Не нужен

      Дима довозит Антона до дома без происшествий и помогает добраться до постели. И он был бы счастлив, если бы всё это было не его дело, но Антон и Арс — его друзья, так что просто сделать вид, что его это не касается, у него не получается.       — Как ты, Шаст? Я не смогу дать тебе ещё обезбола, а выглядишь ты хреново.       — Всё в порядке, — Антон сворачивается креветочкой. — Вот в такой позе вообще норм. Просто голова кружится и тошнит немного.       — Ох, ещё бы, — Дима горестно выдыхает, но помочь уже ничем не может, увы. — Зато, кажется, тебе удалось привести Арсения в чувства? Он выглядел сильно лучше, чем с утра. Чем последний месяц.       — Я очень на это надеюсь, по крайней мере. Но да, кажется, он действительно пришёл в себя.       — Чего не скажешь о тебе, да? — Антон всё же выглядит измотанным не только физически, но и эмоционально. Это Диме тоже тяжело игнорировать.       — Мы расстались. То есть, мы расстались уже несколько недель как, но… теперь окончательно, — Шаст рад компании и возможности отвлечься от боли, но эти разговоры только причиняют ему новую. — Фух, в смысле… Я надеюсь, что не окончательно. Но сейчас я должен отойти в сторону.       — Ого, — Дима удивлён. — Никогда не слышал от тебя такого…       — Такого неэгоистичного? Да уж, я знаю, спасибо, — Шаст пытается выразить то, что лежит у него на сердце: — Такое чувство, знаешь… Что я всё понял, только когда он ушёл. Насколько он во мне нуждался всё это время и насколько не получал отдачи, — Антон замолкает, вновь пытаясь «сформулироваться», но мысли разбегаются. Очень больно. Болит везде. — В общем, да. Мне не очень. Нужно подумать, что делать дальше вообще и… Нужно подумать.       — Это хорошие слова, Шаст. Пожалуй, мне даже добавить нечего. Подумай, — Позов задумывается на пару секунд. Говорить или нет? — И не отчаивайся, ладно? Даже когда он был на грани от того, чтобы тебя ненавидеть, он говорил о любви. Просто знаешь, покажи ему, что ты можешь измениться.       — Я не «могу», Дима. Я уже. Я уже изменился, — Антон в это верит. А вот слова про «любовь» Арсения практически игнорирует: это, конечно, приятно, но ему нужна не эта болезненная привязанность, при которой Арс, по сути, ему не верит совсем. Он за последние две недели всё увидел в совсем другом свете. И открывшиеся «виды» ему отвратительны. Как можно было так долго ничего не замечать? — Но я понимаю, что просто слов недостаточно, — Шаст берёт паузу. Больше ему нечего сказать. — Не поможешь мне дойти до душа? Немного приведу себя в порядок и лягу спать. Думаю, с утра уже всё будет лучше.       — Шаст, я, конечно, не эксперт, но ты хромаешь так, что даже мне очевидно, что тебе будет херово ещё ближайшие две недели, — и, возможно, по этому поводу стоит вкатить люлей Арсению. Злость-злостью, конечно, но мозги-то, блять, где?! А если бы у Антона не было таблетки?! — Я найду тебе что-нибудь с эффектом послабее, но не наркотическое. Давай ты в душ, а я смотаюсь до аптеки. Сегодня уже нельзя будет выпить, а вот завтра с утра — сможешь.       — Господи, Дима, я люблю тебя. Чтоб я без тебя делал, — Антон только начал разгибаться из «креветочки», но уже понял, что путь до душа будет непростой. Позов помогает Антону дойти до ванной, а сам действительно идёт в ближайшую аптеку. Выручать этих дураков. Ох.

