Антон не заставляет долго ждать и врывается в уборную через обещанные две минуты. Арс успевает только проверить, что здесь всё ещё работает замок и умыться, чтобы немного привести себя в чувства, но это совсем не помогает.
Антон отворачивается на секунду, чтобы запереть за собой, а Арс уже прижимается сзади.
Антон сегодня красивый до одури.
Арс вжимается бёдрами в чужой зад и скользит руками под рубашку, выправляя её из брюк. Он не подразумевает «ничего такого», его их роли в постели устраивают полностью, но он флиртует. Его во время съёмок захватил такой азарт, что он не против немного побороться за инициативу. Он ведёт носом по шее и слегка прикусывает мочку, продолжая прижимать Шаста к двери и настойчиво двигать бёдрами.
Антон замирает.
Арс несколько долгих секунд покрывает его шею поцелуями, пока не понимает, что Антон не отвечает. Он будто подвис и боится лишний раз дёрнуться.
Ещё мгновение Арс тратит на осознание: Антон боится. При этом боится настолько, что не может даже оттолкнуть. Пиздец.
Арс медленно делает шаг назад, давая Шасту пространство, и осторожно берёт его за руку, тянет, чтобы тот повернулся лицом к нему.
Арс хочет успокоить, хочет поговорить, хочет узнать, насколько тогда всё было хуëво и почему они до сих пор не говорили об этом. Однако у Антона в глазах бьётся отчаянное: «Пожалуйста, не сейчас». И Арс только кивает, прежде чем делает ещё шаг назад, упираясь в подоконник. Он взбирается на него, продолжая держать Антона за руку.
Арс смотрит на него, вглядывается внимательно-внимательно, чтобы увидеть: если сейчас нельзя даже касаться — он поймёт. Однако Антон тянется сам и осторожно прикасается к губам.
Арсений отвечает. Он медленно ласкает чужие губы, языком скользит, поглаживает, максимально нежно проникая внутрь. Он протягивает руки к Антону и снимает с него пиджак, ни на секунду не отстранившись. Арсений мягко кладёт ладони Антону на плечи и осторожными поглаживаниями спускается ниже, пока не доходит до талии, чтобы прижать Антона к себе посильнее. Тот слегка дрожит вначале, но с каждым движением становится всё спокойнее.
— Нормально? — спрашивает Арс, завершая поцелуй.
— Извини, — тихо отвечает Шаст, не способный отстраниться. Он до сих пор прижимается к Арсу, продолжая прикасаться губами. — Я, кажется, всё испортил.
— Нет, это ты прости меня, — перебивает Арс. — Я ничего такого не имел в виду, просто немного заигрался. Ты сегодня такой красивый, что у меня отшибло последние мозги. Прости.
Антон улыбается и зарывается в волосы.
— Спасибо, — шепчет. — Сегодня даже мне показалось, что я ничего, — смеётся он.
— Дурень. Ты всегда красивый. И в спортивках, и в худи своих безразмерных, просто в костюме я тебя вижу слишком редко, — Арс продолжает гладить Антона по спине, проходясь между лопаток.
— Я сбил нам весь настрой, да? — слегка разочарованно хмыкает Шаст.
— О нет. Даже не думай, — Арс вновь берёт Антона за руку и кладёт её на свой пах. — Мой «настрой» так просто не сбить, — улыбается он. — А с твоим сейчас разберёмся, — Арсений вновь прижимается губами, в этот раз целуя уже куда настойчивее. Он хочет опять забраться руками под рубашку, но выбирает просто расстегнуть её, чтобы не порвать: он не может даже представить, сколько времени было потрачено, чтобы найти Антону подходящую.
Антон, правда, продолжает тормозить. Он легко поддаётся на все ласки, постанывает тихонько, когда Арс задевает соски, но перенимать инициативу не спешит.
