Вино для хорошего человека

Наруто ощутил касание к своей щеке. Едва только дернувшись, тепло ушло, а за ним и Саске с кровати. Наруто чувствовал, как кровать опустела и хотел было уже расстроиться, однако через секунду он ощутил невероятное — губы Саске на его губах. Он касался его неспешно, отчего Узумаки напрягся и решил притвориться спящим. Ему было неловко от такой нежности, он уверен, что это было взаимно. Если Наруто ответит — это только все разрушит. Дневной свет был слишком ярким для таких вещей, он выставлял напоказ все их чувства и не решался заменять тонкости потемками. Это усложняло, пугало и будоражило. Он отошел от него, и сразу же прошелся к двери, как можно тише ее закрывая, все пытаясь не разбудить Наруто. Последний же в это время пытался даже не дышать. Складывалось впечатление, что он крупно напакостил. Было трудно во всей вчерашней цепочке событий выделить что-то одно. Может быть, он накосячил когда согласился прийти? Или когда сказал снять с него шорты? Или когда поцеловал? Либо он накосячил сразу же, как увидел. Было столько моментов, которые он воспринимал как потенциально опасные для их двоих, однако все равно он выбрал поступить именно так. Выбрал спорить, комментировать его персики, позволять касаться себя на пляже, смотреть как Саске танцует с Сакурой, ощущать тревогу на пороге его дома и дрочить ему, целуя сухие губы. И было приятно осознавать, что такой выбор сделал не только он. Жалеть смысла уже не было, как и расстраиваться из-за того, что он о нем подумает. Даже если решит, что Наруто был абсолютно не прав — все равно. Ведь его губы всего парой минут назад доказывали обратное, и нельзя было решить, что он это делал из жалости, насмешки либо же проверяя реакцию, ведь Наруто сделал все чтобы не подать виду, что он уже не спит. Он не хотел давить или спешить. Из приоткрытого окна послышался голос его матери. Наруто совершенно забылся, где он, поэтому ее голос вывел его из транса. Понять, что делать дальше было легче, чем побороть неловкость и таки надеть шорты, выскакивая с комнаты Саске. Он собирался с силами добрые пять минут и каждый раз натыкался на очередное «а что, если». Основная проблема была в том, что заметь его семья Саске, что они себе могут надумать? Или они решат, что его футболка с засохшей спермой это всего лишь молоко? Бред и только. В коридоре было светлее, чем вчера ночью. С приходом утра дом заметно оживился, и мрачность, которая так озадачила его сначала, уступила солнечным лучам, которые исходили из самого дальнего окна, однако такого, что было на всю стену. Картина, которую они обсуждали вчера вечером, все еще висела на том же месте, но теперь, при дневном свете, можно было заметить рядом с ней другую, достаточно небольшую. Это было его озеро, он узнал его по тому дереву, ветка которого была сломана и находилась в воде, кажется, целую вечность. Ее листья все еще были зелены, хоть это и было невозможно. «Тяга» гласила надпись внизу. Такое точное название и такое двусмысленное, если судить по тому, что было сказано Саске вчера. Тяга к жизни? Или тяга к нему? Он не смог думать об этом больше. Чувствовал себя малолетним придурком, который не может выкинуть из головы такие тупейшие вещи. Наруто все еще плохо себя понимал — он в жизни не был так зациклен на чем-бы то ни было, и никогда не смел своим мыслям заходить в такие дебри, довольствуясь чем-то прямым и понятным. Он мог различать только основные цвета, так какого черта теперь он взялся за оттенки? Он провел своим пальцем по краешку другого пальца, сцепляя их с друг другом и нервно двинулся к лестнице, осматривая ее на наличие кого бы то ни было, кто смог бы его заметить, узнать, либо же задать неудобные вопросы. К счастью, кажется, они ушли на крыльцо на заднем дворе (это стало понятно из-за Фугаку, который над чем-то смеялся, звук чего и донесся до ушей Наруто). Самого Саске видно тоже не было, и скорее всего, это было к лучшему. Посмотреть ему в глаза было стыдно. Потому что сбегает, потому что игнорировал его, притворяясь спящим, решив что так лучше (не спросив) и потому что вероятнее всего он не сможет сдержаться и из-за щемящей нежности в сердце натворит глупостей, едва только завидит его на горизонте. Он вышел оттуда быстро, что было странным. Он вполне себе мог ожидать сюрприз в виде Саске у дверей, который готов припереть его к стене и спросить в который раз, от чего же он