У Лукоморья дуб срубили...

— Дай мне книгу, Бродяга, — Римус решительно протянул руку. Уж если и признаваться в содеянном, то самому, а не через посредника. — Глава 18. Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост. — Наконец-то мы всё узнаём! — взбудораженно прошептал Драко. До друзей не сразу дошла вся абсурдность этого заявления. Минуты две все молчали. Наконец Рон произнес вслух то, о чем Гарри только подумал: — Быстрее надо быть, быстрее, — нервно хихикнул Фред. — Вы оба просто сошли с ума. — Удивительно здравая мысль, — пробубнил Северус. — Ерунда! — упавшим голосом вымолвила Гермиона. — Питера Петтигрю нет в живых! — сказал Гарри. — Он убил его двенадцать лет назад. Лицо бывшего узника исказила гримаса. — Я действительно хотел убить, — зарычал он, скаля желтые зубы. — Сириус, ты… Ты не убийца, — дрожащим, почти умоляющим тоном произнёс Джеймс. — Да малыш Питер оказался хитрее меня... Но на этот раз у него ничего не выйдет. И Блэк кинулся на крысу. Живоглот очутился на полу, а Рон заорал не своим голосом: беглец придавил ему сломанную ногу. — Извини ещё раз, — поспешно сказал Сириус. Рон кивнул. — Проехали. — Сириус, осторожней! — Люпин метнулся вперед и оттащил Блэка от Рона. — Подожди! Так просто нельзя с этим покончить. Надо им объяснить, пусть они знают! — Потом объясним! — хрипел Блэк, оттолкнув Люпина. Скрюченные пальцы когтили воздух, стараясь дотянуться до крысы, а та извивалась и визжала не хуже поросенка, царапая Рону лицо и шею. Йос передёрнулся. Ну, не любил он крыс, не любил! Мало ли, какая зараза прицепится… — У них... есть... право... знать... правду! — Люпин уже задыхался, повиснув на Блэке. — Рон считает его домашним зверьком! Во всей этой истории много такого, чего даже я не понимаю! А Гарри? Ты обязан рассказать Гарри, как все было на самом деле, Сириус! Блэк утихомирился, но его ввалившиеся глаза неотступно следили за крысой, которая сжалась в комок под защитой искусанных, исцарапанных и окровавленных рук Рона. — Ладно, согласен, начинай ты. Рассказывай, что хочешь. Но только побыстрее, Римус. Я хочу немедля покончить с убийцей, из–за которого столько лет провел в Азкабане. — Но почему ты раньше не сбежал? — тихо спросил Джеймс. — Я не думал, что он остался жив. — А Гарри? — всхлипнула Лили. — Как же Гарри, Сириус? — Простите меня, — повесил голову Блэк. — Прости меня, Лили. Я считал, что отбываю справедливое наказание за вашу смерть. И думал, что о Гарри позаботятся. — Вы просто психи, вы оба. — Рон очумело потряс головой и оглянулся за поддержкой к Гарри и Гермионе. — С меня хватит, я в вашу игру не играю. Он попробовал подняться, опираясь на здоровую ногу, но Люпин вновь достал волшебную палочку и направил ее на Коросту. — Тебе придется выслушать меня до конца, Рон. — Ты бы ничем не рисковал, — пожал плечами Джордж. — Вас трогать не собирались, а Коросту отбить вы бы сумели, если бы что-то пошло не так. И пока будешь слушать, держи покрепче Питера. — Он не Питер, он моя Короста! — завопил Рон. Он попытался сунуть крысу в карман, но не тут–то было: крыса сражалась так отчаянно, что Рон свалился бы с кровати, если бы Гарри не подхватил его. — Многие видели, как Петтигрю погиб, — сказал он, повернувшись к Люпину. — Была целая улица свидетелей... — Которые сами погибли, — фыркнул Сириус. — Да ничего они не видели! Они только думают, что видели... — снова разъярился Блэк, мрачно наблюдавший, как крыса отбивается от Рона. — Действительно, все были уверены, что Сириус убил Питера, — кивнул Люпин. — Я и сам так думал до этого вечера. Открыла мне глаза Карта Мародеров. Она никогда не лжет. Питер жив. Рон держит его в руках. Гарри с Роном переглянулись и тут же пришли к молчаливому согласию: Блэк и Люпин не в своем уме. В том, что они тут мелют, нет никакого смысла. Как это крыса может быть Питером Петтигрю? — Перед вами стоит человек, который неожиданно оказался анимагом, почему бы и крысе не стать человеком? — иронично поинтересовалась Джинни. — А если бы ты сама оказалась в такой ситуации, смогла бы вот так сразу поверить в какой-то бред? — сварливо парировал Рон. Его сестра легко пожала плечами и всем своим видом показала, что в дальнейший спор вступать не намерена. Допустим, после Азкабана Блэк рехнулся, но почему Люпин поддерживает его