He's dead

У Мобэя была неплохая задница. Шан Цинхуа думал об этом все то время, что висел на сильном вампирском плече. Изначально он почему-то решил, что князь возьмет его на руки, как брали принцессу в сказках, поднимет высоко над полом, стиснет посильнее. Грудь у Мобэя была твердая и холодная, но Цинхуа был бы не против откинуть голову вбок и прижаться щекой к плечу. Он думал, что в таком случае сможет притворяться мертвым подольше — до самого дома. Цинхуа часто называл обитель Мобэя домом, осознал это и смирился. Он жил там несколько лет — с этим сложно поспорить. Но порой он ловил себя на мысли, что ему и покидать этот дом уже не хочется, хотя когда-то там у него сдавали нервы и ноги сами несли его прочь. Считая в уме и боясь лишний раз пошевелиться, Цинхуа зажмурился из-за хлынувшей в голову крови. Мобэй шел неспешно, хотя до этого почти летел. Цинхуа, занятый тяжелыми думами о своей суровой судьбе, перестал стесняться своей смущающей позы. Плечи князя скрывал густой мягкий мех его любимой накидки, которую Цинхуа помнил еще с тех самых времен, как только поступил на службу. Мех стал удобной подкладкой под его живот, а плащ спускался ниже колен Мобэя, поэтому Цинхуа не видел его задницу, но уже знал, как эти самые штаны, что были на князе, обтягивали две упругие половинки. Почему-то стало обидно. Цинхуа висел, будучи на грани очередного обморока, в душе рыдал, что при таком отличном обзоре ничего не видит, и думал, в какой момент стоило «очнуться». Он не знал, почему потерял сознание, но помнил, как пытался догнать быстро идущего Мобэя, попросил князя замедлиться или не ждать его, потому что Цинхуа задыхался от такого темпа, еще и ноги ныли. Мобэй вообще остановился, странно посмотрел на Цинхуа, а потом Цинхуа вырубило. Придя в себя, он открыл глаза, увидел перед собой кровавое месиво и на всякий случай снова вырубился. Окончательно очнулся он уже на плече Мобэя. Тот вцепился ему в бедро когтистой рукой, держал крепко, но нес аккуратно. Цинхуа часто укачивало в транспорте, но на плече Мобэя он чувствовал себя комфортно. Но что-то было не так. У него ничего не болело, кроме головы и живота, и то из-за его позы. Впившиеся в его мягкое бедро пальцы Мобэя ощущались пикантно и совсем не больно. Цинхуа старался не вспоминать о них, чтобы ненароком не пронзить плечо князя своим жаждущим ласки мечом. Конечно, там скорее был кинжал, но Мобэй не смог бы не почувствовать его. И все-таки Цинхуа казалось, что его лапают. Эту мысль он пересекал много раз за те скромные минуты, что Мобэй держал ладонь на его нежном местечке. Шан Цинхуа успел вообразить, как когти рвут его штаны, одновременно щекотно и опасно касаясь там, где никто никогда его не трогал. Цинхуа рефлекторно сжимался, понимая, что вообще-то начинает ерзать. — Мой князь, — хрипло позвал он. Мобэй промычал, не удивившись даже. Цинхуа напряг ягодицы, когда обтянутая кожаной перчаткой ладонь Мобэя заскользила вниз, к колену, а затем поднялась выше, но не коснулась ягодиц. — Что произошло? — спросил Цинхуа до того, как подавился воздухом. Он съежился, чтобы не кашлять и не показывать, насколько все плохо. — Ты устал идти, — просто ответил Мобэй, — а скоро рассвет. Мобэй знал о существовании такси. И Цинхуа не о таком просил. — Но ведь вы могли пройти без меня, — напомнил Цинхуа. Мобэй снова погладил его и сжал пальцы чуть выше колена. — Не мог. — Почему это? Цинхуа не догадывался, что он настолько чувствительный. Конечно, Мобэй-цзюнь ему очень нравился, но он не замечал ни намека на взаимность. А рука князя продолжала иногда гладить, словно Мобэй не мог ее контролировать, а потом, понимая, что он делает, Мобэй стискивал бедное бедро. — Полнолуние, — коротко сказал Мобэй. Цинхуа был знаком с парочкой оборотней, а с одним — очень даже хорошо, потому и вздрогнул. Тот парень понимал, как себя контролировать, не бегал превращенным по городу и, насколько Цинхуа знал, никого не загрыз, но Цинхуа в принципе никогда его не любил, так что старался минимально с ним пересекаться. Он помнил, как Лю Цингэ задирал его в школе, и