убегает? Но этого не произошло. Напротив, Наруто показалось, что он не «заметил» его вполне себе осознанно. Были ли у него такие же мысли, как и у самого Наруто — он не знал, но мог предположить, что тот уже счел его трусом и апелляции Узумаки не заслужил. Пробираясь сквозь кусты какого-то растения на заднем дворике своего дома, он все больше осознавал свою никчемность. И пытался понять, каким образом он вообще оказался в постели Саске. Что же они наделали, и что им теперь с этим делать? Уйма вопросов порождала внутри вполне себе ожидаемое в данной ситуации чувство вины. Перед Сакурой, что повелся на уловки ее несносного парня, и перед собой — что допустил это. Наруто пусть и выглядел со стороны беззаботным, и казалось будто бы его почти не волновали чувства других, однако это было далеко не так. В его душе всегда была буря из условностей, из страха и из внутренней, надоедливой пустоты. Пустота не была ему другом, но считаться с ней ему приходилось. Именно поэтому сейчас он как какой-то идиот лезет в свое же окно чтобы его не заметили. И какая ему была разница? Он хмыкнул, горько улыбаясь и потирая только что задетое углом открытого окна колено. Подумает он об этом завтра, либо же послезавтра, когда Саске только решит, что он наигрался и оставит его. Все же, Узумаки ему ничего не обещал. Они вообще не говорили о таких вещах, скорее вывалили все как есть, как вываливают только что собранное грязное белье со всего дома в стиральную машину. Осталось собрать волю в кулак и очиститься, забывая о пятнах и разводах на этих белых рубашках. В доме стояла непривычная тишина. Быть может, родители вчера так напились, что до сих пор не встали с кровати, либо же завтрак уже начался, а он и не заметил. Сколько вообще времени? Наруто глянул через плечо на настенные часы и охнул: завтрак действительно сейчас в самом разгаре, а значит они уже в беседке. И вполне возможно, что с ними Учихи. Горестный вздох был громок, а ноги сами понесли его на первый этаж, а потом и на крыльцо. Армель сидела на одном из стульев и виляла ногой, чистя яблоки и складывая их в таз с водой. Видимо, это будет яблочный пирог, который он так любит. И видимо, она заметила его, потому что учтиво кивнула и пошла на кухню, за еще одной тарелкой для него. Тихое «спасибо» утонуло в стуке ее небольших каблуков, а сам он двинулся к столу. Как он и думал, завтрак уже идет, а еще — Учихи действительно присутствовали. Видимо, когда он их тогда видел на крыльце, они как раз шли сюда. Саске было пока не видно, но это было и к лучшему. — Наруто, — обратилась к нему его мать, — Мы уже думали, что ты болен, слава богу Саске пришел и сказал, что с тобой все хорошо. Узумаки нахмурился. С какой стати он его выгораживает? — Да, немного вчера засиделись, и я плохо спал, — он присел на свое место и перед его носом поставили тарелку, а после, чего он вообще не понял, поставили еще две, чуть поодаль, между Кушиной и ним, — кто-то еще придет? Он не успел одуматься, когда увидел ответ на свой вопрос, идущий прямо к столу. Саске и… Сакура. Удивительно только, как мило они смотрелись вместе. И как легко его рука окутала ее, вплетая пальцы и водя большим по ее небольшой ручке. Они смеялись, кое как неспешно обходя камушки на газоне, а после устремили взгляд на стол, кивая и проходя мимо Наруто. Духи Саске ударили в его нос древесными нотами интензо. Того, о котором говорила его тетка. И действительно, он выглядел как самая настоящая, самая счастливая сволочь. — Извиняемся за опоздание, — защебетала Сакура, оттряхивая свою юбку и усаживаясь рядом с Кушиной, — заигрались с самого утра в шашки. Минато рассмеялся, закидывая ногу за ногу и скрещивая руки. Он обвел взглядом всех присутствующих, а после отпил со стакана немного апельсинового сока. — Сегодня день опозданий какой-то, — еще глоток, — но я рад, что вы хотя бы занимались чем-то полезным для ума, а не спали, как некоторые. Намек был понятен, но кошки на душе у Наруто скреблись далеко не поэтому. Значит, вот как? Он вел себя так дерзко в его постели, чего-то просил, умолял, а утром просто взял и ушел к Сакуре, в шашки играть? Это было похоже на какую-то комедию, для понятия юмора которой он был чрезмерно глуп. И как же он был рад по этому поводу. — Ну, в защиту Наруто, — голос Саске, как всегда, звучал приглушенно, так, что все невольно придвигались ближе и вслушивались в том, что он говорит, — он вчера очень