***
Арс чудит в своей обычной манере, и день проходит достаточно легко. В целом его узнают, хоть и не сразу понимают, где видели. И Арсений доволен, потому что излишнее внимание он скорее не любит. А так всё проходит весело и ненапряжно. И всё было бы совсем отлично, если бы, во-первых, у Арса жутко не болела задница, и боль только усиливалась от невозможности встать в любой момент, и, во-вторых, если бы он не думал нон-стоп о том, что узнал вчера. В смысле, он до жути счастлив, конечно, но он не дурак, поэтому понимает прекрасно, что, пусть вчера Шаст и простил его за секунду, потому что… потому что тот влюблён до одури, и сейчас это Арсению очевидно, как никогда раньше, однако это не изменяет того, что вчерашние предположения Арса ударили его и не раз. И Арсений понимает его прекрасно: он бы на месте Антона психанул и не так, но, кажется, они решили больше не ударяться в деструкцию. Антон так точно решил, и Арс им, кажется, восхищается. Антон сейчас вообще вызывает в нём какие-то невероятные чувства. Тот умудрился сохранить в себе все качества, в которые Арс влюбился когда-то давно: доброту, нежность, даже некоторую робость, умение удивляться и смеяться с любой шутки Арсения, и приобрести новые, в которые Арс готов заново влюбляться каждый день. Шаст теперь вызывает чувство защищённости и… дома? Да, наверное, только так и можно описать то, что чувствовал Арс сегодня ночью, когда Антон его обнимал: он чувствовал, что он дома. Арсений очень хочет извиниться, хоть и знает, что Антону извинения не нужны. По крайней мере, словесные, но ведь что-то хорошее Арс для него может сделать (Арсений буквально заставляет свои мысли развернуться и выйти из горизонтальной плоскости)? В итоге одна хоть и не слишком серьёзная идея у Арса появляется. И он задерживается в машине на лишние двадцать минут, чтобы реализовать её. Получается не прям супер, но Арсений оправдывает себя тем, что в такой ситуации ничего лучше получиться не могло, и надеется на то, что его романтический жест оценят. Именно поэтому, стоит Шасту открыть ему дверь, он всовывает ему в ладонь смятый листочек. — Это что? — интересуется Антон, уже начиная разворачивать «подарок». — Список фильмов? — удивляется он. — Да, — односложно отвечает Арсений, но после всё же поясняет: — Я раньше, когда составлял для нас списки, эти туда никогда не включал, потому что боялся, что тебе они покажутся слишком скучными, или слишком странными, или… слишком, в общем. — Тут есть корейский артхаус? — робко спрашивает Антон, прочитав краткое описание рядом с одним из названий. — В том числе, — пожимает плечами Арс, отводя глаза. — Но вот эти правда мои самые любимые, — добавляет он. — Это очень мило, — осторожно замечает Шаст и прижимает Арсения к себе. — Начнём с корейского? Мне жуть как интересно. Арс кивает, утыкаясь Антону в грудь. — Но сначала расскажешь мне, как день прошёл? Я, конечно, видел твои сторис, но хочу узнать все подробности, — Антон продолжает обнимать Арса, и в итоге они так и стоят минут десять, просто обнимаясь посреди прихожей. — Голодный? — вдруг спрашивает Антон. — Вообще-то да, — неожиданно даже для себя осознаёт Арс. — Тогда пойдём есть, чудик, — дразнит Шаст и получает тычок под рёбра, и они, наконец, уходят из прихожей.***
Они проводят вместе весь вечер, смеются с корейского фильма, который Арс позиционирует как комедию и знать ничего не хочет о том, что в жанрах стоит «драма». И это, кажется, действительно один из любимых его фильмов, потому что за все два часа он не совершает в сторону Шастовых брюк ни единого поползновения, что для него практически рекорд. Зато начинает свои ненавязчивые атаки, стоит им оказаться в постели, но у Антона формируется своё мнение по поводу их постельной жизни, как только он приступает к прелюдии и понимает, что при малейшем касании к промежности Арс едва заметно хмурится. — Тебе больно? — спрашивает осторожно. — М-м-м-м, — Арс прислушивается к своим ощущениям, чтобы убедиться, что при повторных прикосновениях боль никуда не исчезает. — Да, кажется, да. — Ну и какой тебе секс тогда? — Антон определённо немного издевается. — Погоди минуту, у меня точно была мазь, — вспоминает он. Арс честно замирает и ждёт, и спустя минуты три Антон возвращается. Арсений