***
На одной из улиц Лондона. Мост над Темзой перед Биг-Беном. 14:00. На улице идет проливной дождь — обычное для Лондона явление. Исландия, Норвегия, Финляндия и Швеция прячутся от дождя под зонтами, но Дания спокойно разгуливает без зонта. — Метт, ты бы взяла зонт, простудишься же, — тихо говорит ей Финляндия. — Ты чего, Тина? Я же родом из Северной Европы, мне не страшен обычный английский дождь! — Конечно, еще скажи, что ты страна, и тебе не страшно опьянение, — тихо сказал Лукас, всматриваясь вдаль. Медленно к ним приближалась фигурка Артура с зонтом в руках. Англичанин, запыхавшись, начал оправдываться. — Черт возьми, мне так неловко, но пришлось кое-куда отлучиться. И этот дождь… я правда не хотел. Ладно, идемте, тут недалеко, — с этими словами Керкленд повел их к своему дому. Его дом выглядел довольно богато. Большая прихожая, от которой сразу уходит три коридора — к кабинету хозяина дома, к кухне (хотя непонятно зачем Артуру кухня, при его-то кулинарных способностях) и к комнатам его братьев, по совместительству, гостевым. Весь дом был идеально убран, а по всему этому великолепию с гордой мордой разгуливал кот Керкленда. — Проходите в зал, садитесь, я сейчас достану книги и… сделаю чаю… — снимая с себя пальто, сказал Англия. В этот же момент из глубины дома послышалось недовольное «Артур! Кого ты опять привел?!» — Мх, не обращайте внимания. Это Шотландия. Он… кхем, не жалует гостей. Лучше не попадайтесь ему, — виновато пробубнил Артур. Скандинавы молча прошли в зал и удобно расположились в креслах у камина. Вскоре, в комнате появился англичанин с подносом в руках. Поставив его на стол и разлив по чашкам чай, он позвал с собой Лукаса. Оба вышли из комнаты, оставляя девушек одних. Через минуту в зал зашел некто с пышной огненной шевелюрой. Он взглядом истинного безразличия осмотрел компанию собравшуюся в зале его ненаглядного братца. — Какие люди! Неужто мой братец не был геем? — довольно присвистнув процедил он. — Не соизволите ли представиться, дамы? — садясь в кресло рядом с Метт, сказал еще незнакомый девушкам обитатель дома англичан. — Давайте для начала представитесь вы, — отпивая из кружки чай, говорит Швеция. — Ах, ну что же это я? Конечно! — вскакивая с кресла и подавая датчанке руку, говорит рыжеволосый. — Аластор Керкленд, к вашим услугам. — Мне кажется или он пьян? — шепотом сказала Тина Швеции. Оксешерна утвердительно кивнула. — Ну что ж, Аластор Керкленд, меня можете звать Метт Линден… — нехотя ответила датчанка. — Эми Фосс, — не поворачиваясь в сторону шотландца, ответила Исландия. — Я Тина Вялсянен, — искоса посматривая в сторону Метт, сказала финка. — Берлинда Нильсен, — холодно и с ноткой недоверия словно прошипела Швеция. В это время Лукас сосредоточенно следил за тем, как Артур неспешно листает хлипкий томик заклинаний. — Знаешь, это очень странно, что тебе удалось правильно произвести это заклинание. Оно изначально довольно сложное, думаю, даже я не смог бы исполнить его, не выпив предварительно… — Несколько грамм виски. Да… — закончил за него Лукас. — Ты умудрился сделать это будучи пьяным? — удивленно приподнимая бровь, спросил Артур. Лукас смутился, но промолчал. Вздохнув, Керкленд указал в книгу и отошел, давая норвежцу прочесть написанное. — Все, что я смог найти, не более. — Это заклинание с тем же действием и тут тоже нет заклинания, снимающего эффект. Либо это просто чудовищное совпадение, либо же… какой-то заговор. — Думаю, это просто совпадение. Единственное, что я могу сказать наверняка, так это то, что для снятия заклинания нужна пентаграмма, а какая конкретно, с каким заклинанием она будет иметь нужный эффект, увы, я не могу сказать. — Уверен, что