вымотался за день. Была выпита не одна бутылка вашего вкуснейшего вина. Кушина мотнула головой, вытягивая указательный палец вперед. — Не надо его защищать, он виноват и виноват полностью, — она вздохнула, — однако, за вкуснейшее вино — приятно. Поэтому так уж и быть, его наказание будет не так жестоко, как могло быть. — А какое оно могло быть? — встрял отец Саске. — Ну, он мог не прийти на ужин. Представьте только, какой кошмар это будет для его прожорливого нрава, — голос Кушины был строг, однако вещи, о которых она говорила, были забавны. Все вокруг, видимо, понимали, что это была ее очередная театральная постановка. — Я извиняюсь, — протараторил Наруто, уже вовсю жуя свой ломтик сыра, выхваченный из тарелки перед ним ранее. — Наруто? А это что у тебя? — Саске недвусмысленно глянул на ткань его футболки, чему-то ухмыляясь. И только он на это указал, глаза всех устремились на небольшое белое пятно. Как и шокированный Наруто. Осмотревшись на предмет салфетки он довольно быстро схватил ее (да так, что посуда, стоявшая у него под носом, цокнула об стол) и принялся вытирать. Глупая идея, ведь она уже давно высохла, оставив после себя только смятую и задубевшую ткань. — Молоко, — он кивнул сам себе, будто ожидая, что с уверенностью в своих словах никто не будет задавать ему вопросов, и оказался прав. Все понимающе кивнули, а Саске как-то по-особенному оскалился на него. Чертов садист, сперма то была его. И убежал он с его дома с таким позором исключительно из-за этого пятна. Попадись он так на глаза его семье, что они бы подумали? Упаси Боже правду. — Но молока сегодня не подавали, — все пререкался он. Наруто что-то почувствовал под столом. Легкое движение, дуновение ветерка за ним и приятное тепло, окутывающее его кожу в качестве финального аккорда. Точно садист. Наруто попытался скинуть ее, двигая ногой и в конечном итоге складывая ногу за ногу, однако Саске сдавать не собирался, отпустив ногу только на секунду, а после подкладывая под ягодицу Наруто, ту, которая теперь оказалась навесу. — Я утром пью молоко, — он дернулся еще раз, безуспешно, — каждый день, — еще раз, — с пакета, — закончил-таки он, кое как успокаиваясь. Ведь нельзя было показывать, что что-то не так. И что его сейчас домогаются. Саске прикрыл глаза, кивая и наконец-то убрал свою руку. — Слушайте, это конечно все здорово, — встряла Кушина, — однако у нас с Минато есть на вас планы, а вы спорить вздумали. И из-за чего? Из-за молока? Кушина громко ругнулась, а Наруто осталось лишь гадать, что на сей раз придумала его мама. Ведь каждый раз подобные «планы» на него оказывались вполне себе неудобными ситуациями и для Наруто и для всего его окружения. — Еще раз извиняюсь, мам, — Армель подошла ближе, раскладывая приборы и удаляясь прочь, — а где опять Цунаде? Тарелок всего семь, где восьмая и ее величество? — Она сегодня опять рисует, — мать отпила с бокала, ставя его на самый край стола, — рассказывала мне сегодня утром про Шагала, знаешь такого? — Наруто кивнул, накладывая себе картошку и ставя тару обратно на стол посередине, — мол его цветные синеватые люди больше люди, чем все реалистично написанные конца эпохи возрождения. В них души то не было, а в синих — все есть. Так вдохновенно мне рассказывала, что тут же убежала воображать на тему и рисовать цветных людей, но на этот раз красного цвета. Так в них не только душа будет, но и страсть. Наруто хмыкнул, накалывая картошку и поднося ее к губам, но еще не кусая. — Она любит воображать себе всякое, ее эта страсть и в могилу заведет однажды, — таки жуя свою картошку, ему невольно вспомнился диалог в доме Учих. Их картины — сплошь и рядом были «без души». — Как и тебя, Наруто, — вполне серьезно ответила ему мать, — ты очень на нее похож, не знаю, замечал ли ты за собой это. — Чем же? — Все тебе нужны яркие эмоции, не умеешь ты терпеть намеки, полутона, скрытые упреки и войны на задворках. Саске рядом хмыкнул, но решил не комментировать услышанное. Будто бы его веселили ее слова. Наруто не мог понять, что он для себя там решил, а потому — был озадачен. Опять. Который раз за утро. — Ну да ладно, — после продолжительного молчания мать откинулась обратно на свой стул, складывая ногу за ногу и устремляя свой взгляд куда-то вперед, на виноградные лозы, — мы хотим вас в Париж отправить. Незачем вам под ногами путаться во время сбора урожая. — Угу, — будто бы продолжил за нее говорить