Не нужен

Во VK(важно!) Kiss me - Katy Perry & Tatu

***

      Шаст сам себя немного пугает: они оказываются в спальне спустя несколько секунд, потому что он не даёт им обоим успеть передумать, прижимая Арса к постели.       Кажется, его агрессия волшебным образом трансформировалась в сносящее с ног возбуждение. И Антон очень надеется, что это не станет проблемой, потому что ему уже тяжеловато себя контролировать. Тем более что Арс вообще не против, потому что ничуть не менее агрессивно впивается в чужие губы, стонет громко и безотчётно.       Арс, на самом деле, контролирует себя ещё хуже. Он чужую одежду сдирает силой, потому что хочется. У него в голове сейчас взрываются фейерверки, чувства захлёстывают. Он, наверное, ещё никогда не ощущал себя настолько любимым и желанным. Антон сейчас дикий, у него в глазах не то что искры, там — пожар. И Арс, наконец, понимает, что у них сейчас будет, чёрт его дери, секс, а его не было, считай, полгода. Арс руками скользит по телу Антона, прижимает его к себе ещё сильнее, вжимает в себя, кусается, кричит на выдохе. Шаст на грани, а ему, кажется, и этого недостаточно.       Арсений с ума сходит от желания, поэтому он торопит, провоцирует, ему хочется Антона окончательно вызверить.       Антон прикусывает ключицу до боли, кровоподтёк останется точно, Арс своими стонами задыхается, но просит только не останавливаться.       Он вскидывает бёдра, пальцами впивается в рёбра до синяков, сползает ниже, лезет в штаны, пока Шаст не вжимает его в постель, давая себе несколько секунд, чтобы выдохнуть:       — Тихо-тихо, — выдыхает он в губы Арса, пытаясь и его привести в чувства. — Не подталкивай меня к пропасти, пожалуйста.       У Арсения глаза не голубые уже — чёрные, и найти там отголоски разума не представляется возможным. Однако он с собой справляется, кивает и начинает дышать, чтобы после прижаться лбом ко лбу и попытаться хотя бы немного сбавить градус. Они соприкасаются сначала только так, успокаивая друг друга, затем Шаст наклоняется сильнее, позволяя их носам лёгкое касание, и только потом прижимается губами. Это пока даже не поцелуй — трение, но постепенно нажим становится жёстче, сильнее, и Арс сдаётся, подключая язык. С него хватит — выдохнули и достаточно.       Эмоции снова зашкаливают, чувства на пределе. Арс себя чувствует спичкой, которая сейчас нахрен сгорит:       — Пожалуйста, — выстанывает он губы в губы, — возьми меня.       И вот тут последние тормоза готовы отказать и у Антона. Он силой себя отрывает, вспоминая, что где-то поблизости должны быть смазка и презервативы.       — Дыши, — просит он Арса. — Я найду презервативы и вернусь.       Смазка находится безболезненно: Шаст с психу скупил их штук десять разных, чтобы распихать по всем рюкзакам и курткам. А вот с презервативами явно проблема: кажется, ещё полгода назад они использовали все из его «домашнего» запаса, а найти хотя бы одну мелкую пачку не получается.       Антон возвращается в спальню и застаёт Арса уже полностью обнажённым, с бесконечно длинными, разведёнными ногами, и, ёб твою мать, пальцами, ласкающими себя.       Это какой-то пиздец.       Развратная, мать вашу, катастрофа.       И Антон буквально начинает выть от отчаяния, прежде чем произносит вслух:       — Арс, пожалуйста, не убивай меня, но, кажется, у нас нет презервативов, — на одном дыхании говорит он.       Арсу явно требуется несколько секунд, чтобы обработать информацию и сконцентрироваться на собеседнике, но затем он, наконец, приходит в себя:       — Не подумай ничего такого, но… Это проблема? — Арс заинтересованно следит за реакцией на свои слова, но её не следует, потому что у Антона, видимо, вся кровь уже отлила от мозга. — Шаст, — продолжает Арсений, — ты типа десять минут назад сказал, что ни с кем, кроме меня, не спал последние пару лет. И я… типа как бы тоже, — у Антона взгляд становится как будто бы ещё более безумным. — Не хочу показаться безответственным, — крайне осторожно добавляет Арсений, — но я сдавал анализы уже после нашего расставания, и с тех пор у меня никого не было. И тебе, как мы выяснили, я верю, — Арс заворожённо смотрит на то, как быстро двигается кадык у Антона под кожей, и сам сглатывает. — Так что…       У Антона взгляд теряет осознанность вовсе, но это не мешает ему через секунду уже снова прижимать Арса к постели. И вот теперь Арсению точно достаточно. Пожалуй, даже немного страшновато, потому что Антон впивается в него настолько собственнически, что возможности для сопротивления и вовсе нет.       Шаст не знает, что он чувствует. Это что-то новое. Уже даже не про любовь, а про что-то сверх. Антон и до этого предполагал, что, конечно, у Арса никого во время их расставания не было, но это какой-то абсолютно другой уровень… доверия? Обладания? И Антон Арса вещью, конечно, не считает, не думает, что тот ему принадлежит, но… немножко всё-таки думает.       