в порядке, но «Шокеры» в принципе не любит. Антон взбешён: Арсений умный, он сразу же предположил, что дело в длине фразы, и намеренно играл с этим, но Оля не справилась со своей задачей, так что Антону остаётся надеяться, что догадается Дима.       И Шаст в очередной раз получает повод немного повосторгаться Арсением: тот смог заметить в мимолётном жесте подсказку и всё-таки догадался самостоятельно. Но это только первое задание.       Благо, в остальных заданиях считать не надо, так что с горем пополам они снимают выпуск до конца. Есть время выдохнуть и прийти в себя.       Следующим гостем у них Лёха Смирнов. И Шастун мало что о нём знает, да и сейчас, даже если бы и знал, не вспомнил бы. У Антона все умственные усилия направлены на импровизации.       Антон честно старается не тупить. Но ему нужно отгадывать дурацкий предмет в «Колл-центре», и, конечно, он верит, что Арс там и сам со всем справится, но…       — А вы скажите: у вас охота, вторая охота или третья охота?       — Чего? — Дима подвисает, надеясь, что это побочка от таблетки, и она будет не слишком жёсткой, а не Шастун резко (нет) отупел. Антон понимает, что его снова заносит.       — Ну, я вам сейчас объясню, — и Шаст честно пытается выплыть, но куда ему. Становится только хуже.       — У вас капкан? — он предпринимает ещё одну попытку.       — Как капкан можно использовать по грибы? — Дима правда надеется, что Шастун не растеряет остатки мозгов до конца съёмок, но надежд всё меньше.       — … Ну поставил, он растёт-растёт и хобана, — «Хобана тебе будет после съёмок», — психует Поз и решает, что надо бы как-то всё это побыстрее.       — Отдел правильных предположений, Евгений, — Антон не сдаётся: — Скажите, у вас силок на кабана? — он замечает, как Арс и Серёжа удивлённо разводят руками. — Силок-силок! Я что-то неправильно…? Простите, я сейчас сверюсь с каталогом, — он сыпется, а это лишь первая игра.       — Отдел «Это называется «силки», и на кабана это не подходит», — зато Арсений с (над) ним шутит. И снова смотрит без агрессии. Это того стоило. И смешно же, ну.       Тем временем Дима пытается придумать, как бы увести ребят с темы оружия и навести на верные мысли. Бинокль — это же не только про охоту, но ещё и, например, про войну?       — Нет уж, раз вы сказали про охоту, то мы будем думать про охоту! — орёт Антон на слова Димы про «передумал», ведь для него сейчас физически невозможно перевернуть ход мыслей. — Что ж вы там такое заказывали для охоты?!       — Ну, я заказывал для охоты. Сейчас думаю пойти на войну! — Дима правда пытается помочь.       — У вас гарпун или нет, можете ответить? — но Антону не так-то просто помочь.       — А что это за войска, в которых нужен гарпун?!       «Всё. Очень. Плохо», — думает Дима.       — Ну… Война людей и рыб, — «Пиздец, Шастун, чтоб я ещё раз тебе что-то дал».       — А, это ты, грибник?! — «Пожалуйста, Антон, положи трубку и перестань нести чушь, нас спалят». — Король аллегорий! Ну-ка положи трубку, я с другим буду разговаривать! ...Война рыб и людей!       И Дима искренне радуется, услышав голос Арсения, пока не слышит его предположений:       — У вас там вëдрышко?       — Что, простите? — Дима предполагает, что, либо они обдолбались совместно, либо этот дурак таким образом пытается сделать тупизм Антона чуть менее контрастным.       — Ведро, ведруля! — …или он просто ебанулся.       Позов готов уже свихнуться от этого круговорота бреда. И даёт максимально очевидную подсказку:       — Я вас вижу! — говорит он, и, слава всем богам, хотя бы Серёжа ещё соображает. Совместными усилиями Матвиенко и одним ясным проблеском мысли Антона, бинокль наконец отгадан. Дима скрещивает пальцы, чтобы «сломанную ногу» Шастуна никто не заметил.       Как только игра заканчивается, Позов уводит Антона в туалет.       — Ты как? Ты ж вообще не соображаешь, Шаст, ëб твою мать!       — Я… нормально. Ща умоюсь, и всё будет в порядке, — и у Димы нет вариантов. У них дальше «Громкий разговор». И всё идёт неплохо, пока Антон не предлагает приклеить обои на краску.       — Это клей! — кричит он.       — Это клей? — переспрашивает Серёжа. И, кажется, он уже тоже подозревает, что у Шаста не всё в порядке. — Ну, бог вам судья.       «Новости» проходят неплохо ровно до того момента, как Шаст, отыгрывая одну из личностей, не предлагает Арсению раздеться.       — Проходите, раздевайтесь, снимайте штаны, — говорит Антон в лицо Арсу. Арс стойко держится, подумывая уже, правда, после мотора спросить, чем Антон обдолбался и не слишком ли это вредно.       