Partners in Crime

Щелчок выключателя, и свет люминисцентных ламп разлился по небольшим апартаментам. Квартира была служебной — Ханде было не положено жить с родными, чтобы случайно не подвергнуть их опасности, да и она сама не хотела стеснять своего отца или семью своей сестры. Взбив подушку и отбросив ее куда-то в другой конец комнаты, девушка откинула прилипшую ко лбу челку и обернулась к своему гостю. — Ну, я бы сказала «Чувствуй себя как дома», но нет, не чувствуй — ты здесь надолго не задержишься. Керем переступил порог чужого дома и с опаской осмотрелся. Рука рефлекторно потянулась к антисептику во внутреннем кармане пиджака, но он вовремя себя одернул. В целом жилище его очаровательной знакомой выглядело неплохо. Его нельзя было назвать примером чистоты, но и на бомжатник оно не смахивало — во всяком случае на входе. Вешалка с разными куртками и толстовками (почти все в цвете подразделения, где работала хозяйка), разномастная обувь на подставке — и каблуки, и босоножки, и кроссовки со шлепками. Мужчина, прищурившись, обратил внимание на несколько одинаковых пар и вопросительно вздернул бровь, молчаливо обращаясь к девушке. — Я живу со своей подругой с работы, — та пожала плечами. — Но недавно она начала крутить с кем-то роман, поэтому по большей части ночи проводит с ним. Так что все будет нормально, тут тебя никто не будет искать, и ушей лишних не будет. — Можно подумать, служебные квартиры не прослушиваются, — пробормотал Керем, во все глаза разглядывая одну из комнат, куда они уже успели дойти с Ханде. — Ну, разумеется, прослушиваются, — фыркнула Эрчел. — Но кто сказал, что я не умею ее отключать? Она подмигнула мужчине и ушла в сторону кухни, чтобы приготовить им что-нибудь перекусить, оставив его в одиночестве, полном недоумения и, может быть, немного ужаса. Не сказать, что очаровательная полицейская его пугала, однако с таким дружелюбием со стороны служителей закона он никогда не сталкивался. Это неплохо подкупало — он проникался… благодарностью? Не совсем то слово, но довольно близкое к тому, что он испытывал. Ему совершенно претила идея сесть за решетку из-за преступления, которое он не совершал. Другое дело — грабеж. Кстати о нем… Керем хищно ухмыльнулся. Вряд ли в этой довольно просто обставленной, но уютной комнате он сможет найти, чем поживиться, однако в шутку стащить какую-нибудь памятную безделушку, чтобы взбесить хозяйку? Определенно, это да, то, что нужно. Бюрсин подключил свою природную наблюдательность, сканируя взглядом помещение. Темно-зеленый диван (мужчина поморщился от осознания, что на нем ему придется провести эту ночь), письменный стол из темной, почти шоколадной древесины (пришлось отмахнуться от мысли, что цвет очень сильно напоминает волосы одной конкретной особы) — без ящиков, только компьютер на столе, но сбывать технику — это моветон. Шкаф… Да, пожалуй, там может быть что-то интересное. Откинув крышку центрального отделения, на секунду он немного испугался от посыпавшегося на него… чего-то. Но когда дурацкий детский страх от неожиданности прошел, мужчина понял, что только что пережил дождь из бабочек-оригами разных цветов. Внутри подсвеченного лампами стеллажа, который Керем с удовольствием бы переоборудовал под мини-бар, был какой-то девичий алтарь с фотографиями, записочками, билетиками и прочей шелухой, которую любят коллекционировать впечатлительные романтичные натуры. Присмотревшись, он отметил прослеживающееся фамильное сходство. Очевидно, правая часть была посвящена близняшке Ханде? Мужчина недоуменно моргнул, отложив этот факт на потом. На фотографиях черной гелевой ручкой были нарисованы мелкие сердечки, звездочки, какие-то добрые пожелания. Отдельной цепочкой выделялись фотографии, где отслеживалась беременность сестры. Отметив, что племянница (?) очень даже похожа на свою тетю, он перевел взгляд на левую половину. И задохнулся. Сначала он думал, что свет от второй лампы был таким блеклым, потому что сама лампочка испортилась, и ее нужно заменить. Но, приглядевшись, он понял, что это было сделано намеренно. Левая сторона была чем-то вроде алтарем памяти. Множество фотографий с родителями (?), фото матери и дочери на фоне известных полотен различных картинных галерей. И одинокая фотография женщины в саду, под которой был конверт с двумя лаконичными словами, способными выразить боль всего мира. очень скучаю Подобрав все выпавшие фигурки, Керем вернул все на место, стыдливо закрывая шкаф. Он не любил без спросу лезть в душу к чужим людям, особенно малознакомым. Бездумно выдвигая ящики, он наткнулся на вторую шокирующую своим содержанием коллекцию — огнестрелы. Четыре или пять образцов. Бюрсин присвистнул, невесомо пробежавшись пальцами по металлическим корпусам. — Впечатляет… — удивленно пробормотал он, проникаясь к девушке уважением — оружие было настолько разноплановым, и к каждому нужно было определенное время привыкнуть. — Ужин готов! — Керем, услышав приглушенный крик с кухни, незамедлительно учуял аромат домашней еды, и у него слегка заурчало в животе. — Уже иду, жизнь моя! — откликнулся он, провоцируя порцию очередных ругательств, и рассмеялся, направляясь к их источнику. Девочка, что же ты еще скрываешь?