нигде нет рисунка? — Более чем. — Черт, а где он может быть? — Видно, что все остальное оторвано. Логично, что кто-то это оторвал. Больше сказать я точно не могу. — Ладно, понятно. В любом случае, спасибо, — грустно ответил Лукас. — Я могу дать тебе почитать мои книги. Может что-то найдешь. — А можно? — Конечно! Я более чем заинтересован в том, чтобы наши Скандинавы вернули свой изначальный облик. А то… вчера ко мне зашел Людвиг с в стельку пьяным Гилбертом и просил специального порошка, попутно объясняя, что приключилось с ним и с его братом. И я уже понял, кому проиграл бедняга Гилберт. — Аэх, а что, собственно, за порошок? — Порошок от похмелья. Эти двое часто ходят ко мне за ним. Лукас нервно дернул плечами рассматривая корешки старых книг. — А дашь мне немного? — неожиданно спросил он. — Я не знал, что ты пьешь. — удивленно сказал Артур. — Не для меня. Для… Дании. — А, так вот зачем! Ну, если что-то осталось, то дам. В это время в зале дома Артура царила гнетущая тишина, прерываемая лишь дыханием сидящих и звуком падающих капель за окном. — М! Может вы хотите попробывать шотландского виски? — после долгого молчания спросил Аластор. — А можно? — восторженно спросила Метт — Ну конечно! Можем пройти в мою комнату, и я бы вам налил. — Да! — задорно вскрикнула Метт и уже собиралась встать, но ее руку схватила Берлинда. — Метт, не надо. Ты знаешь, чем кончились прошлые два раза! — Ой, да брось, всего по бокалу, я клянусь! — Берлинда права, Метт, может лучше не стоит? — отозвалась Тина. — Да что вы в мою жизнь носы суете? Дома воспитывали, в гостях у Людвига воспитывали, думала сюда приеду — вздохну свободно, нет, опять воспитывают! — вырывая руку из хватки Оксенштерны, вскрикнула Келлер. — Мы же ради тебя стараемся, придурок! — не выдержав крикнула Эми. — А впрочем, делай, что хочешь. Отпусти ее, — равнодушно сказала исландка. Но Швеция все же не спешила отпускать руку датчанки. — Пусть идет куда хочет, — еще раз процедила сквозь зубы Исландия. На что Берлинда медленно убрала свою ладонь с запястья Дании. Та, гордо фыркнув пошла в комнату Шотландии, все оставшиеся глубоко вздохнули. Тишина длилась недолго, ровно до того момента, как Тина обратилась к Швеции: — Слушай, Шве, а мы когда уезжали, у кого Питера оставили? — У Артура вроде бы, — не глядя на финку, ответила Швеция. — А мы сейчас где? — пытаясь довести всю суть первого вопроса до Швеции, спросила Тина. Оксеншерна немного помолчала и повернулась к Вайнямейнен. — Нам нужно побыстрее отсюда уйти, — спокойным голосом ответила Берлинда, но на деле ее чуть ли не трясло от внутренней паники. — Боюсь, что пока не вернется Лукас мы никуда не сможем уйти, — учтиво заметила Эми. — Ты как всегда проницательна! — прошипела Финляндия. — Хей! Кто не спрятался, я не виноват! — донеслось из соседней комнаты. — Дядя Уэльс, я иду искать! — Это голос Питера… — несколько дрожащим от волнения голосом, заметила Финляндия. — Сидите спокойно, он не должен заметить сходств, — равнодушно сказала исландка, листая какой-то журнал со столика. Как только она закончила, в зал вбежал мальчик, это был Силенд, вне всякого сомнения. Какое-то время он смотрел на коридор, из которого только что выбежал, но все же заметил трех сидящих в креслах девушек. Он минут пять наблюдал за ними с лицом искреннего смятения и непонимания. Спустя какое-то время он все же подошел к Тине и задал весьма и весьма нескромный вопрос. — Я вас не знаю, но вы очень напоминаете мне мою маму. Вы родственники? Исландия нервно усмехнулась глядя в журнал. — А-э… да, да, мальчик, мы с твоей мамой родственники. Я его сестра. Двоюродная, — с ноткой волнения и дрожащим голосом ответила финка. — О-о-о, круто! Значит вы моя двоюродная тетя? — Выходит что так… — рассеянно промолвила Тина. — Не приставай к ма… не приставай к тете, — своим грозным повелительным голосом сказала Швеция. Силенд неуютно поморщился и тихо спросил у сидящей рядом Тины: — А это сестра моего папы? Эми уже не стесняясь рассмеялась, но под железным взглядом шведки мгновенно успокоилась. — Да-да, это его сестра. В их семье все такие. Не бойся, — пытаясь скрыть улыбку, проговорила Финляндия.***