не хотел, чтобы до кровопролития дошло сейчас. А потом случилось то, что случилось. Они ругались в старших классах, но, когда Лю Цингэ узнал, что Шан Цинхуа общается с Шэнь Цинцю, он стал приветливым. Цинхуа на его улыбочки не велся и сразу послал, говоря, что Мобэй-цзюнь его загрызет, если узнает, что он угрожал Шан Цинхуа. Прикрываться могучей спиной Мобэя было удобно, но конфликтов у него с оборотнями никогда не было, поэтому Цинхуа ему ничего не сказал. Лю Цингэ, конечно, разом преобразился, сказал, что и сам справится, а потом ускакал в темноту. Шан Цинхуа, ни разу в жизни не видевший превращения оборотня, сразу представил, как тот становится огромным черным волком и убегает под красивую музыку. На деле оказалось, что превращенные оборотни выглядят невообразимо жутко и нисколько не похожи на очаровательных гигантских волков. Цинхуа, понимающий, что рядом Мобэй, почти никого не боялся, но перестал гулять один в полнолуние. Раньше, когда Цинхуа всего этого не знал, жилось намного проще. От одного его знания мир не изменился, однако Цинхуа ко многому стал относиться по-другому. Он был в сознании, но Мобэй продолжал его нести. Цинхуа вздрогнул, вспоминая ту кровавую сцену. Она же ему не причудилась? — А почему я был без сознания? — вспомнил Цинхуа. — Так удобнее. И ты устал. Отдыхай. Шан Цинхуа охренел. То есть Мобэй просто взял и вырубил его? Цинхуа вспомнил, что он делал так раньше — давил на какие-то точки. Стало обидно, что с ним так поступали, но Шан Цинхуа не забывал те редкие случаи, когда он дулся на князя, а тот воспринимал это по-своему или вообще не замечал. Что попусту нервы тратить? Тем более, его так бережно несли, держа кверху задницей. Цинхуа посмотрел вниз, потом понял, что так его укачивает, попытался приподняться немного. Мобэй на его телодвижения вздохнул, согнул ноги в коленях и резко выпрямился, подкидывая Цинхуа и тут же хватаясь за его зад. У Цинхуа перед глазами все поплыло. — Ай! — Я же сказал, что так было проще, — решил Мобэй. И руку убрал, возвращая поближе к колену, будто это хоть что-то меняло. Случайно ли, специально ли Мобэй ухватился за его ягодицы, Цинхуа не знал и знать не хотел. Он так решил. Важно было то, что со временем у него начало болеть все, включая бедра, живот и спину. Цинхуа не мог не дергаться, постоянно вздыхал и стонал, затыкался лишь тогда, когда руки Мобэя касались его там, где не стоило. — Может, я лучше ножками сам пойду? — предложил Цинхуа. Он бы обязательно расслабился и насладился близостью, если бы не все эти неудобства. Цинхуа начинал жалеть, что его не задрали оборотни. Мобэй остановился. Цинхуа замер. — Тебе что-то не нравится? — Нет! Все отлично! — сразу вскрикнул Цинхуа, замахал руками, из-за чего едва не навернулся. К счастью, Мобэй не позволил ему упасть. — Мы почти дошли. Мобэй вышагивал гордо и будто специально медленнее обычного. Или так казалось? Цинхуа уже ничего не понимал, думал, за что зацепиться и как устроиться, чтобы было не так болезненно. Он снова двинулся и замычал. — Мой князь, — захныкал Цинхуа, — все-таки я хочу пойти сам. Рука Мобэя неожиданно ослабла, а затем, не успел Цинхуа договорить, как подлетел вверх. Земля завертелась, небо упало и сразу же вновь вернулось на место. Цинхуа заорал и вцепился в первое, что нашел — волосы Мобэй-цзюня. Мобэй зашипел, крепче прижал его к себе и посмотрел самым злобным взглядом. Цинхуа застонал, опустил дрожащие ладони на плечи Мобэя. Они снова двинулись, но теперь Шан Цинхуа был вынужден заткнуться. Во-первых, его начало тошнить после всех акробатических поворотов. Во-вторых, Мобэй опять нес его, но уже по-другому. Шан Цинхуа смог расслабиться, уместил голову на чужом плече, сжимая пальцы до хруста. — Доволен? — спросил Мобэй. Он нес его на руках. Цинхуа мог лишь пискнуть. — Да, — высоко ответил он, стараясь не смотреть на лицо Мобэя, которое оказалось слишком близко. Цинхуа мог поближе рассмотреть его нос и губы. Зрачки Мобэя опасно расширились в темноте. На секунду показалось, что Мобэй улыбался. Цинхуа решил закрыть свои бесстыжие глаза.