***

Каждый закат красив по-своему. У него свои уникальные оттенки, абсолютно неповторимые, и именно поэтому Ханде была так рада, когда узнала, что балкон в ее служебной квартире выходит на запад. Они вместе с подругой обставили это уютное пространство, чтобы проводить здесь вечера с горячей кружкой, приятной книжкой и теплыми разговорами. И даже когда та перестала часто появляться дома, девушка все равно вечером расслаблялась именно здесь — под малиновым, фиалковым, сиреневым, лимонно-желтым или персиковым закатом, каждый раз новым, каждый раз с новыми чувствами. Сегодняшний закат напоминал ей костер своими карминовыми, оранжевыми и обжигающими желтыми оттенками. Он буквально горел. Интересно, почему? Она сидела в плетеном кресле, держа в руках теплую чашку с кофе, накрывшись тонким пледом, волосы завились после душа, а кожа немного покраснела от температуры воды. Ее гость, тоже успевший расслабиться под горячими водяными струями, переоделся в светлую футболку и спортивные штаны на шнурке. В его руках был чай, а взгляд устремлен далеко за горизонт, куда лепестками спадал дневной свет. Именно он первым нарушил тишину. — Как умерла твоя мама? Ханде в ступоре моргнула, не поняв суть вопроса, а затем перевела взгляд на мужчину. — Откуда ты…? — Я не слепой, — усмехнулся он. — И очень многое подмечаю. — Полезное качество для копа, Бюрсин, — с горьким смешком ответила девушка, кутаясь в покрывало. — Но я ведь и близко не коп. — Будешь им, — Эрчел закатила глаза. — Готова поспорить… ну, не знаю, на свою девственность. — А ты, жизнь моя…? — лукаво спросил мужчина, многозначительно поигрывая бровями. Брюнетка снова закатила глаза. Как же этот флирт выматывал… — Моя личная жизнь — не твоего ума дела. Половая, кстати, пока что тоже, — холодно ответила девушка, закрывая глаза и зажмуриваясь. На мгновение они оба замолчали, обдумывая свои слова. Керем думал, зачем он сознательно выводит ту, что готова ему почти (почти!) безвозмездно помочь, а Ханде думала о своем нечаянно брошенном «пока что». Их размышления прервал глухой скрежет в замочной скважине. — Хандеми-ия, я не могу открыть дверь! — плачущий женский голосок заставил их обоих вздрогнуть. — Ты же сказала, что проблем не будет! — прошипел Бюрсин, влетая в комнату. — Я коп, а не гадалка, откуда мне знать, что она придет?! — в той же манере ответила ему Эрчел, испуганно озираясь. Внезапно ее лицо озарила улыбка. — Давай в шкаф! — Но там же… — Живее! Керем хотел было попытаться возразить, но девушка уже отправилась в коридор, чтобы открыть дверь своей соседке. Выругавшись, он открыл дверцу и, поджав колени, с трудом уместился в маленьком пространстве. В маленьком пространстве, заполненным личной коллекцией охренительно сексуального кружевного белья Ханде Эрчел. Вот же блять… — Бурджу! — брюнетка обняла подругу, немного покачиваясь по кругу, чтобы скрыть дверной проем комнаты и осмотреть его самой. Керема на горизонте не наблюдалось, а значит можно было спокойно выдохнуть. Отстранившись, девушка широко улыбнулась. — Я и не думала, что ты сегодня придешь. Думала, ты с работы сразу к господину Эн. — Разве я могла тебя бросить? — укоризненно начала ее подруга, сбрасывая босоножки и разминая голеностоп. — Мы же всегда вместе и друг за дружку, забыла? Действительно, как она могла забыть? Ханде Эрчел и Бурджу Озберк были знакомы еще с незапамятных времен, когда только начинали свой путь в полицейской академии. Обе перфекционистки, обе искренне желающие помочь обществу, они нашли довольно много точек соприкосновения, быстро открыв друг другу свои страхи и слабости, и именно поэтому их дружба продлилась и после выпуска из академии. Конкурс в их подразделение проходил тайно, и они скрывали друг от друга свое участие, боясь разбить другой сердце, но были безумно рады, когда их зачислили и определили в один офис, предоставив общую квартиру. Поэтому, узнав об отстранении Ханде, Бурджу сразу же приняла сторону своей подруги, прекрасно зная, сколько та потратила на изучение дела Бюрсина и его особые привычки. И именно поэтому после работы она первым же делом бросилась в их дом, зная, что брюнетка сейчас, скорее всего, в одиночестве расслабляется после эмоционально тяжелых дней. Впрочем, нельзя сказать, что она сильно ошибалась, да. — Я к тебе с новостями по поводу дела Текин. Ханде напряглась. — Приехал