Аластор беспомощно наблюдал за тем, как датчанка выпивает уже третий бокал виски. — Никто из моих знакомых не может выпить так много за один раз. Дания разве что… — тихо пробубнил себе под нос шотландец. — А… ты откуда? — неожиданно прервав тишину, спросил Керкленд. — М-м, из Дании — сказала Метт, задумчиво разглядывая свой бокал. — Из Копенгагена, если точнее. — А, тогда все ясно… — произнес Шотландия. — Может, ты и с Матиасом знакома ненароком? — С ним? Да я… — датчанка оборвалась на полуслове, не заканчив фразу «Да я и есть Матиас». — Да, я с ним тоже знакома. Мы… эм, родственники в какой-то степени… Брат и сестра… эм… семиюродные… примерно. Я уже не помню, по кому мы там родственники, но мы точно с ним родня! — выпивая оставшийся глоток, победоносно произнесла датчанка. Шотландец лишь взглядом полным сожаления посмотрел на свой, практически полный бокал, потом на пустую бутылку, потом на уже опустевший бокал датчанки и глубоко вздохнул. — Это была последняя бутылка… — тихо сказал он. — Прошу меня извинить, но я вынужден ненадолго отойти! — бодро отрапортовал тот и, схватив свой бокал, вышел из комнаты. — Черт, я-то рассчитывал ее напоить, а уже потом… но эту чертовку ничего не берет! — закрыв за собой дверь, пробубнил шотландец. — Значит, придется использовать другие средства, — он быстро пошел на кухню, отчего можно было видеть лишь его огненно-рыжую шевелюру, мелькающую в коридорах. Через минуту, шотландец уже копался в кухонных шкафчиках недовольно бурча себе под нос. Только минут через пять, Аластор с победоносной рожей вылез из шкафа, попутно ударяясь головой об столешницу. — Нашел! Черт возьми, я нашел этот гребаный порошок! — шотландец поднялся с небольшим пузырьком в руках, в котором, словно пыльца, блестел ярко-черный порошок. На горлышке пузырька висела небольшая бумажка уже выцветшая от времени. Дабы убедиться, что он схватил нужный пузырек, Аластор прищурившись глянул на бумажку, силясь прочесть написанное. — Hoc…no.n au.xili…um, — медленно прочел он. — Ага, понятно. Это точно любовное зелье! — ничего ровным счетом не поняв, заключил Керкленд. — Так, какая там безопасная дозировка? А, впрочем, это не важно. Ее ни капли не опьянил двенадцатилетний виски, так что, думаю, если я вылью весь флакон, этого будет достаточно, — с этими словами он откупорил бутылочку и одним движением опрокинул все содержимое в бокал с виски. Черный порошок зашипел, отчего создалось впечатление, что жидкость в бокале закипает. Аластор с минуту понаблюдал за тем, как порошок растворяется в виски. — Наверное, если я немного попробую, ничего не случится, — задумчиво глядя на бокал, сказал шотландец. — Главное в этом деле, не влюбиться в сам бокал… Ха-ха, истинная любовь в любовном зелье не нуждается! Но это потом… — Шотландия схватил бокал и понес в комнату где сидела датчанка. Подходя к двери, шотландец глянул на бокал и, скорчив недовольную рожу, немного отхлебнул. Закрывая глаза, он открыл дверь. — Ну вот я и вернулся! — он на минуту вперил взгляд на Метт, рассматривавшую его книжную полку. — Пол Геллико? * Не думала, что ты читаешь американскую литературу, Скотт, — вертя в руках маленькую книжечку спросила датчанка. — А… эм… да, читаю, но в виде