Антон сейчас целуется так, как никогда себе не позволял. Он знает, что немного жестит, но приходит в себя только когда понимает, что прокусил Арсу губу до крови, чувствуя у себя во рту солоноватый привкус. Однако, кажется, сам Арс этого не замечает: продолжает лезть к чужим губам, стоит Шасту отстраниться, чтобы зализать ранку. Антон смотрит ему в глаза, пытаясь увидеть его чувства, и там внутри всё: любовь, влюблённость, возбуждение, нежность, вызов и даже немного страха.       — Не бойся, ладно? — Антон осторожно проводит носом по скуле. — Я себя контролирую, просто… Господи, Арс, насколько же ты мой. Пиздец, я, блять, никогда не смогу тебя отпустить.       Арсений, кажется, успокаивается, смотрит теперь влюблённо-восторженно и взгляд не отводит:       — Не надо меня никуда отпускать, — просит.       Шаст в ответ улыбается и, наконец, спускается вниз по телу, проходясь мокрыми дорожками поцелуев. Доходит до дорожки волос и выцеловывает её особенно тщательно, рукой шаря по постели: где-то здесь валялась чёртова смазка.       Ему всё же приходится оторваться от тела, чтобы открыть упаковку и выдавить холодную субстанцию себе на пальцы.       — Давай без долгих прелюдий, пожалуйста? — выстанывает Арс, который, если надо, сейчас готов потерпеть боль, а вот терпеть зудящую пустоту внутри ему уже осточертело.       Антон не реагирует: такого рода боль он причинять не готов, но он услышал просьбу и готов поторопиться. Он размазывает смазку по промежности, сразу же проникая пальцами внутрь. Идут туго, но для начала вполне: Арс начал растягивать себя самостоятельно.       Шаст помогает отвлечься от давящих ощущений внутри, мягко проходясь языком по члену. На полноценный отсос у него сейчас просто не хватит концентрации и терпения, поэтому он пропускает в рот только головку, осторожно посасывая её, легко прикасаясь кончиком языка к уретре.       Арс, правда, возбуждён настолько, что, кажется, ему и такой нежной стимуляции может хватить для оргазма, так что Шасту приходится отстраниться и сдавить основание члена. Немного жестоко, но Арс не жалуется, продолжая стонать на высокой ноте.       Антон тем временем погрузился внутрь уже тремя пальцами, и, учитывая то, как Арс остервенело насаживается на них, этого достаточно. Шаст уже мог бы войти в него, но у него трясутся поджилки при мысли о таком уровне близости. Он не помнит, может быть, когда-то в юности у него уже был вот такой — незащищённый — секс, но такой обезоруживающий точно впервые.       — Арс, — шепотом произносит он, обнаженным членом прикасаясь к промежности, — ты уверен? — Он не то чтобы сомневается, но для него самого этот момент значит слишком много, поэтому он даёт Арсению ещё одну возможность всё обдумать.       — Никогда не был уверен так сильно, — просто отвечает Арс, подаваясь бёдрами вперёд.       Арс стонет от первого же осторожного толчка. Или это голос Антона? Никто из них уже не понимает, где заканчивается он сам и начинается другой.       Антон думает только, что это слишком. Арс внутри горячий, узкий, сводящий с ума, как, собственно, и всегда. Антон в очередной раз ловит себя на мысли, что рядом с Арсением все его настройки сбиваются и сбоят нещадно: полчаса назад он хотел убивать, двадцать минут назад думал, что его возбуждение готово смести их обоих, а сейчас он испытывает только всепоглощающую нежность.       Он полностью погружается и даёт возможность привыкнуть им обоим, опускаясь всем телом на Арса, вновь соприкасаясь лбами. Ему почему-то очень важно знать, что этот раздрай внутри у них общий, и он ищет поддержку в любимых глазах.       Арс смотрит на него молча, не произносит ни слова и дышит глубоко-глубоко.       — Скажи ещё, — осторожно просит Антон.       Арс моргает пару раз, прежде чем произнести на очередном выдохе:       — Я тебя люблю, — шепчет он, начиная чуть ли не задыхаться. — Больше не проси, ладно? А то я сейчас разревусь во время секса от переполняющих чувств, блять, — и то ли смеётся, то ли бьётся в истерике.       — Реви, я сочту за комплимент, — улыбается Шаст и тихонько целует в уголки глаз.       — Иди ты в жопу, — немного психует Арс.       — Я уже, — напоминает Антон.       — А, ты помнишь? — язвит Арсений. — А то мне уже показалось, что забыл, — добивает он и начинает вихлять задницей, провоцируя Шаста.       Антон на такое уже давно научился словесно не реагировать, поэтому одним движением практически полностью выходит и вгоняет член заново, вырывая почти болезненный стон.       — Ещё выёбываться будешь? — интересуется.       — Если только так можно заставить тебя двигаться… — Арс так легко сдаваться не собирается.       — А ты прям хочешь пожёстче, я смотрю? — а вот Антон сдаётся: в язвительности ему Арсения не победить, поэтому он просто затыкает его очередным поцелуем, снова прикусывая губы, и действительно начинает нормально двигаться.       