Арс ждёт ещё минуту, но Антон сейчас явно не в том состоянии, чтобы самостоятельно решиться на что-то, кроме поцелуев. Арс сейчас не готов анализировать это всё, но, возможно, Шаст заморочился из-за того, что раз он сам не может Арсу «дать», то не имеет права и «требовать»?
Кажется, их ожидает ещё один долгий-долгий разговор, но это потом…
Сейчас же Арс просто мягко отстраняет от себя Антона, подталкивая к стенке. Шаст покорно отходит. Арс в одно плавное движение оказывается на коленках и проходится рукой по уже заметной выпуклости.
Антон честно пытается понять, что только что произошло. Он довольно редко занимается рефлексией, а в последние несколько месяцев в принципе был сконцентрирован на чувствах другого человека, поэтому, кажется, сейчас он впервые за почти четыре месяца понимает, что его травмировали.
Он пытается пока отвлечься и переключиться: он обязательно подумает об этом, а потом они поговорят с Арсом, но прямо сейчас он очень не хочет портить им момент. Тем более, что он, несмотря ни на что, возбуждён до предела, а Арс уже приспустил его брюки и внимательно смотрит то на Антона, то на его член: «Можно?».
Антон успевает только кивнуть, когда Арс заглатывает до горла. Вот так сразу. Шаст от неожиданности стонет в голос, надеясь, что на этаже кроме них не так уж и много людей. Арс в классическом костюме, стоящий перед ним на коленях в почти что первом попавшемся туалете — это такой дикий контраст и восторг, что Антон сразу понимает: надолго его не хватит.
Арс меняет скорость и напор, мягкие поглаживания языка сменяются жёстким давлением глотки. Антон смотрит на него не отрываясь, зарывается рукой в волосы, но не пытается управлять. И видит, как Арса ведёт: он редко смотрит на Шаста, но в очередной раз подняв глаза, тонет абсолютно и кладёт свою ладонь поверх руки Антона.
«Давай».
Антон зажимает руку на чужих волосах и начинает вбиваться в тугое горло. Пиздец.
Это мокро, мягко и жёстко одновременно. Это чёртова истерика, потому что это снова про доверие: Арс умудряется расслаблять свою глотку полностью, позволяя делать со своим ртом что угодно. Антона хватает не больше, чем на минуту такого ритма, но он сдерживается до последнего, чтобы дать возможность отстраниться. Арсений, конечно же, игнорирует, заглатывая на последнем стоне особенно сильно и принимая всё до капли.
— Ну зачем ты… — пытается высказать свою мысль Антон, но только беспомощно сползает по стенке, пока его не подхватывает Арс, помогая вернуть на место одежду. — Я курил в последние дни как мразота, горько, наверное, пиздец? — договаривает Шаст, когда не без помощи Арса оказывается на подоконнике.
Арсений сдерживается от шутки про «Горько», чтобы не делать ситуацию ещё более неловкой:
— Ты кончил прямо в глотку, минуя язык, так что вкуса я не почувствовал, не парься, — смеётся он, усаживаясь рядом.
Антону требуется ещё секунд тридцать, чтобы прийти в себя, но потом он прижимает Арса к себе посильнее:
— Позволишь? — тянется к штанам.
Арс уже хочет кивнуть, когда из коридора звучным голосом Стаса доносится:
— Я закрыл уши, чтобы не слышать, что за мракобесие здесь происходит, но, Шаст, если ты здесь — а я знаю, что ты здесь, потому что закрыл уши не сразу — то ты нам ещё нужен и срочно. Минут через пять вас пойдёт искать вся студия, имейте в виду.
Антон разочарованно стонет и смотрит на Арса:
— Будешь должен, — гаденько хихикая, отвечает тот на взгляд и вскакивает с подоконника: ему снова стоит умыться, поскольку придётся как-то успокаиваться.
— У нас есть ещё целых пять минут, — возражает Шаст. — Не люблю быть должным, — и обнимает Арса сзади, смотря на отражение.