***

      Арсений дома. По ощущениям — не только телом, но и душой. Ему спокойно. Немного мучает чувство вины за то, что он не набрал ни Шасту, ни Диме до сих пор. Но они же взрослые люди, да? А ему смертельно необходимо побыть в информационном вакууме. Он, наконец, может посмотреть в лицо всем своим чувствам, которые так долго сводили его с ума. Он не собирается за раз разбираться со всеми, но понемногу он будет привыкать к ним.       У него вчера были съёмки для Студии Союз в шоу «Плохие песни». И это вымотало окончательно. Мало того, что всё началось с «Арсений Попов и Антон Шастун. Что общего? Гей-фанфик!», так потом ещё и поклонников «Импровизации» в очередной раз обозвали «малолетними шалавами». Арс бы позаступался и «учинил скандал», но сил не было совсем. Мерзко получилось, наверное. Он там вроде даже истерически рассмеялся? М-да. Наконец-то он дома, божечки-кошечки.       Арсений уже сходил на пробежку, записал сторис о переносе концерта и теперь просто сидит. Сидит и смотрит в стену. Он всерьёз зависает, думая о том, о чём надо подумать. Ну, в прямом смысле. Составляет, знаете, список вещей, которые в его жизни нужно пересмотреть. Но пока только список, не вдаваясь в подробности. Что там с отношениями? Он их не хочет только с Шастом или вообще? А что с Шастом? А что с актёрской карьерой? Что ни говори, но постоянные подколы об актёре-неудачнике начинают надоедать. И вот тут можно перейти к вопросу самооценки. Почему он так долго в этих отношениях с Антоном позволял делать то, что ему не нравилось? Когда другой человек стал для него важнее, чем он сам? Арсения до безумия беспокоит вопрос того, до какого состояния он себя довёл. Взрослый осознанный человек уже давно бы либо высказался и решал проблему по ситуации, либо просто молча ушёл, не позволяя настолько нарушать свои личные границы. Арсений долго оправдывал это любовью, но сейчас, смотря на всё это со стороны человека, которого эта «любовь» чуть не убила, он думает, что это всё-таки не слишком здорóво.       В череде этих размышлений, вытекающих одно из другого, Арса застаёт звонок в дверь. Он никого не ждёт, поэтому поначалу даже всерьёз думает проигнорировать, но после того как звонки сменяются стуком в дверь, понимает, кто же за дверью, и идёт открывать.       Лада — его соседка, с которой они познакомились в день его въезда в эту квартиру — прекрасная девушка, у которой небольшие проблемы с личным пространством, но она такая непосредственная и милая, что Арсений готов прощать ей некоторые… ну не слишком приятные для него вещи.       — Привет! — девушка выглядит взволнованно: кажется, пробежала марафон, а не подошла к соседней двери. — Так и знала, что ты дома, просто открывать не хочешь.       — И тебя это, как обычно, не остановило? — это сарказм, конечно, но добрый. Арсений правда уже привык. И Лада ему нравится.       — Как видишь. Увидела твою сторис и поняла, что ты снова в Питере. А у меня тут это… — только сейчас Арсений замечает, что у Лады красное не только само лицо, но и глаза. Да и в целом вид крайне потрёпанный.       — М-м? Что-то случилось?       — Да, блин, короче… Мне парень изменил, представляешь? — Арсений представляет: он того парня, конечно, не видел, но и редких рассказов Лады было достаточно, чтобы понять, что он за фрукт. И тут бы сказать «я же говорил», но Арс же не мудак. В отличие от того парня.       — Проходи. Водка, коньяк, вино? — Арс не пьёт. Поэтому у него много закрытого алкоголя дома. Да-да.       — Водку, пожалуйста, — Лада не задерживается в проходе и сразу же проходит в огромную залу, где у Арсения миллиард подушек и пледов раскидан по полу. Всё ещё его любимая комната с панорамными окнами.       Арсений тащит водку и стопки. Бухать так бухать. Закуски считай, что нет, поскольку еда в этом доме в принципе не задерживается, но, благо, доставка может решить этот вопрос. Арсений заказывает какую-то первую попавшуюся бурду и идёт в комнату.       — Я ведь его любила, понимаешь? — сходу начинает девушка. — Понимала, конечно, что он не идеален, но… Он казался таким хорошим.       Арсению очень плохо от того, насколько сильно он понимает. Антон ему, конечно, не изменял. По крайней мере, в этом году. По крайней мере, Арс не в курсе, если да. Но он его… предал? Наверное, так можно сказать. Ощущения в любом случае такие.       — Понимаю, — вслух больше говорить нельзя.       Лада выпивает вторую стопку и начинает тихонько рыдать. Она рассказывает о своей боли ещё, наверное, с час. И Арсений практически трезвеет, хотя несколько стопок просто не могут остановить поток его переутомлённых мыслей. Если уж даже сон не может, что уж говорить о водке.       — Арс, — вдруг говорит Лада. — А что с тобой? Я же вижу, что у тебя что-то случилось.       — Прости, но ты же знаешь, что я не люблю о таком…? — это правда: Арсению очень тяжело рассказывать о своей жизни. Тем более о личной.       — Выглядишь не лучше меня, если честно. Тебя тоже бросили, да? — но Лада не привыкла отступать так просто.       — Нет. Меня не бросали, — не бросали же? — Но тебя ведь тоже. Это ты ушла. Или?       — Я ушла, да, но… Но ведь, по сути, меня «бросили», когда решили изменить. Человек уже тогда принял решение, что отношения со мной ему не нужны. Разве это не «бросить»? — «Глупость какая», — Арсению не хочется думать о расставаниях в таком свете.       — Что ж, в таком случае, меня, наверное, тоже бросили, — когда решили не дожидаться, не приходить, не мириться, не задумываться. Всё ещё болит, чёрт.       — Давай посмотрим фильм? — это Арсению в Ладе тоже нравится: она увидела, что зашла слишком далеко, и сама догадалась сменить тему.       — Давай. А какой? — у Арса есть огромный список из фильмов, которые он хотел посмотреть и какие хотел показать Шасту. Но эти фильмы — пока табу. А других у него нет.       — А какие ты любишь? Назови хотя бы жанр, — это на самом деле сложно. Нужно что-то, что позволило бы отвлечься. И не заставило бы вновь думать о романтических линиях.       — Ужасы, — потому что Арсений их любит и не смотрел уже тысячу лет: ведь если бы фильм понравился, то захотелось бы пересмотреть с Антоном, а он их боится… до ужаса.       — Ого. Ну ужасы так ужасы. Смотрел «Хижину в лесу»?       Это, считай, классика хороших хорроров, и, конечно, Арсений смотрел, но это было давно и неправда.       — Смотрел, но это ничего не значит. Сейчас включу.       У Арсения в морозилке находится «та самая» ванночка с мороженым. Сколько ей? Два месяца? Арс проверяет срок годности и убеждается, что оно всё ещё съедобно. Его любимое, чёрт.       …Кажется, в тот вечер у них в последний раз всё было хорошо.       Арсений хватает мороженое, две ложки и тащит его в комнату. Пора всё это заканчивать.       Они уплетают мороженое за обе щёки, начиная просмотр фильма. И ассоциации с «Дневник Бриджит Джонс» или «Ешь. Молись. Люби» напрашиваются слишком сильно. Но, в конце концов, кто такой Арсений Попов, чтобы спорить с кинематографическими шедеврами о том, как лечить сердце при расставании? Может, мороженое и прочие «вкусняшки» — это клише, а, может, оно и правда поможет?       Они доедают мороженое и укутываются в пледы с головы до ног: неожиданно им стало холодно. И так и сидят до конца фильма, периодически опираясь друг на друга. Два разбитых сердца, которые просто хотели любви. Снова клише. Вот гадство.       — Арс, — говорит Лада, когда уже собирается уходить. — Я завтра вместе с… ну ты понял… хотела сходить на чайную церемонию. Билеты уже купила. Не хочешь со мной? Думаю, там будет интересно.       Арсений хочет. Он вообще хочет немного пообщаться с новыми людьми, завести какие-то знакомства, почувствовать, что он… «нужён». Антон, конечно, поступил благородно, и это было не похоже на то, что знал всё это время о нём Арс. Но один хороший поступок не может исправить такое количество неоднозначных решений, которые на протяжении нескольких лет принимал Шастун. Да и хорошим поступком у Арсения всё произошедшее назвать не получается. Нервным срывом — вот это пожалуйста.       — Конечно, я всегда «за».