Сначала медленно, с каждым толчком погружаясь всё глубже и глубже, постепенно ускоряя темп. Ему нравится, что в этой позе можно целоваться, но ему недостаточно, хочется ещё глубже. Он отрывается и наклоняется назад, подтягивая под себя ноги, принимая сидячее положение. И усаживает к себе на колени Арсения, предлагая обхватить себя ногами за талию.       Вот теперь идеально. Арс на нём буквально сидит и теперь стонет не прекращая, потому что сейчас слишком и для него. Слишком глубоко, до одури близко и тесно, и… И целоваться всё ещё можно.       Арс снова находит в поцелуях отдушину, хоть как-то пытаясь отвлечь себя от непривычных ощущений. Но Антон внезапно вспоминает, как тот трепал сегодня ему нервы весь день, поэтому не щадит, начиная, пусть пока и аккуратно, подкидывать его вверх, заставляя снова и снова насаживаться.       Арс шипит кошкой: ему с одной стороны больновато, а с другой — медленно. В такой позе он может контролировать скорость проникновения, но достаточно разогнаться всё равно не получится. А он, кажется, уже смертельно хочет кончить и поражается выдержке Антона, который умудрился не кончить без презерватива в первые же секунды. Хотя, возможно, тот именно для этого выбирает позы, в которых невозможно набрать нормальный темп?       — Быстрее, — выдыхает Арс на ухо Шасту, искренне надеясь, что тот простит его за все выходки и выполнит просьбу. — Пожалуйста, — призывно добавляет он.       — Сзади? — коротко бросает Антон, очевидно, интересуясь мнением по поводу предлагаемой позы. Арс только быстро кивает: как угодно, только быстрее.       Шаст, наконец, позволяет полностью слезть с члена, но только на те пару секунд, что требуются, чтобы перевернуть Арса, укладывая его лицом в подушку.       Антон на этот раз входит без прелюдий, резко, одним движением. И практически сразу набирает быстрый темп, ладонями прижимая к себе чужие бёдра.       Он так точно долго не продержится, поэтому он заставляет Арса приподняться над кроватью и обхватывает его член, начиная надрачивать. Арс стонет уже не своим голосом, кажется, рискуя сорвать его.       Антон не справляется: он в тело Арсения уже вдалбливается c нечеловеческой скоростью, и синхронизировать это с рукой не получается, поэтому Арс буквально умирает от ощущений и хаоса в них. Его голова готова взорваться, когда он, наконец, ловит общий ритм и кончает в ту же секунду, всё-таки срывая голос на самом громком стоне.       Шаст от этих звуков и сжатия тоже готов кончить, но он не может позволить себе кончить внутрь: об этом они точно не договаривались. Однако полностью выйти он не успевает, по итогу изливаясь в промежность и наваливаясь на Арса сверху.       — Как ты? — шепчет он в самое ухо, облизывая его.       — Мокро, — выдыхает Арс, у которого сейчас нет сил анализировать своё эмоциональное состояние, приходится довольствоваться оценкой физического.       У Шаста сил почти никаких, но, в конце концов, это он тут проебался с презервативами и это он кончил куда не просили. Так что он поднимается и с Арса, и с постели и идёт на кухню за салфетками. Арс, кажется, в таком нокауте, что с трудом это замечает.       Антон возвращается спустя минуту и осторожно раздвигает ягодицы, чтобы убрать с них свою сперму. И как же это, блять, интимно. Антон, если честно, в ёбаное ничто. Он мягко проходится по промежности, собирая каждую каплю, и кончиками пальцев прикасается к отверстию.       — Болит? — спрашивает.       — Немного, — с небольшой заминкой реагирует Арс, — слишком большой был перерыв, знаешь.       Арсений, возможно, язвит, но Шасту наплевать. Ему просто в очередной раз хочется приласкать и забрать боль. И, даже если кому-то это бы показалось мерзким, ему на это тоже срать.       Он осторожно утыкается носом в ягодицу и проходится рядом языком, давая знать о своих намерениях. И только затем ведёт языком ниже, пока не доходит до припухшего входа. Он не проникает внутрь: боится сделать больнее, поэтому просто облизывает снаружи, надеясь, что это хоть как-то помогает.       — У тебя просто слишком длинный язык, и ты вечно ищешь, куда его пристроить, да? — пытается в сарказм красный до кончиков ушей Арсений.       — Нет, мне просто очень нравится тебя смущать, — ничуть не тушуясь отвечает Шаст, прекращая свои извращённые пытки и ложась рядом с Арсом.       — Ты ужасный, — замечает Арсений.       — Зато ты — прекрасный, — ласково заверяет Шаст, подгребая Арса к себе под руку.       Арс как будто бы укладывается, но потом начинает сопротивляться и пытается выбраться:       — Я хочу в душ, — возмущается.       — Ты чистый, — с улыбкой отвечает Антон. — Даже если в моей слюне.       Арсений смиренно ложится обратно, натягивая на них двоих одеяло.