Юсуф Арат — следователь по делам Бюрсина, — подруга уселась на диван, вытягивая ноги и блаженно вздыхая. — Лед бы сюда… — Не отвлекайся, — вернула ее из мечтаний брюнетка. — Верно, — Бурджу повертела головой, разминая шею, и уже серьезным тоном продолжила. — Юсуф с ходу заявил, что виноват Керем, инициировал проверку дома, чтобы найти улики. Но обыск прошел так халатно, как будто детишек из научного клуба пустили поиграться с реактивами, честное слово, — девушка рассмеялась. — Короче говоря, ничего они не нашли. Не удивительно, что Аныл тогда «слегка» взбесился и даже подумал, что за эту симуляцию бурной деятельности Арату заплатил сам Бюрсин. В шкафу что-то глухо ударилось, словно что-то упало (или кто-то ткнулся локтем), и Ханде подскочила от неожиданности. Она посмотрела на Бурджу, но та, казалось, ничего не заметила. — В общем, теперь они копают в сторону скупщиков краденного — бриллианты, за которыми пришел Бюрсин, из дома исчезли, и, «разумеется», — на этом слове Бурджу многозначительно понизила голос, саркастически намекая на тупость нового следователя, — разумеется только он мог их стащить. Поэтому они ищут, кому он мог их продать — сама знаешь, что дольше суток наш воришка на руках их не держит. — А что… — медленно начала Ханде. — Что, если ее убил кто-то из ее покровителей? Она же славилась своими… свободными взглядами. — Это вряд ли, — отсекла девушка, закидывая ногу на ногу. — Последний из ее папочек поддерживал полиаморию, и ему было плевать, с кем она там спит. Поговаривают, он ей даже доплачивал за разного рода вуайеризм. — Ужасно, — поморщилась брюнетка, от чего ее подруга засмеялась. — Ну, конечно, это же ты у нас сама невинность, ой, не могу! — Эрчел покраснела. — Это другое, — пробормотала она, заливаясь краской. — У нас с Муратом были проблемы, и я… — И ты временно превратилась из красивой бабочки в ночную? — задыхалась от смеха Бурджу. — Знаешь, а твой Му-у-урат — дурак, раз тебя — такую ко всему готовую — упустил! Зато, — кокетливо продолжила она, — Бюрсину больше достанется. Ты же его видела — скажи же, горяч как три чайника на паровозах? Я бы с ним провела пару выходных… Ханде замолчала. В другое время она бы обязательно начала сплетничать с подружкой, считая количество кубиков Керема, но не сейчас… не когда он буквально в том самом шкафу… — Я не буду это обсуждать, я несвободна. — Я тоже, мне же это не мешает! — Бурджу категорично рубанула воздух рукой. — Да и потом, вы же вроде с Муратом разбежались. — Это не разрыв, а пауза, чтобы мы подумали о будущем! — возразила Ханде, на что подруга скептически хмыкнула, показывая свое отношение к ситуации. — Да и потом, связываться с ворами — выше моего достоинства, ты же знаешь. Бурджу закивала, мол, давай, заливай подружка, а затем повела подбородком в сторону второй чашки кофе, что осталась на письменном столе, и многозначительно заломила бровь. Воцарилось неловкое молчание. Девушка пожала плечами, встала с дивана и пошла обуваться. Ханде, продолжая мысленно сочинять оправдание, поплелась ее провожать. — Оставь, милая, — оборвала брюнетку подруга, целуя ту в щеку. — Керемчик, пока-пока! Ханде прошибло холодным потом. Она догадалась?! — Если обидишь мою Хандеми, я найду тебя и прострелю тебе коленные чашечки! Не скучайте! — напоследок пропела она и хлопнула дверью. И пока брюнетка отходила от осознания собственного прокола, за ее спиной кто-то закопошился. Керем кубарем вывалился из шкафа вместе с парочкой корсетов. — А у тебя ничего подружка, — хмыкнул он, абсолютно не стесняясь своего положения (во всяком случае внешне так и казалось. А что там в его голове творится, Эрчел даже предположить боялась). Выпутавшись из кружева, что мешало ему говорить, мужчина продолжил. — Пока вы тут обсуждали мою несомненно горячую внешность, я связался со своим… хорошим знакомым, так скажем. Он сказал, что камни продала сама Текин, когда пришла со своим альфонсом — то ли Махмут, то ли Мехмет. Правда, в шкатулке камней оказалось меньше, чем она рассчитывала, и Али думает на этого смазливого красавчика, — Бюрсин почесал нос в задумчивости. — Говорят, он цепляет богачек в клубе «Нарцисс», и я думаю, нам стоит туда наведаться. А затем он поморщился, от чего Ханде стало жутко неуютно. — Только сначала мы тебя переоденем, крошка. А то, без обид, жизнь моя, но копом от тебя за версту несет.