в этом безумии? — Потому что я видел логику, — улыбнулся Римус. И тут вмешалась Гермиона, голос ее дрожал, но она говорила спокойно, взывая к благоразумию Люпина. — Но профессор Люпин... Короста никак не может быть Петтигрю... Вы же понимаете, это совершенно невозможно... — Почему невозможно? — мирно спросил Люпин, как будто они в классе и Гермиона столкнулась с какой–то сложностью в работе с Гриндилоу. — Потому что... если бы Питер Петтигрю был анимагом, это знали бы все. — Гермиона, ты сама варила условно запрещённое зелье в туалете, почему Петтигрю не мог нарушить закон? — ухмыльнулся Регулус. Мы занимались анимагами у профессора МакГонагалл, и я много читала о них в учебниках, когда делала домашнее задание. Министерство магии ведет учет всем колдуньям и волшебникам, которые могут превращаться в животных; есть специальный реестр, в нем сказано, в каких животных они превращаются, даны их приметы и отличия... Я нашла там профессора МакГонагалл... В этом столетии было всего семь анимагов, и имени Петтигрю в этом в списке нет... Гарри невольно восхитился: сколько же Гермиона знает! Не зря день и ночь сидит за книгами. — Спасибо, Гарри, мне приятно, что ты обращаешь на это внимание, — зарделась Гермиона. — Конечно нет! — профессор Люпин рассмеялся. — Ты опять права, Гермиона! Но, видишь ли, Министерству невдомек, что в замке Хогвартс некогда чудили три незарегистрированных анимага... — Вы стали анимагами ещё в школе?! — МакГонагалл схватилась за сердце. Джеймс и Сириус смущённо, но в то же время и гордо кивнули. — Если ты собрался рассказывать им все с сотворения мира, то поторопись, Римус, — проворчал Блэк, следя за безнадежными потугами Коросты освободиться. — Я ждал целых двенадцать лет и дольше ждать не намерен... — Хорошо–хорошо, Сириус, но тебе придется кое–что добавить, я ведь знаю только, как все начиналось... Люпин прервал речь на полуслове — что–то громко скрипнуло позади него, и дверь в спальню открылась сама собой. — Призраков там нет, — нахмурился Джеймс, — тогда что же… — Сквозняк? — предположила Лили. Все пятеро уставились на нее, Люпин сделал несколько шагов и выглянул на площадку. — Никого... — В доме полно привидений, — заметил Рон. Но Люпин лишь махнул рукой. — Нет тут никаких привидений. — Он все еще озадаченно смотрел на дверь. — Их и не было никогда в Визжащей хижине. Вой и стоны, которые когда–то слышали, местные жители, издавал я. — Этого воя нет уже много лет, а волшебники всё равно боятся! — всплеснул руками Йос. — Как так можно? Он отбросил с лица седеющие волосы, задумался на мгновение и заговорил: — Здесь, собственно, всё и началось. Из–за того, что я стал оборотнем. Ничего бы не произошло, если бы не моя безрассудная тяга к риску... — Это у тебя-то тяга к риску? — Джеймс разинул рот. — Тогда как это называется в нашем с Бродягой случае? — Но ты не можешь отрицать, что без моего молчаливого согласия многого не было, — вздохнул Римус. У Люпина был вид вполне здравомыслящего и очень усталого человека. Рон хотел было что–то сказать, но Гермиона толкнула его: «Шшшш!» Она слушала рассказ с неослабевающим вниманием. — Благодарная слушательница, — хихикнул Драко. — Меня укусил оборотень, когда я был совсем маленький. Родители перепробовали все для моего исцеления, но в те дни таких лекарств, как сейчас, еще не было. Зелье, которое готовит профессор Снейп, — совсем недавнее открытие. Оно делает меня безопасным для окружающих. Я пью его неделю, предшествующую полнолунию, и... и после трансформации сохраняю разум. Лежу у себя в кабинете, как вполне безобидный волк, и спокойно жду, пока луна пойдет на убыль. Но до того, как волчье противоядие было изобретено, раз в месяц я становился настоящим монстром. И о Хогвартсе даже не мог мечтать. Какие бы родители согласились отдать ребенка в школу, где он будет учиться вместе с оборотнем. — Эти ваши предрассудки!.. — Йос потряс кулаком. Но вот директором стал Дамблдор. Он отнесся ко мне с сочувствием, сказал, что я должен учиться и что он примет все меры предосторожности. Люпин вздохнул и задержал взгляд на Гарри. — Помнишь, я тебе говорил, что Гремучую иву посадили в тот год, когда я поступил в Хогвартс. Дело в том, что ее посадили именно потому, что я поступил в Хогвартс. Этот дом, — Люпин окинул комнату печальным