исключения. Это коллекционное издание. Стыдно хвастать, но прототипом доктора Макьюди** был именно я. — Ты тоже кошек и собак усыплял? — саркастично подняв бровь, сказала датчанка. — Ха-ха, нет… но… эм, он же тоже шотландец, тоже рыжий, и прочее… — Надеюсь, что кот, который живет у твоего брата, это не Томасина***… — задумчиво глядя на бокал в руках шотландца, ответила Метт. Шотландец рассеянно рассмеялся, и присаживаясь в кресло протянул датчанке бокал. Видимо, доза любовного зелья на пару грамм была слишком большой, а в смеси с виски наверняка давала еще куда больший эффект. Аластор скорее всего рассчитывал, что от «небольшого глотка» с ним ничего не будет. Видимо, даже он не мог противостоять действию этого зелья. Он неотрывно наблюдал за плавными движениями датчанки, чувствуя, что не может оторвать взгляд от ее шикарной фигуры. Комната показалась на редкость душной, воздух медленно густел, было трудно дышать. — А… я забыл… я тебе бокал принес. Попробуй. Это, кхем… мой любимый напиток. Из личного запаса, — словно временно просыпаясь от бреда, сказал Керкленд. — М? Да? Ладно, я попробую, — отвлекаясь от книжного шкафа, ответила Келлер. Взяв в руки бокал, она немного отпила, но сразу вернула бокал на стол. Немного поморщившись, она сказала: — Уж больно горький. Что это? Шотландец резко поднял голову к лицу датчанки и недоуменно посмотрел на нее, а потом на бокал. — А, ну… если не ошибаюсь, то это двадцатилетний виски, — умело соврал он. — Хах, он слишком горький. Попробуй. Шотландец поморщился, вспоминая сколько зелья он туда засыпал. Он нехотя поднял бокал и отхлебнул несколько глотков. — Д-да, ты была права, слишком горький. И крепкий… — хватаясь за голову, закончил Шотландия. В комнате, по ощущениям Аластора, стало еще жарче. Остатками еще не помутненного рассудка он корил себя за то, что вообще ввязался в эту авантюру и размышлял над тем, почему на Метт не подействовало любовное зелье.***
Питер сидел на коленях у Тины и что-то восторженно лопотал. — А знаете… однажды мы с моим папой играли в прятки! Я искал его и… почему-то я нашел его только под вечер. Он так хорошо спрятался! Эми, до сих пор пытавшаяся спокойно читать журнал, наконец подняла взгляд рассматривая эту идиллию. — Ого, я вижу тебе хорошо живется с мамой и папой? — немного смеясь, спросила исландка. — Ну, да… — начал Силенд и тут же умолк. — Только вот… — он обвел оценивающим взглядом всех девушек в зале. — Тетя Берлинда, скажите моему папе, чтобы он женился на тете Тине. Я слишком обделен женской лаской. Эми всеми силами пыталась сдержать неистовый смех да так, что на глазах выступили слезы. Швеция долго смотрела на Питера, словно он сказал что-то глупое, но потом перевела взгляд на чуть пыхтящую от гнева Финляндию. — А… эм… да, я скажу твоему папе об этом, не переживай, Питер, — трепля мальчика по голове, ответила шведка. — А тебе не пора? — Что? — удивленно спросил Силенд. — Я имею ввиду, не пора ли тебе сходить куда-нибудь? Мы тоже скоро пойдем, так ведь? — пытаясь говорить как можно более спокойно, закончила Оксеншерна. — Да, да, Питер, нам тоже уже пора, — поддерживая Швецию, сказала Эми. — Ну ладно… — печально ответил мальчик. Спрыгнув с коленей финки, он еще раз обвел всех внимательным взглядом. В этот момент в комнату зашел Норвегия. — Все, я закончил. Можем идти. А где… где Метт? Как только Лукас закончил эту фразу, из комнаты Шотландии вышла датчанка, отпихивая от себя надоедливого шотландца. — Черт, Аластор, я не помню тебя таким надоедливым, — тихо бормотала Метт. — Шотландия, отстань! Ей богу, Аластор, мне пора! — Я сказал, что не отпущу! — полупьяным голосом ответил ей Керкленд. На всю эту суматоху сбежались