Зеркало напротив большое, в нём отражается всё, что происходит в комнате. В том числе и рука Антона, которая проскальзывает в брюки и сразу, без прелюдий, сжимает член Арса.
Арсений зачарованно смотрит в зеркало, пытаясь дышать. Получается плохо.
Антон надрачивает ему грубо, местами даже слишком, но у него нет никакого желания возмущаться. Антон смотрит прямо ему в глаза, точнее — его отражению. Он умудряется сочетать мягкие, осторожные поцелуи в шею и жёсткую дрочку, и Арс падает в эту бездну почти мгновенно. Он позволяет себе даже немного постонать в голос, когда опасно близко приближается к оргазму. Он почему-то думает, что Шаст остановится в последний момент, но тот этого делать точно не собирается. Он собирает всю сперму в ладонь до капли, потому что ему катастрофически не хочется, чтобы они испортили Арсов костюм, а второй рукой подхватывает мгновенно ослабевшего Арсения.
Антон осторожно целует его в шею в очередной раз и нежно шепчет на ухо:
— Включи, пожалуйста, воду, пока я не засрал всё твоей спермой.
Арс ржёт как ненормальный, но воду включает, и Антон моет руку прямо так, стоя у Арса за спиной.
Они стоят так ещё пару мгновений, зачарованно смотря на своё отражение. Они не сговариваются и не обмениваются даже парой слов, но думают об одном и том же. Арс мысленно удивляется, когда же Антон успел так вымахать, что теперь на его фоне он сам выглядит не слишком внушительно. Антон думает о том, насколько же Арс в его руках хрупкий, прижимая его к себе посильнее.
— Я так тебя люблю, — шепчет он на ухо.
— А я тебя, — Арс, наконец, отрывается от их отражения и поворачивает голову, чтобы Антон мог поймать его губы.
Они медленно целуются оставшиеся полминуты и наконец выходят из туалета.
***
Антон несколько раз предлагает Арсу не дожидаться его и поехать домой, но тот стоически сопротивляется, находит себе какой-то угол в студии (точно кот) и старается никому не мешать.
Антон заканчивает все дела только к полуночи и с трудом находит Арсения, потому что тот умудрился уснуть, согнувшись на одиноком кресле в три погибели.
— Арс, — ласково трогает он за плечо, — вставай, поехали домой, чудила.
Арс подскакивает:
— Я не спал, я не спал, — почему-то отнекивается он. — Так, просто глаза прикрыл.
Антон улыбается и решает не спорить, просто обнимает Арсения за плечи и тянет к выходу: в студии остались только они.
Арс засыпает и в машине, стоит ему только откинуться на спинку сидения. Антон сам аккуратно пристёгивает его и старается ехать как можно осторожнее, чтобы не разбудить. А после позволяет повиснуть у себя на шее, пока они добираются до квартиры.
Антон оставляет его на постели, самостоятельно снимая куртку и обувь.
Он принимает душ, съедает кусок сыра, завалявшийся в холодильнике, запивая горячим чаем, и возвращается в комнату, где Арс уже не спит. Он сидит потерянным воробьём: только проснулся.
— Мы уже дома? — спрашивает. И у Антона огромное количество тепла разливается по внутренностям от этого «дома».
— Да, ты немножко спал, а я старался тебя не будить. Голодный? У нас почти ничего нет, но, может, хотя бы чай? — Антон пока стоит в проходе, готовый, если что, метнуться на кухню за кружкой чая.
— Нет, спасибо, — сонно улыбается Арс. — Лучше иди сюда. Хотя нет, погоди, — внезапно меняет решение он. — А то я до сих пор в уличном. Чёрт, у меня же все вещи у Серёжи, даже переодеться не во что, — всё так же сонно причитает он.