взглядом, — и туннель, ведущий к нему, были построены специально для меня. Раз в месяц меня тайком отправляли сюда из замка — на время превращения. А дерево поместили у входа в туннель, чтобы никто не мог попасть ко мне в дом, пока я опасен. — Своеобразная защита, — поморщился Люциус. — Ведь ветки останавливаются: про тот сучок знали практически все. Гарри понятия не имел, к чему клонит рассказчик, но все равно увлеченно слушал, и единственным звуком в комнате, кроме голоса Люпина, был испуганный писк Коросты. — В то время мои трансформации были ужасны. Превращение в оборотня очень болезненно; кусать было некого, и я царапал и грыз самого себя. — Ужасно… — прошептала Нарцисса. Жители деревни слышали какой–то шум, завывания и думали, что это бушуют особенно неистовые призраки... Даже теперь, когда в доме уже много лет все тихо, люди опасаются приближаться к нему. Но если не считать превращений, то, пожалуй, я был счастлив, как никогда в жизни. Впервые у меня были друзья, трое верных друзей — Сириус Блэк, Питер Петтигрю и, разумеется, твой отец — Джеймс Поттер. — Одного можно не считать, — выплюнул Сириус. — Тогда он был нам другом, — не согласился Римус. — Верным другом. Блэк скривился. Естественно, мои друзья не могли не заметить, что раз в месяц я куда–то исчезаю. Я сочинял всевозможные истории — говорил, что у меня заболела мать и надо ее навестить... Больше всего на свете боялся, что, узнав, кто я такой, они бросят меня. Но в конце концов они, как и ты, Гермиона, поняли, в чем дело. — Ага, к концу первого курса, — согласился Джеймс. Но друзья не покинули меня. Напротив, придумали нечто такое, отчего мои трансформации стали самыми счастливыми днями моей жизни — они сами стали анимагами. — Только не говорите, что вы… — Минерва не договорила. — И мой отец тоже? — изумился Гарри. — Конечно. Три года львиную долю свободного времени они тратили на то, чтобы научиться этому. Твой отец и Сириус были одни из самых одаренных студентов, да и вообще им повезло, ведь анимагическое превращение иногда приводит к ужасным последствиям. Министерство магии еще и поэтому зорко следит за всеми, кто пытается стать анимагом. — А почему ещё? — заинтересовался Гарри. — Если ты принимаешь форму какого-нибудь хищника, можно убить любого, а экспертиза покажет, что виновато животное, — пояснил Римус. — И никто доказать ничего не сможет. — Других преступлений это тоже касается, — добавил Сириус. От Питера было мало толку, но он целиком положился на своих умных друзей и тоже благополучно стал анимагом. В конце концов, на пятом курсе им удалось осуществить свой замысел — отныне каждый мог по желанию трансформироваться. — Но чем это могло помочь вам? — недоумевала Гермиона. — Очень многим. В своем обычном виде им тоже приходилось избегать меня. Как животные — они составляли мне компанию. Ведь оборотни опасны только для людей... Раз в месяц они ускользали из замка, укрывшись мантией–невидимкой Джеймса, и совершали превращение. — Вы самоубийцы, — Минерва прикрыла глаза. — Отнюдь, профессор, — немного озорно ответил Джеймс. Питер, как самый маленький, легко преодолевал ударную зону ветвей Ивы и нажимал сучок, который отключал дерево... Они спускались в туннель, и мы вместе проводили время. Под влиянием друзей я становился не таким опасным — тело было волчье, но разум сохранялся... — Давай быстрее, Римус, — сипло поторопил его Блэк, по–прежнему не сводя с Коросты жутковато–голодных глаз. — Сейчас, Сириус, сейчас... Теперь, когда мы все могли превращаться в животных, открылись невероятные, захватывающие возможности. Римус глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. МакГонагалл их убьёт. Мы покидали Хижину и всю ночь бродили в окрестностях школы или по деревне. — Вы… Что?! — Минерва приподнялась с кресла. — Всё было под контролем, — Джеймс посмотрел на разъярённую женщину честными глазами. — Это мы Лунатика подбили на такое, — тут же опомнился Сириус. — Он не хотел. — Мы его заставили! — Честно! — Довольно, — МакГонагалл подняла руку. — С вами я потом ещё поговорю. Не устраивайте балаган! Сириус и Джеймс перевоплощались в довольно крупных зверей и вполне могли при необходимости сдержать оборотня... Вряд ли в Хогвартсе был хоть один студент, знавший территорию школы и Хогсмид лучше, чем