остальные братья Артура. Уэльс сразу бросился отталкивать от датчанки шотландца, а Ирландия по-идиотски смеялся и просто наблюдал. Вскоре из кабинета явился и самый младший из англичан — Артур. Всплеснув руками, он подбежал к старшему брату, пытаясь его вразумить, но это не помогало. Норовистый шотландец отпихивал всех, кто к нему подходил, кроме, само собой, Метт. Не выдержав этого беспредела, Метт, знатно замахнувшись, влепила по лицу старшего из англичан смачную пощечину, отчего тот сразу отстал. — Идем, — спокойно скомандовала Метт, но, словив удивленные взгляды спутников, глубоко вздохнула и уже крикнула: — Идем, черт побери! Остальные скандинавы резко вздрогнули и посмотрели на датчанку. Вместе с этим Берлинда, Тина и Эми ушли в холл, а Лукас, посмотрев на шотландца, что-то сказал Артуру, отчего тот немного поморщился, но кивнул. Наконец, дверь дома англичан хлопнула — скандинавы ушли. Дождь все еще шел, но уже с меньшим размахом. Скандинавы шли молча, но внезапно Тина остановилась и яростно топнула ногой. — В смысле, «обделен женской лаской»?! Можно подумать, что я даю ему мало заботы и не провожу с ним все свободное время! — пыхтя от гнева, крикнула финка. Все молча обернулись. — Я… Я что-то пропустил? — осматривая всех девушек, спросил Лукас. — Да похоже не ты один… — угрюмо ответила Метт. — Я вам позже объясню… — подходя к Норвегии и Дании, сказала Эми. А Тина продолжала яростно сетовать на несправедливость (если не сказать больше) слов Питера, до тех пор пока Швеция не подошла к ней и не положила руки на плечи. Финляндия в мгновение ока успокоилась. Все остальные продолжали наблюдать за этой сценой, ожидая, когда это наконец закончится. Тишину ситуации прервал громкий кашель Дании. — Черт… извините, ребят… — А ну-ка, что там у тебя, — кладя руку на лоб датчанки, пробубнил Лукас. — Да у тебя жар, подруга. Ты не чувствуешь? — Да как-то нет, но ноги подкашиваются…***
Дом Дании. 16:38 Лукас на руках тащил Данию до ее комнаты и что-то недовольно бубнил. — За что мне это… то пьяная, то больная и, что не возьми, всегда я… — открывая дверь в комнату датчанки, сказал Бондевик. Уложив Метт в кровать, он укрыл ее одеялом. — Подожди, я сейчас приду, — и с этими словами норвежец вышел из комнаты. За ним слышно было только скрип ступенек лестницы. Лукас недолго возился на кухне и большую часть времени сонно листал один из томов, который ему дал Артур, ожидая, когда закипит чайник. Вода медленно закипела, и Норвегия, лениво потянувшись, встал из кресла, собираясь сделать что-то наподобие травяного чая, он считал, что это поможет. В это время в дверь громко постучали. Ругнувшись, Бондевик отвлекся от своего интереснейшего занятия и пошел открывать ее. У порога стоял парень, одетый абсолютно не по погоде, и дрожал от холода. Протянув Норвегии пять ажурных конвертов, он что-то быстро залепетал на французском после чего, поклонившись, бросился вон. Лукас недоуменно посмотрел вслед убегающему парню. Он немного порассматривал конверты, пока не увидел на одном из них свое имя. Конверты выглядели богато и даже слишком вычурно и отчасти походили на приглашения на свадьбу. Лукас быстро пробежал глазами по тексту, который лишь казался большим из-за элегантного почерка. — Тц, понятно, Франциск опять что-то затеял… — тихо отметил норвежец. — Думаю, это подождет… все равно это… чтобы Франция опять не затеял, через день… — он поднял небольшой поднос с большим заварником и парой чашек и стал подниматься наверх. Норвегия медленно отворил дверь комнаты датчанки и заглянул внутрь. Датчанка мирно спала, обернувшись одеялами. Лукас поставил на столик поднос и пошел к себе. Все же этот день был на редкость странным.