***

      Китайская чайная церемония оказывается невероятно увлекательной. Тут намешано так много всего, что два часа пролетают буквально за мгновение.       Сначала Арсений выслушивает об истории сего мероприятия, и, пусть она и так ему известна, слушать это в интерпретации нового человека интересно. Эти маленькие чашечки завораживают. Мужское и женское начало, все эти «воздушные» поглаживания предметов. Всё это зачаровывает. Почти медитация.       Ещё Арсению нравится, что всё это задействует максимальное количество органов чувств: сначала нужно послушать количество «бульков», пока чай переливается из одной чашечки в другую, потом — глубоко вдохнуть в себя аромат длинной чашечки и можно поводить ей немного по лицу: глина очень теплая и приятно согревает пазухи (в Питере это очень полезно), следом уже можно попробовать сам чай. И, конечно же, в процессе можно наблюдать за тем, как мастер нежно обращается со всем. Движения приходятся Арсению особенно по вкусу: всё так плавно, мягко. Почти что танец.       Но больше всего Арсению нравится ритуал загадывания желаний и предсказаний. Он в гороскопы, считай, что не верит. Но вот во все эти предзнаменования и подсказки судьбы — сколько угодно.       — Сформулируйте своё желание в настоящем времени, — говорит мастер. — Например, если вы хотите выучить какой-то язык, подумайте: «Я знаю такой-то язык». Сформулировали?       Арсений — да.       «Я ценю и уважаю себя».       — А теперь переливайте чай из одной чашки в другую и считайте «бульки». Если их будет девять — значит, ваше желание исполнится. Если меньше — вам нужно что-то изменить в себе, чтобы оно сбылось. Если больше — попробуйте переформулировать желание.       У Арсения бульков ровно девять. И это не может не радовать. Он, конечно, понимает, что в классической чайной церемонии никаких загадываний желаний нет и в помине, но какая разница? Ему сейчас это очень нужно.       — Что ж, теперь вы можете взять по карточке из этой стопки, — она выглядит весьма внушительно, — и увидеть подсказку для исполнения своего желания.       Арсений вытягивает и зачитывает вслух: попросили.       — «Не плыви по течению, не плыви против течения. Плыви туда, куда тебе нужно», — ох. И вот откуда же знать, куда нужно? Кажется, Арсению всё-таки придётся расставить у себя внутри всё по полочкам.