Дальше всё снова налаживается, пока Шаст не решает, что лучшее объяснение слова «стрелка» начинается со слов «Крепость атакуют, посмотрите на стены», и набрасывается на Арсения, хватая его руками. Арс, кажется, настолько в шоке от поведения Шаста, что напрочь забывает, что ему в принципе что-то нужно отгадывать. (Он только что сказал, что полдень в шестнадцать, и Дима его не осуждает: он и сам офигевает от происходящего).       Общими усилиями Димы и Серёжи эту игру удаётся закончить.       Дима хороший друг, поэтому в последующих «Вращающейся комнате» и «Внутреннем голосе» он старается оттянуть одеяло на себя и Арсения. Так после выхода этого выпуска точно будут обсуждать не тупняк Антона, а их с Арсом шутки про поебушки. Возможно, это не лучший план, но единственный. А Дима сам притащил Шастуну эту таблетку.       Смирняга подкидывает во «Внутренний голос» провокационные фразы, и Позов не против. Арс, кажется, приходит к примерно таким же по выводам заключениям, потому что ключевое «Потрахаемся?» в итоге произносит он.       Они вконец тонут в гейской теме, поэтому Поз решает хотя бы немного выправить ситуацию и начинает сюжетную линию «жена-любовник», замахиваясь на Арсения клюшкой.       — Давай вот без этого. Наша сильная сторона — это мозг, — Арс и сам в это не верит.       — Нет, — Дима качает головой. — И это все уже поняли, — он уже немного задолбался отвлекать внимание от «Артонов» таким образом, но сегодня он точно должен. И тогда всё будет в порядке. По крайней мере, у Антона было целых две игры, чтобы снова поймать концентрацию.       Но Антон бы с этим не согласился. Очень тяжело сконцентрироваться в принципе, когда боль начинает возвращаться. Ему осталось продержаться одну игру, и это «Дебаты». И это лучшее, что могло бы быть: там ему будут лить в лицо воду, а значит, надолго выпадать в любом случае не получится. Кроме того, там можно поорать.       И Антон орёт. Ещё и от того, что Серёжа изначально пытается будто не подсказать, а запутать, говоря что-то о мандаринах и отдельных линиях. Или Шаст уже совсем плох, что вероятнее, поскольку, когда он наконец понимает, что речь идёт о «такси», у него уходит несколько долгих мгновений, чтобы вспомнить это слово, и он даже выливает стакан воды себе в лицо самостоятельно: «Давай, приди в себя, осталось чуть-чуть».       — Антон? — Шаст запирается в уборной, как только всё отснято. Сейчас ему нужна пара минут, и он поедет домой зализывать раны. Голова настолько плохо соображает, что ему тяжело идентифицировать голос. То ли Дима, то ли Арс.       Но всё становится чуть понятнее, когда голосов становится два: кажется, ребята разговаривают перед дверью.       — Ты же скажешь мне, что с ним? — и это точно Арс.       — Ничего особенного, Арс, правда. Я думаю, что, если бы он хотел, он бы рассказал тебе сам, ладно? Езжай домой, я проконтролирую, — и Шастун очень благодарен Позу. Какой же он всё-таки хороший. Антон сейчас и, возможно, даже и никогда не готов рассказывать Арсу, что он выпил и как хреново ему теперь.       — У него здесь машина. И ты на своей, — у Арсения в голове вращаются шестерёнки. — Антон, — кажется, это Шасту. Это же он тут Антон.       — М-м?       — Дашь мне ключи от своей машины? Я отгоню её к твоему дому, а Дима довезёт тебя. Подойдёт?       Шастун думает, что Арс и сам, вероятно, не жаждет сейчас проводить с ним много времени. Ему определённо стало легче, но вряд ли настолько, чтобы везти Антона домой и разбираться с его проблемами. У него сейчас своих выше крыши. Так что это — скорее жест вежливости, не более. И Антон и правда не знает, что ему делать с машиной, потому что за руль ему сегодня точно нельзя. И не только сегодня.       — Да, подойдёт. Дайте мне минуту, — Антон в очередной раз умывается и смотрит на себя в зеркало: фигово, конечно, но пойдет. Хуже то, что сейчас проблемы с походкой станут очевидными. Но спасибо Вселенной, что анестезии хватило на съёмки.       Антон гипнотизирует отражение ещё пару мгновений и, наконец, выходит.       Арс ждёт и сразу же протягивает руку за ключами. Значит, Антон прав: о примирении не идёт и речи, просто чувство вины. Арсений, кажется, и хотел бы уже уехать отсюда подальше: ему физически нужно от Шастуна оказаться на расстоянии, чтобы, наконец, без всех тех ужасных чувств, что пожирали его изнутри, разобраться с собой. Но он слишком хорошо понимает, насколько сильно Антон из-за него сегодня пострадал, так что пытается оказать посильную помощь. Шаст отдаёт ключи.       — Спасибо.       — Когда-нибудь мы поговорим о том, что сегодня произошло, — произносит Арс, смотря Антону в глаза. — Но не сегодня, прости. Пока, Антон, — Арс поворачивается к Диме: — Напиши мне потом, ладно?       — Как скажешь, — Поз кивает Арсу, но уже полностью занят Шастуном.       — До встречи, — кидает вслед Арсению Антон, когда тот садится за руль его машины.