— Может, в следующий раз оставишь что-нибудь и у меня? — вдруг просит Антон. — Или можем завести тебе здесь мою-твою домашнюю одежду, — предлагает он альтернативу, немного переживая, что Арс может испугаться. — Сейчас найду что-нибудь, — говорит он и идёт к шкафу.
Арс на все эти реплики почти не реагирует, только хлопает глазами и удивлённо вскидывает брови иногда, пока в него не прилетают футболка и трусы.
— Штаны принципиально искать не буду, — безапелляционно заявляет Антон. — Раз не хочешь оставлять у меня вещи, будешь ходить в трусах.
Арс смеётся, но по делу ничего не отвечает, только загадочно закатывает глаза и уползает в душ.
***
— Мы поговорим о том, что сегодня случилось? — спрашивает Арс, едва вернувшись из ванной.
— Я надеялся, что ты дашь мне чуть больше времени, чтобы разобраться в себе, чем те двадцать минут, что ты был в душе, — пытается отшутиться Антон.
— Я могу дать и больше, — Арсений подходит к постели и усаживается рядом, — но ты уверен, что ты должен разбираться в этом один? Может, попробуем вместе?
Антон долго смотрит на Арса, но потом всё-таки кивает:
— Давай попробуем…
— Я, кажется, обещал, что когда-нибудь мы поговорим о том, что случилось в тот съёмочный день. Видимо, пришло время выполнять свои обещания, — вздыхает он и затаскивает их с Шастом на постель полностью. Они усаживаются друг перед другом: Арс по-турецки, Шаст в раскоряку, и Арсений берёт в руку ладонь Шаста, начиная выводить пальцами узоры.
— Я, если честно, очень мало помню о том дне, — продолжает Арсений, когда понимает, что сам Антон начать не готов. — Я помню только, что съёмки прошли хорошо, и, видимо, я поэтому решил, что с тобой всё было в порядке. А раз в порядке, значит, ты не пострадал, — Арс опускает глаза и смотрит на ладонь, по которой быстро бегают его пальцы. — А ты пострадал. Как ты тогда пережил съёмки?
Антон молчит долго, даже слишком долго, потому что он старательно не думал об этом уже очень давно.
— Дима дал мне обезболивающее, очень сильное, — наконец признаётся он.
— А он его всегда с собой носит? — Арсений зрит в самый корень.
— Нет, я заранее его попросил, — Антон, до этого смотревший туда же, куда и Арс, поднимает глаза. — Я догадывался, что будет что-то такое. Что ты ударишь меня или что… что будет то, что было.
— Я настолько ужасен? — болезненно интересуется Арс.
Антон очень долго думает, что на это ответить, выбирая между честностью и милосердием. Честность побеждает.
— Арс, давай для начала ты вспомнишь, в каком кошмарном психологическом состоянии ты тогда находился. Потом ты поймёшь, что я прекрасно осознавал, что будет что-то такое. И я не был против. И ни в чём тебя не виню. Но…
Арсу очень хочется завыть от осознания, но он держится. И даже поднимает глаза.
— Но? — он просит Антона продолжить.
— Когда ты сверху, это почти гарантированно означает, что ты не в себе и что мне будет больно, — всё-таки говорит Антон. — Во все предыдущие разы «больно» в какой-то момент сменялось на «хорошо», а боль проходила уже к утру. Кроме последнего, — Антон должен договорить, но слова застревают у него в горле.
«Зачем вообще всё это вспоминать, если сейчас всё хорошо?» — протестует всё его нутро, потому что Арс с каждым его словом выглядит всё хуже. Он уже перестал гладить его ладонь, смотрит пристально, и во взгляде у него только паника и страх больного, который знает, что сейчас услышит, что его болезнь неизлечима.
— Договаривай, — просит он.