Минато, — вам, мальчики, нужно будет съездить в город, купить продуктов на ужин, — отец достал сигарету, закуривая и тут же убирая зажигалку в карман штанов, — и зайти на почту, там должна прийти посылка от моего хорошего друга, он прислал нам несколько вариантов своего нового парфюма. Говорит, как приедет, должны будете посетить их вечеринку от нашего имени. Там будет много важных людей, я надеюсь, вы сможете провести несколько часов вместе не ругаясь. Наруто не знал, как на это стоит реагировать. И точно был без какого-либо понятия, почему их решили отправить именно с Учихой в этот гребанный Париж. Будто делать им было нечего. Но спорить он не решался, прекрасно понимая нрав своей семьи. — Когда мы должны там быть? — просто спросил Наруто. Он почувствовал на себе взгляд Саске, а потом он даже чуть приблизился, будто бы готовясь что-то сказать ему, но тихо, на ухо. Однако отец Саске только мотнул головой, как тот уже отодвинулся обратно. Наруто не знал, что тот хотел ему сказать. Хотел ли он наорать на него за его быстрое согласие? Либо же он обрадовался времени наедине? — Выезд через два дня, — ясный голос Кушина как гром среди ясного неба дал понять, что все решено и поделать с этим они уже ничего не могут. Если быть до конца с собой честным, то это даже было и к лучшему. Представить только, столько времени вместе. Быть может, Наруто наконец-то поймет, что он чувствует? Да и для Саске все будет понятнее. И исходя уже из действий Учихи можно будет точно сказать о его намерениях. Все же спектакль играть там будет не перед кем. И вводить Наруто в краску, тоже. Даже спустя час после завтрака Наруто не хотелось вставать с кровати, лень охватила все его тело, а в нос все ударял запах его подушки, который играл с ним красивыми лавандовыми мотивами. Им нужно было съездить в город и купить овощей, а он не мог собраться уже долгие пятнадцать минут с силами и выйти со своей зоны комфорта. Он подумал, что если сейчас же не покинет кровать, то тут же позвонит Саске и расскажет о своих настоящих чувствах. Это была его сильнейшая мотивация встать, и он уже имел честь предстать пред своей матерью в более-менее нормальном наряде, не в домашних шортах и с закрытыми плечами. Она довольно хмыкнула и пошла вглубь большой комнаты, раскуривая сигарету и оставляя после себя шлейф из связанных табачных нот и древесного, сладостного мускуса в ее духах. Так пахла мама и так пахла безопасность. Что не скажешь о интенсивных кожаных и железных нотах в сегодняшних духах Саске. Он как с цепи сорвался и всем видом давал понять, что едва коснешься его — тебя убьет. Молния, разряд, его колкий взгляд, направленный в глаза Наруто. Столько вещей, от которых он неожиданно почувствовал себя чересчур маленьким рядом с ним, тогда как Саске был сейчас большим человеком. Человеком с огромной буквы Ч. Его черная рубашка красиво разлеталась на ветру, а губы он так и не разомкнул с начала их пути. Велосипеды, которые они решили взять, гудели на ветру и заставляли приятно тяжелеть бедра, а дистанция между ними (вместе с эмоциональной) отчего-то росла. Наруто было некомфортно. Все в нем кричало, что ему стоит сказать хотя бы слово, и все тут же станет проще, но это было не так, и логика Наруто тут его не подводила. Вернее, так казалось только на первый взгляд. Саске обернулся на него, всего на секунду задержав взгляд, и кивнул на обочину. — Отдохнем, — неожиданно сказал он. Его голос, спустя почти час молчания был тих и едва ли не хрипел. Саске повернул туда первым. Его красивейшие ноги теперь предстали во всей красе перед Наруто и его внимательным взором. Он заприметил их красоту еще тогда, в его кровати, но при всем разнообразии чувств тогда едва ли он мог сполна насладиться видом. Белокожий красавец перекинул одну ногу через сиденье, и аккуратно положил велосипед на траву. Сам же он присел рядышком, теперь вопросительно смотря на отчего-то замершего Наруто. — Иди сюда, чего стоишь? — видимо он сам удивился, что заговорил с ним. Потому что его взгляд за секунду слегка потяжелел, — Хотя, какая мне вообще разница. Наруто подумал, и да, действительно, никакой. Ему было что сказать на этот счет, но он просто встал с велосипеда, оставив его рядом с собой, и сел ближе к Саске. Он не понимал внезапной агрессии к себе. И не понимал, почему касания вчера (еще никто не трогал его так будто он сделан из хрусталя) сменились на холод и безразличие. С