протягивает раскрытую ладонь, ожидая, что Шаст положит туда мазь, но тот лишь лукаво отталкивает руку и забирается на постель, располагаясь между разведённых ног. — Отдай, — тянется Арс, непонимающе моргая. — О нет, милый, — смакуя каждое слово, произносит Антон. — Я сам. — Я. Буду. Драться, — в секунду понимая, что Шаст не шутит, угрожает Арс. — Не будешь, — слишком уверенно заявляет Антон. — Ведь твой член будет у меня во рту, — он стреляет в упор, и Арсений беспомощно падает на подушки, начиная отчаянно стонать от безысходности. Антон слушает это как музыку, в очередной раз замечая, насколько же разными могут быть стоны. Эти ему очень нравятся: эта покорность очаровывает. Стоны боли, что были до этого, его совсем не привлекают. И он очень хочет сегодня добиться ещё и стонов удовольствия. Он с Арсом сейчас, конечно, играет, но на самом деле видит, насколько тому неприятны прикосновения, поэтому хочет всего лишь отвлечь, а если параллельно получится ещё и доставить удовольствие, будет совсем отлично. Антон придвигается ближе, руками пока придерживая чужие ноги. Арс, может, и выглядит смирившимся, но лягнуть из вредности может точно. Антон сейчас не медлит, на танцы с бубном вокруг не разменивается, просто берёт в рот, не позволяя, правда, проникнуть слишком глубоко: так он не смог бы заняться основной проблемой. Он отсасывает грубовато, сразу создавая во рту подобие вакуума, потому что слишком нежные прикосновения не смогут перебить другие ощущения, и осторожно выдавливает мазь на пальцы, наконец отпуская ноги Арса, надеясь на его благоразумие. Арс, кстати, послушно стонет, но пока всё ещё больше от смущения, чем от удовольствия. Однако, возможно, расслабиться ему мешает постоянное ожидание боли, поэтому медлить не стоит. Антон заглатывает поглубже, не прекращая массировать ствол всем своим ртом, и осторожно прикасается к промежности. Арс держится стойко: почти не дёргается, но на секунду его голос всё же срывается. Шаст аккуратен, это весь процесс замедляет, но по-другому нельзя, и он медленно продвигается выше, стараясь касаться только самыми подушечками пальцев. — Можешь так не нежничать, — доносится сверху, — я потерплю. — Ага, потерпишь, — отвечает Шаст, прекращая любые свои действия. — Ты у нас тот ещё «терпеливчик», я знаю, — заканчивает он мысль и снова берёт в рот. С мазью он почти закончил. Антон выдавливает на пальцы мази с излишком, чтобы, почти не касаясь, смазать сам вход. Арс болезненно вздыхает, но здесь Антон не задерживается, поэтому боль отступает практически мгновенно. И Антон может, наконец, отвлекать, не отвлекаясь. Он теперь берёт глубоко, не прекращая при этом сжимать член и ртом, и глоткой, вдыхая воздух, и ладонями обхватывает бёдра Арса, позволяя начать двигаться. Арс пользуется щедрым предложением и вдалбливается в глотку, но хватает его на жалкую минуту. Его, кажется, до одури возбуждает забота, даже (или особенно) такая: с привкусом стыда и смущения. Антон отстраняется, улыбаясь довольным котом: — Видишь, обошлось без драк, — ухмыляется. Арс бы задохнулся от возмущения, но посторгазменная эйфория так быстро не отпускает, поэтому он снова откидывается на подушки, прикрывая глаза, чтобы не видеть этого невозможного выражения лица. И засыпает, пока Шаст уходит в душ. Антон, вернувшись, в обиде не остаётся: он полностью удовлетворён пусть не орально, но морально.***
На утро Арс вынужден уехать: вся его жизнь по-прежнему в Питере, и с этим ничего не поделаешь. Антон довозит его до вокзала и мокро чмокает в нос в машине на прощание. Арсений садится на поезд абсолютно счастливым, когда заходит в соцсети и видит анонс подкаста у Славы с ним в главной роли. «Вот это скорость», — думает он. И немного напрягается, вспоминая, что в тот день был в не слишком хорошем настроении. Он, конечно, ничего прям ужасного не сказал, но… В общем, Шаст, конечно, человек не обидчивый, и вряд ли его заденет то, что Арс не назвал его лучшим из их четвёрки в очередной раз, но немножечко Арс всё же переживает. И тут же берёт обратный билет до Москвы на утро понедельника — там выйдет подкаст — чтобы в случае чего тут же объяснить Антону, что к чему. Хватит с них уже недомолвок и тайных обид, думает он и пишет просто: Арс (12:22): «Я уже скучаю».