— Блять, Арс, мне было пиздец как больно, — выдыхает он. — Я знаю, что ты больше не сделаешь со мной ничего подобного, я знаю, что тогда ты был в абсолютном неадеквате. И я знаю, насколько безгранично ты доверяешь мне, — тараторит он. — Но у меня сегодня при одном твоём прикосновении сзади всё внутри сжалось, меня просто накрыло волной паники. Блять, Арс, мне пиздец стыдно, но я так испугался…
Арс сжимает его руку очень сильно, но взгляда по-прежнему не опускает.
— Ты дурак, Шаст. Тебе не за что извиняться. Я, блять, сделал с тобой что-то кошмарное. И решил, что всё ок, — Арс останавливается, чтобы набрать воздуха, но в итоге одного вдоха ему не хватает, и он начинает медленно вдыхать и выдыхать снова и снова. — Я не знаю, как я могу исправить весь этот пиздец, но по крайней мере я могу пообещать, что я тебя в этом плане больше не трону. Я и сегодня не хотел, просто заигрался, и в голову ударил азарт. Но даже если я вдруг захочу… Я тебя не трону, слышишь? — Арс всё-таки отворачивается, потому что безумно хочется реветь за другого человека.
— Арс, я знаю, что ты никогда не причинишь мне боли, — Антон обхватывает ладонью подбородок Арса и поворачивает на себя, чтобы они снова могли смотреть друг другу в глаза. — Я знаю. Просто дай мне немного времени, — просит он. — Я так сильно заблокировал воспоминания о том сексе у себя в голове, что в принципе не задумывался даже в последние месяцы о смене ролей, поэтому получилось то, что получилось…
Арс ничего не отвечает, но думает, что он теперь никогда в жизни не захочет быть сверху. Антон его, кажется, полностью простил. А вот сам Арс себя — вряд ли. И тут дело не только в «том самом» разе, дело в том, что Антон прав: весь их секс, когда он был сверху, был его попытками вернуть себе контроль над ситуацией. Он жестил, не имея на это никакого права, пользуясь тем, что Антон покорно выносил их секс как наказание.
Секс как наказание.
Просто пиздец.
Арс вспоминает, как буквально месяц назад довёл Антона до состояния холодной ярости, которая позже смогла трансформироваться в возбуждение, но тот сделал всё, чтобы Арсу было хорошо, не сделав больно даже случайно.
Арс чувствует, как Шаст захватывает его в кольцо рук, прижимая к себе.
— Арс, пожалуйста, — шепчет Антон ему на ухо, — не загоняйся. Ты хуёво справляешься со злостью, но я не хрупкое создание, я могу себя защитить. То, что ты со мной сделал — пиздец, но ты был бесконечно далёк от того, чтобы меня сломать. Со мной всё в порядке, видишь?
— Я просто пытаюсь понять, — тоже шёпотом, правда срывающимся, отвечает Арс, — в какой момент я мог решить, что это нормально? Как я вообще мог на тебе срываться? Почему в моей голове вообще существует такая цепочка действий?
— Ты уверен, что сам осознавал, что это «цепочка действий», а не что это был просто импульс, который тяжеловато контролировать? — спрашивает Шаст, продолжая гладить Арсения по лопаткам.
— Не знаю, — честно признаётся Арс. — Никогда больше так не делай, — просит он, — не позволяй мне делать с тобой такие ужасные вещи, пожалуйста, — Антон уже хочет ответить, но Арс прерывает сам себя. — Нет, стой… Такое чувство, что я сейчас делаю тебя ответственным за это, господи. Я никогда больше не буду решать свои проблемы за счёт тебя, тебе не нужно беспокоиться об этом. И прости ещё раз, пожалуйста, — он прижимается к Антону ещё сильнее, а затем поворачивает голову, чтобы можно было нашарить чужие губы.
Антон отвечает на поцелуй, и они валятся на постель. Они целуются с перерывами на «подышать» ещё несколько часов, но так и не переходят к чему-то большему, потому что сегодня им обоим нужна только эта всепоглощающая нежность и ничего больше.