другой стороны, хуже быть уже не может? — Действительно, — таки вырвалось у Наруто, — тебе нет никакого дела. Саске повернул к нему голову, готовый либо врезать, либо убить, Наруто еще не до конца понял. — Что сказал? — Что слышал. — И это мне тут нет дела? С нас двоих? — он будто бы пытался убедиться в том, что правильно все понял, но, с другой стороны, от этого отдавало таким количеством сарказма, что Наруто не понимал, чего от него ожидать. — Это ты ведешь себя так, будто с цепи сорвался, — Наруто повернулся к нему, смотря прямо в глаза. На сей раз никто не стоит «выше» или «ниже» они — одного роста. — Я веду себя так потому что меня оставили как лоха одного. Я завтрак хотел тебе приготовить, встал раньше. Уже придумывал, как могу наврать родителям, а ты просто взял и свалил. Наруто охнул. О, так вот, куда он уходил? Тогда каким образом в этом всем оказалась Сакура? — А шашки ты тоже играть планировал? Со мной? Он был разозлен. Наруто видел, как участилось его дыхание, и как его рука поднялась в воздух, видимо, готовясь его ударить. Он закрыл глаза, в любой момент готовый получить по лицу, однако его только притянули ближе. От шока он приоткрыл глаза, смотря, как глаза напротив закрываются и как нежно, не спеша его губы касаются чужих. Узумаки гадал, что такие моменты бывают только в романтических драмах. Но видимо, и тут он ошибся. Ведь в драмах все тут обычно и заканчивается, тогда как рука Саске легла ему на торс. Он оттолкнул его, совсем легонько, и этого хватило, чтобы Наруто подчинился. Ему целовали шею, спускались ниже, не спеша расстегивали рубашку и трогали за торс, соски. Везде, где Саске только мог его коснуться, он был охвачен жаром. Его губы что-то шептали ему в шею, но он не мог разобрать слов. — Что? — переспросил Наруто, удивленный, что еще вообще может говорить. — Я сказал, что я попросил ее наврать. Я не трогаю Сакуру так, ты знаешь, — он приподнялся, смотря Наруто в глаза. В них не было уже злости, — я.… не то, чтобы люблю ее больше? Не уверен, что когда-либо вообще любил. Внутри у Наруто что-то резко оборвалось. От пят до головы прошлись электрические разряды, а взгляд напротив казался ему еще мягче. Было трудно, но он понимал. Понимал, почему он так поступил с ним сегодня и почему выбрал Сакуру в качестве своего отмщения. Обида на Наруто сыграла тут такую злую шутку, что сердце самого Узумаки готово было выпрыгнуть у него из груди раз так десять исключительно за это утро и начало дня. — И зачем мне об этом знать? — спросил он. Голос впервые не выдавал его истинных эмоций так прямо, так дерзко, — Я все это время был дураком, который собраться не может. Все это время, — он начал приподниматься на локтях, из-за чего мелкие камушки впились ему в кожу и эти места обдало легким жаром, — я думал, что ты взял, поигрался, и думать обо мне больше не собирался. Я готов был это принять и двигаться дальше, так какого хера ты продолжаешь давать мне какую-то эфемерную надежду, Саске? Саске замер, неожиданная реакция видимо пробудила в нем чувство вины, либо же обиды. Черт ногу сломит в его эмоциях. Но отодвигаться он не собирался, все так же восседая у того на бедрах, с руками на его торсе. Наруто были приятны эти касания, очень приятны, но злость, неожиданно накатившая либо на себя, либо на Саске, сбила ему все ориентиры. И он не мог уйти. — Мне жаль, что ты не так меня понял, но я все это время был серьезен, — признал он, на что Наруто лишь хмыкнул, — мы с Сакурой расстались еще перед моим отъездом в университет, год назад, нам было бы сложно поддерживать отношения из-за меня и моего характера, а после — из-за расстояния. Мы расстались, и я решил впервые в жизни забыться в чем-то другом, — голос был сбивчив, — в искусстве, например. Я хотел отойти от жизни здесь на максимум просто чтобы перестать испытывать к тебе это ненормально влечение. Как ты смел при моем приезде сюда послать к черту все, чего я за эти года добился? Как ты посмел не отодвинуться тогда? Как посмел поцеловать? Это ты тут даешь мне надежду, а потом сбегаешь, как чертов трус через кусты на заднем дворе. Ветерок, подувший ему в спину, подарил ему своего рода секундное расслабление. Руки на торсе, а после и на бедрах, зашевелились. Касания были почти невесомы, а злость в глазах бесследно исчезла. Не было обиды, не было грусти. Была самая настоящая тоска. Тоска по времени, когда его волновала Сакура, вино и озеро.