мы. Вот так нам и пришла в голову мысль составить Карту Мародеров и подписаться прозвищами. Сириус — Бродяга, Питер — Хвост, а Джеймс — Сохатый. — А в какое животное... — начал было Гарри, Джеймс встал — мгновение — и в комнате уже стоит величественный олень. Его тут же поддержал и Сириус, превратившийся в чёрного пса. Он залаял и весело запрыгал вокруг оленя, который аккуратно приблизился к Гарри. Гарри будто во сне протянул руку и дотронулся до шеи зверя. Наверное, это и называется счастьем. но Гермиона перебила его: Римус вернулся к чтению, как только друзья превратились обратно в людей. — Но ведь это же очень опасно! Гулять в деревне и вокруг замка с оборотнем... А вдруг бы друзья не смогли вас удержать и вы укусили кого–нибудь? — Эта мысль до сих пор мучает меня, — глубоко вздохнув, сказал Люпин. — Было, было много раз — еще бы чуть–чуть и... Потом мы хохотали над этим. Взгляд МакГонагалл не предвещал ничего хорошего. Мы были молоды, неразумны и в восторге от своего ума, ловкости... Конечно, иногда во мне шевелилась совесть. Ведь я обманул доверие Дамблдора... Он принял меня в Хогвартс, чего не сделал бы никакой другой директор, и, наверное, мысли не допускал, что я нарушаю правила, которые он установил для моей и чужой безопасности. Он не догадывался, что по моей милости трое однокурсников стали нелегальными анимагами... — Может, и знал, — вполголоса сказал Джеймс. — От него ничего не скроешь. — Кто знает, кто знает, — ответил Сириус. Но каждый раз, когда мы обсуждали план очередных похождений в ночь полнолуния, совесть угодливо молчала. И оказалось, что с тех пор я мало изменился. Люпин нахмурился, и в его голосе зазвучало отвращение к самому себе: — Весь этот год я боролся с собой, задавая один и тот же вопрос: рассказать ли Дамблдору, что Сириус Блэк анимаг? И не рассказал. Почему? Потому что я слишком малодушен. Ведь это значит признаться, что я еще в школе обманывал его, что и других заманил на путь обмана, а доверие Дамблдора для меня — все. Он дал мне возможность учиться в Хогвартсе, когда я был мальчишкой. Дал мне работу, когда я уже отчаялся найти хоть какой заработок. И я убедил себя, что Сириус проникает в школу благодаря темным искусствам, которым выучился у Волан–де–Морта, а то, что он анимаг, никакой роли не играет... — В проникновениях в школу — нет, — хмыкнул Сириус. — В побеге из Азкабана — да. Вот и выходит, что Снейп абсолютно прав насчет меня... — Снейп? — Блэк первый раз оторвал взгляд от крысы и посмотрел на Люпина. — А Снейп здесь причем? — резко спросил он. — Снейп — профессор в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, взглянув на Гарри, Рона и Гермиону. — Профессор Снейп когда–то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от темных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания... Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его... Без меня там тоже не обошлось... Блэк саркастически усмехнулся: — Он это заслужил. — Прости, — быстро сказал Сириус. Северус еле заметно кивнул. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. — Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и... хм... слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. — Не придумывай того, чего не было, Люпин, — холодно произнёс Северус. — Поттер ещё в первую нашу встречу наехал на Слизерин. Мы повздорили. — А дальше пошло по накатанной, — кивнул Джеймс. — Извини ещё раз. Джеймс замечательно играл в квиддич... Настоящий талант. И вот однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех–то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он откроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. — Я до сих пор не понимаю, что произошло с твоим мозгом, — хмуро бросил Джеймс. — Ты был уверен, что Римус — оборотень, но попёрся прямо к нему в лапы. — Настолько хотел вам досадить? — вопросом ответил Северус. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго–настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность. — Так вот почему Снейп вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке. — Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снейп. Он сбросил с себя мантию–невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина. — Мантию-невидимку? — переспросил Джеймс. — Вы что, её всё-таки бросили?!